Ольга Назарова
Абсолютно неправильные люди. Ветер перемен

Глава 3. Академическая невозмутимость

Академик Вяземский в научной среде славился своей невозмутимостью в критические моменты. Например, когда один из лаборантов напутал с реактивами и они начали реакцию, чреватую неконтролируемыми последствиями, академик, именно в этот момент проводивший краткую экскурсию для коллег-химиков с высшими научными званиями, весьма спокойно и хладнокровно сдвинул в сторону окостеневшего от ужаса лаборанта, стремительно убрал колбу от горелки и добавил нейтрализующие реакцию вещества, ни на миг не прекращая изысканно-научную беседу с гостями.

А когда в его лаборатории рванул один из агрегатов, сотрясая стены, основы безопасности и нервные окончания коллег, академик небрежно стряхнул с густой шевелюры осколки от разбитых стёкол и осведомился, сколько всего было запущено агрегатов с этими же веществами, да так небрежно, словно уточнял, обещают ли назавтра дождик или обойдётся…

Короче, сказать, что он изменился в лице и начал потрясать крепко сжатыми кулаками при виде спутницы Вадима, было бы крайним преувеличением, но левая бровь дёрнулась и невольно поползла вверх как минимум на пару миллиметров!

– Привет! – Вадим вылез из машины, обошёл её вокруг и подал руку своей спутнице.

– Ну, здравствуй… – процедил академик. – Ты мне всех своих девиц собираешься возить? По очереди?

Он-то рассчитывал одновременно продемонстрировать внуку своё недовольство и уколоть Ульяну, приехашую в его дом без приглашения и разрешения, но Ульяна ему спокойно улыбалась, а Вадим хмыкнул:

– Я приехал со своей женой. Она у меня одна, никаких девиц больше нет, и не будет.

Неконтролируемая химическая реакция забурлила уже в крови академика, осознавшего, что внук, его старший внук, надежда, опора и продолжение, говорит абсолютно серьёзно. Что на руках и у него, и Ульяны, вызывающе сияют новенькие обручальные кольца.

– Что? – очень тихо уточнил академик. – Что ты сейчас сказал?

– То, что мы с Ульяной поженились.

– Как ты… как ты посмел! – прошипел Вяземский. – Ты понимаешь, да? Понимаешь, чего ты сейчас лишаешься? И ради чего? – он бросил взгляд на Ульяну.

– Так, дед, давай начистоту! Я уже говорил, что буду выбирать сам. Я выбрал! Ради чего? Ради того, чтобы быть с женщиной, которую люблю, с которой хочу прожить всю жизнь, от которой хочу детей!

Академик зло рассмеялся и повернулся к Ульяне:

– Милочка, а вы знаете, что он совсем недавно приезжал с исключительно вульгарной бабёнкой, которую представлял нам как свою невесту?

–Что вы говорите? И даже вульгарнее меня? – рассмеялась Ульяна. – Да, знаю.

– И вы… Вы согласны даже на такого мужа, только бы влезть в нашу семью? Мужчину, который только что путался с исключительно низкопробной женщиной? – Вяземскому казалось, что она должна оскорбиться, начать выяснять у Вадима, о ком он говорит, возможно, расплакаться.

– Я согласна на мужа, которого люблю, а до вашей семьи мне нет никакого дела – у меня своя есть! – Ульяна сверкнула глазами. – Я не подзаборная девица, подобранная Вадимом для постельных утех, поэтому, прошу вас таким тоном больше со мной не разговаривать!

– Ииии есссс! – Марина Леонидовна, которая была предупреждена сыном о том, что они с Ульяной приедут к ней в гости, но сначала поставят в известность о своём новом положении Игоря Вадимовича, никак не могла пропустить такой момент и наблюдала за встречей из сада. – Аж приятно! Умница Уля! Вот не зря она мне всегда нравилась!

