Олег Ёлшин
Тейа
Он шагал и напряженно соображал:
– Вот он, живой, в полном здравии и сознании шагает по улице, чего же еще? Чертовщина какая-то!
А мозги уже начинали плавиться от этих мыслей. Извилины сворачивались невероятным клубком, потом распрямлялись, просясь в привычное состояние, снова изгибались, и по ним проходил ток невероятного напряжения. Но, подходя к цели, он успокоился, и сознание заработало привычно и четко.
– Пожалуй, об этом нужно подумать еще… как-нибудь потом.
Он уверенным шагом приблизился к большому зданию и вошел в проходную.
– Стой! – окликнул его сонный охранник, но Вудли, не обращая на него внимания, прошел мимо. Он уверенно двигался вперед по длинному коридору, пока не попал в большое помещение. Посмотрел на часы, висящие на стене. Время – 09.00. И снова в его сознании возникли те часы – на набережной! Тогда на них было 10.00, а потом яркая вспышка и конец!..
На мгновение остановился и закрыл глаза, постепенно приходя в себя.
– В себя, – мелькнуло в голове, – где ты есть Вудли? Где ты есть?
Наконец, сконцентрировался и огляделся. Посреди зала висела большая табличка – «ТИШИНА. ЭФИР». Увидев какого-то человека в конце большой студии, он быстро направился к нему. Дальше все было просто и привычно.
– Стойте-стойте! – какая-то женщина бросилась ему наперерез, но ее остановил окрик человека.
– Вудли, дорогой! – радостно встал тот навстречу агенту. Хотел было обнять, но Вудли, схватив его за шиворот, ткнул носом в монитор компьютера. Люди вокруг вскочили и бросились к нему. Человек неуклюже плюхнулся на стол, Вудли достал пистолет и выстрелил в голову жертве.
– Передай привет своему папаше! – беззлобно произнес он. Потом вынул маленький автомат и спокойно навел на оцепеневших людей.
– Малой кровью, – вспомнил он наставление Генри. – Задание должно быть выполнено малой кровью.
А люди замерли и в ужасе на него смотрели. Он улыбнулся, отбросил в сторону свое, теперь уже ненужное оружие, и уверенным шагом направился к выходу – задание было выполнено!
Потом шел по городу и смотрел по сторонам: на машины, пешеходов, на дорогу, где светофоры методично пропускали людской поток куда-то вниз, к морю. Улицы заполнялись нарядными горожанами. Вот уютное кафе в самом конце набережной. И снова в голове застучало:
– Если бы его не забрали отсюда, он снова бы сидел здесь, в это самое время! Они отменили того Вудли. Отменили его встречу, изменили маршрут, и сегодня он прошел другим путем. Но, где же тот Вудли?
На часах было 09.50 часов, а знакомый бармен нес ему чашечку кофе. Бармен не помнил его – он видел его впервые. Они отменили и этого бармена и тот отрезок времени, пустив все по иному руслу!
Он сидел на открытой веранде, смотрел на море, на набережную, на корабль, который стоял у причала. Люди в красивых нарядах проходили мимо, никуда не торопясь. И вдруг перед глазами возникла страшная картина. Он помнил ее, она снова восстала из памяти, а может быть, возникла наяву?
…Море вставало стеной, и над ним поднималось яркое облако, как огромный огненный шар, как восход неизвестного солнца над этой планетой. Оно поднимало яркий диск над морем, освещая немыслимым блеском небо и горы, и набережную, потом на мгновение исчезло. И сколько длилось то мгновение – не знал никто, а те, кто знал, уже никому не расскажут. Потом сумасшедший огонь устремился от ослепительной точки во все стороны, и теперь уже ничто не могло воспротивиться этому блеску и дьявольскому жару из преисподней.
