Ольга Фидченко
Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография
В записке истребители миноносцев правильно осуждены и признаны увлечением, те же доводы приходится привести и против минных крейсеров. Эти суда имеют все недостатки миноносцев и ни одного из их достоинств.
Таблица 4
Недостатки минных крейсеров
Многочисленность команды минного крейсера относится тоже к недостатку [25, л. 68].
Разделение миноносцев по типу на морские и прибрежные не желательно, и этого лучше избегнуть (как во времена парусного флота) (нужно чтобы они все были способны и на то, и на другое. – О. Ф.) [25, л. 68–68 об.].
Обстоятельства войны могут вызвать разделение флота на эскадры, на отряды, на отдельные части его, для одного или другого назначения; в предвидении такой случайности не следует создавать особые типы с уклонением от главной способности быть вполне морским судном. Излишнего разнообразия типов следует избегать, потому что те же обстоятельства войны могут потребовать обратного, что несравненно серьезнее – сосредоточения всех сил, чтобы раздавить неприятеля без всякого риска на неполный успех. Такой случай для нашего флота в Тихом океане уже существует [25, л. 68 об.-69].
Миноносцы прибрежной обороны отличаются тем, что они меньше и относительно дороже морских (водоизмещение 200/120, стоимость одной тонны 1458/1750 руб.). Если миноносец прибрежной обороны не может вместе с морским миноносцем быть в эскадре, то зачем его строить? Лучше на эту сумму, вместо 20-ти прибрежных, иметь сверх 30-ти морских еще 14 таких же больших миноносцев. Если потребуется оставить во Владивостоке миноносцы, то 14 морских миноносцев исполнят свое назначение не с меньшим успехом, чем 20 малых. Морские миноносцы заставят блокирующего неприятеля остерегаться и в такую погоду, которая не позволяет малым миноносцам свободно располагать своими действиями [25, л. 69].
Признавая за боевые суда, долженствующие дать нам безусловное господство в Тихом океане, суда, покрытые броней, лучше не вводить постройку крейсеров 1 ранга типа «Йошино» без брони.
Вместо миноносных крейсеров предпочтительно выстроить (на 27430000 руб.) четыре броненосных крейсера.
Артиллерийское вооружение на судах, перечисленных в таблице на страницах 64 и 65, имеет следующие большие достоинства: малое разнообразие, скорострельность и наибольший калибр умеренного размера – 10 дюймов [25, л. 69–69 об.].
Минный транспорт (с. 13) было бы конечно полезно и даже необходимо иметь при эскадре, но не с тем, чтобы избавить суда от имеемых на них мин заграждения. Транспорт (со скоростью крейсера) для провизии и боевых материалов также необходимо иметь при эскадре, независимо даже от того, будут ли у нас порты в Тихом океане, кроме Владивостока. Оба эти транспорта, вследствие малочисленности флота, должны быть не только боевыми судами, но иметь: легкую броню от 3–4 дюймов, таран и 6-дюймовую скорострельную артиллерию, в ограниченном числе [25, л. 70–70 об.].
Как общее усиление боевых средств всех судов следовало бы на все гребные катера, до десятки включительно, и на баркасы поставить керосиновые двигатели. Такие двигатели значительно упростили бы судовую службу шлюпок, облегчили бы своз десанта и обеспечили бы успех возвращения его; во время сражения шлюпки с двигателем могут быть спущены на воду вооруженными шестовой миной, которую в разгаре битвы им удалось бы, не будучи замеченными, подвести, взорвать и утопить неприятеля. Оставаясь на корабле, шлюпки будут избиты и приведены в негодность, не причинив противнику никакого вреда. Команда таких шлюпок будет состоять из рулевого, он же заведует миной, и одного машиниста. Нет сомнения, что в недалеком будущем весла и гребля останутся на боевых судах как вспоминание старины. Гребные шлюпки на броненосцах остаются по той же причине, по которой на броненосцах долго держались паруса, по которой одновременно с скорострельным ружьем абордажные партии (на броненосцах) вооружались маками и интерепелями, по которой ударному молотку долго отдавали предпочтение перед гальваническим способом воспламенения заряда; эти причины кроются в инертности мысли у специалистов, так как известно, что за редкими исключениями присяжные специалисты наиболее упорные рутинеры [25, л. 70 об.-71].
