полная версия

Олеся Дмитриева
Каин

Полная версия

11. Мария

Декабрь 2005 года, Олайне, Латвия.

Ярослав выключил диктофон и, отложив его в сторону, закурил. Солнце уже встало и приятно слепило глаза сквозь окна веранды. Он вышел на улицу и вдохнул раннюю зимнюю прохладу. Воспоминания, которыми он последние три часа делился с диктофоном, настолько разбередили ему душу, что он не знал чем себя занять, чтобы выветрить нахлынувшие эмоции. Наколов дров на два дня вперед, и выкурив еще пару сигарет, он сходил за водой к колодцу и убрал наваливший снег за калиткой. Однако воспоминания и связанные с ними боль, вина и страх все никак не отступали, они, словно тень таскались за ним повсюду. К тому же ему очень хотелось спать, и он пытался отогнать от себя любой намек на сон.

Ярослав с трудом дождался девяти утра, чтобы разбудить меня и тем самым оборвать свое одиночество. Он подошел к дивану, на котором я сопела, укутавшись в теплый плед, и аккуратно погладил меня по волосам и щеке.

– Доброе утро,– промурлыкала я и, сев на кровати, потерлась носом об его плечо.

– Доброе,– тихо ответил он, и осторожно поцеловал меня в припухшие от ночных поцелуев и сна губы.– Ты говорила, что тебе надо вернуться домой к двенадцати дня. Уже девять часов, скоро электричка в Ригу.

– Ммммм…– промычала я, сладко потягиваясь.– Сделаешь мне кофе?

– Конечно,– Ярослав встал с кровати и, подбросив в печку поленьев, поставил на нее чайник и насыпал в две кружки черный молотый кофе.

– Пока ты спала, я записал на диктофон еще кое-что, на большее не хватило кассеты. Завтра я куплю еще.

– Хорошо, я послушаю дома,– я встала и, вытащив кассету из диктофона, сложила все в сумку.

Прислонившись к печке, Ярослав наблюдал за мной.

– Ты очень красивая…– чуть хриплым голосом сказал он.

Краска стыда разлилась по моим щекам.

– Я же совсем голая, без макияжа и уложенных волос.

– Красота совсем не в этом,– улыбнулся Ярослав,– неужели ты это еще не поняла?

– Мне кажется, что мужчина делает женщине такие комплименты, когда хочет от нее что-то.

– Ты имеешь в виду секс?

– Секс в первую очередь,– ответила я и поспешила одеться.

– На, возьми мой свитер,– Ярослав протянул мне свой темно-серый кашемировый свитер.– Как ты домой в разорванной блузке вернешься?

Я послушно надела, предложенный темно-серый джемпер и села за стол в ожидании завтрака.

– Для того чтобы мужчине получить секс, ему совсем необязательно говорить женщине комплименты,– продолжил Ярослав.

– А что нужно?– вопросительно улыбнулась я.

– Подходящая женщина,– улыбнулся он в ответ и стал по очереди открывать дверцы шкафчиков в поисках чего-нибудь съестного.

– А если женщина неподходящая?

– Тогда ничего с ней получится. Как ни старайся и какие комплименты ни говори.

– А Биляна была подходящей женщиной?– не подумав, спросила я.

Было заметно, как Ярослав напрягся. Повернувшись ко мне лицом, он несколько секунд безмолвно и, как мне показалось, зло смотрел на меня.

– Если ты так пытаешься спросить был ли у нас с ней секс, то мой ответ – нет, никакого секса не было и быть не могло. У нее было другое воспитание, другие ценности и жизнь другая. Она была не подходящей, она была идеальной,– холодно процедил он.

– Я совсем не это хотела спросить…– тихо промямлила я.– Я имела в виду, существует ли для мужчин только одна подходящая или идеальная женщина или их много.

– Ты хочешь спросить любил ли я кого-то кроме Биляны?– Ярослав поставил на стол две кружки дымящегося кофе и упаковку с баранками.– Нет, не любил.

– Я не это хотела спросить,– раздраженно буркнула я и опустила глаза, почувствовав сильный укол ни то ревности, ни то обиды, ни то еще чего-то.

– А что тогда?

– Ничего,– насупилась я, не понимая, почему так резко изменилось его отношение ко мне и настроение в целом, и, взяв со стола баранку, принялась с усердием крошить ее в ладони.