Вудли сидел и заворожено смотрел, а память рисовала страшную картину пережитого. Он вспоминал! Еще секунды… Внезапно рядом возникло лицо связного. Вудли вскочил и бросился к нему. Через мгновение эти двое – единственные на набережной, в этой стране, на всей планете оказались вдалеке, в миллионах годах отсюда, и толща времени теперь надежно защищала их. Шестьдесят пять миллионов лет позади того кошмара. А спустя долю секунды горное озеро закипело, опрокинув горячую чашу на город, на зеленые склоны и далекий безумный мир где-то там, «наверху»…
Потом он пришел в себя. На часах было 10.00. Тогда его забрали отсюда именно в эту секунду, а тот Вудли остался на набережной навсегда. Сейчас ему даже казалось, что видит его. Захотелось протянуть ему руку, помочь, выдернуть его из той ловушки, но все было тщетно. И в это мгновение время словно разорвалось на части. Теперь тот Вудли находился в каком-то другом, параллельном мире. А в этом мире все изменилось, когда он вошел на телестудию и сделал выстрел. Тогда все и пошло другим путем…
Связной появился вовремя и как всегда ниоткуда:
– Пойдем? – коротко с улыбкой произнес тот. Вудли неспешно допил кофе, положил на стол монетку, потом задумчиво бросил последний взгляд на море и горы, на набережную, на маленький бар, откуда слышались звуки телевизора, на часы, висевшие напротив, на столик, за которым сидел, на пустую чашечку кофе и тихо произнес:
– Пойдем.
20
– Ты давно не приходил, – сказала Валери.
– Да, был занят. Сутками пропадал на объекте.
Они снова сидели на «их» берегу таким ранним и удивительным утром. Удивительным, потому что ей было хорошо с ним, и ему с ней, по-видимому, тоже. И теперь они смотрели на спокойный океан, встречая рассвет. Сегодня, спустя полгода с момента начала работ, будет запущена большая рабочая станция, и он волновался… А поэтому сделал все наоборот. Не помчался с самого утра туда, к своему детищу (это Вилли там дневал и ночевал), а пришел сюда, к своему морю, пустынному острову. И теперь вспоминал, как когда-то симпатичная француженка с пронзительным блеском зеленых глаз ворвалась в его утро, плавала в его океане, сидела с ним на его берегу. Потом еще несколько раз они встречались – волны становились ласковыми, а песок теплее и мягче, и не хотелось уходить от нее и от этого утра туда, в свой день… Но время шло, его оставалось все меньше, а работы становилось больше. Вилли своим фанатизмом и азартом заражал. Физику много не надо. Не каждому удается при жизни успеть сделать такое, и постепенно сны о ней сменились на схемы рабочей станции, потом эксперимент, еще один, и, наконец, они погрузили установку в воду, где теперь гигантское сооружение у пустынного берега не давало ему покоя и лишало сна. И наступил ЭТОТ день, сегодня они сделают ЭТО!..
Но сейчас, спустя столько времени, он вновь пришел сюда и хотел видеть ее. Ему почему-то было важно именно сейчас встретить Валери, и Леонид загадал: если она придет – все будет хорошо. Но проходит минута, другая, а пляж по-прежнему пуст, и только свободные лежаки, свидетели их встреч, сочувствуют ему. А солнце с укоризной поглядывает, не в силах помочь… Пора уходить.
– Что же, в другой раз, – подумал он и отмахнулся от своих мыслей…
Но вот она, знакомая, стройная фигурка, этот голос, и ее глаза. Снова море ласково принимает их, а песок не отпускает и не дает раствориться в суете дня… Они сидели так несколько минут, пока он не посмотрел на часы и не вспомнил – пора идти. Она тоже поняла, что ему пора…
– Теперь я знаю, почему от тебя сбежали твои жены, если они были, конечно, – внезапно произнесла она.
– Почему? – спросил он.
– Потому что твоя невеста – чертова наука, и ей ты не изменишь никогда…
Девушка вскочила и пошла к отелю. Ее волосы спускались мокрыми темными струйками по спине, отражаясь золотистым блеском на утреннем солнце, стройная фигурка уменьшалась и таяла вдалеке на этом песке, пляже, набережной. И скоро уже исчезнет совсем. Вдруг, Валери на мгновение остановилась, обернулась и, улыбнувшись на прощание, крикнула:
– Удачи, мой физик!..
