Олеся Дмитриева
Каин
17. Мария
Февраль 2006 года, Рига, Латвия
Ярослав позвонил мне спустя десять дней после происшествия в парке. Я знала, что с ним все в порядке, и что он временно живет у брата. Павел, как и обещал, позвонил мне на следующий день после того, как я доставила Ярослава к нему, и сказал, что у него небольшое сотрясение мозга, несколько гематом и порезов и сломано одно ребро, в остальном же все в порядке. Жить будет.
Голос у Ярослава был достаточно бодрый, хотя и немного приглушенный.
– Маш, я хочу с тобой встретиться. Это возможно?
Я молчала, чувствуя какую-то неловкость и почему-то даже вину.
– Возможно. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы принимать гостей?
– Конечно,– улыбнулся он голосом.– Я очень хочу тебя увидеть.
Его последние слова эхом кольнули сердце.
– Пожалуйста, приезжай. Я хочу с тобой поговорить,– попросил он,– и я очень соскучился.
Добавил он недвусмысленно, и я опять почувствовала, как что-то острое проткнуло сердце.
– Хорошо,– чуть помедлив, ответила я,– я приеду после шести.
Остаток рабочего дня я провела в полнейшем безделье, потому как ни одно из дел не хотело получаться, а я особо и не настаивала. Кое-как отсидев до половины шестого, я, чтобы сократить время в дороге, вызвала такси и поехала в Агенскалнс.
Ярослав открыл дверь еще до того, как я успела нажать на кнопку звонка.
– Привет,– улыбнулся он и, обняв меня, затащил в квартиру.– Я видел, как ты подъехала.
– Привет,– ответила я, отстранившись.
– С каких это пор ты разъезжаешь на такси?– Ярослав помог мне снять пальто и повесил его на вешалку.
– Просто не хотелось трястись в переполненном общественном транспорте вечером. И потом, с недавних пор я взяла в привычку кататься на такси куда угодно – домой, в гости, в больницу. Ах, да! Еще мне очень нравится таскать на себе полумертвое тело знакомого и платить за помощь таксисту.
Ярослав обернулся и серьезно посмотрел на меня.
– У этих колкостей есть какое-то другое обоснование, кроме финансового?
– Есть,– ответила я сердито.– Мне как-то не привычно срываться по вечерам и искать кого-то пьяного и избитого до полусмерти по паркам, а потом развозить по больницам.
– Ну, во-первых, я не был избит до полусмерти, а, во-вторых… пройди в комнату и дай мне шанс нормально попросить прощение, а не оправдываться сейчас в узком полутемном коридоре,– довольно резким тоном сказал Ярослав и, оставив меня в коридоре, вошел единственную комнату в квартире.
Я сняла сапоги и, ругая себя за неуместную несдержанность, поплелась вслед за ним.
– Я позволил себе вольность и заказал для нас огромную пиццу на ужин. С курицей и грибами, как тебе нравится. Она в духовке греется.
– Спасибо,– ответила я, оглядывая комнату.
Комната, надо признать, была довольно просторной, примерно 25 квадратных метров и соединялась с относительно небольшой семи метровой кухней условной перегородкой из столешницы и тремя барными стульями. Комната была достаточно спокойного серо-голубого цвета с яркими красными акцентами в мелких деталях вроде подушек и вазочек, тогда, как кухонная часть наоборот была довольно яркой за счет темно-красного, почти вишневого, фасада встроенной кухни. Я сразу поняла, что квартиру явно декорировали и обставляли хозяева, а не Павел.
– Очень миленько,– пробормотала я.
– Да? А, по-моему, как-то мрачновато и кичёво,– задумчиво огляделся Ярослав.
– Мне нравится. Спокойно и прохладно,– упрямилась я,– кухня вот только… переделать немного ее.
– Ты хотела бы здесь жить?
– В смысле с Павлом?– не поняла я его вопрос.
Ярослав рассмеялся.
– А он что произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?
– Он очень приятный человек,– улыбнулась я,– но мне вполне достаточно одного Шиповалова с его прибабахами.
Ярослав вдруг посерьезнел и подошел ко мне.
