Ольга Александровна Коренева
Лукавство жизни
– Россия у нас сейчас, как она сейчас, государство сугубо феодальное, – говорил длинноволосый блондин. – У нас же как сейчас: источником права у нас не закон, а сеньор.
Дальше Божена не расслышала. Потом до неё донеслось:
– Ну, нет. Страна без активных оппонентов власти – это не государство, а тюрьма.
Всё шли, и шли, и шли. Божене это порядком надоело. Как бы пробиться к Вику? – думала она. Но вот толпа повернула на Театральную площадь. Божена, не надеясь добраться до Викентия, стала постепенно отставать, и оказалась в самом хвосте шествия. Вдруг началось хаотическое движение. Люди побежали назад. Божена тоже. Она обернулась и увидела: там шёл строй полицейских. Они били всех попавшихся дубинками, упавших скручивали и волокли в автозаки. Началась паника. Божена в ужасе рванула вперёд, помчалась изо всех сил, расталкивая тех, кто бежал рядом. Страх прибавил ей энергии. Она выскочила из человечьего водоворота, и ворвалась в какое-то кафе. Плюхнулась за столик, тяжело дыша. Долго приходила в себя. И тут увидела одного из парней, тех, что шли рядом с ней. Того длинноволосого блондина. Потом ещё несколько человек забежали в кафе. И вдруг появился Викентий. Спокойный, сосредоточенный. Огляделся, увидел Божену, подошёл.
– Добрый день, барышня, – сказал с улыбкой. – Не хотите ли чашечку кофе?
– Вик, ты оттуда?! – воскликнула Божена в сильном волнении. – Ты тоже спасся?
– Как видишь, – ответил он. – Мне не привыкать.
– Ой! Во рту пересохло!
– Ну, так кофе с пирожным, – сказал Викентий.
– Лучше с мороженым, – попросила она, пытаясь улыбнуться.
Но улыбка получилась жалкая, губы дрожали.
Викентий пошёл к стойке делать заказ. Божена достала из сумочки зеркальце, стянула с головы шапочку, пригладила волосы. В это время в кафе забежали мужчина и женщина с камерой и микрофонами. Это была телевизионная группа. Они принялись снимать через стеклянную стену то, что творилось на улице, и продолжали вести репортаж, начатый, видимо, ещё там. Потом переключились на народ в кафе, подходили к людям, спрашивали, и сами за них говорили.
– Многие из укрывшихся здесь пикетчиков уже не раз были арестованы, побывали в камерах, – говорила женщина.
Ей на вид казалось лет 40, курточка и джинсы как у подростка, сама невысокая, поджарая. Такая как бы девочка.
«Про какой пикет она говорит? – недоумевала Божена. – Это же шествие. Шествие против коррупции. Не поняла она, что ли?»
– Активисты рассказывают, – продолжала теледевочка, – что время тянется в камере очень медленно, часов нет, а время суток можно определить только через узкое окошко под самым потолком. К тому же, большие проблемы с передачами, с постельным бельем и предметами личной гигиены, долго не возвращают изъятые вещи и документы при освобождении. А до этого их удерживали в автозаках без отопления, еды и воды, и даже без возможности сходить в туалет по многу часов, иногда – более суток.
«У кого-то она уже успела взять интервью, и теперь пересказывает», – подумала Божена.
Тут подошёл Викентий, поставил на столик две чашечки кофе и железную вазочку с разноцветными шариками мороженого. Божена взглянула на него и блаженно заулыбалась.
А к теледевочке в это время подошёл бородач в бейсболке и запальчиво сказал:
– Вы к чему всё это? Вы зачем нагнетаете? Опять раскачиваете лодку? Всё это уже было в 90-х, и к чему привело? Прекратите немедленно!
Он толкнул её, подскочил к телеоператору, стал вырывать у него камеру. Началась потасовка.
– Пойдём отсюда. На улице уже всё рассосалось. Идём, – сказал Викентий.
Вышли. Вокруг было тихо.