– Ну, вот и поговорили,– заключил Ярослав и, сев на диван, сделал большой глоток горячего кофе, стараясь тем самым отогнать вновь нависшее над ним желание поспать, а вместе с ним напряжение и раздражение.

– И еще запомни, я не хочу, чтобы ты помимо моих рассказов спрашивала меня о Биляне или пыталась что-то разузнать о том, какая она была и была ли она лучше тебя. Не надо сравнивать себя с ней,– строго сказал он.

– Я не пытаюсь никого сравнивать,– ощетинилась я.– Естественно она лучше во всем. Это же понятно. Я циничная, расчетливая адвокатша, изменяющая своему молодому человеку. Совсем никакой морали или принципов. А у нее правильно воспитание, ценности, мировоззрение и вообще душа чистая и нетронутая злой и прожженной жизнью. А факт, что она умерла, вообще возводит ее в лик святых.

Еще не успев до конца закончить фразу, я поняла, какую ошибку совершаю и насколько жестокую вещь собираюсь сказать, но уже ничего не могла поделать, мозг сгенерировал мысль и послал ее на мой язык. Ярослав посмотрел на меня с такой злостью, граничащим с презрением, что я опустила глаза.

– Хочешь на ее место?– от интонации его голоса у меня все похолодело внутри.

– Нет,– почти беззвучно ответила я.– Прости, пожалуйста, я не хотела… Это было очень грубо с моей стороны.

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

– Я, правда, не хотела тебя обидеть или… ее. Я просто… я не такая плохая, как тебе кажется,– стараясь удержать слезы сказала я, ругая себя за такую откровенность и слабость.

– Я никогда не говорил, что ты плохая,– Ярослав подошел ко мне и, присев передо мной на корточки, повернул к себе.

– Ты что наконец-то в меня влюбилась что ли? – прямо спросил он.

Я сидела, потупив взгляд в пол, и молчала.

– Маша!– он взял меня ладонью за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Нет,– прошептала я, и у меня по щекам потекли предательские слезы.

– Ясно,– едва заметно улыбнувшись, ответил он.

Я вытерла слезы и стала вертеть в руках очередную баранку, которую, не смотря на сильное чувство голода, никак не хотелось кушать.

– Хватить гипнотизировать баранку, съешь ее, наконец,– Ярослав встал и отошел к печке.

– Еще горячая,– констатировал он.

Постояв немного у печки и погрев об нее ладони, Ярослав сел напротив меня и взял в руки кружку с кофе.

– Эту печку сложил мой отец… в то время, когда он реже выпивал,– вспомнил Ярослав и совершенно неожиданно добавил.– Знаешь, иногда мне кажется, что в том, что со мной происходит, виноваты мои предки.

– Что ты имеешь в виду?– не поняла я.

– Мой прадед, дед и отец… каждый их них в своей жизни сделал что-то плохое, но никто за это не ответил, я имею в виду, по-настоящему не был наказан. Вот я как-то и подумал, а не расплачиваюсь ли я за их грехи?..

Он посмотрел на меня и едва заметно усмехнулся.

– Думаешь, это идиотизм?

– Нет,– ответила я,– просто ты до этого никогда не упоминал своих родных и их прошлое.

– Да тут, собственно, и рассказывать особо нечего. Мой прадед из ревности убил мою прабабку. Вернулся как-то с работы, а ее дома нет, пошел искать в поле, она там сено в стога складывала, а прабабка в этом самом стогу вместе с трактористом прелюбодействует. Прадед тихонько развернулся и, не говоря ни слова, до хаты пошел, а как прабабка домой вернулась, он ее там вилами и встретил. Уж, не знаю, что там за следствие было в те времена, но прадеда отпустили за недостаточностью улик. Он сказал тогда всем, что вернулся с работы, а она уже вот так лежит во дворе.

– А дедушке твоему тогда сколько лет было?– перебила я.

– Почти десять. Он в то лето вместе с двоюродной сестрой у своей тетки гостил на каникулах. Батя рассказывал, что по рассказам этой самой тетки после смерти матери мой дед сильно изменился, с компаниями связался, а потом и вовсе бандитом стал.

– А он знал, что это его отец маму убил?– с онемевшим ужасом спросила я.

– Догадывался,– ответил Ярослав.– Он в тринадцать лет из дома убежал и больше не возвращался.

– А что сделал твой дед, за что не понес наказание?

