Ольга Гребнева
Волчий Рубин: Город Призраков
Повертев карандаш в пальцах, генерал усмехнулся, представив, как вытянулись лица «союзничков», когда они увидели, что им отказано в доступе. Выждав минут пятнадцать, Винарис нажал кнопку соединения с постом около Портала:
-Сообщите: проблемы с оборудованием, можем принять только одного человека, во избежание нарушения стабильности прохода.
Винарис играл ва-банк. Верволковый монарх мог что-то заподозрить или просто напросто побояться воспользоваться ненадёжной связью. Но это был единственный способ заполучить его в свои руки без обширной свиты, советников и охраны.
-Ваше величество, это неосмотрительно. Вам нельзя идти туда одному.
-Ты, кажется, что-то мне запрещаешь? – поднял бровь Ланг, через плечо взглянув на своего верного помощника, правую руку и «серого кардинала», как его шутя называли остальные придворные. Не дожидаясь ответа, король шагнул к арке и поместил Волчий Рубин в нишу у основания одной из опор. Драгоценный камень тут же засиял тёмно-красным светом, показывая, что энергия для открытия двери в другой мир есть. Его величество кивнул Дэрешу.
Хранитель, стоявший под специальным навесом, склонил голову и с некоторым усилием передвинул рычаг на пирамидообразном возвышении. «Пульт», как называл его архивариус, был изготовлен из того же ледяного металла, что и сам Портал, а кроме главного переключателя на нём выстроился целый ряд менее внушительных. Под аркой замерцали розовато-красные витые ленты, повеяло предгрозовым, наполненным озоном воздухом. Рубин вспыхнул, на мгновение ослепив всех присутствующих, но результата всё не было – проход в иномирье оставался закрытым. Дэреш, пытаясь проморгаться от пляшущих на радужке глаза «зайчиков», поиграл рычажками, как музыкант, настраивающий свой инструмент. Очертания комнаты, находящейся на том конце прохода, наконец проявились, но не чётко, как это бывало обычно, а плавали в мутном мареве, текли и дрожали, как странный морок.
-Они говорили о неисправности, – осторожно начал Хранитель, – но, ваше величество, это больше похоже на то, что они не дают полную мощность на Портал, словно специально оставляют лишь маленькую щёлочку, лазейку для одного человека. Мне это не нравится.
Молодой человек говорил уверенно, но тихо. Всё-таки спорить с его величеством, славившимся непростым характером, да ещё в момент, когда он явно не в духе, – поступок, требующий большой смелости.
Ланг лишь сердито-надменно хмыкнул, ничего не ответив.
«Как знаете, величество, – подумал Дэреш. – Конечно, мы же гораздо умнее, чем какой-то человек. Древняя Кровь не может ошибаться… Магия предков нам поможет…» Он старательно спрятал усмешку, склонив голову во внешне почтительном поклоне.
В тот момент Хранитель Портала и по совместительству главный архивариус Ликана не подозревал, насколько он был прав в своих предостережениях.
Глава 2.5
–Король не вернулся. Безбожники утверждали, что к ним он тоже не попал, исчез где-то в междумирье. Из-за неполадок и неустойчивости прохода. Абсолютно абсурдное заявление: ведь тогда считалось, что никакого пространства между нашей и их реальностью не существует. Но, как ни странно, – вздохнул Дэреш, – этому объяснению поверили.
Арман, по своей привычке (которая, к слову сказать крайне раздражала Влада) что-то вертевший в пальцах, на этот раз утащенное со стола призрака перо, остановил пляску предмета в пальцах и недоумённо сказал:
–Но очевидно же, что это была ложь! По крайней мере первый вариант развития событий, который приходит мне в голову, – правитель был убит либо взят в заложники. Неужели об этом никто не подумал?
Архивариус улыбнулся почти снисходительно.
–Конечно, подумали. Но в тот момент нам был нужен этот союз. Точнее, не нужна была война на два фронта. Рим здорово прижал верволков, а безбожники посулили оружие, продовольствие и даже немного своих войск.
