Ольга Михайловна Шурупова
Острова памяти
Я все сохраняю интригу. Как моя мама попала в семью Тараниных? Это было сложно. После революции, когда установилась советская власть, когда уже был создан СССР, началась эпоха раскулачивания. Чтобы не переписывать учебник истории, скажу, что шли поиски новых путей ведения сельского хозяйства, для этого создавали первые коллективные объединения чтобы работать на земле. Кулаки – сельские буржуа- этому препятствовали. Выслав кулака в места отдаленные, можно было использовать в коллективном хозяйстве его наделы земли, его амбары, сеялки и прочее. Вот такими участниками раскулачивания и стали супруги Поповы- Петр и Марта. В это время у них уже подрастала дочка с непривычным для тех мест именем Марица. На молдавский манер, вероятно. Маленькая совсем. Никто свое принадлежавшее ему по праву, заработанное легко отдавать не хотел. Шла отчаянная борьба. В этой борьбе были убиты Марта и Петр. Самым страшным в этой истории было то, что в убийстве подозревали мужа няни Мани. Впоследствии, помнится, он был расстрелян.
А что же Петр Таранин? Отец принимает жесткое решение – женить сына на Вассе. Так не очень видная, но с железным характером и неженской силой девушка стала женой несостоявшегося священника. Мой будущий дедушка не очень склонен к крестьянскому труду, и молодые решают попробовать себя в новом для них деле: нанимаются на работу к богатому купцу. Дедушка- приказчик в магазине. Бабушка- стряпуха. Всю жизнь она будет изумительно вкусно готовить. До сих пор помню огромные пироги из русской печи: рыбные, курники, с капустой, яйцом и луком. Слюнки текут только от воспоминаний. Хорошо помню, что я, вообще, малоешка, ненавидевшая лютой ненавистью тертую вареную морковь, уплетала за обе щеки бабушкины шаньги с морковкой, запивая их ледяным – не из холодильника, с ледника в погребе – молоком от своей коровы. Так вот, опыт торговли получился удачным. Заработали, чтобы открыть свою лавку и начать торговлю. Купец оказался человеком порядочным и щедрым. Денег подарил на обзаведение.
Но купцами мои бабушка и дедушка пробыли недолго. Грянула революция. Частную торговлю запретили. Они вернулись к работе на земле. Тогда-то и узнали о страшной трагедии. К середине двадцатых у них уже четверо детей: старшая Мария, потом Лиза, Константин и совсем маленькая Полина. К тому времени перебрались они в Алтайский край. Как и почему – не знаю. Но жизнь мамы связана с селом Повалиха и Барнаулом, хотя родилась он в небольшом городе Новосибирской области Славгороде.
В общем, навещая Тарховых, живших все так же многолюдно – у братьев семьи – Васса Ивановна увидела девочку, дочку погибшей Марты. Ребенок в этой семье был явно лишним. А женщине приглянулась кудрявая черноглазая племянница.
–Отдадите?– спросила
–Да кому она нужна – лишний рот в семье.
Так и забрала. Привезла домой. Решила, что Марица и Полинка будут расти вместе. Петр обомлел, увидев девочку: в ней явно читались черты когда-то любимой Марты. И в семье она не только не стала чужой, но была отцовской любимицей.
Мамина, вероятно, детская память тоже выхватывала какие-то события. Вот мальчишки на улице дразнят девочку с необычным именем: «Марица! В котле варица!». Она спуску не дает, бежит драться. Такой взрывной и будет всю жизнь. Полинка другая, тихоня… Ещё событие. Я у мамы не спрашивала, а она не рассказывала, как в какой-то момент занесло родителей работать на мясокомбинат. Может быть, годы были не очень сытые. Во всяком случае, Петр Григорьевич вроде бы то ли сторожем устроился, то ли в конторе, бабушка при каких-то прачечных делах. Как-то «в получку», то есть в день зарплаты, собрались цеховые мужики (надо представить этих здоровяков – никакой автоматики – только мышечная сила) выпить. Прямо в цехе. Слово за слово – передрались. Ножи прямо здесь, в цехе лежат. Последствия могут быть непредсказуемы. Как деда занесло в цех – не знаю. Может быть, выпить пригласили. Он не прочь был порою. Но был, по рассказам, не герой. Примчался домой с вытаращенными от страха глазами: «Мать, там сейчас все друг друга перережут».
Если булыжник был «оружием пролетариата», то для сельского жителя, для семьи, где в хозяйстве была хоть одна лошадь, таким оружием была оглобля. Конечно, чтобы ею воспользоваться, мужик должен был определенной силенкой обладать…Так то – мужик. В цехе с оглоблей появилась Васса Ивановна и, орудуя ею направо и налево, кого-то из драчунов в угол загнала, кого-то пригладила неплохо, а одного ненароком столкнула в полную яму для стока крови. По рассказам дедушки, тот умолял: «Ивановна, выпусти!». Всех отпустила с условием: разойтись по домам. Жены потом благодарили.
Трагическое события. Старшие Мария и Лиза с подружками отправились через реку в лес (в бор алтайский, прекрасный сказочно – это уже мои детские воспоминания). На обратном пути плыли с полными корзинками через реку. Начали тонуть. Паника. Подоспел сосед на лодке, кому-то весло протянул, Лизу поймал за длинные косы, когда уже под воду уходила. Марию не спасли…Больше Петр и Васса жить здесь не смогли. Уехали. А маленькая Марица заявила: зовите Марией. Нехорошо называть живого ребенка именем погибшего. Но девочка оказалась упрямой – на Марицу больше не отзывалась. Выправили метрику. Стала Марией. Марией Петровной Поповой. Но в школах тогда придирчиво в метрику, вероятно, не заглядывали. Особенно в сельских. Так в первый класс в селе Повалиха пришли две девочки Таранины: Мария и Полина. На продолжительность жизни мамы новое имя никак не повлияло: ушла на девяносто втором году в трезвом уме и здравой памяти.