– Ну, он вор был. Правда, сидел пару раз, но совсем по мелочи, а на самом деле воровал вагонами. Все, что у них в 1930 годах отобрали, я имею в виду тогдашнюю коллективизацию и политику в сельском хозяйстве, когда для нужд армии и рабочих забирали хлебозаготовки и скот, он посчитал обязанным вернуть. Он, собственно, вернул себе много больше, чем тогда у них изъяли, но все равно всю жизнь считал государство и власть обязанной ему.

– А ты застал его живым?

– Да, но я плохо его помню, он умер, когда мне было 5 лет. Зато бабушка мне много рассказывала про него и про всю нашу родню. Тогда мне это казалось чем-то далеким и не моим, было ощущение, что я просто слушаю страшную, но интересную и захватывающую сказку,– Ярослав взял сигарету и закурил.– Это сейчас я понимаю, что страшные сказки это реальность, а не что-то мифическое и ненастоящее.

– А твой папа?– осторожно спросила я.

– Ты имеешь в виду, убивал или воровал ли он?– усмехнулся Ярослав.– Нет, он просто тихий алкоголик. Никого не трогает, никому не мешает. Его как будто нет.

– Он всегда был таким?

– Сколько я его помню, всегда.

– Ты никогда не спрашивал, почему он пьет?

– Если честно, мне это не интересно,– безразлично ответил Ярослав,– раз пьет, значит так ему легче и лучше. Хотел бы что-то изменить, давно уже изменил бы.

– Думаешь, так легко изменить себя?

– Уверен. Нужно просто захотеть по-настоящему, тогда все получится.

– Ну, вот ты, например, хочешь себя изменить и забыть все, а вон, сколько лет не получается.

– Значит, не по-настоящему хочу,– парировал Ярослав.

– Мне все равно кажется, что любому человеку, который в беде нужна чья-то помощь и поддержка,– сказала я, допив свой кофе.

– Ты поэтому мне помогаешь? Считаешь, что я без тебя совсем пропаду?– отчеканил Ярослав и затушил сигарету.

Я посмотрела ему в глаза и ответила:

– Я не думаю,– мягко улыбнулась я,– ты сам мне так сказал ночью.

– Да,– улыбнулся в ответ он,– и, правда, сказал. Просто я не хочу, чтобы ты считала себя обязанной меня спасать. В конце концов, кто мы друг другу?..

– Я не считаю себя обязанной, я ХОЧУ тебе помочь. В отличие от тебя мне всегда казалась, что определенные люди появляются в жизни друг друга с какой-то целью. Создать семью, съездить в путешествие, научить друг друга чему-то, помочь преодолеть какие-то этапы в жизни, просто узнать что-то новое и полезное.

– А для чего встретились мы?

– Наверное, чтобы помочь друг другу…– медленно ответила я.

– И в чем я могу тебе помочь?– удивился Ярослав.

– Пока не знаю. Может быть, я когда-нибудь напишу рассказ о тебе, и он станет бестселлером, а я миллионершей и самой читаемой писательницей,– улыбнулась я.

– Тогда первый экземпляр мой, с автографом на память,– улыбнулся в ответ Ярослав.

– Договорились,– я посмотрела на часы.– Ой! Мне уже пора бежать!

– Я провожу тебя, если ты не против.

– Нет, я не против,– застегивая сапоги, ответила я.– Разве тебе можно возразить или отказать…

– Когда ты по-настоящему этого захочешь, ты сможешь,– сказал Ярослав.– Просто пока не настало время.

12. Ярослав

Январь 1999 года, Србица, Автономный край Косово и Метохии

Обновленный ЗИЛ-131, урча, катился по дороге, то и дело потрясывая сидящих в своем кузове солдат. Было ранее утро, и они ехали в место под названием Скендерай или Србица, а точнее к небольшой населенный пункт под названием Гецай Махала. Командование приняло решение о временной передислокации их группы из Глоговака в Гецай Махала для усмирения албанских боевиков, которые активно промышляли в этом районе и были особенно жестоки по отношению к сербам.