– Маш… Не знаю какие слова подобрать, за эти десять дней я их так и не нашел,– он явно нервничал и смущался.– Прости, что я заставил тебя так волноваться и возиться со мной. Обычно я сам в состоянии позвонить Пашке, но что-то в этот раз не срослось. Поверь я меньше всего хотел, чтобы именно ты видела меня в таком состоянии.
– А оно часто бывает?
– Нет… но бывает,– ответил Ярослав и отошел к окну,– чаще всего только по большим праздникам, после того как много выпью.
– А что за праздник был в тот день, что ты так назюзюкался?– примирительным тоном спросила я.
Ярослав как-то тускло усмехнулся и ответил:
– Ровно семь лет назад в тот день погиб Марк и… я тебе рассказывал.
– Да, я помню,– тихо сказала я.– Извини, я не сопоставила.
– Я и сам забыл, но, выходя утром из дома, нос к носу столкнулся с его отцом… Тут уже сложно было не вспомнить.
Ярослав замолчал и на его лице от напряжения заиграли жевалки. Он явно пытался подавить гнев и печаль. Я подошла к нему и хотела обнять, но он довольно грубо меня оттолкнул.
– Не надо! Не трогай меня сейчас!
Я отшатнулась от него, но уже через пару секунд снова коснулась ладонью его груди. Было немного страшно. Я видела, что он в каком-то опасном и тяжелом эмоциональном состоянии и что он вполне способен даже ударить меня, но все равно решила приблизиться к нему. Какое-то время Ярослав стоял, не шелохнувшись, позволяя мне подойти поближе, а потом притянул меня к себе и обнял так крепко, что у меня на секунду перехватило дыхание.
– Машка…– почти простонал он,– мне так плохо… Если бы только знала, как мне плохо…– он зарылся лицом в мои волосы и шею, и я почувствовала едва различимую влагу на коже от его слез.
– Я знаю, мой хороший… я все знаю…– шептала я ему, обнимая и гладя по голове.
Не знаю, сколько мы вот так, молча, обнявшись, простояли в тишине. Ярослав аккуратно поцеловал меня в щеку, а потом, словно получив мое немое согласие, слегка укусил шею и ухо и тут же коснулся моих губ своими. Я ответила и на его поцелуй, и на прикосновения его ладоней, которые поглаживали мою спину и ягодицы. Привычное от его присутствия тепло стало стремительно разливаться по всему моему телу. С каждой секундой ласки Ярослава становились все требовательнее, и я подчинялась каждому его движению и желанию.
Ярослав резким движением расстегнул пуговицы на моем пиджаке и ловко сбросил его на пол. Его ладонь тут же пробралась под блузку и стала нетерпеливо ощупывать мою грудь. Я расстегнула его джинсы и, не торопясь, запустила туда руку. Рядом с моим ухом тут же раздался тихое рычание Ярослава, и он, чуть приподняв меня, положил на кровать.
Почти через полчаса, когда из духовки стал доноситься запах подгорелой пиццы, Ярослав, нехотя, поднялся с кровати и вытащил еще относительно съедобный корж с начинкой на стол.
– Покушаем сейчас?– обернулся он и посмотрел на меня.
Я вылезла из-под одеяла и, не одеваясь, подошла к Ярославу.
– Не хочется,– промурлыкала я, прижимаясь к нему и несильно кусая его плечо.
Ярослав улыбнулся и обнял меня.
– Я смотрю, ты тоже соскучилась,– жарко поцеловав меня в губы, он стал аккуратно и медленно подталкивать меня обратно к кровати.
– Ага…– чуть смущаясь, ответила я.
В тот момент, когда мы вновь легли на кровать, раздалось жужжание и настойчивая мелодия моего телефона.
– Не поднимай,– прошептал Ярослав, чуть прижимая меня к кровати.
– Хорошо…
Мне и самой совсем не хотелось отвечать, однако телефон настаивал и звонок повторялся несколько раз подряд.
– Подожди… Ярослав… наверное, что-то случилось…– я высвободилась из его объятий и, достав телефон из сумочки, не глядя, подняла трубку.
– Алло,– чуть хрипло сказала я.
– Маша?– уточнили на другом конце провода.
– Да…– я сразу узнала звонившего.
Мне моментально показалось, будто я стою голая не в запертой квартире в Риге, а на площади Святого Марка в Венеции и толпы туристов ходят и показывают на меня пальцем, поэтому захотелось хоть чем-то прикрыться.