Надо отдать должное Вяземскому – пусть у него на языке вертелись десятки острых, ядовитых и жестоких слов, но он умел сдерживаться до нужного момента.

Деланно рассмеявшись, он пока задвинул в дальний угол моментально возникшие в голове планы дальнейших действий и чуть отступил назад, словно желая найти лучший ракурс для лицезрения внука и его жены.

– Надо же… А вы, моя дорогая, оказывается, умело притворялись простушкой.

– Нет, просто вы видели исключительно мою косметику и неуважаемую с вашей точки зрения работу. Правда? – Ульяна отлично знала, что академик будет вредить, пакостничать, пытаться вернуть Вадима, искать слабые места в их обороне, пойдёт на уловки, хитрость, хорошо, если не на подлость, но всё это будет потом, потом… Сейчас она на коне! Ни достать, ни задеть, ни выбить её из седла Вяземский-старший в данный момент не может.

Бывают такие моменты, когда человек чувствует, что он неуязвим, закрыт и защищен со всех сторон так надёжно, что куда там той броне… Примерно так и ощущали себя Ульяна и Вадим.

Осознал это и академик, но смолчать не счёл нужным:

– Ну, что же… Я не могу сказать, что приветствую это, не могу сказать, что рад за вас – я не верю в такие союзы. Мне жаль, что ты сделал такой выбор! Я его не принимаю и не признаю, а раз так, то в мой дом свою жену ты не введёшь!

– Дед, мы могли бы и вовсе тебе ничего не говорить, но я не считаю нужным врать и прятаться. Мы поженились, съездили отдохнуть, и решили, что теперь уже имеем право не скрываться! А про твой дом… Ну, как знаешь. Хотя, если честно, я и не к тебе приехал, – хмыкнул Вадим, пожимая плечами, – А к маме. Уль, пошли!

Он подал руку жене и повёл её в обход претенциозного особняка академика Вяземского, мимо самого академика, побелевшего от ярости, только что уверенного в том, что он как минимум унизил внука и его жену, а они, оказывается, и не собирались в его дом, мимо остолбеневшей от потрясения тётки Софии. Они шли вглубь сада, туда, где теперь, в бывшем гостевом доме, которым притворялся дом её родителей, жила невестка академика – Марина Леонидовна.

Марина шустро, обходными кустами, опередила парочку и, оказалась у собственного крыльца раньше, чем сын и его жена.

– Антон! Тоша! – окликнула она супруга, который теперь частенько оказывался у неё в доме, делая вид, что «просто мимо проходил», – Антон! Не делай вид, что читал, проснись и приведи себя в прилично-гостеприимный вид! Сейчас сюда идут Вадим и Уля.

– Какая ещё Уля? – недовольно забубнил Антон Игоревич Вяземский, невольно поёжившийся от воспоминаний о прошлом визите сына с «невестой» Светланой, легко и непринуждённо доставшей его до печёнок и глубже. – Они же расстались!

– Они поженились. Так что активизируйся, а лучше умойся – у тебя на щеке отпечаталась поверхность диванной подушки.

– Они что? Погоди-погоди… что ты сейчас мне сказала? Мне чего-то такое послышалось… – забеспокоился Антон, но жена уже выскочила из комнаты, заторопившись встречать сына.

Игорь Вадимович смотрел в спину старшего внука так, что его рубаха могла бы задымиться…

– Поверить не могу! Просто поверить не могу… – стенала рядом София.

– Во что ты не можешь поверить? – процедил Вяземский.

– В то, что он пошёл против твоей воли! Что женился на этой… косметичке… – ужасалась София.

– У неё свой бизнес и высшее образование! – исключительно из чувства противоречия фыркнул академик. Его раздражали причитания дочери, так что он с удовольствием воспользовался ею, чтобы выплеснуть свой гнев. Пока добирался до своего кабинета, он много чего успел высказать Cофии, а закончил тираду и вовсе загадочно:

– По крайней мере, Вадим более смел, чем твой брат, который тайком бегает к жене, словно кого-то боится!