–А ты предпочёл промолчать о своих подозрениях насчёт того, что Портал специально был открыт неправильно? – подал голос Чезаре. Интонация его была не совсем понятна: он то ли обвинял призрака в предательстве короля, то ли всего лишь выяснял подробности произошедшего.
Дэреш покачал головой:
–Меня в общем-то не особо и спрашивали. Кому интересно мнение обычного служащего, привратника, можно сказать… Я ведь и был по сути привратником, только открывал не двери особняка, а Портал в другой мир. В принципе разница невелика. – Эти слова отдавали отчётливой горечью и иронией. – Но вы правы, повелитель, я скрыл этот факт. Хотя, скажи я всё начистоту, это ничего бы не изменило. А междумирье, как выяснилось, всё-таки не миф. Оно действительно существует. Если его величество Ланг попал туда, как говорили безбожники, то остаётся ему только посочувствовать.
–Всё равно удивительно… – протянул Влад. – Словно заговор какой-то… Все думают, что правителя убили или захватили в плен, но упорно молчат об этом и продолжают мирно общаться с теми, кто нарушил гарантии безопасности переговоров. Уж слишком нереально.
Из губ архивариуса вырвался знакомый сухой шелестящий смешок:
–Нет, не все молчали.
***
-Если бы отец погиб при прохождении Портала, то Рубин бы погас, а потом перенастроился на меня полностью.
Вилренг расхаживал из угла в угол, нервно теребя обшлага рукавов. Верховный бегущий с волками наблюдал за принцем с сочувствием. Молодой наследник оказался перед необходимостью принять в свои руки власть слишком неожиданно, да ещё и эти скорбные обстоятельства. «А с другой стороны, преемственность монархической власти всегда происходит в траурных обстановке. Пока не умер король, принцу не занять его место. Стоп. Пока не умер король…» Крауш перевёл взгляд на главный артефакт, принадлежащий правящей фамилии – Волчий Рубин кроваво поблёскивал, покоясь в объятиях подставки на гнутых ножках. И не думал не то что угасать, но даже бледнеть. А ведь всегда при смерти основного хозяина магический камень «впадал в уныние» на несколько дней и только после этого так называемого «траура» признавал над собой власть преемника.
«Мальчишка-то прав, – размышлял Верховный, всегда мысленно называвший наследного принца так пренебрежительно, не только из-за разницы в возрасте, но ещё и потому, что отлично видел несостоятельность преемника Ланга как политика и интригана (а ведь искусство интриги для монарха едва ли не самое главное, иначе свои же придворные перехитрят и будут использовать в своих целях). – Король скорее всего ещё не встретился с Древним Волком. Или смерть в другом пространстве Рубин не «услышал», не «почувствовал». Если верно второе, то артефакту потребуется не один месяц, чтобы длительное отсутствие хозяина было приравнено к его гибели. Но, как бы там ни было, а правителя в Ликане сейчас нет. – Крауш едва заметно усмехнулся в усы. – И официально не будет ещё год. Если не появятся неоспоримые доказательства смерти его величества, то я и не подумаю устраивать обряд передачи власти раньше, хоть Рубин трижды настроится на Вилренга. А неоспоримым доказательством будет только тело короля. Почему-то мне кажется, что мы его не увидим. – Жрецу становилось всё труднее прятать торжествующее выражение лица, но к его счастью принцу было в данный момент совсем не до того, чтобы вглядываться в собеседника. – Надо что-то отвечать, пауза затягивается».