21
Люди шумной праздной толпой собирались на берегу. Они пока только догадывались, что здесь произойдет, и, весело гомоня, делились впечатлениями, а установка поражала гигантскими размерами и необычностью форм. Из воды в сотне метрах от берега поднимались четыре огромные мачты. Эти тяжелые массивные сооружения, словно четыре атланта, крепко стояли на ногах, а между ними, как чаша весов, раскачивалась огромная полусфера. Она была заполнена массой какого-то жидкого вещества, висела на толстых стальных струнах, накрывая собой значительную площадь поверхности океана. Высота сооружения была не менее двух десятков метров, и все напоминало огромный металлический навес.
Вилли был, конечно же, здесь. И там был Вилли, и везде только один Вилли, и повсюду. Он сновал на маленькой лодочке от одной опоры к другой, и так по кругу. Забирался на них, что-то проверял, снова прыгал в лодку, лихорадочно суетился, делал массу лишних движений, позировал на публике, и если смотреть только на него, голова начинала кружиться. Сегодня был его день! Леонид тоже находился здесь, он занял место в небольшой палатке у самой кромки воды, где находился пульт управления, и проверял оборудование. Оставалось включить приборы и начинать. Вилли, наконец, причалил к берегу, и, довольный, гордо занял место рядом с ним.
Все происходило как в летнем кинотеатре – зрители собрались, оператор вставил киноленту и очень скоро начнется показ кинофильма с названием «Червоточина». А люди на берегу продолжали в нетерпении роптать. Они напоминали малых детей, а кино все не начиналось. Наконец, Леонид уступил место и право первого запуска Вилли, и тот включил приборы.
Огромная чаша невозмутимо покачивалась в вышине, штанги уходили, казалось, в самое небо, зрители замерли, и в воздухе повисло напряжение. Нет, пока ничего не произошло, но все почувствовали его – и их словно под гипнозом притягивало невиданное зрелище, оторвать взгляд от которого они уже не могли. Между штангами начали пробегать небольшие разряды, и вот молнии стремительно понеслись по проводам и воздуху. Люди вздохнули, молча продолжая смотреть. И вдруг тот самый, всем знакомый, крошечный огненный шарик из лаборатории возник в воздухе над чашей. Он повис и начал медленно увеличиваться прямо на глазах. Сначала это был маленький, яркий мячик, потом он стал размером с большую круглую подушку. Люди в восхищении загудели, а он становился все больше. Уже размерами напоминал автомобиль. Он словно вбирал в себя невидимую энергию, излучая уверенность и мощь, продолжая расти. Вилли ошарашено смотрел, автоматически увеличивая мощность. И вот шар, величиной с корабль – десять, пятнадцать метров в диаметре плыл на океаном. Огромный оранжевый апельсин, гигантское огненное сердце висело в раскаленном воздухе, пульсируя, и казалось, увеличиваться оно может до бесконечности. А зрелище теперь внушало одновременно восхищение и ужас. Сейчас это огненное сердце превратится в гигантский метеорит, потом в целую планету и закроет собой весь горизонт и даже солнце.
– Достаточно! – скомандовал Леонид.
– Включаю, – ответил Вилли. Он снова щелкнул выключателем, и тут огненный шар словно испустил из себя серебристый пучок света, направив его прямо в чашу, в месиво, которое в ней находилось. Чаша пропустила его сквозь себя, и блистающий шлейф коснулся поверхности океана. Эта была тень, только была она серебристого прозрачного цвета, зрелище завораживало, и оторваться от него было невозможно. Люди кричали от испуга, восторга и изумления. Всеми гранями этот серебряный пучок переливался в лучах утреннего солнца, словно соревнуясь.
