Ольга Трифоновна Полтаранина
Эффект бумеранга
Оставь надежду, всяк сюда входящий…
После посещения Дрездена Амалия Гарвинг почувствовала, как её душа начала освобождаться из плена вины перед человечеством.
Девушка планировала продолжить путь в Париж, но повстречала в дороге указательный знак с надписью – «Краков 400 км» и руки повернули руль в направлении Польши. «Я должна увидеть лабораторию в Аушвице, где работал мой отец», – решила Амалия.
Она остановилась в небольшом гостевом доме на окраине Кракова, а утром отправилась в музей жертвам концлагерей.
***
Поляки, в отличие от приезжих, не любят называть это жуткое место Освенцимом: одноимённый городишко расположен рядом с ним.
Эрика Стюард поставила автомобиль на парковку, приобрела билет и, в составе экскурсии, с группой французских туристов, вошла в музей.
Первое, что ее удивило – это основательность корпусов фабрики смерти. Толстые стены были сделаны будто на века. Фашисты собирались эксплуатировать их вечно!
Конец зимы. Февраль. На улице минус семь. Холодный пронизывающий ветер. Облачившись во всё теплое, посетители не могли себе представить, что люди, которых тут держали, кроме тюремной робы, вообще больше не имели никакой одежды!
Рельсы, бараки, колючая проволока. С немецкой пунктуальностью на каждом здании, оборудовании, были прикреплены номер и табличка. От надписей, на которых, ужас стыл в жилах: «Сортировка костей», «Дезинфекция тел», «Крематорий», «Прах», «Конечности».
Жуткая экспозиция начиналась с фотографий поезда, направлявшегося в Освенцим. Люди на снимках ещё не знали, что их везли …в ад. Некоторые улыбались, помогали друг другу заносить чемоданы в вагон. Какую-то женщину везли на инвалидной коляске по перрону. Двери тамбура закрылись, и пассажиры отправились в преисподнюю.
Судя по датам, редким узникам удалось прожить в Аушвице больше года.
Заходить в бараки страшно. Амалии казалось, что сейчас она увидит замученных заключённых. Но людей в полосатой робе, разумеется, давно уже не было. В пустых помещениях были разложены вещи узников: кучи разновеликих очков. Комната с костылями, искусственными конечностями, железными корсетами.
Перед входом в газовую камеру и крематорий, каратели требовали снять одежду. Вещи употребляли для других нужд. Каждую туфельку, чемодан – в дело. На выходе из крематория стояли металлические сосуды, предназначавшиеся для человеческого праха.
Под стеклом тугими сплетенными валиками, лежали косы убитых женщин: рыжие, каштановые, русые, черные. Немцы народ практичный. Всему нашли применение: из волос делали веревки, из плоти – мыло, из праха – удобрения.
За воротами послышалась приглушённая немецкая речь –слуховая иллюзия. Звуки родного языка, впервые в жизни, показались Амалии воплощением страха, концентрацией самых отрицательных эмоций, боли и ужаса. Лающим лязгом звучал он в кладбищенском пространстве.
Комнаты с обувью… Горы сапог, туфель. Мужские ботинки, большого размера. Женские туфли, изящные, на высоком каблуке. В одном из бараков огромное количество детской обуви разного размера. Их сложили отдельно. Крошечные сандалики и ботиночки. Колготки, чепчики, шортики, юбочки. Детских вещей непостижимо огромное количество! Господи, как же их много! За каждой виделся убитый малыш!
Послышались голоса плачущих детей…
Сотни, тысячи людей, обескровленных, с впалыми глазами, исхудавших до крайней степени истощения! Их, ещё живых и в сознании, скидывали в кучи и зачищали бульдозерами.
Следующий барак. Фотографии. Человеческий пепел эффективная нация везёт удобрять приусадебные огороды. Его высыпают на грядки с овощами. На фото – семья фермера: улыбающиеся лица, в предвкушении хорошего урожая.
Группа французов, в которой шла, под видом Эрики Стюард, дочь нацистского преступника Амалия Гарвинг, добралась до лаборатории, где работал её отец.