София уставилась на захлопнувшуюся перед её носом дверь отцовского кабинета и прижала ладони к пылающим щекам. – Ой, что же будет! Что бууудет…

Антон Игоревич страдал и это было заметно невооруженным глазом.

– Как на них среагировал отец? Скорее всего, очень плохо! Наверняка плохо… Но Вадим совершенно спокоен и Ульяна тоже. Не понимаю…

Он так привык определять своё «нравится-не нравится» именно по позиции отца, что сейчас попросту растерялся, машинально пробормотав что-то нейтральное и потихоньку продвигаясь к выходу.

Как только ему удалось улизнуть, профессор поспешил домой, рассчитывая получить дальнейшие инструкции.

– Опять у Маринки был? – процедила его сестра, которая коротала время, расхаживая по гостиной и трагическим жестом прижимая руки к вискам. – Позорище натуральное! Твоя Марина нас так подвела! Бросила… Из-за неё расходы на ведение дома увеличились в несколько раз! Приходится платить повару, двум уборщицам, садовнику. Да ещё за всеми следить! А эти её куры…

Антон много чего мог терпеть от отца, но уж точно не от сестры.

– А кто тебе мешает самой заняться хозяйством? – гневным шёпотом уточнил он.

– Да почему я должна это делать? У меня свой дом есть!

– Вот и у неё есть, – фыркнул профессор Вяземский.

– Оно и видно, что у неё за дом – кууурррятник! – процедила София, – И сыновей она так же вырастила – один на коровнице женился, а второй – на педикюрше!

– Ульяна не педикюрша, Мила не коровница, а ты… ты лучше за своим сыном смотри, – желчно возразил ей брат, видимо, семейная страсть к противоречию вовсю бурлила и в жилах Антона.

– Дааа, кстати, тебя уже можно поздравить? Ты уже стала бабушкой?

– Пока нет, – гневно вздёрнула подбородок София. – И не называй меня так!

– Почему же… тебе пойдёт! Бабуся Соня! Просто замечательно, – съязвил Антон.

София горячо пожалела об упущенных в детстве возможностях:

– Прямо так и стукнула бы! – она аж прижмурилась от невозможности сделать это сейчас и решила, что в настоящий момент лучше бы ей быть подальше от отцовского дома.

– Отец злится, будет срываться на окружающих! И зачем мне это?

Она поскреблась в дверь отцовского кабинета, осторожно заглянула – академик работал, полностью игнорируя упитанную рыжую курицу, застывшую снаружи у закрытого французского окна, ведущего в сад.

– Чего тебе? – нелюбезно уточнил Вяземский у дочери.

– Я хотела спросить, нужна ли тебе? Если нет, может быть, я в город поеду?

– Как знаешь, мне безразлично! – бросил академик, не отрываясь от расчётов, и не подозревая, что именно этой фразой запустил интереснейший, но, увы и ах, необратимый процесс некоего превращения.

Ульяна и Вадим мимолётно переглядывались и улыбались друг другу – оба видели, что Марина Леонидовна изменилась, можно даже сказать, что расцвела.

Она предлагала им вполне-вполне пышные и вкусные оладьи и домашнее печенье, отличный мёд, подливала чай, улыбалась и шутила.

– Как я рад, что ты оттуда ушла! – не выдержал, наконец, Вадим. – Ты стала совсем другая!

– Возможно… знаешь, оказывается, вредно не позволять себе делать те вещи, от которых ты становишься счастлив. Например, готовить то, что нравится, ну, хотя бы готовить это для себя. Или вот, завести кур… Я никогда не думала, что у них есть и разум, и характер, и яркая индивидуальность! К примеру, петух очень не любит твоего отца и гоняет его почём зря! – Марина рассмеялась. – А одна из кур питает явную слабость к твоему деду.