-Ваше высочество, – подчёркнуто вежливо начал Крауш, обычно он обращался к принцу по имени, – у нас нет свидетельств смерти вашего отца, но тем не менее его отсутствие длится уже столько, что мы… – он сделал эффектную театральную паузу после этого слова, делая акцент на то, что он действует заодно с Вилренгом и что решение они принимают как бы вместе, – мы не можем допустить анархии в государстве. Конечно, короновать вас я не имею права, по закону нужно год, вы это знаете. Однако принять на себя тяжкую ношу управления государством вы должны… ну, в качестве исполняющего обязанности монарха, так сказать…
***
– Крауш… – в голосе архивариуса не звучало ни единой положительной эмоции, – он так жаждал заполучить как можно больше власти, что готов был считать короля пропавшим без вести сколь угодно долго. Вилренг – слишком прямолинейный для политика, и Верховный намеревался этим воспользоваться. В принципе это было бы не так уж плохо. Крауш, заботясь о себе, не забывал думать и о благополучии Ликана. Бывает, что «серый кардинал» очень полезен для монарха. Иногда я думаю, что если бы наследник был не столь резок в своих действиях и оставил бегущего на должности, то многого не случилось бы… многого непоправимого…
Призрак говорил всё тише, пока наконец не замолчал совсем, уставившись неподвижным взглядом в столешницу. И стал казаться ещё человечнее, ещё моложе, возможно, за счёт того, что на людей сейчас не взирали глаза, в которых плескалась пустота, тьма и безумие трёх веков одиночества.
Около минуты никто не нарушал воцарившееся безмолвие. Троица ожидала, когда Дэреш продолжит своё повествование. Наконец Влад нарочито громко откашлялся, привлекая внимание Хранителя к тому, что он не один в кабинете. Тот резко вскинул взгляд, внимательно и как-то вроде бы удивлённо посмотрел на посетителей. Словно увидел их впервые и поражён тем, что кто-то нарушил его уединение.
–О, простите меня, – слегка улыбнулся через пару секунд архивариус. – Воспоминания… они возвращают меня в прошлое… почти буквально… Вы не напомните, на чём я остановился?
–Крауша сместили с должности, – ответил Лерой. Наёмнику уже надоело вертеть перо в руках и он теперь общипывал с него пушинки, роняя их на пол и наблюдая за плавным полётом.
–Ну да, – Дэреш криво усмехнулся, – сместили… точнее, обвинили в антиправительственном заговоре и повесили. Именно тогда пробил счастливый час для Алисанды. Она, до той поры рядовая жрица, смогла разглядеть в Верховном подлого интригана, замышляющего козни против законного правителя.
Чезаре, смотревший на призрака глазами ребёнка, которому рассказывают страшную сказку, прервал неожиданно попавшей в точку репликой:
–Но ведь это была ложь? На самом деле Крауш не задумывал ничего против Вилренга?
–Ты-то откуда знаешь? – поднял бровь Влад.
–Дык он же у нас маг и оборотень, – фыркнул Арман. – Почему б ещё и прорицателем не заделаться?
Мальчишка обернулся к наёмнику, сжимая кулаки и начиная приподниматься со скамейки:
–Да пошёл ты!!!
Влад одёрнул Чезаре за рукав, внутренне в который раз проклиная необходимость выступать в роли миротворца.
–Хватит уже! – рявкнул он своим фирменным сержантским тоном, в ответ на который наёмник только ухмыльнулся, а лучник вообще не прореагировал, продолжая упорно стремиться в драку.
Как ни удивительно, но разгоревшуюся на пустом месте ссору умудрился остановить архивариус. Его нечеловеческий смех, шуршащий прошлогодними сухими листьями, заполонил комнату, заставив людей неуютно поёжиться и отвлечься от собственных разборок. Все трое оглянулись на Дэреша. Он посмеивался, кривя тонкие губы, а неживые хитрюще-насмешливые глаза наблюдали за троицей с крайне ироничным выражением.
–Люди… – он остановился, выделяя интонацией это слово, – как вы собираетесь отыскать истину и достичь своей цели, если не можете договориться между собой? Смеш-ш-шно…
В первую секунду никто не нашёлся, что возразить, потому как призрак действительно указал на самое слабое место отряда. Но Чезаре тут же уцепился за другое слово, если уж не мог оспорить основной смысл фразы:
–Ты так говоришь о людях, словно сам никогда не был человеком!