– Это Алексей,– подтвердил голос очевидное.
– Да, я поняла. Подожди секунду,– я стала лихорадочно искать, что бы на себя накинуть, чтобы не чувствовать так незащищено и отвратительно.
Было ощущение, что Лешка не на другом конце провода в Германии, а тут в этой квартире, в этой самой комнате. Стоит и смотрит на меня голую в недвусмысленной компании другого мужчины. Наверное, еще никогда до этого самого момента моя измена не ощущалась так остро и мне не было так страшно и даже противно от всего происходящего.
Укутавшись в покрывало, я инстинктивно отошла в другой конец комнаты, хотя и понимала, что Ярослав все равно услышит все, что я буду говорить. Он поудобнее устроился на кровати и, закурив, с интересом наблюдал за моими метаниями.
– Черт…– тихо ругнулась я в сторону, понимая, что попала в безвыходное положение. Я на секунду закрыла глаза и выдохнула, пытаясь успокоить мысли и голос.
– Да, Леш, я слушаю,– наконец сказала я в трубку,– извини, пришлось выйти из кабинета.
– Ты все еще на работе?– удивился он.– В Латвии же сейчас почти восемь.
– Полвосьмого,– поправила я его.– Завтра тяжелый суд, мне надо подготовиться. Адвокат, к которой я приставлена помощником, доверила мне полностью вести одно серьезное дело, не хочу напортачить и провалить его.
– Ну, это ведь хорошо, да? У тебя просто голос какой-то уж очень удрученный.
– Конечно, хорошо. Просто я переживаю и стараюсь не упустить ни одной детали,– зажмурившись, продолжала врать я.
– Понятно…– на секунду голос на другом конце провода замолчал.
Я посмотрела на Ярослава. Он сидел с непроницаемым лицом и просто смотрел на меня.
– Маш, я прилетаю через две недели, в пятницу. Ты сможешь меня встретить и пригнать мою машину?
– Да, конечно. Говори номер рейса и время.
– Я прилетаю 24 февраля в 13.20, рейс номер ЛХ892 из Франкфурта.
– Хорошо, я запомнила,– сказала я.– Запасные ключи от машины в обычном месте в квартире?
– Да.
Алексей опять замолчал, не зная, как сказать и спросить о чем-то таком важном для него.
– Маша…– начал он,– ты просила дать тебе время разобраться в себе. Я тебе его дал. Ты решила с кем из нас двоих ты хочешь остаться?– неожиданно и прямо в лоб спросил Леша.
От такого вопроса, который попал в десятку, и жесткого тона, которым он его задал, я совсем растерялась.
– Алеш, не говори глупости,– выдавила, наконец, я из себя.– Я просила тайм аут для того, чтобы понять, куда мы с тобой движемся и движемся ли вообще. Так что… больше здесь никто ни при чем,– совсем замысловато закончила я свою мысль.
– Хорошо, пусть будет так,– похоже он решил не терроризировать меня расспросами именно сейчас.– Я приеду, и мы обо всем поговорим.
Его последние слова прозвучали почти, как угроза, и он поспешил добавить:
– Я тебя чем-то обидел, вот только я так и не понял чем конкретно. Ты вдруг ощетинилась и стала колючей и отстраненной, когда уезжала от меня в конце лета. Что пошло не так?
«Это потому что ты мне так и не сделал предложения и даже не подумал на тему нашего совместного будущего, все твои планы сводились к тебе, твоему переезду по новому контракту, съемом апартаментов для тебя. Для меня во всем этом как будто не было места»,– подумала я, а вслух сказала:
– Давай, мы все это обсудим, когда ты вернешься,– мне очень не хотелось говорить что-либо в таком близком присутствии Ярослава.
– Хорошо,– согласился Алеша.
После нескольких секунд молчания он неуверенно сказал:
– Ну… тогда пока.
– Пока,– эхом отозвалась я.
– Я люблю тебя,– услышала я вдруг в трубке, едва успев договорить.
Комок, подкативший к горлу после его слов, сделал мой голос сиплым и скомканным:
– И я тебя…– почти прошептала я, закрыв глаза, и нажала отбой.