После того, как машина с солдатами миновала поворот на Србицу и оставила за спиной небольшое поселение Девицка Сума, их путь пролег мимо полей и горного лесного массива, оберегающего обе стороны дороги, словно создавая мощную невидимую поддержку. Не доезжая до начальной школы имени «Халита Гечи», грузовик нырнул налево и буквально через несколько минут остановился рядом с небольшими домиками, в которых солдатам предстояло провести, как минимум ближайшую неделю, а то и месяц. Пока никто не говорил о конкретных сроках их прибывания на этом месте, равно как и предстоящих заданиях. Ярославу вообще начинало казаться, что руководит всеми действиями военных и сербской полиции, которая им помогала в борьбе с албанцами, кто-то не совсем понимающий что и как делать и куда двигаться стратегически. Судя по тем разговорам, которые он слышал от Уханцева и остальных ребят, находящихся здесь от пары месяцев до почти года, их бросали то туда, то сюда, без видимых глобальных целей и без адекватной подготовки или проработки плана наступления или зачистки. Делали как придется и как позволяют обстоятельства и условия. Не было ни стратегического плана с адекватной и вменяемой целью, ни плана последовательных шагов к ее достижению.

Обосновавшись в двух соседних домах, из которых во время зачисток бежали албанские семьи, Ярослав, Питер и Марк были отправлены осмотреться на местности, а именно прочесать часть леса на предмет заваленных блиндажей и траншей, оставленных албанскими солдатами.

Зорко озираясь по сторонам и стараясь подмечать каждую мелочь, ребята шли довольно быстро, потому что Питер тут уже бывал и неплохо знал этот лесной массив.

– Если вот тут и тут ничего не найдем,– он провел указательным пальцем по потертой бумажной карте,– то пойдем в сторону монастыря Девич.

– Зачем?– не понял Ярослав.– Нам же еще вот этот квадрат надо прочесать.

Он хотел было ткнуть пальцем точку на карте, но Питер свернул ее и запихнул в карман.

– Отставить разговоры. Обследуем последний квадрат и идем в Девичи,– Питер махнул рукой призывая ребят двигаться за ним.– Смотрите внимательно… сразу срисовать блиндажи не так просто как может показаться. Эти чертовы албанцы, похоже, месяцами готовились к войне и копали себе эти ямы.

– А что мы хотим в них найти?– Марк пнул ногой сухую ветку дерева.

– Их запасы еды, возможно оружия, или самих шиптар,– Питер зло улыбнулся.

Марк замер.

– Хочешь сказать они тут еще могут быть?

– Они могут быть где угодно,– Питер нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. – Пошли покажу кое-что.

Они прошли метров десять и увидели несколько глубоки нор наподобие тех, что роют себе лисы.

– Лисы?

– Шиптары,– оскалился Питер.– Роют себе эти норы, залезают по грудь и сидят там сутками, пока противник т.е. мы, не уйдем из их сел и домов. Иногда вообще присыпают себя листвой и лежат тихо-тихо…

Марк непроизвольно сжал в руке автомат и испуганно сглотнул.

– То есть сейчас мы здесь можем быть не одни,– скорее утвердительно чем вопрошая сказал он.

– В теории да,– Питер потрогал одну из ям,– но эти уже давно не использовались, смотри… они обвалились внутри, значит туда какое-то время никто не залазил.

Ярослав и Марк подошли поближе и осмотрели четыре норы.

– Офигеть… там же даже дышать сложно такие узкие они,– поразился Ярослав.

– Жить захочешь жопой научишься дышать,– ухмыльнулся Питер.– Пошли к монастырю. Отметь на карте эти лёжки. Пусть будут.

Марк точкой отметил на карте место, где они нашли норы албанцев и поспешил за ребятами дальше.

Пройдя еще с полчаса, Ярослав, Марк и Питер вышли к довольно приметной дороге, которая чуть дальше делилась на три широкие тропинки словно в нее вставили тройной переходник. Все три дорожки вели в группе зданий с бело-серыми стенами, каменной рыжеватой кладкой и оранжевой черепицей. Забавно было, что с одной стороны здания были ограждены от леса довольно высокой стеной, а со второй абсолютно открыты.

– Девич,– улыбнулся Питер.– Пойдем поздороваемся и… мне надо настоятельницу повидать.

Марк с Ярославом только пожали плечами и двинулись вслед за старшим товарищем.

Пока Питер беседовал с отцом Серафимом и матерью настоятельницей, Марк пошел осматривать сохранившуюся фресковую роспись в храмах, а Ярослав сел на деревянную балку у входа на монастырский двор. Солнце приятно слепило и даже пыталось согреть, поэтому Ярослав прикрыл глаза на пару секунду и провалился в приятную дрему.