Она сразу узнала его на фотографии, рядом с изможденными умирающими детьми. В белом халате, позируя на камеру, он, гладко выбритый, сытый и холёный высасывал шприцом у маленького мальчика кровь!
Стул, на котором Эммануил Гарвинг сидел на фотографии, стоял у кровати. Амалия и не в силах была отвести от него взгляд. Ей показалось, что она уловила запах отцовского одеколона. Слёзы брызнули из глаз. «Папа, это мой папа, который мух выпускал наружу, из жалости…Папа…кормил собак на улице!» – как набат, билась мысль в голове несчастной девушки.
В следующей комнате вывешены фото людей, над которыми нацистские «врачи» проводили научные эксперименты. Заключённые были не в состоянии держать в руке даже ложку. Заключённых, как животных, держали в клетках. Экспериментаторы в белых халатах открывали им рот специальными приспособлениями и кормили какой-то бурдой.
Фото, фото, фото, одежда, обувь, «медицинские» инструменты. Сшитые близнецы – люди, с которыми «врачи» проводили исследования по искусственному производству сиамских близнецов.
Женщина, из группы туристов, упала в обморок. Кто – то разрыдался.
Амалия не смогла дойти до конца «экспозиции» и вышла из музея.
«Если сейчас бы они узнали, что я дочь «врача» на той фотографии, меня бы растерзали на части, – в отчаянии думала она, – мой отец – верующий человек, как он мог преступить эту страшную черту, за которой началось падение в бездну садизма?»
Спокойно и цинично он много лет проводил опыты с людьми, как с кроликами. Убивал, расчленял, издевался, калечил. Приезжал домой, ел, спал, ходил в театр!
Она села в машину. Слёзы застилали лицо. Руки сжали руль. Изо всех сил, она выжала педаль газа и врезалась в стену крематория.
Тупик или новая возможность?
Генерал Локтев прибыл на работу раньше обычного. Нужно было разобраться с бумагами. Адъютант принёс завтрак. Генерал уже завершил подписывать первую стопку документов, когда к нему в кабинет снова вошёл помощник. Локтев не любил, когда его отвлекали, но увидел тревогу на лице подчинённого и спросил:
– Что случилось?
– В приёмной полковник Лазарев. Прибыл с докладом.
– В такую рань! Сейчас только пол – седьмого?.. Зови!
– Вошёл Лазарев и доложил о гибели Эрики Стюарт.
Генерал расстроился. Посетовал, что только вчера, в очередной раз, бросил курить. Попросил принести курево. Указал Лазареву на стул и жестом предложил сесть. Вошёл адъютант, принёс любимые папиросы. Локтев закурил и спросил:
– Её опознали? Какие действия уже предприняты?
– Труп пока не опознан, – ответил Лазарев, – удар был такой силы, что сгорело всё: замкнуло электрику, взорвался бензобак. Агент Вацлав, который непрерывно «вёл» Эрику Стюард на территории ГДР и Польши, находился на месте происшествия. Он наблюдал за действиями полицейских, насколько это было возможно. Были опрошены очевидцы. На месте трагедии работали криминалисты. Всё, что осталось от машины, вместе с останками, вывезены с места происшествия. Никто ничего определённого о погибшей сказать не смог. По нашим сведениям, труп идентифицировать невозможно.
– «Мы непрерывно ведём её!», «Агент Вацлав следит за каждым её шагом!» – возмутился генерал, копируя полковника, – Вы куда смотрели? Эта смерть может поломать нам игру с секретной лабораторией в Париже!.. Образ Эрики Стюард обошёлся и так в «копеечку»: содержание, проживание, обучение в Гамбурге! Теперь, когда Амалия была готова к отдаче вложенных средств, произошёл этот глупый срыв!.. Мы знали о замкнутости девицы, о её терзаниях, переживаниях! Как мог Курт Либхнет – опытный агент, мудрый человек, позволить ей поехать в Освенцим, зная, что она душевно неустойчивая персона?.. Мы не можем поставить под удар операцию «Бумеранг». Она утверждена на самом высоком уровне!