На предложение изъять греблю, как на новизну, вероятно, будет много возражений – от серьезных до самых ничтожных. Между прочим, скажут: а) что керосиновый двигатель может портиться и потому все равно надо иметь на катере весла, уключины и на этот случай гребцов, или б) что керосин опасен.
Боязнь за неисправность машин была на всякого рода судах: на миноноски отпускали весла и паруса, на паровые катера тоже, теперь этого более не делают.
Керосин не опаснее пороха, его можно держать в герметических цистернах таких размеров, чтобы передавать их на шлюпки не раскупоривая и не переливая; эти малые цистерны пуда в 2 и 4 хранить в двойном дне и в двойных бортах, окруженными песком.
Весла и гребля на шлюпках, несомненно, заменятся механическим двигателем, но жаль, если иностранцы предвосхитят эту мысль, а мы окажемся, как во множестве бывших примеров, только подражателями [25, л. 71–71 об.].
Усиление флота в Тихом океане есть неотложная необходимость, так же как занятие незамерзающих бухт и устройство в них портов, но достигать этого при условии остановить развитие Балтийского и Черноморского флотов – неправильно, а в общем итоге вредно и опасно [25, л. 71 об.].
На с. 68 и 59 показано число офицеров, какое должно быть на флоте в Тихом океане в 1904 году, из этого числа 770 приходится для судов проектируемой программы. 3/4 каждого выпуска из Морского корпуса и Технического училища идет на пополнение убыли, остающаяся 1/3 офицеров не пополнит комплекта на проектируемых судах, поэтому, усиливая материальный состав флота, необходимо предусмотреть и снабжение его личным составом [25, л. 72 об.-73].
Из 770 офицеров до 166 инженер-механиков. Число это труднее пополнить, чем прочих специалистов; задачу можно решить, создав параллельные классы для механиков и для прочих специалистов. Обучению в Морском корпусе, выражаясь морским языком, полезно произвести дефект, что, несомненно, освежит учебную атмосферу. Число механиков там, где от них требуется только управление машиной и никакого инженерного искусства, например, на миноносцах, следует уменьшить, оставив лишь по одному на каждые десять. Так было сделано на миноносках, когда это еще было все вновь, когда полагали, что миноноска без инженер-механика плавать не может [25, л. 73].
На миноносцах, ничем не отличающихся от миноносок, кроме размеров, подобную меру можно применить еще с большей смелостью. То же следует сказать о численности вообще экипажа. Если опасно иметь команду менее, чем требует тяжесть боевой службы, то и не полезно держать на корабле личный состав в комплекте, превышающем задачи плавания. На миноносках вначале комплект был 15 нижних чинов, потом 11, а с 1878 года всего 7. С введением механических приспособлений, облегчающих ручной труд… число нижних чинов, без сомнения, можно будет уменьшить без всякого ущерба для боевой цели.
Если вместо 6 типов ограничиться тремя, то число офицеров уменьшится более чем на 100 [25, л. 73–73 об.].
Для успешной постройки судов по проектируемой программе в записке перечислены и средства: расширение адмиралтейств и предварительная полная разработка чертежей. К этому необходимо прибавить еще одно: очистить кварталы, где живут мастеровые, от всяких питейных заведений. Бесспорно, что быстрота и тщательность работ зависят от усердия, добросовестности, от усовершенствования знаний и от довольства мастеровых своим положением. Все эти качества в среднем, как и в общем итоге, возможны только у трезвых рабочих. Кабаки, наполняющие местность вблизи Адмиралтейства, парализуют кораблестроение; мастеровые, пьянствующие тысячами, и пропиваются до абсолютной нищеты сотнями.
Это же обстоятельство, кроме замедления, еще и удорожает постройки на большую сумму, чем материальное разорение отдельных лиц и семейств приносит денежный доход казне. Если иметь в виду, что исчезновение собственности служит причиной и нравственной гибели, что здоровье таких людей быстро ухудшается, то неизбежно явится убеждение в необходимости избавить адмиралтейских мастеровых от постоянного искушения водкой [25, л. 73 об.-74].
Совершенно справедливо, что Англия – самый опасный наш враг, презирающий нас, враг коварный, хуже всякого азиата, которому ни в чем никогда верить нельзя [25, л. 74 об.].
