Ольга Лебедь
Семь заветных желаний
Пролог
– Спасибо, что подбросили, добрый человек!
Карл улыбнулся своей самой дружелюбной улыбкой, но разочарования скрыть не смог. Засунув руку в карман, он вытащил монеты и стал отсчитывать. Восемь, девять… одиннадцать.
Последняя монета жалобно звякнула в его руке. Улыбка Карла стала натужной, а извозчик только больше нахмурился.
– Черт с вами. Давай что есть, и проваливайте с глаз долой! И рухлядь свою заберите.
Карл послушно протянул монеты – все, что у них осталось. Даже на еду теперь денег нет. Извозчик сгреб монеты, затем стегнул лошадь, и та резко взбрыкнула. Повозка снова покатилась – Рэй еле успел с нее спрыгнуть, и теперь отряхивался от соломы. В некоторых мягких местах все еще кололо.
– Что теперь делать будем?
Вряд ли другу нужен был ответ Рэя – Карл задрал голову к небу, невероятно ясному и голубому в этот погожий день, прикрыл глаза и… взвыл. Поблизости никого, кроме них двоих, не было, поэтому он позволил себе проявить слабость.
Рэй его понимал. Они действительно устали. Хорошо еще погода была теплой, несмотря на конец августа. Если им не удастся найти ночлег, только это и спасет их от простуды.
– Жрать охота, – пожаловался Карл. Безучастно взглянул на то, как Рэй, развязав мешок, проверяет, не повредились ли струны гитары, пока их подбрасывало в повозке на камнях проселочной дороги. – Так и знал, что старый хрыч нас кинет. Ему ничего не стоило завернуть в деревню. А теперь придется пешком до нее топать.
– Он и не обещал, что поедет через деревню. Да и заплатили мы явно меньше, чем он рассчитывал. – Рэй наконец удостоверился, что музыкальный инструмент не поврежден, и стал завязывать мешок. Но наткнувшись на что-то круглое, снова заглянул внутрь. Повеселев, он вынул из мешка сморщенное яблоко и протянул Карлу.
В глазах друга вспыхнула радость. Но через мгновение он покачал головой.
– Неизвестно, когда поедим. Оставь пока.
Рэй не стал настаивать.
– Ладно. Подрапали, – объявил Карл. Он вглядывался в деревенские домики, зажатые с одной стороны небольшим лесом, с другой – распаханными полями. – Как устанешь нести на горбу гитару, отдашь мне.
Рэй фыркнул, но отказываться от предложения повременил.
– Удивляюсь, откуда в тебе столько деревенщины? Третий день разговариваешь, как тот придурок из кабака. Как будто ты специально хочешь забыть, кем раньше был…
Рэй замолчал. В горле против воли встал комок. Выходит, у него так и не получилось пережить расставание с домом за время недолгих скитаний.
Карл поморщился от его слов.
– Какой толк от манер дворянина, когда ты один, посреди природы, грязный, вонючий, еще и птиц пугаешь урчанием живота?
– Ну, хоть при других ты не сквернословишь, – промямлил Рэй. – Иначе бы нам отказывали вообще везде.
Он поднялся, повесил на плечо гитару и двинулся к деревне, стараясь выкинуть мысли из головы. Карл пошел рядом. Угрюмый.
– Не знаю, как тебе, – мрачно сказал он, – а мне больше не хочется иметь с нобилями ничего общего.
Рэй тоже нахмурился. Ощутил, как письмо жжет за пазухой. Не по-настоящему, но очень похоже. В отличие от Карла, он так и не смог его разорвать. И другу не сообщил, что хранит его. Просто даже сам себе Рэй не мог объяснить своего малодушного поступка. Зачем хранить напоминание о позоре? Будто если прижимать письмо к сердцу, мнение родителей о них двоих изменится.
Наивные мечты.
Карл прав. Раз они выбрали музыку, значит, они больше не нобили. Пора это принять.