Генерал выразительно показал указательным пальцем вверх и продолжил:
– Ищите замену Эрики Стюард и делайте рокировку!.. Какие идеи по урегулированию вопросов с польской полицией?
– Предлагаю воспользоваться шансом, что труп погибшей невозможно опознать, – ответил Лазарев, – вмешаться в ход расследования инцидента и «подставить» документы другого лица.
– Работайте! – оживился генерал, – Жду через час, с готовыми предложениями!
Лазарев попросил время до обеда.
– Три часа, – ответил генерал.
– Слушаюсь! – отчеканил полковник.
Мёртвый сезон
Ранней весной путешественники не едут в Европу: холодную, дождливую и неприветливую. В Польше в это время мёртвый сезон. Но пани Клементина, хозяйка гостевого дома «Уют», на окраине Кракова, получила свою порцию туристов в первую неделю марта.
Рыжая француженка, похожая на немку, остановилась на постой. Переночевала, позавтракала и выехала. Не прошло и суток, как пришёл человек, назвался Вацлавом и предложил снять в аренду все шесть комнат гостевого дома на целых три дня. Пани Клементина, в начале, недоверчиво отнеслась к новому постояльцу. Подумала, что молодой мужчина, крепкого телосложения решил организовать притон. Но сомнения пожилой дамы оказались пустыми. Вацлав объяснил, что работает над диссертацией и жаждет тишины. Не торгуясь, он выложил всю сумму и пани Клементина успокоилась.
Через час после заселения, опрятная и аккуратная хозяйка была огорошена тем, что гость обнаружил в тумбочке, в одной из комнат, документы на имя Амалии Гарвинг, дамские косметические принадлежности и карту автомобильных дорог. Пани Клементина взглянула на фотографию в паспорте и узнала бывшую постоялицу.
– Извините, пан Вацлав! – пролепетала Клементина, – Не понимаю, как могло произойти это досадное недоразумение, что я не заметила вещей предыдущего гостя! Уверяю Вас, что я тщательно делала уборку! Простите, за оплошность!
Пан Вацлав смотрел на растерянную женщину. Слушал её скомканные речи.
– Не стоит волноваться, пани, – произнёс он, – в номерах чисто!.. Документы девушки следует отнести в полицию, мадам…
– Зачем? Прошло не более суток, с тех пор как девушка выехала. Возможно, что она скоро вернётся за вещами.
– Я так не думаю, мадам! На карте автомобильных дорог особым образом обозначен маршрут до Освенцима. Видимо, ваша гостья планировала посетить музей. Не хочется думать о плохом… Но…, пожалуйста, посмотрите вот это.
Вацлав вручил Клементине свежий выпуск «Gazeta Krakowska». Женщина надела очки, села в кресло и прочла сообщение под рубрикой «Происшествия»: «Вчера 02.03.1963 года, после посещения музея Аушвиц-Биркенау, молодая женщина совершила суицид со смертельным исходом, на автомобиле серого цвета, модели Volkswagen. Всех лиц, которые могут что-либо сообщить о личности погибшей, просим позвонить по номеру – 862688».
– Моя клиентка, действительно, приехала на Volkswagen, серого цвета. Номер машины я, конечно же, не запомнила… Неужели, это она?! Что заставило её пойти на такое безрассудство? Как жаль! Имя девушки, кажется, Эрика… Нужно будет посмотреть в журнал, где я фиксирую постояльцев.
– Мадам, необходимо, как можно быстрее, доставать паспорт Амалии Гарвинг в полицию, – напомнил Вацлав.
– Амалия Гарвинг? Гражданка ГДР? – удивилась пани Клементина, когда взглянула ещё раз в паспорт бывшей постоялицы, – Я сразу приняла её за немку, но она представилась француженкой – Эрикой! Ах, где же, право, мой журнал? Боже! Какие, однако, у меня случаются провалы в памяти!
– Что здесь странного, мадам? Неужели Вам не приходилось сталкиваться с ситуацией, когда клиенты называют вымышленные имена? – удивился Вацлав.
Хозяйка гостевого дома согласилась, что люди, частенько, предпочитают оставаться инкогнито.