Увеличить наш флот в Тихом океане необходимо немедленно, постановив, что этот флот должен быть постоянный, самостоятельный, но не как часть Балтийского флота, не как временный, составляемый из судов, посылаемых в плавание на два года. Однако сила этого флота, долженствующего владеть водами Тихого океана и Японского моря круглый год, не может удовлетворяться одним портом во Владивостоке [25, л. 74 об.].
Если правительство сочтет преобладание России на Востоке обязательным, то средства найдутся, без уменьшения сумм, отпускаемых на Балтийский и Черноморский флот.
На с. 92-й совершенно верно выражено, что Восточная Сибирь для торгового и экономического развития требует свободного доступа к открытому морю. Но разве можно назвать море открытым, если в нем навигация прерывается на целые месяцы! В Тихом океане не должно жалеть средств, но с одним Владивостоком неудобно начинать обширное дело.
Ограничивать защиту берегов Финского и Балтийского моря одними миноносцами значит оставить их открытыми для высадки десанта, так как десант можно высадить в благоприятную погоду почти во всяком месте, вне крепостей можно высаживаться и там, где берег имеет прямизну и где нет никаких бухт. Трудно согласиться, а для русского флота и ошибочно строить суда только с оборонительной целью. Суда русского флота, какого бы они ни были водоизмещения, должны быть океанскими и обладать качествами совершать успешные переходы от Балтийского моря в Тихий океан всяким путем, а не одним Суэцким каналом [25, л. 75–75 об.].
Окончательный вывод, к которому приводит записка о постоянном и притом усиленном флоте в Тихом океане, заключается в том, что ожидать 7 лет опасно, что довольствоваться одним Владивостоком значит заранее готовить себе неудачу, что надо занимать незамерзающие бухты сейчас, соединить их рельсами с Сибирской железной дорогой, в бухтах этих начать строить адмиралтейства для всякого ремонта, а следовательно, для постройки судов. Желательно не опоздать, тем более что, вероятно, Япония, вопреки объявленной программе судостроения, удвоит или значительно ее увеличит. Такое предположение имеет за собой очень много данных: а) контрибуция с Китайской империи, в) сознание японского правительства в крайней необходимости иметь флот, с) созревшее решение занять Корею, которое, по имеющимся сведениям, начинает уже приводиться в исполнение [25, л. 75 об.].
Все это вместе еще раз доказывает неизбежную для России потребность теперь же ввести войска в Корею с целью или очистить ее от японцев, или чтобы освободить страну от повстанцев и водворить там мир и порядок, с тем ли, чтобы обеспечить спокойствие нашей границы, или с иной реальной целью – пока безразлично, но ввести и там остаться [25, л. 75 об.-76].
После такого действия будет очевидно, что наша эскадра судов в водах Тихого океана должна преобразиться в постоянный восточный русский флот, безусловно сильнейший японского, у которого к нашему благополучию есть еще ослабляющая его причина – остров Формоза.
Корейский король и его наследник лично уже находятся под защитой России, остается корейскому правительству просить у нас покровительства для всей их страны; в такой просьбе нельзя будет и отказать, так как Россия всегда защищает слабых» [25, л. 75 об.-76].
Итак, моментам явной недоработки дипломатии вице-адмирал придает, на наш взгляд, неправильное значение, называя их лирическим термином «обаяние». Также высказывает субъективный взгляд на возможность объявления войны со стороны России, равно как и на корейский вопрос. Совершенно справедливым является замечание о необходимости борьбы с пьянством среди рабочих судостроительных заводов.
7. Выписка из письма командира лодки «Кореец» капитана 2 ранга Линденстрема. Чемульпо, 27 марта 1896 г. «В Иокогаме адмирал и все командиры представлялись японскому императору. Мне показалось, что нас приняли весьма сухо.
<…> Ненависть японцев к нам с каждым днем возрастает, это особенно было заметно во время нашей стоянки в Иокогаме и также и в Чемульпо.
Всю ночь 9 марта N дул со страшной силой, появился перебой винтов, корпус дрожал от ударов волн в борта, и “Кореец” едва заметно подвигался вперед, но тем не менее он держался отлично на волне, а главное, прекрасно слушался руля [25, л. 79].
В Коде пришел в 10 час. утра и там встретился с командиром коммерческого парохода, который мне сказал, что такой бури он не помнит, хотя плавает в этих водах более 20 лет. Я на “Корейце” выдержал пять сильных бурь и на основании этих опытов пришел к убеждению, что “Кореец” – чудное морское судно. При большой противной волне он берет много воды носом, но стоит уменьшить только ход, и этот недостаток в значительной мере ослабляется. При попутной волне много помогает фок, хотя тогда сильный перебой в машине [25, л. 79 об.-80].