– Есть! – закричал Вилли. Он вскочил с места и побежал вдоль берега. Что-то громко вопил, размахивая руками, и снова бежал. Это был маленький взъерошенный дьяволенок, а его бандана плавала в море, которую отливом относило все дальше от берега. Она была, как пестрая рыбешка, не тонула и плыла прямиком в серебряный поток. Все замерли. Цветная тряпка приблизилась к краю серебряной тени, вошла в ее свет и растворилась, исчезнув навсегда…
– Вилли, твоя бандана от нас в миллионах лет! – закричал Леонид. Он тоже был возбужден, дальше не помнил, что кричал и что делал. Зрители ликовали, исступленно аплодируя, они бросались к кромке воды, и отогнать их было невозможно. Какая-то дама захотела прямо сейчас сбросить одежду и плыть туда, в ослепительный серебряный поток, но ее вовремя остановили. А гигантский шар тем временем, покачиваясь в вышине, внимательно и спокойно наблюдал за людьми, поздравляя их с победой, словно приглашал помчаться сквозь времена и расстояния в неизвестность прошлого и будущего. И теперь две стихии: люди на берегу, их человеческий гений и напротив, так близко – детище, их разумное воплощение, переливающееся светом и огненными тенями, смотрели друг на друга, не отрываясь, сливаясь воедино на берегу и этих волнах…
Внезапно появился Генри. Он приветствовал людей, поздравляя ученых. Публика громко аплодировала, а огненный шар спокойно и уверенно замер в вышине, покорно ожидая команды своих «родителей» – он с уважением относился к ним и готов был удивлять дальше. К берегу причалила небольшая яхта, и Генри поднялся на палубу.
– Есть смельчаки? – крикнул он. – Кто будет первым?
Вилли, подскочив, кинулся к воде и хотел, было, забраться в лодку.
– Нет, Вилли, нет, приятель, ты останешься здесь, – остановил его Генри. Вилли в отчаянии огляделся, словно ища поддержки, но покорно вернулся к приборам.
– Так, кто же хочет рискнуть отправиться подальше отсюда? – Генри стоял на палубе, весело приглашая желающих, а люди с восхищением смотрели на огненный шар, робко переминаясь с ноги на ногу, оцепенев. Все молчали, в тишине был слышен только размеренный плеск волн.
– Может быть, ты, Леонид? – позвал Генри. – Вилли справится. Да, Вилли?
Тот заныл так, словно у него разболелся зуб, а Леонид быстро направился к лодке.
– Кто еще?… Есть пара смельчаков? – прокричал Генри. А писатель уже смелой и уверенной походкой шел к ним. Шел быстро, не оборачиваясь, боясь, что его кто-то обгонит. Такое зрелище он пропустить не мог.
– И еще один! Кто смелый? – Генри засмеялся, приглашая желающих на палубу, – Ну вот, я так и знал – женщина на корабле! – воскликнул он. Но Валери, не обращая внимания на его реплику, уже взбиралась по трапу.
– Ну, я вам устрою, господа! – в отчаянии закричал Вилли. – Я покажу вам, как меня бросать!
И начал вводить данные на компьютере. А люди вокруг смеялись.
– Пожалуй, стоит надеть защитные костюмы, – весело сказал Генри, – мало ли что, – и покосился на Вилли. Вскоре они, как космонавты, облаченные в легкие, но прочные скафандры, стояли, ожидая отплытия. Вилли закончил вводить данные, которые знал только он один, и лодка быстро поплыла навстречу серебряному потоку. Навстречу времени и судьбе. Волшебный шар удивился смелости такого решения, но покорно выполнил приказ. А лодка подходила все ближе и, наконец, покрылась серебряным блеском, войдя под навес огромной полусферы. Мгновение покачалась на волнах и растворилась в призрачном тумане…
– Снова компания в сборе, – только и успел произнести писатель, они уже исчезали, и удивительная картина открывалась взорам этих четверых.
Нет, они никуда не перемещались, но было, словно, стерты. Растворялись их тела и скафандры, таял рассудок, таяла душа, исчезали судьбы и жизни, корабль тоже становился прозрачным, этот серебряный свет словно забирал их отсюда, чтобы абсолютно точно скопировать и перенести в какую-то иную реальность. И теперь они материализовались из ничего, вновь появляясь на свет, на этот серебряный свет, который так же ярко освещал их фигуры. Сначала они были совершенно прозрачными. Только невнятные контуры людей колыхались на прозрачной палубе прозрачного корабля. Потом эти очертания начали заполняться невнятной массой, появился объем и цвет. И, наконец, четыре человека обрели жизнь, рассудок и тела в совершенно другом пространстве и времени. Связь работала, люди на палубе слышали в наушниках взволнованное дыхание друг друга, а вокруг только бесконечный океан.