Смех нежити резко оборвался, Дэреш отвернулся в сторону, начал переберирать пальцами странички книги, лежащей на бюро, не глядя в неё.
–Я был единственным человеком в Ликане. – Сделал ударение на слове «человек». – Но сейчас мы говорим не об этом!
***
-Не могу поверить… – молодой монарх действительно пребывал в шоке. Не каждый день узнаёшь, что тот, кому ты безоговорочно доверял, тот, с кем ты всегда советовался, тот, чьё мнение было для тебя самым важным, что он… – Нет! – Вилренг помотал головой, стремясь сбросить наваждение и осознать, что всё случившееся – всего лишь один из предутренних дурных снов, которые изредка посещали принца.
Он ещё раз внимательно перечитал бумаги, раскинувшиеся веером на столе. Свидетельства против Верховного жреца были неоспоримыми, а обвинения – очень тяжёлыми. Тут и взяточничество, и использование служебного положения в личных целях, и незаконные жертвоприношения, и нарушение запрета на пропаганду культа среди людей, который был одним из условий заключённого совсем недавно союза с Римом, и даже намёки на заговор против жизни самого Вилренга.
-Не должно этого быть… Как он мог? – его высочество отошёл к окну, присел на подоконник и в задумчивости отпил глоток из бокала с вином. Краем уха он услышал, что по коридору кто-то идёт, а через мгновение определил по звуку шагов брата.
Карренг вошёл без стука. И с возмущённым лицом, как обычно. Это было уже традицией: младший всегда приходил к старшему, чтобы выразить своё несогласие, недовольство и высказать оппозиционные мысли. Так уж повелось с самого детства: братья были лучшими друзьями, готовы были друг за друга идти и в огонь, и в воду, но вот мнения по поводу политики, религии и всяческих государственных дел всегда были едва ли не противоположными. Они могли с пеной у рта спорить в течение не одного часа, а потом рассмеяться и, так и не сойдясь мыслями, примириться. Пока они были детьми, такие диспуты шли только на пользу: оба учились всегда иметь собственную точку зрения по любой проблеме и отстаивать её, подбирая убедительные аргументы. Однако с тех пор, как Вилренг принял на себя обязанности правителя Ликана, словесные баталии двух облечённых властью верволков перестали быть полушуточными. Теперь за этими дискуссиями следовали решения, от которых зависело благополучие сотен жителей. Или одна конкретная жизнь, как на сей раз.
Младший принц, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, сумев совершить это простейшее действие с таким изяществом и величием, что даже при незнании его происхождения, невозможно было спутать с простолюдином. Бросил на хозяина кабинета пламенеющий гневом взгляд, но всё это проделал абсолютно молча, не произнеся и слова приветствия.
-Чем на сей раз недоволен мой любимый братишка? – ласково осведомился Вилренг, заранее готовясь отражать град нападок, который должен был исторгнуть младший.
Тот только сильнее нахмурился и произнёс в не свойственной ему манере, очень коротко и чётко, как отрезал, сразу живо напомнив наследнику отца:
-Обвинения против Крауша – липа и подтасовка фактов.
Правитель, не ожидавший такого заявления, несколько опешил:
-Знаешь ли, тут, – ткнул пальцем в сторону заваленного бумагами стола, – всё очень подробно изложено. Доказательства неоспоримы!
-Ты же лучше меня знаешь, что не бывает неоспоримого, – упрямо сдвинул брови Карренг. – Всегда есть шанс на ошибку.
Вилренг медленно выдохнул воздух сквозь зубы, чувствуя, что начинает закипать. Ему редко удавалось сохранить полное спокойствие во время таких споров, потому что брат обычно легко переигрывал его в логических построениях.
-И что же, веря в этот призрачный шанс, я обязан миловать всех государственных преступников? – внешне старший принц пока ничем не проявил зарождающийся гнев.
-Ты сам веришь, в то, что Крауш совершил все те гнусности, перечисленные в доносе?