Для Тихого океана “Кореец” и “Манджур” (здесь сохранена дореволюционная орфография написания названия корабля; сегодня оно бы писалось “Маньчжур”. – О. Ф.) весьма хорошие суда. Они имеют сравнительно весьма сильную артиллерию, берут запас угля, обладают отличными мореходными качествами, все жизненные части под водой и, кроме того, закрыты от неприятельских снарядов угольными ямами [25, л. 80].
В Чемульпо пришел в 10 утра 14 марта…На другой день поехал верхом на корейской лошади в Сеул, чтобы представиться нашему поверенному в делах действит. стат. советнику Веберу и корейскому королю, который, как известно, живет в доме нашей миссии. Дом миссии окружен нашим десантом, состоящим из 120 человек, до 19 марта, то есть до ухода крейсера 1 ранга “Корнилов”. После ухода “Корнилова” десант состоял только из 70 человек: 40 с лодки “Кореец” и 30 с мореходной канонерской лодки “Гремящий”. 21 марта ушла лодка “Гремящий” с чрезвычайным корейским посольством в Шанхай. Посольство это послано в Петербург, чтобы присутствовать при коронации. В Сеуле очень беспокоились за благополучное доставление посольства в Чемульпо, боялись, чтобы японцы не сделали чего-либо коварного; на это они большие мастера [25, л. 80 об., 81 об.].
На последних транспортах прибыло в Чемульпо много сошей (нигилистов), которые произносят в гостиницах воинственные речи. Полагаю, что они хотят устроить демонстрацию в Сеуле.
Народные волнения, как говорят, в настоящее время уменьшились, но надолго ли? Не известно. Корейцы страшно ненавидят японцев и при удобном случае убивают их.
Японцы обязаны выводить войска из Кореи, они же все время продолжают увеличивать численность своих войск. В Сеуле около 700 японских солдат. В Фрузеве и Гензеве, говорят, войск очень много [25, л. 81].
В настоящее время корейцы имеют 4000 солдат, из которых 1400 еще раньше были обучены японцами, остальные – новобранцы. Наши офицеры, по просьбе корейского полковника, принимают участие в осмотре новобранцев.
В ночь на 24 марта, около 2 часов, в то время, когда все разговлялись у поверенного в делах, в его доме вспыхнул пожар. Король страшно испугался; загорелись корейские фанзы для полицейских, примыкающие к кухне миссии. Фанза сгорела как порох; огонь перешел на крышу миссии, но благодаря молодецкой работе нашей команды пожару не дали распространиться. Паника между корейцами была страшная, все полицейские разбежались в разные стороны, так что потом их с трудом разыскали [25, л. 81–81 об.].
Корейские солдаты не вызывают доверия; многие из них подкуплены японцами.
Причиной пожара может быть неосторожное обращение с огнем, хотя, возможно, что было и намерение воспользоваться происшедшей сумятицей для того, чтобы сделать что-нибудь с королем.
Теперь в Чемульпо занимаюсь промером, карта рейда неверна, наверное, найдем много камней, не нанесенных на карту. Японцы смотрят на наши работы крайне подозрительно [25, л. 81 об.].
Чемульпо, 7 апреля 1896 г. В Сеуле устроена русская школа. Несмотря на кратковременное существование, около 2 месяцев, многие корейцы довольно бегло читают и пишут, хотя ничего не понимают по-русски.
Всего учеников 23, из которых большинство юноши от 16 до 20 лет, но есть и очень большого возраста, одному даже около 40 лет.
Школа правительственная, бесплатная, учителем в ней отставной штабс-капитан артиллерии Бирюков. Он с большим рвением относится к своему делу.
Еще ранее была открыта французская школа, английская же существует давно [25, л. 82].
Корейский король ни одного шага не делает, не спросив совета у нашего поверенного в делах в Корее, что для него крайне утомительно, и главное дело, он не чувствует себя компетентным во всех отраслях государственного управления.
…Многие полагают, что долгое пребывание короля в нашей миссии может повести к тому, что посадят на престоле внука Тай-ван-ку-на, и что некоторые европейские представительства работают в этом направлении.