***
– Ну, что застыли? Проходите скорее в дом, мы как раз булочек напекли! Отобедаете с нами.
Рэй и Карл, как зачарованные, переступили порог. Рэй задел гитарой косяк и поспешно извинился, но хозяйка дома уже вернулась на кухню, чтобы сказать кому-то накрыть стол еще на двоих.
– Разувайтесь, вещи можно оставить у двери, их никто не возьмет. Вам повезло, вода еще не остыла, успеете принять ванну перед обедом. Я сейчас все подготовлю.
– Не стоит, мы так-то… – попытался прийти в себя Рэй.
Его перебила громкая серенада, которую пропел для выпечки измученный желудок Карла. Даже флейта друга никогда не издавала подобных пленительных звуков. Карл густо покраснел.
– Уверены, что не стоит? – улыбнулась женщина и позвала, перед тем как скрыться в доме: – Лави, накорми гостей, пока я одежду ищу.
Рэй стянул с себя мешок и пристроил его у двери. Когда обернулся, к ним уже подходила дочь хозяйки дома.
– Эти самые вкусные. – Девушка вручила друзьям по булочке с маком. Лучезарно улыбнулась. – Я Лави. Приятно познакомиться, путники!
– Рэй, – выдавил Рэй, пока Карл впился зубами во вкусно пахнущий хлеб. И простонал от удовольствия. – А вот этот невежливый чурбан рядом со мной – мой друг Карл.
– Понравилось? – Девушка с надеждой распахнула голубые глаза, следя за тем, как Карл уминает булочку. Тот закивал, не в силах оторваться от процесса. Лави вдруг завизжала: – Я так рада! Это мой новый рецепт, и вам понравилось! Здорово!
Карл проглотил застрявший в горле кусок и постучал себя по груди. Рэй опомнился от громкого визга, и как выяснилось тут же – зря.
– Ой, раздевайтесь же! Вам надо обмыться перед обедом, а у нас уже все готово!
Лави с воодушевлением стала стягивать с Рэя жилет, а когда он чуть не выронил булочку, переключилась на Карла – одним махом вытряхнула парня из куртки и кинула ее на скамейку у входа.
– Сейчас принесу свои носки. Одну минуту!
И убежала.
Некоторое время Рэй смотрел на пустой проем между комнатами. Затем, снова застигнутый врасплох аппетитными запахами, откусил булку. Действительно вкусно. Хотя любая еда покажется такой на пустой желудок.
– Не хочу знать, почему нам так повезло. Давай просто насладимся этой возможностью, – сказал Карл.
Рэй же задумался:
– Повезло ли?
Громкий топот возвестил о том, что вернулась Лави. Улыбаясь во все тридцать два зуба, она показала розовые и белые носочки.
– Мы с мамой живем одни, мужчин в доме нет. Но это же ничего? – Она радостно протянула им носки. Розовые достались Карлу.
– Ребята, – вернулась хозяйка дома. – Ванна готова. Полотенца на стуле рядом.
Сначала обмыть тело отправился Карл, за ним Рэй. Когда он вернулся, одетый в чистую, даже какую-то праздничную одежду – об этом говорили обилие красного и синего цветов и кропотливая вышивка на ткани, – его друг и гостеприимные хозяева сидели за небольшим столом. Карл, никого не дожидаясь, уплетал суп. Возможно, его заставили.
Лави сидела на подоконнике. Она помахала Рэю, а ее мама указала на свободный стул – видимо, там сидела сама Лави, до прибытия гостей.
Рэй не стал отказываться и присоединился к обеду.
– Когда утолите голод, развлеките нас беседой, – сказала женщина.
Когда она сидела так близко, в ее волосах Рэй наконец разглядел седину, которую прятали рыжие локоны. А вот у дочери волосы были светлые, почти белые. Но сейчас, когда Лави сидела спиною к окну, солнце создавало вокруг ее головы алый ореол.