Они не спеша прогуливались по переулкам. Беседовали о разном. Остановились возле витрины со шпагами. Божена засмеялась:
– Колющее оружие. Вот были времена, вооружались лишь шпагами.
– Вечная военная мысль, – ответил Викентий. – А знаешь, ведь за две мировые войны инженеры и изобретатели со всего мира соревновались в создании самого мощного оружия, которое могло бы принести моментальную победу. Некоторые решения могут показаться просто странными, а другие выглядели как разработка безумного ученого.
Он вздохнул, усмехнулся, и продолжал:
– Среди предложений конструкторов были гигантский корабль из глыбы льда, бомбы с живым пилотом внутри, танки, стреляющие молниями.
– Что, правда? – удивилась Божена.
Так дошли они до её дома.
– Вик, ну, приглашаю. После всего, что было, ты же не оставишь меня одну? Мне страшно, – сказала она кокетливо.
В этот миг у Викентия заиграла музычка смартфона. Он коротко ответил:
– Да, сейчас буду.
И повернулся к Божене:
– Извини, мне надо идти.
Она растерянно смотрела на его удаляющуюся фигуру. Ей стало горько. «Куда это он помчался? К кому? У него кто-то есть?» – уколола её ревнивая мысль.
В квартире было гулко и пусто, несмотря на множество милых ей вещиц. Она заварила кофе, включила телевизор. На экране сияла улыбкой и красотой ухоженная ведущая. Она что-то говорила, звуки рассеянно скользили вокруг Божены. Она была погружена в свои мысли. Всё о нём. Крем уха уловила её слова:
– Я советую женщинам в трудном материальном положении, а таких немало, так я очень рекомендую не рожать детей. Зачем вы нищету плодите? А потом ноете: детей кормить нечем, клянчите у государства денег…
«Ничего себе, совет! Как раз наоборот, государство зовёт размножаться», – подумала Божена. – «Кто-то лукавит, или ведущая, или власти».
И снова мыслями она погрузилась в сегодняшний день, и опять задумалась о Викентии.
А на экране мелькали лица ведущих. Кто-то рассказывал о шамане, который вот уже 10 лет идёт из Сибири в Кремль «изгонять президента и других злых духов», шамана то арестовывают, то сажают в психушку, но потом выпускают, и он всё идёт и идёт, теперь вот с мечом в руках и верхом на белом коне. «Ну и пусть себе идёт» – подумала Божена. – «Это же прикольно! Шаман, с мечом, на белом коне въедет в Кремль, не надо его останавливать, наоборот, вызвать съёмочную группу и устроить шоу! Это же такой кайф!» На миг она перестала думать о Викентии. Переключила канал.
– В Москву едет выставка человеческих тел и органов! – вещал диктор. – Она откроется на ВДНХ 12 марта в павильоне…
Божена допила кофе и выключила телевизор.
Спала она плохо. Думала о нём. И о себе.
И ещё, размышляла о Борисе. Он столько для неё делает! Вот её несколько раз отчисляли из института, а Борис договаривался с ректором, её восстанавливали, и, наконец, просто выдали диплом. Борис проплатил это. Но благодарности она, почему-то, не испытывает. При мысли об этом ей стало совестно.
Она лежала в постели и погружалась в нераспустившиеся звуки ночи. Нет, звуки проявлялись. Вот небо бьётся о стекло, грезилось ей, звенит исповедь бокала, и Викентий глядит на неё со страстью и нежностью, а снежный ливень смывает всё прошлое, связанное с Борисом.
Проснулась она в полдень. Приняла душ, и долго завтракала под звуки телевизора. Ведущий программы быстро перечислял события последних дней:
– Из фильма «Александр Невский» вырезали хор-кантату «Вставайте, люди русские»…
«Странно», – подумала Божена. – «Это старый фильм, ещё прошлого века. Чем не угодили слова?»