Чемульпо, 24 апреля 1896 г. Лодка “Кореец”. Губернаторы и все чиновники грабят и притесняют народ так же, как раньше, безурядица полная, и собственно государственного строя, как это понимается в Европе, здесь нет, закон в Корее мертвая буква; каждый, у власти стоящий, действует только в своих личных интересах, а потому система подкупов в государственном правлении играет важную роль [25, л. 83].
Народ всеми силами души ненавидит правительство (за исключением разве короля) и не питает к нему никакого доверия. Говорят, что народный ропот с каждым днем усиливается, но мер к пресечению, конечно, не принимается. Вообще управление страной так запутано, там господствует такой хаос, финансы настолько плохи, что при имеемых средствах существующее ныне правительство навряд ли само в состоянии будет развязать этот гордиев узел [25, л. 83].
Против короля сильно интригует его отец Тай-ван-кун…Сделать же Тай-ван-куна безвредным, то есть удалить из столицы и поселить на один из островов, чтобы он не влиял на ход политических дел и не имел бы сообщения с преданными ему людьми, король никогда не решится, так как Тай-ван-кун его отец, а нигде не чтут своих родителей так, как в Корее, и неуважение к отцу считается чуть не самым тяжким преступлением из всех существующих [25, л. 83].
Главное преимущество японцев пред всеми другими нациями – это знание, где и как надо высаживать десанты в Корее, и громадный запас шампунок и бирж в Чемульпо и, вероятно, в других портах. Корейцы ненавидят японцев, народные восстания внутри страны, главным образом, направлены против японцев [25, л. 84–84 об.]».
8. Ответ вице-адмирала Казнакова. «Можно сказать, что всякое увеличение нашего флота в Балтике будет иметь только половину того значения, которое то же увеличение имело бы в Тихом океане [25, л. 106 об.].
До сих пор Владивосток, называющийся у нас портом, далек до того, чтобы его можно было действительно назвать этим именем. Все исправления по дефектам судов делаются во Владивостоке командами этих судов, и дело сводится к тому, что летнее время, самое удобное для обучения людей чисто морскому делу, для маневрирования эскадрами и практики всего личного состава, пропадает на те работы, при которых команды теряют совершенно свой боевой характер. Это ли готовность флота? (То же было и в сухопутных войсках. Достаточно вспомнить обращение к великому князю Николаю Николаевичу (Старшему) барона Николая Криденера от 1883 г. по поводу увеличения времени для летних занятий по ведению разведывательной и охранительной службы в кавалерии, а также записку русского военного агента в Вене полковника барона Каульбарса “О порядке прохождения военной службы в Австрии и Германии” (1883), где он перечисляет те виды работ, что отнимают время от непосредственной военной подготовки в русской армии. – О. Ф.).
В зимнее время исправленные суда отправляются по южным заграничным портам, и таким образом теряется время, столь необходимое для маневрирования и обучения личного состава [25, л. 107].
Нет сомнения, что мы должны иметь наш порт вполне оборудованным, с доками, мастерскими и мастеровыми и необходимыми запасами и складами для их хранения для того, чтобы суда могли пользоваться ими и снабжаться всем необходимым, не теряя дорогого времени. Все это будет стоить дорого, все это потребует средств и при составлении программы нашего судостроения должно необходимо занять едва ли не первое место.
До сих пор мы этого южного порта не имеем и должны, не теряя времени, приступать к оборудованию, так сказать, Владивостока, возможно энергичнее продолжая начатое ранее и развивая его до тех размеров, которые потребуются усиленным флотам [25, л. 107–107 об.].
По вопросу о составе нашего флота в Тихом океане. Остановился на 2-х таблицах итогов увеличения нашего и японского флотов в принятый А.М. предельный 1904 и 1906 год. Таблицы 5 и 7 (с. 64 и 65). Нет сомнения, что мы были бы очень сильны, если бы достигли к назначенному сроку того числа судов, которое означено в первой из этих таблиц. По правде говоря, мы могли бы и уменьшить требование, то есть нельзя же предположить, чтобы Япония могла когда-либо выставить против нас всю свою силу, показанную на с. 72 и 73. Не надо забывать, что это вовсе обнажило бы ее громадную береговую линию, которая была бы, таким образом, предоставлена на произвол наших крейсеров [25, л. 108–108 об.].