-Не донос, а… – Вилренг не сразу нашёл кажущееся ему верным слово, – сообщение.
Главнокомандующий не стал дальше развивать тему, только ехидно улыбнулся. Дескать, знаем мы такие «сообщения»… Правитель, помолчав, всё же ответил на заданный вопрос:
-Я хотел бы думать, что это неправда. Но… обвинения действительно великолепно доказаны. А я не могу руководствоваться в государственных делах интуицией. Будь я хоть тысячу раз уверен, что Верховный невиновен, но я обязан рассматривать факты, а не собственные предположения, основанные на личных симпатиях. – Интонации Вилренга с каждой фразой становились всё жёстче и холоднее. И к концу монолога он, казалось, убедил в правильности решения даже самого себя.
Но не настырного младшего брата.
-Слушай, Ренг, – собеседник назвал правителя привычным уменьшительным именем, которое могло быть применимо и к одному, и ко второму принцу. – Подобные словеса наплести можно про кого угодно. Если покопаться, скажем, в моём столе, то, я практически уверен, найдутся и порочащие меня дневниковые записи, и двусмысленные всякие зарисовки-заметки… да и разговоры я порой веду вполне свободолюбивые и во многом критикующие существующего правителя. Вот сейчас я этим занимаюсь, к примеру – сомневаюсь в решении своего короля и оспариваю его. Так в доносе есть что-то действительно весомое?
После этих слов Вилренг всё-таки вскипел. Шваркнув книгой, которую он до этого машинально перелистывал, об стол, он склонился к брату и звенящим от негодования голосом произнёс:
-Что ж ты из меня совсем идиота делаешь? Я по-твоему не могу отличить, где выдуманные байки, а где правда?! – Он аж задохнулся от возмущения.
Карренг относительно спокойно перенёс вспышку гнева брата, хотя голову в плечи слегка втянул.
– Конечно, можешь, брат. Но не всегда это делаешь. – Младший сказал это нарочито тихо, чтобы создать контраст с грозным тоном брата.
– Если ты перестанешь давить на эмоции и жалость, то я готов выслушать твои опровержения, – как и бывало чаще всего, выплеснув эмоции, Вилренг вернулся к обычным интонациям и даже как будто чуть виновато глянул, пожалев о своей несдержанности. – Только пусть это будут нормальные логичные аргументы, в которых тебе кстати нет равных, а не пространные рассуждения о том, что кто угодно может быть виновен или невиновен. – Он выжидательно посмотрел на собеседника.
Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Карренг пытался собраться с мыслями. В памяти проносилась в тысячный раз картина вчерашнего утреннего разговора с Алисандой.
…-Дорогая, куда ты?
-Отчёт отнести.
-Ты же его обычно в начале недели предоставляешь…
-Карр, ну не забивай ты себе голову моими жреческими делами… – брюнетка присела на край ложа и нежно прикоснулась губами к щеке принца. – Это такие мелочи, право слово. Просто внеочередная бумажка. Ты же знаешь, какая у нас бюрократия, почище, чем у тебя в армии. – Она засмеялась хрипловатым звучным смехом, который всегда сводил Карренга с ума.
На этом разговор был закончен.
…Сейчас молодой главнокомандующий старался поймать за хвост причину своего беспокойства и никак не мог этого сделать. Взгляд почему-то раз за разом цеплялся за конверт из желтовато-коричневой бумаги, в котором был доставлен донос на Крауша. Такой же, как тот, какой держала в руках Сэнди, уходя вчера утром из спальни. «Глупости! Стандартная упаковка всего-навсего!» Но к этой мелочи добавлялись и другие: неурочный «отчёт» и то, что любимая отказалась о нём говорить, искусно уводя разговор совсем в другую сторону. Да и ни для кого не секрет, что доброжелательных отношений между Верховным бегущим с волками Краушем и подающей надежды молодой, но сильной жрицей Алисандой никогда не было.
-Подожди до завтра, брат, прошу тебя. Один день ничего не решает.