Несколько секунд я простояла, крепко сжав в ладони телефон, пока руке не стало больно.
– Черт! Черт! Черт!– громко выругалась я и со смаком бросила телефон на столешницу, от чего у него отлетела крышка, закрывающая батарею и сим-карту.
– А ты отлично умеешь врать, я действительно поверил,– колко заметил Ярослав и, поднявшись с кровати, надел джинсы.– Это характерная черта всех юристов или только ты такая?
– Иди в баню, Шиповалов!– огрызнулась я.– Я соврала только в том, где нахожусь.
– Так значит, в ваших с ним идеальных отношениях нет третьего лишнего, то есть меня?– Ярослав приблизился ко мне и рванул за покрывало, оставив меня совершенно голую.
– Отдай!– я попыталась выхватить покрывало у него из рук, но он ловко отбросил его на кровать.
– Возьми,– просто улыбнулся он.
Я сделала шаг в сторону кресла, где были разбросаны мои вещи, чтобы одеться, но Ярослав перехватил меня и, обхватив меня сзади рукой на уровне груди, крепко прижал к себе.
– Не спеши одеваться, мы же с тобой еще не закончили… общаться,– немного грозно прошептал он мне на ухо.
– Ярослав, отпусти,– задохнувшись от неожиданных крепких объятий, сказала я.– Хватит.
– Нет, моя хорошая… сегодня я решаю, когда хватит,– он довольно грубо толкнул меня лицом на кровать и лег сверху.– Твои игры закончились.
– Ярослав, что ты делаешь?..– я попыталась перевернуться, но он мне не позволил.– Отпусти… Мне больно!..
От тяжести его тела у меня слегка перехватывало дыхание. Ярослав, продолжая обнимать меня и прижимать к кровати, медленно провел ладонью по моему правому бедру и ягодицам, приподнимая меня и мягкими движениями пробираясь вперед.
– Так тоже больно?– обжигая своим дыханием мое ухо, спросил он.
Я почувствовала его ладонь и пальцы и поняла, что опять начинаю проваливаться в бездну.
– Нет…– с коротким тихим стоном выдохнула, наконец, я.
Ярослав резким движением перевернул меня на спину, и наши губы встретились в долгожданном поцелуе…
Я ушла домой далеко за полночь, когда Ярослав уже спал. Я чувствовала себя подавлено и как-то пусто, как будто из меня вытащили все внутренности и силы. Хотя я понимала, что это наконец-то в очередной раз проснулась совесть и чувство вины и стыда. В моменты такого пробуждения мне было бесконечно плохо и тяжело, но что-то изменить в то время я была не в силах. Я понимала, что теряю Алешу, да и себя тоже, но была не в состоянии сопротивляться Ярославу. В нем было что-то такое, что притягивало к нему, и чем больше я противилась этому притяжению, тем больше оно меня обволакивало. К тому моменту нашего знакомства я была полностью в его власти, и мне казалось, что я бесконечно влюблена и что только я могу ему помочь избавиться от его кошмара прошлого.
18. Ярослав
Февраль 1999 года, Сбрица, Автономный край Косово и Метохии
Солнце светило уже довольно высоко, а легкий морозец приятно щекотал щеки и нос. Погода вообще баловала Балканы этой зимой, почти не принося осадков, но щедро даря солнце и бодрящий холод.
– Когда тебе надо домой?– Ярослав поставил тачку с песком у огромной старой ванной, в которой монастырские замешивали цемент и, сняв рабочую варежку, посмотрел на Биляну.
– Могу еще быть,– она пожала плечами.
– У тебя все в порядке?– Ярослав подошел к ней и заправил выбившуюся прядь волос в шапку.– Ты грустная.
– Ты тоже,– сказала Биляна и чуть нахмурилась.
– Я тоже,– кивнул Ярослав и, сжав зубы, сделал глубокий вдох носом, останавливая вдруг подкатившие слезы. Плакать при Биляне он не хотел, ему вполне хватило своих рыданий на руках матушки Анастасии, когда он сам не понимая зачем приперся полупьяный к монастырю несколько дней назад сразу после гибели Марка. Там он рыдал как девчонка о Марке и Валере в первый и последний раз. Потом матушка положила его спать, и остаток ночи он провел в комнатах для рабочих при монастыре.