Я говорю это в том смысле, чтобы сократить возможно более расходы, требуемые на флот. По вашему расчету нам нужно, в сущности, на усиление флота всего 35 миллионов сверх ассигнованных на назначенный вами срок (1896–1904) сумм, но в расчет этот не введено ни оборудование Владивостокского порта… и не обращено внимание еще на один немаловажный расход, также опущенный в вашем труде.
…По моему убеждению, мы обязаны повести дело так, чтобы Япония, сознавая наше превосходство, ясно видела бы невозможность нападения на нас [25, л. 108 об.-109].
Отражать труднее, чем нападать, и мы должны быть готовы к нападению во всякое время, не допуская возможности нападения на нас. Япония такой враг, с которым надо считаться. У нее нет недостатка ни в смелости, ни в умении подготовиться, а мы, к сожалению, склонны к сидению сложа руки.
…Мы не должны забывать о другой нашей приятельнице – Англии. Она дружна с теми, которые сильны. При начале Китайской войны она была на стороне Китая, но, по мере успехов Японии, перешла на ее сторону. Очевидно, нам нужно скорее быть сильнее Японии для того, чтобы Англия не была ее союзницей [25, л. 109–109 об.].
Я стараюсь указать, что определенная вами цифра в 35 миллионов должна быть гораздо более и что мы не должны заведомо закрывать глаза на эти расходы.
Высказываюсь за строительство крейсеров двух типов измещением 8 или 9 тонн и поменьше – 4-5-6 тонн [25, л. 110–111].
В заключение я перейду к еще одному вопросу, который также отразится на увеличении нашего бюджета и который вовсе не затронут в соображениях Вашего Высочества, но без которого все эти соображения сводятся к нулю. Я говорю о личном составе. Мы повторяем в настоящее время ту же ошибку, что сделали и в Италии при перестройке нового флота. Они забыли, что у них не хватает офицеров на новые суда, и в результате получился сравнительно весьма и весьма слабый состав офицеров и командиров. Мы положительно идем по тому же пути, как будто забывая, что деньгами человека не купишь и морского офицера на рынке не найдешь [25, л. 111 об.].
У нас принято обыкновенно ссылаться на иностранные флоты и сравнивать их списочный состав по чинам с нашим, забывая об условиях жизни, обычаях и годами сложившемся строе. Просматривая английские, французские и германские списки офицеров и основываясь на них, мы как будто бы нарочно закрываем глаза на то, что во всех этих флотах есть мэтры, которые делают все дело. Наша попытка создать этих мэтров крайне неудачна, и мы скоро убедимся, что она и в половину не удовлетворила желаниям [25, л. 111 об.-112].
Мы могли бы добиться чего-нибудь в этом отношении, если бы взяли воспитанников Воспитательного дома, дали бы им ту долю образования, которое имеет среднее сословие за границей, поставили бы их в такие условия, чтобы они, привыкнув к морской службе с малолетства, не могли бы иметь выхода из нее, чтобы они чувствовали, что только во флоте и службой в Морском ведомстве они могут получить обеспечение свое и своих будущих семей. При этом мы должны избегать всеми силами делать из них писарей, комиссаров и т. и. Избави, Боже!
Эта мысль не избавляет нас, однако, от необходимости теперь же и возможно скорее принять самые энергичные меры к пополнению нашего личного состава офицеров, что бы то ни стоило и каких бы расходов, опущенных в записке Вашего Высочества» [25, л. 112–112 об.].
Далее автор призывает (намекает) не забывать и о Черноморском и Балтийском флоте. При этом вице-адмирал Казнаков высказал мысль о том, чтобы силой заставить детей из Воспитательного дома заниматься морским делом. А для этого создать все условия, при которых они никак не смогли бы выйти за пределы флотской службы, то есть из того положения, в которое будут искусственно поставлены, в целях воспитания из них «мэтров». По-видимому, в стране того времени не находилось нужного количества желающих обучиться этому добровольно. Либо же объективная реальность была такова, что, как в известной «бондиане», было замечено: лучшие «морские волки» получаются из сирот.
9. Ответ министра финансов Витте. «В записке А.М. рекомендуется увеличить ежегодно (в среднем на 41/3 миллиона руб. в год) ассигнуемые по бюджету Морского министерства на судостроение, артиллерийское и минное вооружение кредиты и расходовать их исключительно на усиление нашей Тихоокеанской эскадры, дабы сделать ее сильнее того флота, которым будет располагать Япония, когда осуществит принятый ею план судостроения [25, л. 120–120 об.].