-Хорошо, – кивнул Вилренг. – Утром я жду твоих опровержений, а если их не будет, то я подпишу приговор.
Глава 2.6
Дэреш опять зашелестел смехом, хотя в этой части его рассказа сложновато было найти повод для веселья.
–С этой жизни, на мой взгляд, и началось проклятие. Эта казнь была первой горстью земли, брошенной в могилу некогда величайшего города. Зимой 9841 года от Первого Воя Волка никто не обратил внимания на то, что терпение богов истощается, что конец близок. Тогда судьбу ещё было возможно повернуть вспять, исправить…
Он замолчал, уйдя в ставшую уже неудивительной для слушателей паузу.
–Значит, Крауш действительно не был заговорщиком? – осведомился Чезаре, повторяя свой последний вопрос.
–Нет, не был, – покачал головой архивариус. – Его подставили. Красиво. Изящно. Так, что подкопаться было практически невозможно. Младший принц мог бы добраться до истины… если б не побоялся этой самой истины…
***
Лицо правителя не выражало ничего. Пожалуй, только близкие могли разгадать, какие страсти кипят под этой маской.
«А ведь на его месте мог быть я…» – в который раз подумал Карренг, почти чувствуя себя счастливым от того, что избежал груза ответственности, навалившегося на наследника престола.
Зал собраний, в этот пасмурный день давший приют судебному заседанию, был полон горожанами всех возрастов и различного социального положения. Всем не хватило места, многие толпились в проходах и около дверей, молча толкаясь, стараясь занять более удобное место. В Ликане давненько не происходило ничего подобного. Хоть разного рода разбирательства и даже казни не были редкостью: среди свободолюбивых и импульсивных по своей природе верволков то и дело появлялись личности, стремящиеся сломать установившийся порядок правления. Однако впервые за всю историю города в заговоре на жизнь короля обвинялся не оборотень, а бегущий с волками, да ещё и не какой-то простолюдин, а сам Верховный жрец.
***
-Неужели жрецы никогда не были в оппозиции? – удивлённо вскинул бровь Арман. – Мне кажется, что наоборот они должны были…
–Нет! – перебил Дэреш, как будто рассердившись. – Алисанда была уникальна в своём роде… – В голосе проскользнула не вполне понятная интонация: странная смесь нежности, злости и обречённости. – Позвольте мне продолжить.
–Объясни сначала, – это уже Чезаре.
–Думаете, что с высоты вашего положения, – призрак чуть слышно хмыкнул, – видно, в каком порядке нужно излагать ту страшную историю? Если вы настаиваете, то я прервусь и буду отвечать. – Лёгкое пожатие плеч. – Однако уверены ли вы, повелитель, что знаете нужные вопросы?
–Ой, да хватит набивать себе цену… – зевнул Арман. – Уже, честно говоря, хочется спать и жрать. Рассказывай, как считаешь нужным. Я надеюсь, Чезаре, ты не будешь возражать? Ведь по любому быстрее получится.
***
Вилренг поднял руку ладонью вперёд, призывая к тишине, и разговоры в зале постепенно затихли до смутных шепотков, а затем и вовсе сошли на нет. Сотни лиц взирали сейчас на молодого верволка. Любопытство, страх, удивление, злорадство, сочувствие… Создавалось впечатление, что не отыскать взглядом двоих из толпы, у которых было бы одинаковое душевное состояние.
Младший остро чувствовал неуверенность брата и поражался, как её не замечают остальные. «Или замечают? Нет, вряд ли. – Мысли вернулись к любимой жрице. В очередной раз. – Сказала ли она всю правду или нет? И верное ли решение я принял?» После позавчерашнего разговора с Вилренгом он решил разузнать о тех бумагах, которые видел у Алисанды. Конечно, Карренг старался не думать о том, что его невеста способна на столь грязные методы борьбы с конкурентом, но и отбросить эту версию, не проверив, не мог.