Была темная звездная ночь, и серебряный луч уходил в высоту, растворяясь и освещая все пространство вокруг.
– Ну, Вилли, ну, ненормальный! – первым нарушил молчание Генри. Он смотрел на пульт и читал цифры, те длинные нули лет, на которые Вилли отбросил их во времени назад.
– Два с половиной… миллиарда лет тому! – изумился он.
– Миллиарда!!! – все невольно воскликнули в недоумении, и снова замолчали, глядя по сторонам.
– Как удивительно, как спокойно, – прошептала Валери. – Как будто нет жизни, нет ничего…
Снова тишина повисла в воздухе, и нарушить ее не решался никто. В этот момент каждый замер, думая о своем.
Это была совсем другая планета. Ее не бомбили, не терзали чистую атмосферу ядовитыми выбросами, не бурили тысячами острых иголок в поисках ископаемых, не поворачивали реки вспять. Она просто жила естественной, размеренной и спокойной жизнью, и эти четверо словно пили из атмосферы незнакомой ночи благодать, которая окружала их. И только серебряный поток, который принес их сюда, нарушал картину мироздания…
– А говорят, мировой океан появился 500 миллионов лет назад, – очнулся Генри. – Вот он, океан, вода повсюду, а где-то там огромный, единственный материк ждет своего разделения, пока это единая суша, покрытая кратерами и равнинами… Если бы Вилли дописал еще пару миллиардов лет, мы попали бы на поверхность, где все горит и низвергается лавой. Огромная кастрюля кипящего бульона.
– А здесь только океан и потрясающее спокойствие, – отозвался писатель. – О том, что здесь когда-то появится человек, эта земля пока не догадывается. Тогда для кого создана эта планета? Кому она нужна: океану, далекому материку, вулканам? А может, все и должно оставаться так.
– Как? – не понял Леонид.
– Вот так, как мы видим сейчас. Во всем какой-то великий, глубокий смысл. Все продумано божественным гением, все работает на созидание, никто не разрушает, не стирает с лица Земли, просто строит. Строит осмысленно – камень за камнем, волна за волной. Материки, полюса, океан, вулканы, где-то там ледники. Атмосфера, как аура, окружает эту массу воды и земли, а дальше бесконечность и космос. Величественно и разумно. Даже эта Луна совсем другая…
Все подняли головы и посмотрели в небо.
– Это не Луна, Юрий, – задумчиво произнес Генри. Теперь и он внимательно глядел туда, где незнакомая большая планета удивительным сиянием освещала все пространство вокруг, оставляя бесконечную яркую дорожку на поверхности воды. Эта дорога приглашала, звала за собой к неизвестности и скорой встрече там, в океане космоса.
– Что же это? – спросила Валери.
– ТЕЙА! – воскликнул физик.
– Совершенно верно – это Тейа! – подтвердил Генри. – И скоро этот темный звездный планетарий превратится в месиво огня и лавы. Эта планета, незваная гостья, которая несется навстречу нам не так быстро, всего каких-то 1000 метров в секунду, но она величиной с Марс и скоро столкнется с Землей.
– Что же тогда произойдет? – воскликнула Валери.
– Тогда и появится Луна. Из пыли и пепла, из лавы, вырванной с поверхности мантии Земли, превращенной в кипящее облако. Потом оно затвердеет и станет очаровательным круглым светилом, которое мы видим каждую ночь. Оно и будет освещать наши поздние свидания…
А все уже с восхищением и ужасом, задрав головы, смотрели на небо. Генри перевел взгляд на писателя и произнес:
– Не все так просто, Юрий. Планеты тоже сражаются – там, на небесах, происходят катаклизмы, которые человеку не снились. И каждая такая битва может стоить жизни целым планетам, звездным системам, но она дает рождение чему-то новому. Взрыв – и появляется молодая галактика. Рождение через уничтожение и не иначе, постоянное движение и борьба, а потом смерть одних и зарождение из этого хаоса других.