– Вы откуда? И куда направляетесь? – спросила девушка все тем же воодушевленным, звонким голоском. Рэй решил для себя, что она выглядит на пятнадцать – то есть должна быть младше их с Карлом на три года.
Пока он думал, что ответить – над легендой они с Карлом не особо работали, – хозяйка дома продолжала:
– Места у нас довольно глухие. Разве что торговцы заезжают да кто-то из соседних деревень.
– Да-да, я вот ни разу за пределы леса не уходила! – поделилась Лави. Она так искренне улыбалась, что Рэй почувствовал себя неловко.
– Новых людей мы обычно встречаем на ярмарках, но до ближайшей еще две недели. Вы же не на нее?
– Нет, – Рэй покачал головой. – Мы сами по себе.
Женщина прищурилась.
– Может быть, вы музыканты? Я будто слышала звуки струн, когда ты ставил мешок у входа.
– О, так вы музыканты! – обрадовалась Лави.
Она захлопала в ладоши. Теперь не только Рэй, но и Карл отвлекся от еды. За последние дни, что они были в пути, они успели позабыть, каково это – когда встречи с тобой радуются.
Обычно доброе отношение незнакомцев быстро иссякало – с той же скоростью, с которой пропадали монеты из кошельков Рэя и Карла. Деньги приходилось расходовать на ночлег, транспорт, еду. Вот сейчас им уже нечем платить. Оставалось надеяться, что разговоры и, может, какая-нибудь помощь по дому сойдут за достойную оплату этой семье.
Хозяйка дома строго посмотрела на дочь, но та лишь немного угомонилась – глаза ее по-прежнему горели огнем.
Рэй прокашлялся.
– Я играю на гитаре, вы угадали. А Карл – на флейте.
– На флейте! На гитаре! – воскликнула Лави. – Должно быть, это очень красиво! Вы сыграете нам?
– Лави, не наседай. Наши гости устали с дороги.
– Хорошо, мам! – кивнула девушка и тут же улыбнулась Рэю и Карлу: – Так вы сыграете?
– Лави!
Друзья переглянулись.
– Конечно, – ответил Карл и прикрыл рот рукой – у него вдруг прорезалась икота. – Мы должны поблагодарить вас за доброту.
– Денег у нас, если честно, нет, – замялся Рэй. Но хозяйка дома отмахнулась:
– Полноте, мы не держим постоялый двор. Мы обычные люди. Отдыхайте, набирайтесь сил. Можете переночевать, если никуда не спешите.
Лави закивала и, заметив, что Рэй смотрит на нее в упор, заулыбалась еще шире. На щеках у нее проступили ямочки. Из-за тени глаза окрасились в морской оттенок. Рэй поспешил уткнуться взглядом в суп и продолжить обед.
Когда у Карла прошла икота, он сказал, что они направляются в столицу – в Алнум. Покорять ее, конечно. Что еще могут желать бродячие музыканты, за которых их сразу приняли? Родной город Карл не выдал – назвал тот, что находился от деревушки в нескольких днях пути верхом на лошади. Оказалось, хозяйка дома в том городе была, поэтому следующие полчаса Карлу и Рэю приходилось лавировать, чтобы их не выдало незнание местности и здешних обычаев. Но и с этим вызовом они справились.
После обеда они все же поддались на уговоры и расчехлили инструменты. Рэй заодно проверил, не расстроена ли гитара. Как только Карл был готов, они заиграли мелодию – самую простую, которую выучили еще мальчишками. Хозяйка дома, слушая, чему-то улыбалась. Ее дочь впервые сидела молча, стараясь не шелохнуться, чтобы не спугнуть им настрой.
Когда они закончили, она сказала первой:
– Вам передают большую благодарность. От всего сердца. – Лави коснулась груди.
Рэй удивился:
– Мы же почти одного возраста. Почему обращаешься на «вы»?
Девушка вдруг засмеялась.