…-И что ты ищешь в моём столе, дорогой? – осведомилась Алисанда наигранно грозным тоном. И тут же расхохоталась, наблюдая за виновато-ошарашенным видом любовника.
Карренг присел на край столешницы и, ни секунды не раздумывая, решил сыграть ва-банк:
-Те документы, которые были у тебя утром.
-Посмотрите, какой сердитый… – девушка приблизилась и легко, едва касаясь, провела ладонью по груди верволка. Тот, как всегда, блаженно сощурил глаза от этого прикосновения, он не мог сдержать эту реакцию даже когда злился или был обижен. Алисанда прекрасно это знала. И пользовалась время от времени. – А зачем тебе эти бумажки?
Жрица приблизила лицо, почти коснувшись губами губ Карренга.
Принц мотнул головой, отбрасывая волосы с лица, и приобнял девушку за талию. Кольцо его рук было как никогда жёстким, и объятия не приближали, а словно наоборот – удерживали на расстоянии, не давали любовнице разрушить последний барьер, за которым верволк не сможет устоять перед её чарами.
-Сэнди, – ласковое обращение прозвучало в этот раз довольно холодно, – ответь, что было в тех отчётах? Разве я многого прошу? – Прищур превратился из блаженного в хитро-жестокий. Да, его высочество был очень молод и во многом неопытен, но характером пошёл в отца – если что задумал, то сбить с пути его не представлялось возможным.
Чёрные радужки глаз Алисанды полыхнули колдовским пламенем, как будто в них на миг отразились огоньки свечей от стоящего на каминной полке канделябра. Ладонь жрицы резко потеплела, обжигая кожу Карренга.
-Ты меня подозреваешь? Думаешь, что это я донесла на Крауша? – Подбородок вздёрнулся, губы скривились в гневно-презрительной гримасе. – Невелика цена любви, ваше высочество, которая не подкреплена доверием!
Следующим её порывом было выскользнуть из объятий и, видимо, гордо удалиться, бросив недостойного в одиночестве. Но не тут-то было. Карренг и не подумал отпускать девушку. Он с демонстративным удивлением скосил глаза на маленькую ручку Алисанды, такую изящную, но готовую вот-вот стать смертельно опасной. Из всех бегущих с волками именно эта роковая красавица-брюнетка являлась одной из сильнейших магичек, и лучше всего ей удавалось призывать огонь, управлять самой разрушительной стихией. Если бы она решила напасть, то даже скорость и ловкость верволка истинной Древней Крови могли не уберечь принца от тяжких увечий, а то и смерти.
-Сейчас мы говорим не о наших чувствах. Не надо пытаться превратить серьёзный разговор в семейную сцену. Что в документах? – последний вопрос завершился рычащей ноткой, сразу напоминающей, что Карренг – не-человек.
-Хочешь правды? – Алисанда внезапно легко сдалась. – Будет тебе правда… – Девушка присела на колени к любовнику, прижавшись почти вплотную, но голос её был холоднее родниковой воды. – Да, это действительно я собрала факты обвинения и сообщила о готовящемся заговоре королю.
Карренг сощурил тёмные глаза, в которых сейчас замелькали зеленоватые искорки, свидетельствовавшие о том, что верволк может начать менять ипостась в любое мгновение. И сказал очень спокойно, как и подобает во время допроса:
-Заговор против жизни правителя – ложь. Крауш не задумывал покушения на моего брата. Ты не собрала факты, а искусно их подтасовала и сочинила донос, чтобы самой очутиться на посту Верховной. – Конечно, младший принц не мог поручиться головой, что так и было, но сейчас стоило надавить, рассчитывая получить полностью откровенный ответ.
Алисанда рассмеялась, откинув голову. Карренгу подумалось, что сейчас жрица опять решит использовать свои женские чары, чтобы отвлечь его от темы разговора или разжалобить. Но его высочество был не совсем прав.