Рядом хрустнула ветка и что-то громыхнуло, и Ярослав вскочил на ноги и взвел автомат, пытаясь разглядеть что случилось. Он хищно прищурился, сжав челюсть и приготовившись к чему-то плохому, но не увидел рядом никого кроме одной тоненькой девушки невысокого роста. Она стояла, распахнув на него от страха свои большие карие глаза, и крепко прижимала к себе пустое ведро, очевидно только что выпавшее из ее замёрзших ладоней. Она поправила на уши шапку и опять прижала к себе ведро, как будто опасаясь, что оно опять наделает много шума.

Девушка была настолько красивой и хрупкой, что Ярослав даже мотнул головой, подозревая, что все еще спит. Сердце гулко било в ребра, а кислорода словно не хватало, чтобы полностью насытить легкие.

– Не бойся…– Ярослав вдруг понял, что все еще стоит с приподнятым автоматом.– Я не трону.

Девушка слегка нахмурилась и едва заметно покачала головой.

– Не понимаешь…– догадался Ярослав и, опустив автомат, поднял обе ладони как будто показывая их девушке.– Все. Видишь? Не бойся.

– Не бойче,– как будто эхом повторила девушка.

– Да-да, не бойче,– кивнул Ярослав и улыбнулся.

Девушка опять едва заметно кивнула и показала рукой на вход в монастырь.

– Я чу помочи,– она подняла ведро и показала, что оно пустое.– Потребна вода.

Ярослав нахмурился.

– Ты за водой идешь?– он посмотрел вокруг и увидел колодец метрах в ста от ворот монастыря.– Давай я помогу….ээээ… помочи… я тебе.

Девушка на секунду задумалась, а потом улыбнулась и протянула ему пустое жестяное ведро. Ярослав улыбнулся в ответ и бодро подхватив ведро поспешил к колодцу.

Когда он вернулся с полным ведром холодной воды, девушка стояла во дворе монастыря и разговаривала с одной из монахинь. Та, увидев Ярослава, посмотрела на него строго и спросила сурово.

– Ты просто так ей помогаешь или задумал что?

– Вы говорите по-русски?– удивился Ярослав.– ЗдОрово. Вы можете спросить как ее зовут.

Монахиня нахмурилась еще больше.

– Биляна ее зовут. Давай ведро и подожди Николая своего за оградой.

– А меня Ярослав зовут,– парень улыбнулся во весь рот и посмотрел на Биляну, не обращая внимания на замечания монахини. Он приложил ладонь к груди и повторил,– Ярослав.

Биляна едва заметно улыбнулась и кивнула. В это время из церкви вышел Питер с Марком.

– Николай,– остановила его монахиня,– пригляди за своими. Глупостей не надо.

Она кивнула на Биляну. Питер нахмурился и посмотрел на Ярослава.

– Я разберусь, матушка Анастасия,– он подтолкнул Ярослава к воротам.– Шевели ногами, солдат. Давай. Не раскатывай губу и не оборачивайся.

Ярослав нехотя пошел к воротам, понимая, что будет всеми силами пытаться вновь встретиться с этой девушкой. Она ему очень понравилась, и что-то подсказывало ему, что и он ей тоже.

До наступления темноты они вернулись назад к своим, и нашли Уханцева разговаривающего с командиром другой группы Любишом Диковичем, которые вернулись из деревни Рачак, что в 30 км от Приштины после уничтожения группировки боевиков Освободительной армии Косово, чтобы дальше вместе зачищать близлежащие поселения.

– Ты же понимаешь, что несмотря на все наши усилия регион все равно остался под контролем сепаратистов,– командир Дикович устало сел на стул и потер глаза,– более того УЧК⁷ воспользовались этим и обвинили сербов в расстреле мирных жителей. Шансов все урегулировать мирно не осталось после этого.

– Значит станет только жестче,– Ухнацев закурил очередную сигарету.

– Рано или поздно все это дымящееся сено должно было загореться… вот и загорается,– пожал плечами Дикович.– Наша задача по сути остается прежней – чистим села, сотрудничаем с сербской полицией, уничтожаем боевиков УЧК.

– Было бы неплохо подавить сопротивление албанцев по всей Дренице,– устало и почти мечтательно протянул Уханцев,– это их психологически сломило бы, потому как эта область для них важна.