– О нет, я не про себя. Вам другие говорят «спасибо»!
– Кто?
Лави загадочно улыбнулась и обвела взглядом комнату. Ее мать, словно спеша переменить тему, уточнила, будут ли они оставаться на ночлег. Рэй с Карлом и мечтать не могли о таком гостеприимстве.
– Тогда отдыхайте. Лави, поможешь мне убрать со стола?
Девушка кивнула. Но когда мама встала и отвернулась, она присела рядом с Рэем, чуть не задев гриф гитары.
– Я тоже вас благодарю. Мне очень понравилось, мальчики!
И ушла, напевая только что исполненную ими мелодию.
***
Ночью Рэю не спалось. Он так и не привык к жесткому полу – ныла шея, никак не удавалось найти удобную позу. В гостиничных номерах, где за шиворот постоянно залезал кто-то мелкий и противный, где простыни воняли потом и сигаретным дымом, была хотя бы мягкая, прохудившаяся перина. Хозяйка сначала предложила им с Карлом спать на лавках, но оба справедливо опасались, что свалятся и наделают шума. Тогда им постелили на полу. Теперь вот Рэй мучился из-за поспешного решения.
Будто этого было мало – ему все казалось, что на него кто-то смотрит. Бросив попытки превратить дремоту в полноценный сон, Рэй открыл глаза. Из темноты выплыли расплывчатые очертания потолка, под которым сушились травы и стояла утварь – не заметив такую днем, Карл чуть не опрокинул себе на голову горшок, когда задел балку. Занавески на окнах слабо белели – их насквозь просвечивали лунные лучи. В углу громогласно тикали часы – звук, который он еле выкинул из головы, прежде чем провалиться в беспокойную дрему.
На лавке, рядом с которой Рэй лежал, были сложены их с Карлом вещи. Их убедили лечь в той же праздничной одежде – другой в доме не было. И сейчас, когда Рэй повернул голову, привыкнув к темноте, он вновь подумал, что то, как приняла их эта семья, – чистая удача.
А в следующее мгновение он чуть не заорал.
Лави – смотревшая так пристально, что у Рэя чуть душа не юркнула в пятки – успела приставить палец к губам. И виновато, как показалось Рэю в темноте, улыбнулась.
– Прости, что разбудила, – прошептала она.
Рэй скорее понял, чем услышал ее слова. Ему нужно было время, чтобы успокоить колотившееся сердце. Он не хотел кричать – Карл бы проснулся, да и перед хозяйкой дома, спавшей на кухне, было бы стыдно.
Тем временем ее дочь, которая почему-то была здесь, сползла с лавки и легла рядом с Рэем… нет, просто приблизилась к его уху, чтобы тот лучше слышал:
– Можем поговорить?
Не дожидаясь ответа, она поднялась и тихо, шелестя ночнушкой, выскользнула из комнаты. Рэй сначала выждал, пока краска схлынет с его щек. Затем осторожно поднялся и прошел мимо посапывающего Карла.
Лави поманила к выходу в огород. Она уже замотала шею шалью, другую накинула на плечи, а Рэю протянула кофту. Тот не стал пытаться ее надевать – даже в темноте было понятно, что вещь ему мала.
Обувшись, они вышли в холодную ночь. Лави поплотнее закуталась. Она быстро повела в глубину огорода. Там находились лавка и небольшой столик.
– Знаешь, а я рада, что тебе не спится. Мне не терпелось поговорить. Утром, боюсь, у меня не было бы времени.
Рэй вздохнул спокойнее, когда Лави все же накинула поверх плеч его кофту. Ему-то зябко. А уж девушке прогуливаться в ночнушке чревато простудой. Можно было и обнять, но Рэй боялся, что Лави не так поймет.
Когда он сел рядом, Лави решительно повернулась к нему.
– Возьмите меня с собой. Пожалуйста.
Некоторое время Рэй не знал что сказать.