Тихий шёпот, таким в постели говорить признания и фривольные комплименты:
-Мой любимый, ты просто провидец. Да, я на самом деле расставила акценты в письме к Вилренгу так, как нужно мне. И я естественно хочу занять пост Крауша, он слишком стар для своей должности, пора освобождать место более молодым, сильным и достойным. – Губы Алисанды находились сейчас меньше, чем в паре сантиметров от лица принца. – Но прежде, чем ты решишь, что со мной делать, подумай над двумя вещами. Первое: из всех обвинений против Крауша только организация покушения на короля – неправда, остальное я могу подтвердить под присягой. И второе. Ты на самом деле выдашь меня своему брату, чтобы оправдать Верховного? Отправишь меня на виселицу или в пожизненное изгнание, что равносильно казни – люди в считанные дни вычислят меня и растерзают на части? Предашь и забудешь свои чувства… свою любовь? – голос чуть дрогнул, глаза жрицы, казалось, вот-вот наполнятся слезами, они уже повлажнели в уголках век.
В этот миг девушка выглядела самой беззащитностью. Не осталось и следа от страстного протеста, которым пылал её взор пару минут назад. Карренг на секунду зажмурился, еле сдержав желание помотать головой. Эта переменчивость, как танец языков пламени, была самым привлекательным в Алисанде. Никогда не знать, какой она будет через считанные минуты, но верить и понимать, что в каком бы образе она ни предстала, это будет искренне и нужно именно сейчас. У принца и теперь не закралось мысли о том, что любовница намеренно вводит его в заблуждение: ведь она сама признала правдивость его подозрений.
-Милая, зачем ты так поступила?
-Ну уж конечно не из одной только корысти и властолюбия, как тебе хочется думать, мой дорогой. – Очередная перемена – и в интонациях звучит нескрываемый сарказм и вызов. – Я не хочу, чтобы договор с Римом рухнул из-за одного глупца, который совершает человеческие жертвоприношения, стремясь поддержать угасающую магическую силу!
-Неужели Крауш действительно… – Циником нельзя родиться, им можно стать в результате длительного участия в интригах, которые, не переставая, плетутся в кругах, близких к лидерам любого государства. Карренг был политиком по своей внутренней сущности, но вот достаточного опыта набрать пока не успел. И спокойно думать, что чьи-то жизни были оборваны в угоду жрецу, стремящемуся удержать своё положение, просто не мог.
Алисанда утвердительно кивнула…
С первым словом старшего принца все в зале безмолвно замерли, впившись внимательными глазами в оратора. Под сводами отдавался эхом только голос Вилренга, отражался от вычурной лепнины, мелькал между колоннами, долетал до каждого уха, хотя правитель говорил негромко. Он, даже не взглянув в лежащую перед ним бумагу, по памяти процитировал длинный список обвинений против Верховного. Аудитория сдавленно охнула.
И начался утомительный процесс опроса свидетелей, выступлений экспертов. Затем слово было предоставлено самому обвиняемому. Крауш неторопливо поднялся на трибуну: уже пожилой, но крепкий, жилистый, статный, с гордым разворотом плеч и почти что царственной посадкой головы. Он привык командовать, принимать единственно верные решения в любых ситуациях и привлекать к себе всеобщее внимание. Он не сдался, несмотря на безвыходность положения. Он по-прежнему верил в себя и готов был заставить верить в свою правоту других.
Крауш заговорил. Мягкий тембр, завораживающие интонации, многозначительные паузы. Пара минут – и публика внимала ему, как гастролирующему актёру, раскрыв рты. Верховный не оправдывался, это слово невозможно применить к его речи. Он всего лишь обстоятельно, по пунктам отвечал на все обвинения. Точными, недлинными фразами. По существу. Обволакивая слушателей тёплыми интонациями.
Во время очередной театральной паузы, прервавшей выступление подсудимого, тишину нарушила резкая реплика, произнесённая женщиной из ложи:
-Да он же на вас свою заплесневелую магию оттачивает!
По аудитории прокатился вздох осуждения: как можно было перебить, да ещё подобной грубостью?