***
Пани Клементина перевернула весь дом, но толстенная книга учёта жильцов, как будто, провалилась сквозь землю!
Женщина отчётливо помнила, что в последний раз держала её в руках, когда вносила сведения о Вацлаве.
«Может спросить у пана, не видел ли он журнал?.. Но незнакомец может подумать обо мне, как о склеротичке, или хуже того, что я пытаюсь скрыть улики о немке – самоубийце!..– женщина испугалась своих мыслей, – Нужно поскорее отнести вещи и документы этой особы в полицию!»
Пани Клементина поспешила в полицейский участок.
***
Фотография Амалии Гарвинг была предъявлена работникам музея, служащим парковки, участникам экскурсии. Все подтвердили, что видели в музее, в день трагедии, именно эту девушку.
В газете было опубликовано объявление о гибели Амалии Гарвинг.
В морг прибыл пан Вацлав, предоставил документы поверенного близких родственников погибшей. Ему выдали кремированные останки Амалии Гарвинг для захоронения в городе Дрезден.
Рокировка
Из зеркала на Тасю смотрела незнакомая шатенка.
Чтобы придать сходство с внешностью Эрики Стюард, Тасе сделали модную в Европе стрижку.
Высвободившись из плена тугих кос, густые волосы взбились в пышную причёску.
– Вы напрасно волновались! Каштановый цвет идеально Вам подходит! Посмотрите, как он высветил белизна кожи. Облик стал ярким и стильным, – любовался на свою работу парикмахер.
Тася молчала и печально смотрела на свою косу, сиротливо лежащую на столе. Парикмахер поймал грустный взгляд клиентки, понял, в чём дело, и предложил сделать из отрезанных волос шиньон. Идея, в начале, показалась кощунственной: лишиться косы, чтобы потом носить её в виде накладки…Парикмахер напомнил, что в Европе парики в моде. Тася поразмыслила и согласилась.
В обновлённом виде, агент Ренарда предстала перед куратором. Подполковник Фролов посмотрел на неё, затем на фотографию Эрики Стюард, и вынес неодобрительный вердикт:
– Не похожа! Кроме причёски и цвета глаз – ничего общего! Совсем не то! Эрика была невзрачной. Вы – красавица!
– Извините, но мне и так пришлось изуродовать себя – волосы постричь. Хорошо, хоть мама не видит! – отреагировала Тася.
– Ну ладно, ладно. Давайте подведём итоги нашей работы, – куратор торопливо перешёл к делу, – начнём с плюсов:
– Идентичность навыков и знаний с оригиналом – сто процентная. Французским, немецким, английским владеете свободно. Почерк освоили. Автомобилем управляете хорошо. Минусы: Эрика курила. Вы – нет. Но это, пожалуй, не самое важное… Она могла и бросить эту вредную привычку. Внешний вид не совпадает… Вы крупнее. На семь сантиметров выше ростом. Прошу прощения за интимную подробность: грудь у вас третьего размера, у «оригинала» был нулевой. Но, с другой стороны, в парижской лаборатории ни вас, ни вашей фотографии никто не видел… Время будет работать на вас…Так…идём дальше… Что это? Из десяти килограмм вы сбросили лишь половину?.. Это что за отношение к службе, агент Ренарда? Срочно приводите вес в соответствие с предписанием! Это приказ!
– Слушаюсь!