– Почему ты хочешь уйти? – выдавил он. Лави, испугавшись, попросила его говорить шепотом. Рэй так и сделал: – Я не понимаю. Разве тебе здесь плохо?
– О, нет-нет. Матушка у меня замечательная. Очень добрая и понимающая. Она всему меня научила. – Лави вздохнула и почесала лодыжку о другую ногу. – Но я хочу найти свою настоящую семью. А мама будет волноваться, если я пойду одна…
– Настоящую семью? – опешил Рэй. – Погоди. Она ведь…
И тут Рэй понял, что его смущало все это время: мать и дочь были друг на друга не похожи. Дело не только в разном цвете волос – у Лави были другие черты лица, более мягкие, и глаза – голубые-голубые. Даже характеры у них были разные.
– Мама меня вырастила, – сказала Лави. Рэю стало тепло от того, как она это произнесла. – И она всегда останется моей мамой. Она боится отпускать меня дальше деревни и леса, я ведь никого там не знаю. Но теперь я познакомилась с вами. Я уговорю ее и смогу отправиться с вами в Алнум. Да хоть куда!
– Погоди! – вновь попросил Рэй. – Ты же нас совсем не знаешь. Ни откуда мы, ни что мы представляем из себя.
– Вы идете в Алнум, и вы музыканты. – Лави захлопала глазами. – Вы же рассказывали.
– Откуда тебе знать, что мы не соврали? Может, мы не хотим говорить, почему идем… туда, куда идем?!
Лави помолчала. Затем ни с того ни с сего взяла Рэя за руку. Холодные у нее пальцы – все-таки она замерзла.
– У тебя добрая душа, Рэй. И у Карла тоже. Я это сразу увидела. Остальным этого может быть мало, но мне достаточно. Я знаю, что вы не причините мне вреда. К тому же, – она сжала Рэю руку, – у меня есть немного денег. Вам ведь нужны деньги? Будем пользоваться моими. А там и заработаем, на всю Орию прославимся! Вы будете играть, я петь. Из нас выйдет отличная команда!
– Я еще не согласился никуда тебя брать. – Рэй захотел выдернуть руку. Но безуспешно – к его удивлению. Более того, Лави сжала руку сильнее. Рэй сдавленно охнул.
– Я уверена, что вам пригожусь. Но, – она вдруг отпустила его, – я не буду настаивать. Вы только послушайте, как я пою, а настаивать не буду.
Рэй потер костяшки пальцев и искоса глянул на Лави. Первое впечатление оказалось обманчивым – кто же знал, что в таком хрупком теле столько силы и целеустремленности?
Впрочем, он еще не дал ответа. Как и Карл. Раз уж девушка просто так не отвяжется, он решил зайти с другого пути:
– И не жаль тебе будет уезжать? Если ты всю жизнь прожила здесь, будешь первое время очень скучать. По себе говорю.
Лави поджала губы.
– Я хочу найти семью. Я ведь ни разу их не видела, моих родных. Только имена и знаю. Мамочка иногда навещала меня, но не могла многого рассказать. – Лави усмехнулась. – Да и в деревне меня не очень любят. Я для них странная. Наверное, так и есть.
– Странная? Тебе кто-то так говорил?
Рэй тактично умолчал, что Лави и ему показалось не совсем обычной. Рука так точно будет долго об этом напоминать.
– Постоянно про себя слышу такое. Странная. Сама с собой разговаривает. Себе на уме. Но я их не виню. Никто не слышит того, что слышу я, вот им и кажется, что во мне есть что-то такое, что стоит обходить стороной.
Лави взглянула на озадаченного Рэя.
– По мне никто не будет скучать, и я ни по ком не буду. Только матушку жалко. Поэтому я хочу, чтобы мы стали знамениты. Чтобы о нас в газетах писали. Чтобы все про нас говорили. Тогда и матушке будет не так одиноко. Она будет знать, что я в порядке.