– Расскажешь?– Ярослав взял стоящую рядом с ванной лопату и принялся перекидывать песок из тачки в ванную, тщательно перемешивая с уже насыпанным туда цементом.
Биляна помотала головой и, дробно открывая кран в шланге, принялась подливать воду в смесь речного песка и цемента. Она была как всегда красива и мила, но было очевидно, что что-то ее беспокоит и тревожит. Они уже больше часа таскали песок и смешивали его с сухим цементом, чтобы потом, добавив воды, заделать часть стены с северной стороны монастыря. За все это время Биляна не проронила почти н слова, хотя обычно была общительна и весела. Поэтому Ярославу и нравилось быть с ней как можно чаще, она заряжала его своим светом, если можно было так это описать. С ней рядом не было боли от потери друзей, не было страха и ощущения бессилия перед будущим и теми обстоятельствами, в которых он находился.
Сегодня этого света не было, и Ярослав кожей чувствовал, что что-то не так. Что-то случилось.
– Биля…– он подошел к девушке и, забрав у нее шланг, перекрыл воду.– Посмотри на меня… что случилось?
Девушка лишь помотала головой и поспешила закусить губу, чтобы не расплакаться.
– Тебя кто-то обидел?– Ярослав непроизвольно сжал кулаки.– Я могу помочь.
– Нет,– поспешно ответила она,– не надо. Станет только хуже.
Ярослав подошел к ней вплотную и, аккуратно взяв за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.
– Расскажи мне, пожалуйста.
Биляна посмотрела на Ярослава и по ее щекам все-таки потекли слезы.
– Брат мамы… он албанец. Моя мама албанка, а папа серб,– сглотнула девушка.– Разумети?
– Раньше такие браки вроде были нормой,– кивнул Ярослав.
– Да… но тут… не данас,– Биляна нахмурилась подыскивая слова на русском языке.– Брату никогда не было хорошо, что мама с папой вместе… он думает, что албанцы только с албанцами, а сербы это плохо… грязно.
Ярослав прищурил глаза и взял Биляну за руку.
– Он вас обидел?
– Нет,– она помотала головой.– Но я слышала, он ругал маму громко… сказал требао бих оставити папу и уходить… иначе че бити лоше… плохо будет.
– Да, я понял,– кивнул Ярослав.
– Очень страшно,– Биляна сжала губы в плотную линию от чего ни побелели.– Он был очень-очень злой, мама сильно плакала.
– А отец?
– Мы не сказали,– Биляна испугано помотала головой.– Он пойдет к брату… будет еще плохо. Нет.
Ярослав обнял девушку и привычно поцеловал ее в макушку. Ему хотелось защитить ее от всего и каждого, но он не понимал как это сделать не нарушая их семейные уклады, традиции и правила жизни.
– Давай я поговорю с командиром, и может мы сможем послать к вам в село пару солдат, чтобы они следили за порядком.
– Там уже есть два войника… из српска полицие. Живут в первый дом, где дорога,– Биляна отстранилась от парня.– Не надо вам туда быть. Биче горе.
– Будет хуже?– грустно усмехнулся Ярослав,– куда уж хуже, Биль… я волнуюсь за тебя.
Биляна широко улыбнулась в ответ.
– Я волнуюсь за тебе, ты за мене. Значит все будет у реду. Хорошо,– она опять прижалась к парню.– Спокойно, когда ты здесь.
Ярослав обнял девушку, стараясь заглушить нарастающую тревогу, которая раскручивалась в нем темной воронкой. Он не мог даже допустить мысли, что с ней что-то может случиться. С кем угодно только не с ней. Иначе и его тоже не станет.
– Я тебя люблю,– тихо сказал он.
Биляна отстранилась от него и облегченно улыбнулась, как будто давно ждала этих слов.
– Я тебя люблю тоже,– так же тихо призналась она.
– Можно я..?– Ярослав запнулся, не зная как спросить разрешение впервые ее поцеловать, но Биляна и так это поняла и едва заметно кивнула, чувствуя как щеки украсил румянец.
Ярослав аккуратно провел ладонью по ее щеке, чуть задержав большой палец на уголке ее губ и неспеша коснулся ее губ своими. Совсем легкое касание, от которого у обоих пошла кругом голова и заколотилось сердце. Биляна ответила на это прикосновение, и Ярослав поцеловал ее более настойчиво, но все еще нежно и почти невесомо.