Фролов продолжал изучать досье агента Ренарды и зачитывал вслух отрывки:
– Что касается контактов… Одноклассники Эрики Стюард и её коллеги по работе в «Красном Кресте», студенты и преподаватели из университета в Гамбурге… Амалия Гарвинг была замкнутым человеком. Малозаметным. Ни с кем не дружила. Друзей не было. Приятелей – мизер. Но они есть…
Куратор просмотрел оценки Ренарды по осведомлённости круга знакомых Эрики Стюард и остался доволен. Закурил, вытащил из ящика стола папку и продолжил:
– Основная цель вашей командировки в Париже – это участие и доведение до заключительной фазы операции «Бумеранг». Первый этап – внедрение в деятельность лаборатории в Венсенском лесу. По нашим данным, это учреждение занимается исследованиями в области биохимии. Не исключено, что там идёт разработка новых видов биологического оружия или препаратов против человечности. Ореол секретности организации создан, чтобы скрыть истинное направление деятельности. Мы предполагаем, что ею руководит один из бывших нацистов, проходивший по «делу врачей», заочно осуждённый в ходе Нюрнбергского процесса. Нужно разобраться в этом вопросе. Если это так, то найти доказательную базу для разоблачения и предания его правосудию. «Врачи» рейха, сумевшие избежать наказание, прячутся под чужими именами. Изменяют внешность, посредством пластических операций. Их следы утеряны. Известно, что некоторые из них, продолжают «медицинскую» практику. Одна из ваших основных задач – это розыск и опознание бывших нацистских «врачей». Ознакомьтесь с материалами.
Куратор выложил личные дневники, фотографии, досье на фигурантов Нюрнбергского процесса, проходивших по «делу врачей», и передал их Тасе.
Пауль Шнайдер, 65 лет, рост 185 см. Особые приметы: страдает нервным тиком. Резко отклоняет голову направо, одновременно напрягая мышцы на подбородке. Обострения болезни происходят весной и осенью, могут быть спровоцированы стрессом. Предпочтения: частый посетитель ипподромов.
Отто Бекк– 62 года, рост 178 см. Кадровый военный. Особые приметы: на правой щеке шрам. Предпочтения: любитель лошадей и верховых прогулок.
Альфред Майер – 58 лет, рост 180 см – Особые приметы: близорук, сентиментальный очкарик. Предпочтения: Ботаник. Любитель цветов. Во времена фашистского рейха имел роскошный сад рододендронов, гортензий и роз. Азартный игрок на тотализаторе.
Глядя на снимки улыбающихся «врачей», стоящих в куче трупов, на фоне крематория, Тася, с ужасом, отметила про себя, что многие из них получали удовольствие от вида истерзанных людей.
Экзамен продолжался.
– Доложите об истории вопроса о препарате «IC», – спросил Фролов.
– К маю 1945 года Эммануил Гарвинг вплотную подошёл к изобретению вещества, относящегося к классу психотропных, с рабочим названием «IC». В малых дозах «IC» усиливает внимание и активизирует память. Увеличение концентрации препарата влечёт обратный процесс. Передозировка превращает человека в недееспособное существо. Фундаментальный вопрос применения «IC» заключается в дозировке. Модель ингредиентов «IC» – многофакторная. Эммануил Гарвинг не смог её построить. Проверяя действие препарата на узниках Освенцима, он превращал людей в идиотов. В ходе Нюрнбергского процесса, разработка «IC» и подобных аналогов была запрещена, – отрапортовала агент Ренарда.
– Хорошо, – одобрил Фролов, – расскажите о себе, Эрика.
– Я родилась 31 декабря 1936 года в городе Страсбург. Отец служил фельдшером – акушером родильного отделения, мама –медсестрой в Центральном госпитале. Во время войны, отец погиб при трагических обстоятельствах. Его привезли к истекающей кровью жене высокопоставленного немецкого офицера. Но, увы! Было слишком поздно! Спасти женщину не удалось. Отца расстреляли. Мы с мамой переехали в Париж. Я окончила колледж, получила профессию фельдшер – акушер. Умерла мама. Чтобы заработать на дальнейшую учёбу, я завербовалась по линии «Красный Крест» в Алжир, где отработала четыре года акушеркой. По окончании контракта, пять лет училась на очном отделении в университете Гамбурга, на факультете биохимии, совмещая учёбу с работой на кафедре, в качестве ассистента, у профессора Гольбера. Месяц назад я получила предложение о научной работе в исследовательской лаборатории доктора Хорна, в Париже.
– Почему Ваш выбор пал на Гамбургский университет и на эту специальность?
– Получила бесплатный грант от «Красного креста». Немецкий язык для меня родной. Мама была немкой. Химия и биология –любимые предметы.
– У вас есть близкие родственники?