– И до сих пор жива? – изумился Вадим.

– Как это ни странно. Пожалуй, она его даже слегка забавляет. У него, ты знаешь, несколько своеобразное чувство юмора.

– Да уж… У деда всё своеобразное! – фыркнул Вадим. – Полагаю, что сейчас он вопьётся в Макса, чтобы заставить меня занервничать и снова сунуть голову в петлю удавки.

Марина Леонидовна кивнула.

– Однозначно! И именно поэтому сейчас, – она покосилась на настенные часы, – Ну, почти сейчас, Елизавета Петровна садится на поезд Москва-Питер и выезжает ко мне! Вы же помните Елизавету Петровну, мои хорошие?

Вадим и Ульяна переглянулись и активно закивали головами. Они оба отлично помнили бабушку Милы – жены Максима.

– Её прошлую встречу с дедом забыть просто невозможно! – рассмеялся Вадим. – Даже представить себе не могу, что он скажет, когда увидит её тут!

– А что? – со свежеприобретённой безмятежностью отозвалась Марина. – Мой дом, имею право приглашать кого хочу! И, главное, именно это и буду делать! Может, хотя бы так заставлю Игоря Вадимовича восстановить забор.

– Кстати, я был уверен, что он это уже скомандовал сделать! Хотя бы из-за кур! – удивился Вадим.

– Если восстановить забор, то поздней осенью, зимой и ранней весной, короче, большую часть года, Игорь Вадимович будет видеть из окна его часть… – хмыкнула Марина. – Куры ему не мешают, а за охотой петуха Арсения за Антоном, он, если честно, по-моему, вообще любит наблюдать – это его веселит! Иначе я не могу объяснить тот факт, что он, отлично зная, что твой отец постоянно наносит мне визиты, не только не возражает, но ещё и выходит в сад – полюбоваться на их окончание и триумфальное возвращение профессора с Арсением на хвосте.

– Сегодня, вроде, всё прошло благополучно? – заметила Ульяна.

– Ещё не вечер, моя дорогая, ещё не вечер! Сейчас Арсений занят – он кур повёл на песчаную кучу – там в это время солнце, а вот через пару часов увидите, что будет, пусть только Антон выйдет…

Антону выйти пришлось – неугомонная и с детства вредная сестрица собралась ехать домой и заставила его погрузить её сумки в багажник машины.

– Можно подумать, она сама не могла поднять… – ворчал профессор Вяземский. – Тоже мне… цаца! Марина вот никогда такой ерундой не страдала. Правда, завела проклятых кур и тепуха, то есть петухааааа! – последнее «аааа» произошло из-за того, что вышеупомянутая птица вывалилась из кустов на дорожку, поскребла лапами, как бык, который жаждет крови тореадора, и устремилась на несчастного представителя профессуры.

– Аааааатстаааань! – привычный уже боевой клич Антона Игоревича Вяземского отвлёк от разговора и Марину, и Вадима с Ульяной, и даже самого академика, оставившего расчёты и подошедшего к окну.

– Аааатвяяяяжиииись! – вопил Антон, петляя по дорожкам вспугнутым зайцем, – Уиии! Уи-уи-уидиииии!

– Так бы и слушала, и слушала! – счастливо шепнула Марина, на ухо Ульяне. – Но его пока надолго не хватает. Антона, разумеется, не петуха. Правда, результаты забегов с каждым днём всё лучше и лучше, так что надежда есть… Ладно, пойду спасать супруга! Что ж с ним делать-то?

Она вышла из дома, прихватив жестяную банку для сыпучих продуктов и потрясла ею.

– Цыпа-цыпа-цыыыпаааа! – этот клич, дополненный шорохом зерна в заветной банке, моментально переключил Арсения из режима «догнать и прибить вредную человечину» на более мирный «Собрать курожён на еду».

Глава 4. Суета вокруг диванов

Василиса долго и упорно искала свой смартфон.