– Для человека, который не выезжал за пределы родных мест, у тебя довольно несбыточная мечта, – протянул Рэй.
– Разве мечты должны быть другими? – улыбнулась Лави. – Разве у вас другая? Мне показалось, вы тоже хотите прославиться. Это не так?
Рэй почесал в затылке.
– Ну… наверное, так.
К его облегчению, Лави не стала лезть ему в душу. Да и вряд ли он смог бы ответить что-то вразумительное. Он едва знает эту девушку, чтобы с ней откровенничать – пусть она сама выбрала говорить с ним искренне. Некстати вспомнилось письмо, что лежало завернутым в одежду на лавке. На душе снова кошки заскребли.
Лави отвлекла его от невеселых мыслей, похлопав по руке.
– Рэй, я хочу тебя убедить. После этого обещаю, я больше не буду настаивать, чтобы уйти с тобой и Карлом. Можно мне спеть для тебя?
– Спеть? Прямо здесь? Сейчас? – Рэй оглянулся на дом, на секунду забыв, что должен продолжать говорить шепотом. – Нас же услышит твоя мама. И Карл проснется.
Лави помотала головой.
– Я спою так, что никто не подслушает. Буду петь только для тебя. Можно?
Рэй почувствовал, что скоро совсем околеет. Поскорей бы в дом. Сдавшись, он кивнул. Обрадованная Лави растерла ладони и подула на замерзшие пальцы.
Затем приложила ладони к уху Рэя. Он вздрогнул от холода. И вдруг услышал шепот.
Глаза Рэя медленно-медленно поползли на лоб.
***
В третий раз, если не в четвертый, Карл проверил, не забыл ли флейту. Его сумка потяжелела на несколько булочек, а в самый низ они положили сменную одежду – праздничную, в которой ходили по дому. Отказаться не получилось – Лави улыбалась, но была непреклонна.
Когда уже хозяйка дома поинтересовалась, почему ее дочь упорно хочет отдать одежду едва знакомым людям, тогда Лави попросила Рэя с Карлом идти вперед, а сама с решительным выражением лица повернулась к матери. Рэй понял, что важный разговор девушка откладывала до последнего. Было неясно, как долго она задержится. Рэй только успел заметить, что Лави уже собрала свою сумку.
Вдвоем с Карлом они остановились на краю деревни, у поваленного дерева. Карл, скрестив руки, ходил туда-сюда, пока Рэй боролся с накатывающей дремой – утреннее солнце пригревало макушку, погружая в состояние, которого Рэй так и не дождался ночью. Не после песни от Лави.
Когда он, еще в доме, рассказал другу, что случилось, тот пришел к самому простому и раздражающему выводу:
– Если бы мы в каждой деревне подбирали симпатичное личико, мы бы дальше родного герцогства не ушли.
– Карл, ты меня вообще слышал? Эта девчонка непростая. Когда она пела мне на ухо…
– А вы точно этим занимались, пока нормальные люди ночью спали?
– Она мне не нравится, доволен? – разозлился Рэй. – К тому же, ей пятнадцать. И мать ее была к нам добра. Ты как никто другой меня знаешь и знаешь, что честь для меня не пустой звук.
– Зачем нам девчонка? – перешел в нападение Карл. – Если хочешь с ней возиться, зачем втягиваешь меня?
– Я слышал голоса, когда она пела. Много голосов. Уверен, мне не показалось. Я даже попросил ее повторить, и тогда было то же самое, но голоса были другие. Думаю, именно поэтому ее здесь недолюбливают и считают странной.
– Спасаешь деревню, но обрекаешь нас?
– А ты долго собирался отпугивать народ своим угрюмым видом? Сколько мы получили за все выступления на площадях, от силы тридцать монет? И это за две недели! Глядишь, так родители окажутся правы – подтвердим, что мы никчемные отпрыски и правильно, что нас выставили за дверь.