– Ага, это было бы красиво,– усмехнулся Дикович,– почти все главные албанские командиры родом отсюда и она всегда была главной базой УЧК. Но это очень сложно… не с нашей экипировкой, командованием и вообще…

– Да уж… к тому же число террористов мало только на бумаге,– Уханцев почесал подбородок и посмотрел на товарища,– в одном только Глоговак и его окрестностях человек 300-400 на вскидку, я уже молчу про Чичавицу… там в горах их тьма и выкурить их оттуда нереально.

– Говорят есть туннели,– Дикович развернул карту и провел пальцем по горному массиву Чичавица,– вот тут и тут. И если заманить их туда и одновременно с обеих сторон взорвать входы, то там они и останутся.

– Хорошая мысль… может и самого Сами Люштаку сможем там закопать,– Уханцев стиснул зубы,– эта сука всю мою прошлую группу пострелял по дороге в Обилич.

– Мысль то хорошая, но надо ее обмозговать. С наскока делать не будем, тут промахиваться нельзя,– Дикович взял карандаш и поставил несколько крестиков.– Как будет возможность пошлем двоих твоих гавриков проверить вот эти квадраты, потом вот эти, и вот тут пара. Если не найдет албанскую подземную тропу где-то в этих местах, значит все это сказки местных.

– Добро,– кивнул Уханцев.

Дикович выключил закипевший чайник и налил им обоим кипяток в кружки.

– Чай-то есть?

– Да, вон лежит пакет, местные вчера дали,– Уханцев махнул рукой на подоконник.– И сухари там с конфетами тоже есть. Сахар.

– Ага…– Дикович принес на стол пакет с сухарями и бросил в кипяток листья чая.– Давай теперь про день грядущий обсудим и спать пойдем… а то мы тут скоро со своим светом в окошках станем приятными мишенями для наших ночных непрошенных гостей.

Уханцев только махнул рукой.

– Они и в темноте нас перебьют, если захотят. У них в отличии от нас снабжение приборами ночного видения на высоте.

– Догадываешься откуда?

– А чего тут догадываться,– усмехнулся Уханцев.– США.

Дикович кивнул и сделал большой глоток горячего чая. Он очень устал за эти несколько дней перебежек между селами, чтобы добраться до Сбрицы целыми и невредимыми.

– Итак… Дорога Глоговак-Сбрица… это наш путь на завтра и там сполшняком засады УЧК. Прошлая вылазка группы Казимира закончилась плохо, вернулись только двое и потеряли грузовик с провизией для наших и монастырских, грузовик сожгли, заразы. Штабные документы тоже остались в машине… в лучшем случае шиптары и их сожгли не глядя, в худшем забрали и теперь знают о наших планах на передислокацию, а значит планы надо менять.

– Когда их поменяют?

– Без понятия… но времени у нас мало, и они это понимают. Думаю, пойдем в сторону Клина на время. Вроде как варианты есть Ресник и Старица, там можно на несколько дней осесть, пока не придет еще одна группа из Обилича, и тогда немного переждем и сможем опять чистить хутора между Сбрицей и Глоговак.

– Там много пустых сел и домов, но махалы⁸, которые вроде уже давно полу сожжены и оставлены жителями на деле оказались достаточно обжитыми и понятно, что там ночуют бойцы УЧК.

– Считаешь надо повторно пройтись?– спросил Дикович, впрочем предугадывая ответ.

– Думаю, да. Риск, что это подстава, кончено, есть и нас просто заманивают в кольцо, но… не знаю,– Уханцев опять закурил и потушив спичку, кинул ее в банку-пепельницу.– Считай это интуицией, но они там точно живут и уходят днем в леса, пока мы активничаем, а ночью вылазят из своих нор и по домам распределяются. Они понимают, что по ночам мы слепы в отличии от них, и поэтому ходят свободно.

– Надо как-то их удивить.

– Надо.

– Есть идеи?– улыбнулся Дикович.

– Как не странно еще есть,– улыбнулся ему в ответ Уханцев.– Займем их лежбища днем и не будем уходить до ночи. Дождемся внутри и перебьем, как только они появятся.

– Их в разы больше…

– Да, наверное,– согласился Уханцев,– поэтому дождемся еще группу Гави и тогда решим как лучше это все сделать.

– Лады,– кивнул командир и допив чай, встал.– А теперь давай отбой всем. Надо поспать. Троих в сторожа, остальные спать.

– Добро,– Уханцев затушил сигарету и, забрав кружку с почти остывшим чаем, выключил в комнате свет и пошел к своим.