Под столами, стульями, диванами и кроватью, под шкафами и креслами всех открытых помещений она проверила в первую очередь – ничего!

– Куда эта припадочная кошка упихала мой смартик? – ярилась Васька. – Ну, куда? И эти ещё… Чего вы за мной ходите? Пшли отсюда! – ругалась она на котов и рычащего что-то явно ругательское Фуфика, неотступно следовавших за забавной человечкой.

Коты Васины крики воспринимали философски, но вот Фуфик…

– Куда? Куда ты полезла? Нет, вы видели, куда эта Недовася полезла? – возмущался он, законно подозревая Василису в том, что она найдёт и слопает его особоценные запасы.

Ещё его до глубины души оскорбляла эта бесцеремонность:

– Ходит везде, заглядывает, а, главное-то что? На меня внимания не обращает! Я же запрещаю -лай-лай-лаю! – захлёбывался он. – Куда ты пошла? Тут же закрыто! Низззя!

– Да хватит тебе визжать! – не выдержала Василиса, которая в запертую комнату заглянула просто из извечного своего любопытства, совершив очередную, и как выяснилось, роковую ошибку.

– Визжаааать? – вконец развопился Фуфик, и, позабыв строгое хозяйское «нельзя кусать гостей», грозно засопел, старательно примерился, ииии… вцепился в самую тонкую из доступных ему частей «Недоваськи».

Василиса, не ожидавшая ничего подобного, заорала так, что легко перекрыла визгливые вопли Фуфика, и запрыгнула на диван в комнате Марининых родителей, надёжно оккупировав его спинку.

Там её Марина вечером и обнаружила.

– Вася? – окликнула она племянницу от входной двери. – Василиса?

– Тётяяяя! Я тууууут! – скулёж, донесшийся из комнаты родителей, Марину удивил. – Скореееей!

Марина заскочила в комнату и изумлённо воззрилась на дружескую кото-собачью компанию, надёжно сторожившую Ваську, с ногами забравшуюся на спинку дивана.

– Вась? А что тут…

– Тётя, держи псаааа! Я сейчас того… разольююююсь! – проскулила Василиса.

Марина прихватила ошейник Тёмочки, радостно засопевшего от её прикосновения, и только брови подняла, оценив скорость телепортации племянницы в сторону туалета.

– Я не поняла… Ты чего, не пускал её? – уточнила она у Тёмы. – А почему?

Ответил ей Фуфик. Он многословно и грозно рассказал о происходящем. Да, на собачьем языке – га́воре, но вполне понятно.

– Потому, что они все гадские, невоспитанные и противные твари! – заявила Вася, появившаяся на пороге комнаты. – Они загнали меня на диван и не выпускали! Этот здоровенный паразит примчался, лёг тут и не пускал! – она обвиняюще ткнула пальцем в Тёмочку. – Это ты виновата! Плохо его заперла! Твоя кошка вскрыла дверь! Ты виновата!

– Дааа? – засомневалась Марина. – А почему, кстати, вы все тут оказались? Комната родителей была закрыта.

– Я смартфон искала! – оскорблённо ответила Вася. – Это уже они виноваты! А твоя кошка, та, которая с синими глазами, ещё и ворюга! А ещё, ещё они по мне прыгали, и встать не давали! И диван мешал – ноги держал, а потом смартик пропал, а я его пошла искать!

Образ дивана, который коварно напал на Васю, схватил её за ноги и держал, Марину прямо-таки восхитил!

– Вась, а от хищного дивана ты как отбилась? – не выдержала она.

Василиса гневно сверкнула глазами на тётку.

– Издеваешься? Это ты виновата! Твои животные… они же совсем невоспитанные! Меня по затылку били, а эта тварь мелкая, – она кивнула на Фуфика, экстремально выпучившего глаза и рычащего уже на грани своих возможностей,

– Он меня за лодыжку укусил!

– Фуфик? Укусил? А что ты такого сделала?