– Абсурд!.. В основе мироздания заложен абсурд, – задумчиво произнес писатель.
Тишина и спокойствие больше не радовали их, давили на слух и зрение. Это было лишь затишье, временное и призрачное в океане безумия и огня. Затишье перед катастрофой, которая сметет все на своем пути, превратив их маленькую Землю в пылающий факел. И гореть будет все: Земля, небо, воздух, даже вода. Она закипит, испарится и опояшет горящим облаком всю планету. И та на миллионы километров и световых лет отправит фотографии пылающих отблесков во вселенную, чтобы рассказать о случившемся.
Они долго молча смотрели по сторонам: на океан, на небо, где уже появилась соперница Тейа, и где все готовилось к этой встрече и к концу, к жутким родам, в которых появится на свет маленький спутник Земли – Луна. И неизвестно, где страшнее – здесь, миллиарды лет позади или там – «наверху», в далекой жизни. История повторяется…
– Все предрешено, – прошептал писатель. – Вот и ответ. Посмотрите, никто не в силах остановить подобное. Миллиарды лет божественная природа выстраивает жизнь по своим законам, а тут какой-то человек с крохотной жизнью, ничтожным разумом пытается что-то изменить. Это смешно. Мы как бабочки, которые живут один короткий день. Успели родиться, махнуть крылом – и все. Мы – тупиковая ветвь, как появились, так и уйдем, нас смахнет ветерком, небрежно сдует с этой планеты. Время стряхнет нас, как крошки со стола, и на этом все закончится. Человеку нужно не продлевать свой век, а заполнять короткую жизнь, чтобы, пусть не у каждого, но у единиц она блеснула огоньком и оставила след в бесконечности. Тогда появится смысл, а потом… Всему приходит время, всему свой срок, и уже ничего не изменишь…
– Изменишь. – Генри стоял на носу их маленького корабля, и казалось, был песчинкой в свете величественной красавицы-планеты, которая очень скоро уничтожит все вокруг.
– Изменишь! Мы изменим! Нет предопределенности, всегда есть выход, иначе все было бы обречено и не имело смысла! Так быть не должно!
– Но, это закон природы, – прошептал писатель, не в силах оторвать взгляда от Тейи.
– Значит, мы перепишем этот закон…
22
Они сидели за столиком открытого кафе и смотрели на спокойный океан и высокое небо над головой. Казалось, так и должно быть в их теперешней жизни и в завтрашнем дне тоже: диковинные птицы, не боясь, подходили близко к парапету набережной, к ступенькам кафе, к ногам. Они важно шагали по песку, размахивая крыльями, и смотрели на этих двоих, на столик, на еду, которую приносили. Генри был молчалив и задумчив, Вудли, как всегда, невозмутим и спокоен. Эти двое пили аперитив и каждый думал о своем.
В последний месяц доктор Вудли был очень занят. Его использовали в операциях, с которыми он блестяще справлялся. Тот промах, ту ошибку, которую он допустил, ему не вспоминали. Он сумел с честью себя реабилитировать и доказать, что он лучший специалист. И теперь, когда он был жив, готов был повторять и доказывать, и побеждать, потому что он и был лучшим, был способен на все…
Всего тремя неделями ранее они так же сидели за этим столиком, изучая документы. Это был обычный инструктаж, но Генри был чем-то обеспокоен, и Вудли не понимал причины. Генри тем временем продолжал:
– Обстановка следующая. Это государство потопило подводной лодкой военный корабль соседа…
Он все говорил, а Вудли пытался его понять. Это была обыкновенная операция, которая ничем не отличалась от прочих. Задание, которое не составляло труда выполнить в короткий срок малыми затратами и вернуться домой. Вудли, продолжая слушать, внимательно поглядывая на Генри, вникая в суть, наконец, перебил:
– Данные достоверные?