…Вышеуказанная ежегодная добавка в 41/3 миллиона руб. к бюджету Морского министерства представляется мне недостаточной для осуществления предположенной Вашим Высочеством программы усиления флота, ибо, во-первых, кроме единовременных затрат на сооружение судов, необходимо принять во внимание также и ежегодные по их содержанию расходы, которые бывают весьма значительны; во-вторых, недостаточно построить большой флот, надо для целесоответственного пользования им устроить базы, угольные станции, хорошо оборудованные мастерские и проч., создание чего обыкновенно требует огромных затрат, а иногда, в зависимости от неблагоприятных местных условий, не может быть осуществлено и за деньги [25, л. 120 об.-121].
Соображения: если бы при установлении плана для развития военно-морских сил России можно было бы предположить, что Россия будет иметь противником одну только Японию.
1) Противником России на Дальнем Востоке могут оказаться также и европейские морские державы, тогда нашей Тихоокеанской эскадре пришлось бы иметь дело с коалиционным флотом, и наша эскадра, даже значительно увеличенная, могла бы оказаться гораздо слабее своих противников.
2) Военные действия против России могут открыться не только в тихоокеанских водах, но и на других морях, омывающих берега России: Балтийском, Черном, Белом. На этих морях Россия также должна быть готовой встретить противника и заблаговременно принять необходимые меры обороны. Поэтому едва ли было бы целесоответственно все суммы… расходовать на усиление наших военно-морских сил в Тихом океане, оставляя без удовлетворения наши военно-морские потребности в других морях. Это можно было бы признать целесоответственным, если допустить, что проектируемая программа судостроения и морской обороны, рассчитанная на борьбу с одной Японией, не исключает возможности параллельной выработки и осуществления соответствующих программ, рассчитанных на борьбу с прочими морскими противниками России – Англией, Германией и проч. Но для сего, безусловно, необходимо, чтобы Россия располагала в своем бюджете средствами, равными средствам всех в совокупности морских держав, которые могут оказаться ее морскими противниками, а не только средствами, которые она ныне имеет [25, л. 121 об.-122 об.].
(Далее указывает на резкие различия в географическом положении России и Японии, на очертания и географическую протяженность этих стран.) Япония – государство островное, с сильно изрезанной линией и многочисленными удобными гаванями, открытыми круглый год для плавания. Япония может спокойно переходить из одних морей, омывающих берега ее, в другие и являться там, где этого будут требовать интересы государства.
Россия, напротив, при огромной площади имеет береговую линию сравнительно весьма малого протяжения; если не считать значительной части берегов Ледовитого океана как недоступных для плавания, то окажется, что большая часть границ России принадлежит к числу сухопутных, а не морских. Моря, большей частью омывающие берега России, закрытые; даже Японское море у берегов Восточной Сибири имеет очень невыгодно расположенный южный выход в океан, преграждаемый японским островом Цусимой. Значительную часть года моря у берегов России скованы льдом. В Тихом океане, где нам приходится соперничать с Японией, мы располагаем только одним портом – Владивостоком, и притом замерзающим ежегодно на продолжительное время [25, л. 123].
При таких условиях Россия по необходимости должна быть рассматриваема не как государство морское, а как континентальное. И врагам своим она может быть страшна не морскими силами, а сухопутным войском, на содержание коего и отпускаются ежегодно весьма значительные суммы.
Независимо от общих расходов по содержанию армии, правительство не щадит средств на сухопутную оборону своей восточной окраины: ввиду политических осложнений на Дальнем Востоке приняты меры к усилению боевой готовности войск Приамурского округа и на сей предмет отпущено Военному министерству добавкою к его предельному бюджету: в 1894 г.– 970 тыс. руб., в 1895 г.– 10955 тыс. руб. и в 1896 г. – 4000 тыс. руб. Затем, на основании высочайшего повеления от 17 ноября 1895 г., подлежат ежегодному ассигнованию на расходы по усилению боевой готовности азиатских округов: в 1897 г. – 7 млн руб., в 1898 г. – 7 млн руб., в 1899 г. – 6 млн руб., в 1900 г. – 6 млн руб. и начиная с 1901 г. – по 4 млн руб. в год [25, л. 123 об.].