– Я не виновата! Это всё они! И ты! Я вообще отдыхать приехала – на каникулы! А тыыыы! Ты же могла взять отгул, а вместо этого бросила меня с этими тварями! Я не отдохнула, не поела, не поспала, даже с подругой не поговорила, а она одна-единственная, кто меня понимает!

– Так, а почему ты с подругой не поговорила? И почему, если уж на то пошло, не могла мне набрать – я бы в обед приехала и спасла бы тебя с дивана, – Марина отлично всё Васино хамство уловила, но решила немного подсобрать данные, благо уже кое-что интересное в выкриках племянницы нарылось…

– Ты что? Издеваешься? Да как бы я могла? Я ж тебе сказала – кошка упинала куда-то мой смартфон!

– Вася, разуй глаза, у нас в квартире целых два городских аппарата. Причём один из них прямо около дивана стоит!

– Да я ни один номер не помню! – взвизгнула Вася. – Кто их запоминает-то? Всё ж в смартике…

– А смартик неизвестно где… – хмыкнула Марина. – Так, давай подытожим… Ты уронила смартфон,

– Нет, они меня чуть не сбили с ног, выбили из рук смартфон, он укатился под холодильник, я, конечно, туда полезла. А они улеглись сверху, и диван не пускал ноги!

– Он виноват! – подсказала Марина, отлично уловившая главный Васин принцип, как припев, повторяющийся практически в каждой её фразе: «Они (вы, ты) виноваты – я НЕ виновата».

– Да! – Вася, услышав любимое словосочетание, охотно с ним согласилась. – А потом, кошка-ворюга достала мой смартик и куда-то с ним убежала. Я вылезла…

– Диван отпустил? – поинтересовалась Марина, не ведавшая ранее, насколько у неё креативная и активная мебель.

Вася, заподозрив насмешку, рассердилась:

– Ты ещё и издеваешься? Вот я Томе всё расскажу! Это же… это же вид абьюза! Она знает какой…

– Тома это твоя подруга, которая тебя понимает? – как можно более безразлично уточнила Марина.

– Да! Она мне так помогла! Она – такой классный коуч! Я с ней на курсах расширения сознания познакомилась! Ой, да! Мне же ей позвонить надо! Всё-всё рассказать! Где же мой смартфон?

– Ну, позвони с моего… – предложила Марина, рассчитывающая заполучить контакт этой замечательной коучи… коучихи… короче, наставника в расширении сознания неразумно-нерасширенных сознаньем дев.

– Да я ж номер её не помню! – взвыла Вася. – Гдееее мой смааартфоооон?

Она полезла под диван, и уже не увидела, сколь коварно ухмыляется тётушка, мгновенно изменившая план действий и поощрительно наглаживающая всю свою стаю.

Вася тем временем продолжала репортаж о дневных приключениях уже из-под дивана:

– Так вот, я вылезла и побежала из кухни за кошкой, а она ррраз и к псу твоему страшному! Там как-то оказалась. А вот куда она смартик дела я так и не поняла. Я начала искать, а этот припадочный меховой коврик – верещать! А потом взял и цапнул меня за ногу, я его, конечно же отбросила, – тут Васька в очередной раз покинула поддиванье и узрела тётку, заботливо осматривающую Фуфика. – Ты его ещё и жалеешь!

– Конечно! Ты же могла ему что-то сломать или повредить!

– ТётьМарина! – Вася топнула ногой.

– Ась? – откликнулась Марина. – Вроде всё нормально… Да, мой маленький?

– Ты… ты… это ты во всём…

– Признаю свою вину, меру, степень, глубину и так далее по тексту. Ну, что ты так смотришь? Это «Сказ про Федота стрельца».