Дни бежали обычной пёстрой вереницей. Встречи с Борисом. Прогулки по мегацентрам. Походы на выставки, в театры. Но мысленно она всё время ощущала рядом Викентия. И ей было уютно жить с этим чувством. Радость от предвкушения его звонка, от воображаемой встречи. Она всё это так ярко себе представляла, что не было никаких сомнений. Только ожидание, приятное и волнующее. Но время шло. А он не звонил. Он куда-то канул, телефон его молчал. Сама она никак не могла дозвониться. «Абонент не в сети» – сообщал автоответчик. Она сходила на пару пикетов и шествий, но и там его не оказалось. В последний раз там было много подростков. Некоторых из них журналисты расспрашивали, против чего они здесь выступают, но они не знали, сказали лишь, что прочли об акции в соцсетях, и это прикольно. Полиция вела себя пассивно.
Вот так, о Викентии – ни слуха, ни духа. Божена забеспокоилась. Позвонила в курьерскую службу, где он работал. Там сказали, что его уволили. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ей, что всё не просто в его жизни. Может, он ввязался в какую-то серьёзную деятельность? Что-то политическое? Ну, да, скорее всего, это же его амплуа. Неужели попал в тюрьму? Как его найти?
И она принялась наводить справки в интернете. Без толку.
Наняла частных сыщиков. Розыск длился долго и бестолково. Нанятые люди всё искали и искали, и присылали ей на ватсап отчёты, а она всё платила и платила. Это было нудно, мучительно. Она устроила им скандал, и отказалась от услуг.
Через год Викентий объявился. Ночью раздался звонок домофона. Она выскочила из постели, сердце бешено заколотилось. Сразу поняла: Он!
Да, это был он. Худющий, оборванный, грязный. Он сбежал откуда-то из заключения на краю света, долго добирался. Рассказывать ничего не стал. Произнёс лишь одну фразу:
– Мне бы залечь на дно.
«Залегать на дно» поехали через пару недель, когда Викентий выспался и отъелся, и когда Божена добыла ему новые документы. По ним он был уже не Викентий, а Виктор Андреевич Утюгов.
– И всё равно ты Вик, – сказала Божена.
Скорый поезд мчал их в Тверь, к маме Божены. Ей она сказала, что приедет со своим знакомым, который очень хочет посмотреть город. Мама была не против.
– Вик, а за что тебя загребли в места не столь отдалённые? – поинтересовалась Божена.
– За борьбу с коррупцией, – мрачно ответил Вик. – У нас серьёзная организация. Хочешь быть с нами?
– Ну, я не в курсе всего этого, – ответила Божена. – И не совсем разбираюсь в политике.
– Ты же участвовала в наших акциях.
– В акциях? А. В протестных всяких. Да. Случайно, просто мимо шла, – соврала Божена.
Она задумалась. И спросила:
– А что там с нашими властями, не пойму, что происходит? Ну, конечно, если я стала бы вдруг презиком, я бы многое поменяла. Всякую там коммерцию я бы тормознула. Вот что ты думаешь про всё это, про Россию вообще? Про нашу власть?
Вик помолчал. Потом ответил:
– Мне кажется, власть сама себе не может ответить на вопрос: Россия – это коммерческий проект для получения доходов, этакая корпорация, или всё же целая цивилизация?
– Да, наверно, – сказала Божена.
– Я думаю, там, на верху, должны понять, что экономика – это не про получение прибыли, а про организацию жизни общества.
Божена кивнула.
– Вот когда эта цель станет главной, когда будет ясно, что самое важное это человек, а не получение прибыли с его помощью, вот только тогда будет возможность двигаться дальше.
– Ну, а один мой друг считает, что у нас всё отлично, страна развивается, и в целом уровень жизни повысился. Полная свобода, люди стали хорошо одеваться, путешествовать, хорошо питаться, ходить в театры и в музеи, у всех есть интернет и смартфоны, ну почти у всех. Правда, деревни вымирают, но посёлки ещё живы, да и не нужны они, наверно. Это его мнение. Своё у меня пока не созрело.