– Родители мамы погибли во время войны. Дедушка и бабушка, по линии отца, в настоящее время живут в Америке. Я их не помню. Контакты с ними утрачены, – рассказала Ренарда.
– Хорошо… и никуда не годится, мадемуазель Стюарт! – воскликнул Фролов, – Биография вылетела из ваших уст, как из пулемёта! Вы – разведчица, значит актриса. Ваша работа – это игра, которая должна стать образом жизни. Нужно с душой преподносить историю своей жизни, агент Ренарда! С паузами, мимикой! Даже если придётся это делать в официальной обстановке. Пусть голос ваш дрогнет, когда речь заходит о родителях. Дополните рассказ правдоподобными комментариями! Например, идею завербоваться в «Красный крест» вам подсказала подруга или натолкнула на мысль статья, в газете. Период разлуки с родственниками, в повествовании можно замять, или, в ходе диалога, подсчитать прошедшие года, засомневаться в их точности… Чтобы возникало ощущение, что вы вспоминаете.
Фролов снова закурил. Сделал паузу и продолжил:
– Оставьте за собой право на незначительную ошибку в рассказе, например, в дате, и тут же признайте её. Продемонстрируйте, что вы что–то не помните, чего–то не знаете, о чём–то догадываетесь. Естественное поведение рассказчика располагает собеседника. Иногда, во время беседы, полезно уйти в детали, чтобы не складывалось ощущение, что вы повторяете заученный текст. Фильтруйте и отбрасывайте мелочи, которые легко проверить и никогда о них не упоминайте! Напротив, смело используйте детали, которые невозможно уточнить. Например, расцветку фартука мамы, умершей десять лет назад. Никто не заподозрит вас во лжи, а повествование задышит теплом и искренностью! Слушателю нужно преподнести занимательную историю… Вместо этого, вы, как будто, зачитываете казённый формуляр! Сыграйте сказку о своём персонаже так, чтобы она выглядела правдоподобной!
Куратор посоветовал Тасе потренироваться дома перед зеркалом: рассказывать биографию до тех пор, пока не понравится себе в новом образе.
Он задал ещё несколько уточняющих вопросов и замолчал. Взял лупу и принялся рассматривать фотографию настоящей Эрики Стюард.
– Родинка! Определённо у неё была родинка, на верхней губе, слева! – воскликнул Фролов.
Немедленно был вызван эксперт. Он пришёл, посмотрел на снимок и подтвердил догадку куратора.
Было решено нанести Тасе татуировку, имитирующую родинку.
Видя ошеломлённый взгляд агента Ренарды, Фролов вздохнул, и снова начал разъяснительную беседу:
– У Эрики Стюард есть бабушка и дедушка. Они двадцать лет не видели её. Считают давно погибшей, но если узнают, что их единственная внучка жива, то непременно захотят встретиться. Нормальное человеческое желание! Мы не должны сбрасывать со счетов эту вероятность! Внешний облик с годами меняется. Это естественно! Никто не будет ожидать стопроцентного сходства, тем более что Эрике было пять лет, когда они видели её в последний раз. Но родинка не должна исчезнуть бесследно! Этот маленький, казалось бы, незначительный штрих, будет являться при встрече с бабушкой и дедушкой, чуть ли не единственным и самым главным идентификатором родства! Выбирайте, агент Ренарда: аккуратная мушка, или белый шрам – след от её удаления. Третьего не дано.
– Слушаюсь! Выбираю татуировку!
– Теперь, что касается авиакатастрофы, в которую попала Эрика Стюарт. Детально ознакомьтесь и проштудируйте легенду о том, как ей удалось выжить, вместе с историей вербовки Амалии Гарвинг и превращения её в Эрику Стюард, – дал задание куратор.
– Позвольте вопрос? – спросила Тася
– Пожалуйста!
– А как сложилась судьба настоящей Эрики Стюард?
– Она, действительно, погибла в авиакатастрофе. Но это уже другая история, – ответил Фролов и продолжил:
– Как будете добираться до Парижа, мадемуазель Стюард? Рассказывайте подробно, стараясь не упускать самые мелкие детали.