– Во всяком случае, корабль был взорван, – продолжал Генри. – Кто это сделал, чья была подводная лодка, кому был нужен этот конфликт, мы пока не знаем. Но, события освещаются именно таким образом. Через неделю противник обстреляет их границу, введет свои войска, а еще через два дня…
– Понятно, – перебил Вудли. – Координаты, время?
Генри положил перед ним карту. – Какие твои действия? – спросил он.
– Как всегда, работать на опережение – обезвредить подводную лодку, – спокойно ответил тот.
– Потопить… обезвредить…, – повторил Генри, – все равно неминуемо произойдет конфликт, если не в этом регионе, так в другом.
– Другом, значит, решим вопрос другим путем, – недоумевал Вудли. Он встал и уже хотел уйти, собирая со стола бумаги.
– И еще, – произнес Генри и запнулся.
– Да? – переспросил Вудли. Генри какое-то время молчал, наконец, вымолвил:
– Обрати внимание на дату!
И тут Вудли понял все. Он опешил, мысленно сверяя дату произошедшего с событием в маленьком городке-столице маленькой страны, откуда он недавно вернулся.
– Снова тот день? – пробормотал Вудли.
– И даже час, – подтвердил Генри. Вудли удивленно замер, не веря своим глазам. – Совпадение, – наконец, произнес он, а про себя добавил: – Дьявольское совпадение!
Потом он медленно брел по набережной и рассуждал. Раньше все операции разрабатывались долгие недели и месяцы. В них были задействованы значительные силы и средства. Теперь ситуация изменилась. Как будто времени стало меньше, а проблем больше. Перед ним быстро ставили задачу, он мгновенно принимал решение, просил все необходимое и отправлялся на задание в разные места на планете, но сейчас!.. Это было невероятно! Все происходило в одно и то же время, такое не укладывалось в голове. Снова достал документы, на ходу с изумлением продолжая рассматривать фотографии местности, где все произошло. Все случилось в тот самый роковой день и час, когда горное озеро однажды опрокинуло горячую чашу на город и всю планету. Теперь это была другая страна, горы там были другие, и озеро. Но это озеро на вершине горы напоминало ему, как две капли воды, то, которым он так когда-то любовался. А под ним в долине стояли города, в них жили люди, и пока не догадывались ни о чем. Но взрыв под водой, корабль тонет, спустя какое-то время небесная эскадрилья пролетает низко над океаном, и огненная волна уже накрывает и землю, и страну, и всю планету…
Снова задание: У незнакомого берега на рейде стоял большой военный корабль. Утро, яркое солнце. На палубе матросы весело драят палубу. Один из них оторвался от работы, мечтательно прищурив глаза, посмотрел на солнце, перевел взгляд на набережную и длинный пирс.
– Сегодня она должна прийти, – думал он. – Сегодня, спустя столько месяцев, он увидит ее на набережной. Увидит ИХ! Он так ждал этой встречи, но рейс затянулся, и сегодня опять им не дадут пропуск на берег, а завтра в путь. На днях по случайности он получил с берега короткую радиограмму-весточку. В 10.00 она будет встречать его на берегу. А с ней будет ОН – крошечный сын, которого он еще никогда не видел!
Матрос снова уставился в пол и молча принялся драить палубу, поглядывая на часы. Еще минута, еще мгновение. На часах 09.55! И снова взгляд находит далекий пирс! Вот она, а рядом коляска. Они подошли к самому краю парапета, и жена выглядывает на палубе его фигуру – она ищет его. А коляска с малышом стоит рядом и таит в себе маленькое чудо, которое не дано ему увидеть еще несколько месяцев, но сегодня его день!
Офицер, подойдя вплотную, отдает резкую команду. Он лающим языком доносит приказ – нужно мыть палубу и не отвлекаться, и матрос берется за дело. А женщина с коляской все стоит на берегу и машет рукой. Но, что это?
Матрос в ужасе покосился на берег. Еще шаг, еще доля секунды, коляска соскочит с парапета, устремиться вперед, потом по ступеням вниз и упадет в пучину океана. А там его малыш! Он оторопело, невзирая на команду начальника, не отрываясь, смотрит на набережную, на парапет…
А в это мгновение рядом, на небольшой глубине всего в миле отсюда, появляется подводная лодка. Она быстро скользит по дну бухты, потом останавливается. На ее радаре силуэт нашего корабля.