– Я хочу всегда быть с тобой,– сказал он, обнимая ее и целуя в лоб и висок.– Я пойду к твоим родителям, как только мы вернемся.
– Вы уходите? Опять?– Биляна уперлась лбом в его грудь, сжав в кулаки его куртку по бокам, как будто собралась оттолкнуть от себя, но не делала этого.
– Да, Биль, прости… я тут для этого,– Ярослав отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.– Я не могу сейчас всех бросить. Мы сделаем так, чтобы тут всем было спокойно и хорошо, и тогда я уйду и буду с тобой.
– Навсегда?– с надеждой в голосе спросила Биляна.
– Навсегда,– утвердительно кивнул парень.– Ты же станешь моей женой?
Биляна улыбнулась и кивнула.
– Да.
В этот момент из церкви вышла мать Елизавета и улыбаясь посмотрела на ребят.
– С цементом смотрю закончили?
– Почти,– ответил Ярослав, отходя от Биляны и берясь за лопату.– Еще минут десять и можно будет забирать.
– Замечательно,– одобрительно кивнула матушка и посмотрела на Биляну,– Останетесь на обед?
Биляна в свою очередь посмотрела на Ярослава.
– Я не смогу… мне… меня ждут уже,– как будто извиняясь сказал он.
– Тогда ты Биля оставайся с нами, а потом тебя кто-то отвезет домой,– матушка подошла к девушке.
– У реду,– согласилась та и, взяв шланг, включила воду.– Я помогу Ярославу и приду.
Матушка Елизавета кивнула и скрылась в домике, где были кельи монахинь.
Через час Ярослав уже был в Сбрице в доме, где находился их условный штаб, в котором они собирались группами для инструктажа и разработки планов на ближайшие боевые акции.
– Вчера группа Гави вернулась с потерями,– начал Уханцев и Ярослав понял, что теперь их негласная очередь идти на задание,– поэтому… Саня, Каин, Яков, вы втроем идете вот сюда…
Командир ткнул пальцем на карту.
– Это все лесной массив Чичавица,– пояснил он.– Есть информация, что где-то там пролегает огромный тоннель, которым активно пользуются албанские боевики для отхода вглубь района Дренница. Тоннель предположительно длинной в 4 км. Убирать их по два-три человека это история на несколько месяцев, а потом придут новые, поэтому…
Он посмотрел на ребят.
– Надо найти этот тоннель, заманить туда противника и подорвать с обоих концов, завалив вход и выход.
Ярослав нахмурился и хмыкнул.
– И все? Звучит как самый простой план из тех, что я слышал.
– Отставить разговоры!– резко одернул его Уханцев.– Если есть вопросы их можем решить после.
– После того как из-за несогласованных действий или непроверенной информации у нас убьют еще кого-то?– продолжил наседать Ярослав.
– Шиповалов!– сердито рявкнул Уханцев, впервые назвав его по фамилии.– Если тебе кажется, что ты свое отслужил – собирай монатки и на выход!
Ярослав сжал челюсти и с вызовом посмотрел на командира, но с места не сдвинулся. Уханцев вопросительно на него посмотрел и незаметно кивнув, продолжил.
– Разделим все на три этапа. Сначала идете дозором и ищите сам тоннель, потом минируем вход и выход, а уже потом решаем, как заманить туда побольше шиптар и взрываем все к чертовой матери. Вопросы?
– Сколько у нас времени для поисков?– Сашка прекратил рисовать геометрические фигуры в 3д изображении на небольшом листке и посмотрел на Уханцева.
– Максимум неделя, лучше быстрее.
– Ясно,– Сашка вернулся было опять к рисованию, но на секунду опять глянул на командира.– Все три этапа делает наша группа?
– Да, во избежание утечки информации в первую очередь. Еще вопросы?
Вся группа молчала, и Уханцев найдя более детальную карту местности стал объяснять солдатам откуда следует начать и в какую сторону двигаться, исходя из того какие данные им передали местные сербские информаторы и разведка. Когда примерный план действий и направление их первого маршрута было оговорено командир всех распустил отдохнуть перед тяжелой неделей.