– Аааа, ну, я древнерусское творчество не изучала, – отмахнулась Вася, – Короче, я его отшвырнула от себя, а он заверещал и тут появился этот… – она кивнула на Тёмочку. – Примчался, чуть столик не снёс, обнюхал этого психа, – кивок на Фуфика, – Рыкнул на меня и не выпускал! Это ты винов…

– Вась, ты приехала в чужой дом. Тут порядки свои. Никто тебя никуда не загонял бы, если бы ты не скандалила и не лазила по комнатам. Закрытым комнатам, кстати. Чего ты тут смартфон искала, если дверь была закрыта?

– Ну, мало ли, а вдруг кошка под дверь подпихнула?

– Вась, у тебя смартфон толщиной с лист бумаги? – осведомилась Марина, подозревая, что дело не только в смартфоне, а ещё в Васькином неискоренимом любопытстве.

– Да, это я и не сообразила. Просто, больше нигде его не было, вот я и решила там проверить! -Вася оправдываться терпеть не могла, поэтому, применила приём, которому её научила Тома:

– Ты сейчас осознаёшь, что являешься абьюзером, нарушаешь моё личное пространство, мои права и душевное равновесие?

– Отчётливо! – с удовольствием призналась Марина, легко, cходу и одной-единственной фразой, погрузив Васю в глубокоозадаченный транс.

***

Елизавета Петровна могла самостоятельно добраться хоть в Зимбабве, а не то, что на дачу под Питером, но встречающий её на вокзале Вадим, отлично осознававший этот факт, решил, что это его прямая обязанность!

– Елизавета Петровна, здравствуйте, рад вас видеть! – поздоровался он с выплывшей из вагона Елизаветой, обратив внимание, что в руках у неё дамская сумочка, а вот чемодан и дополнительную сумку выносят за ней двое мужчин весьма серьёзного вида.

– Спасибо, мальчики! – заулыбалась им Елизавета, а потом повернулась к Вадиму. – Здравствуй, Вадим! – она машинально отметила, что мальчику общение с его драгоценной Лизой-КатаЛИЗатором и женитьба пошли очень даже на пользу!

– Как изменился Вадим! На человека стал похож, а не на ходячую химическую формулу, до последнего значка переполненную снобизмом и высокомерием, – подумалось ей. – И встречать сам вызвался, опять же, Мариночка даже удивилась…

Вадим настоял, чтобы она заехала к ним с Ульяной в гости, а потом уже он отвезёт её к маме.

Он пару раз покосился на невозмутимую Елизавету, а потом не выдержал… не было у них возможности поговорить наедине с того самого их последнего разговора на свадьбе у Макса.

– Вы были правы! – произнёс он, и был уверен, что Елизавета спросит, в чём именно она была права, но она только чуть улыбнулась. – Не спросите в чём? – не выдержал Вадим.

– Зачем? Я и так поняла о чём ты. О нашем последнем с тобой разговоре… О котах и их выборе.

– Лет двести назад… – пробурчал Вадим почти неслышно.

– Ну, у нас не думаю, а вот в Европе, да… могли бы и сжечь как ведьму, – согласилась Елизавета с его почти беззвучным высказыванием:

– Они там вообще очень нервные. Как были, так и остались. Чуть что – сразу у них кто-то виноват! Причём, что показательно – явно не они. Этакий евростиль мышления.

Вадим покосился на Елизавету и покрутил головой.

– Нет, не бойся, мысли я читать не умею. Почти никогда, – мягко сказала она.

– Ничего себе… не бойся! – фыркнул Вадим, и наконец-то рассмеялся, подумав о том, что Макса он теперь уважает гораздо сильнее – он-то с Милиной бабулей общается часто.

– Да, он умник, твой брат! – ответила Елизавета на невысказанную Вадимову мысль. – Ну, всё, всё, я просто пошутила! Как там твои девочки – Уля и Лиза? – она перевела разговор на беспроигрышную тему, и подумала, что её кошки, решив, что Вадим заслуживает шанс, не ошиблись – рассказывая о жене и собственной кошечке, он и про кота Ульяны не забыл упомянуть.