– Приготовить торпеды к атаке, – раздается команда в рубке. Снова лающий звук, и не выполнить приказ невозможно, а рука офицера тянется к кнопке запуска. Те из хранилища уже поступают в торпедные отсеки.
– К запуску готов, – отвечает он, и лоб становится мокрым.
– Навести торпеды, – снова этот резкий лающий звук над ухом. Его пальцы на клавиатуре выстукивают координаты цели.
– Цель захвачена, – четко по-военному рапортует он.
– Огонь! – слышит он последнюю команду капитана, на часах 10.00 и палец зависает над клавишей. Он смотрит на кнопку, и взгляд гипнотизирует ее. Он знает, что сейчас произойдет. Это не простая атака, это война. Настоящая, может быть, последняя, а рука его на кнопке, и сейчас именно он сделает это простое движение. Все мгновенно промелькнуло в голове, посмотрел на часы – ровно 10.00. Время замерло, стрелка часов остановилась, теперь оно не торопило, это неумолимое время ждало его движения, простого нажатия клавиши, и тогда…
– Стоп! Отбой! – внезапно слышит он голос командира.
На радаре с разных сторон появляются три светящиеся точки. Это военные корабли – три подводные лодки противника, которые выстраиваются в одну линию, и яркие прожектора ослепляют нашу лодку под водой. В свете прожекторов она, как на ладони. Боевые корабли замерли друг напротив друга. Яркими точками, зависая на экранах радаров, черными акулами, лежа на дне бухты готовясь к прыжку. И снова офицер слышит команды, но уже в соседнем отсеке:
– Отбой, задний ход, полный назад, – но его это уже не касается! Он нервно отдергивает руку, вытирая крупные капли пота со лба. А на часах 10.00, но вот стрелка часов сорвалась и уже весело помчалась по бесконечному кругу, а время устремилось вдогонку за ней. Подводная лодка отошла от берега и растворилась в мутной синеве океана.
А на военном корабле офицер, наконец, отвернулся, и можно снова взглянуть на берег. Матрос украдкой косится взглядом, ища пирс. Чего стоили ему эти секунды неведения! Что он пережил за такое короткое мгновение! Но, видит жену – она машет ему, а в другой руке крепко держит завернутое в белоснежную ткань крошечное существо, малыша, его сына! Матрос счастлив! Он с облегчением смахивает со лба капельки пота и кивает ей на прощанье. Оглядывается на город, на набережную, где ездят машины, прогуливаются люди, а дальше только высокие зеленые склоны, освещаемые ярким солнечным светом, и озеро на вершинах горы под облаками и голубым небом. И снова щетка в его руках драит палубу. Слава Богу – ничего не произошло! А часы показывают 10.00…
Доктор Вудли решил и эту проблему – корабль благополучно покинул бухту и отправился в рейс, конфликт был исчерпан, не начавшись, а тем, кому хотелось погреть руки на этой войне, пришлось свои планы изменить.
Все происходило три недели назад. А теперь они с Вудли сидели за столиком и пили виски, поглядывая по сторонам. Это кафе было для Генри небольшим кабинетом, куда он любил приходить и где ему не мешали редкие посетители. Он смотрел на море, на спокойные волны, принимая решения. Вот и сейчас следил за тем, как диковинные птицы близко подходят к столику, находя кусочки хлеба, брошенные им, за Вудли, который сидит напротив. Сюда же приходили граждане его маленького острова, общались с ним, сплетничали. Этих людей, как правило, не интересовали глобальные проблемы, они вели праздный образ жизни, волновали их исключительно светские дела – кто во что одет, как выглядит, кто что сказал и кто приедет на ближайший уик-энд. Некоторые рассказывали анекдоты, и Генри с удовольствием с ними беседовал. Все они были людьми достойными, талантливыми и, безусловно, заслуживающими внимания. Но пару недель назад к его столику присел Леонид.