Рэй смотрел, сомкнув брови, пока Карл, судя по лицу, старательно подбирал приличные слова. Прервал их перепалку только голос хозяйки, которая позвала завтракать. Тогда Рэй закончил тише:
– Хочешь доказать, что родители были правы? Или все же, что правы можем быть мы?
Спустя час спор казался таким далеким и бессмысленным. А может, Рэй просто сильно хотел спать.
– Черт. Она идет, – объявил Карл.
Лави бодро вышагивала по улице. Она успела переодеться в красное платье и заплести волосы в две косы. Приметив знакомых, она махала им руками и громко желала доброго утра, спрашивала настроение и улыбалась. Вот только Рэй видел, что ей никто не отвечает. Люди молча провожали ее глазами или отворачивались. Но Лави словно этого не замечала.
– Ребята! – Она замахала уже им с Карлом и перешла на бег. Пока она не добралась до них, Рэй настоял, чтобы Карл убрал с лица недовольную мину. – Ребята, вы меня дождались! Спасибо! Мама еще положила яблок, будете?
– Как она приняла твой уход? – спросил Рэй.
– Плакала. – Лави вздохнула. Но затем помотала головой. – Это ничего. Она привыкнет. Однажды это должно было случиться. И я обещала, что буду присылать ей письма каждую неделю.
– Точно-точно не жалеешь, что уходишь? – съязвил Карл и получил тычок от Рэя.
– Я же буду не одна, а значит, мне нечего бояться!
– Ты слишком нам доверяешь, – пробурчал Карл, потирая бок. – На твоем месте я бы уже сейчас поумерил пыл. Чтобы не разочароваться ненароком. Впрочем, ты всегда можешь повернуть назад, мы держать не будем.
– Ни за что! – громко заявила Лави и ослепила Карла наивной решимостью.
Друг закатил глаза и велел выдвигаться.
Вскоре ему позволили уйти вперед – Лави придержала Рэя за локоть.
– Я вам не нравлюсь?
Рэй оторопел – на него смотрели очень расстроенные глаза.
– С чего ты вдруг решила?.. Это из-за Карла? Не бери в голову, он недолго будет волком ходить. Наверное.
– А ты? Ты сказал, что я тебе не нравлюсь…
– Я? Когда?!
– Ну, в доме. Ты сказал это Карлу. – Она опустила глаза. – И что мне всего пятнадцать. С этим я и правда ничего не могу поделать. Но, может, вы меня потерпите? Пока я семью не найду.
Рэй почувствовал, что стремительно краснеет.
– Подслушивать – это не очень, знаешь ли…
– Это не я! Но я попрошу, чтобы они больше так не делали – не говорили того, что мне не надо слышать. – Лави подняла голову. – Обещаю. Так будет честно по отношению к вам. Я хочу быть честной.
– Спасибо. – Рэй неловко замолчал. Краска еще держалась на щеках, и от взгляда Лави меньше ее не становилось. – Просто дай нам с Карлом время к тебе привыкнуть.
– Я буду ждать, сколько потребуется!
– Вы о чем там шепчетесь у меня за спиной? – окликнул Карл.
Лави воодушевилась:
– Обсуждали с Рэем, как мне вам понравиться!
– Лави, настолько честной быть не надо!
Вечером она рассказала про голоса. Немного, ведь сама Лави не знала, откуда они приходят и почему выбирают ее своей слушательницей. Они просто были с ней с детских лет, делились историями, шептались о мире за пределами деревни. А иногда рассказывали то, что сбывалось.
Лави не придавала этому большого значения. Разве что благодаря голосам она не чувствовала себя по-настоящему одинокой. Но чем дальше слушал ее Рэй, тем больше убеждался, что оставлять Лави в деревне было бы ошибкой. Если она всерьез направит свою особенность в музыкальное русло, их троих ждет большое будущее.
У него наконец-то появилась надежда, что однажды они с Карлом смогут вернуться домой.