– Не думал, что они так подружатся сходу. Спонж Лизку опекает, защищает, ругается даже – ворчит так забавно! Прижмёт лапой, чтобы не сбежала, умывает и высказывает что-то этакое, нравоучительное. Да, забыл спросить, а вот те мужики, которые вам вещи выносили – ваши знакомые?

– Как тебе сказать… сейчас уже да. В поезде и познакомились, – улыбнулась Елизавета.

Вадим только плечами пожал:

– А выглядело со стороны так, словно они вас с собственного детства знают, и примерно с тех же пор готовы по первому свистку что угодно сделать!

– Ты преувеличиваешь… – Елизавета не стала говорить, что попутчики предлагали её и отвезти куда ей угодно, а если проблемы есть, то и разобраться с кем надо. – Просто хорошие люди. Да не фыркай, выглядят они грозно, конечно… Ну, просто бывшие военные, сейчас в охране работают, так что ничего такого.

– Чего-то мне кажется, что они вам свои биографии изложили от и до, причём без малейшего усилия с вашей стороны.

Елизавета усмехнулась, мальчик был прав, конечно, но вот подтверждать это она не собиралась, а вместо этого заговорила про Максима.

– Он тебе собирался позвонить.

– Да, мы сегодня уже разговаривали – дед ему прямо вчера сходу набрал, начал сулить золотые горы и реки, полные научной славы за возвращение в институт. Макс отшутился, сделал вид, что всерьёз не воспринял.

– Пока разумно потянуть время! – покивала головой Елизавета. – А потом посмотрим!

– Что-то мне подсказывает, что посмотрим мы на действие противоакадемической ядерной боеголовки дипломатического воздействия, – подумал Вадим, и уже даже не особенно удивился, услышав от Елизаветы ответ на свои мысли:

– Да, примерно как-то так! Но я твоего дедушку сразу предупредила, что ни Милу, ни Макса в обиду не дам.

– Мне прямо-таки завидно! – вздохнул Вадим, подразумевая тот факт, что Максима так защищают…

– А ты, мой хороший, теперь и сам справишься! – отреагировала Елизавета. – Собственно, как раз ты и можешь его понять от и до. По уровню одаренности ты ближе всего к деду, да и так есть общие черты. Только ты сумел выбраться из его паутины, а он так в ней и остался.

– По-моему, ему там очень неплохо! – проворчал Вадим.

– Было неплохо, пока он мог создавать вокруг иллюзию жизни, эмоций, переживаний и суеты. Пока были ниточки, за которые он мог вас дёргать по своему усмотрению, чувствуя себя вершителем судеб, – невесело отозвалась Елизавета. – Я так понимаю, что он и сам в молодости жил именно так.

– Да, бабушка рассказывала, что и его родители и дедов дед были полностью погружены в науку, воспитывали его в принципах «химия превыше всего» и он лишь один раз вышел из повиновения – когда на бабуле женился. К счастью, она тоже была химик, иначе они бы бабушку и вовсе не приняли.

Вадим и сам не осознал, как так вышло, что он принялся рассказывать о своей бабушке. Причём, пока они доехали до квартиры, где гостью ждала Ульяна и Лиза со Спонжем, Вадим успел изложить всё, что помнил осознанно, а вот пока они ехали до посёлка, где были владения академика и Марины Леонидовны, он принялся рассказывать вещи, которые внезапно и неожиданно всплывали в памяти, только к концу поездки сообразив, что всё это всплывало в памяти благодаря Елизавете.

– Как-то она вопросы ставила, что ответы сами собой появлялись! – пробормотал Вадим. – Да уж… что ни говори, а деду с ней будет совсем не просто, и, наверное, это к лучшему – с Елизаветой общаться – это ему не маму шпынять почём зря. – Не исключаю, что она и из него добудет нечто такое, о чём он и не думал, и не собирался даже…