Олег Ёлшин
Тейа
Два человека оттеснили его в сторону, третий схватил ее за руку и забросил в машину, которая с визгом притормозила у мостовой. Дверца за ней захлопнулась, потом страшный удар сзади по голове, и Леонид уже не помнил ничего. А эти старинные дома с витыми чугунными балконами, с красными черепицами на покатых крышах, с окнами, повидавшими многое, словно раскачивались над бесчувственным телом Громова, медленно растворяясь в туманной дымке…
41
Долго ехали на машине. Город закончился, и окраины Парижа, освещенные вечерними огоньками, провожали в далекий путь. Потом аэродром – никаких документов и контроля, просто подвезли к борту, завели в самолет, и лайнер, помахав крыльями на прощанье этой стране, начал набирать высоту. Летели долго, очень долго, океан бесконечно тянулся под ними, и конца этому путешествию не было видно. Солнце пыталось их нагнать, отобрать эту добычу, но его опередили, и в такой же бесконечный вечер приземлились где-то далеко, совсем в другом времени, на самом краю Земли.
Когда развязали глаза, резкий свет ослепил ее, и она увидела человека, сидевшего напротив. Он был в белом халате, а на голове была надета медицинская шапочка. Его интеллигентное лицо не внушало ужаса и страха.
– Слава богу, врач, – подумала она. С врачами она умела разговаривать и делала это многие годы.
– Валери Сандрин, рад видеть столь выдающуюся личность в моей скромной клинике! – радушно приветствовал ее «доктор».
– Вы еще спросите, каким ветром меня сюда занесло? – ответила она. На ней был повязан орден, врученный этим же днем, надеты были драгоценности, купленные Леонидом, от нее пахло восхитительными французскими духами. Подумать только, всего какие-то часы отделяли ее от счастья…
Человек посмотрел на нее так, слово читал мысли, улыбнулся и продолжил:
– Люблю, когда женщина не теряет самообладание, во всяком случае, поначалу. Не люблю истеричек. На ваш вопрос, который вы пока не задаете, отвечу сразу. Мне нужен ваш рецепт, у меня нет времени заниматься анализом вакцины, но у меня есть вы. А значит, вы мне его дадите, и мы тем же рейсом отправим вас домой.
Она понимала, что это не мелкие воришки, люди, которые пошли на такое, не будут задумываться о методах, поэтому сразу же ответила:
– Рецепт в моей лаборатории, я не могу воспроизвести его по памяти.
– Ерунда, – ответил он, – все вы можете с вашей умной головкой и отличной памятью. Итак?
– В любом случае, этот рецепт будет опубликован ровно через месяц во всех заинтересованных журналах, – ответила она. – Осталось немного подождать.
Она помнила о «той» дате и подумала, что сейчас важнее всего обойти ее. У разведок, а особенно у их медиков, есть масса способов заставить заговорить, и сейчас главным было выиграть время.
– Валери, вы меня не совсем понимаете, мы проделали большую работу, чтобы встретиться с вами, даже нашли способ выманить вас в Париж. Неужели вы думаете, что теперь мы намерены чего-то ждать?
– Вы хотите сказать, что этот орден вручил мне ваш человек? – удивилась она.
– Безусловно, нет, его вручил ваш президент, и вы знаете об этом. Но подготовили эту, так сказать, презентацию наши люди, и по их рекомендациям через третьих лиц мы и посоветовали Кабинету организовать встречу с вами в нужный нам день и час. Теперь вы понимаете, сколь велики наши возможности?…
– У Генри появились конкуренты, – подумала она и уже не понимала себя. Откуда взялась такая смелость, откуда здравый смысл и логика? Но сейчас ей нужно было только одно – знать, чем ей угрожают и на что эти люди способны…
– На все, – спокойно ответил «врач», – только нужно ли вам это, Валери? – он встал и обошел ее кресло, продолжая ходить из конца в конец комнаты. В его голосе не было издевательства или угрозы, только спокойствие и здравый смысл, но что могло быть страшнее?
– Валери, – повторил он, – мы не будем ждать месяц, вечеринка состоится раньше, вам придется играть по нашим правилам. Итак, вы готовы написать прямо сейчас вашу формулу долголетия? – он посмотрел в ее зеленые глаза, которые так любил Леонид, и она подумала, что он сейчас так далеко, а она не знает, что ответить. Под взглядом этого человека она чувствовала себя, как под рентгеновским лучом, который способен проникать насквозь.
– Ваши друзья сейчас далеко, – словно читал он ее мысли, – а мы рядом, и готовы решить этот вопрос прямо сейчас.
– Иначе?
– Вам хочется знать? – и он улыбнулся. – Неизвестность пугает, не правда ли?
Она промолчала. Человек тоже немного помолчал, потом добавил:
– Иначе мы сделаем вам небольшой укол, инъекцию – на ваш выбор, а потом будем ждать ваших дальнейших действий.
– Какой укол? – и голос ее дрогнул.
– Вариантов несколько, меню разнообразно! – произнес он, прищурившись. – Допустим, сибирская язва, тропическая лихорадка… Или чума? Какое блюдо вы предпочитаете?
Она молчала, и он продолжил:
– Ваша вакцина сработала, вы помолодели до идеального возраста и состояния, но не более того. Мы проводили опыты и кое-что выяснили: если после ее использования заразить организм какой-нибудь серьезной болезнью, ему для выздоровления понадобится следующая доза. И это мы тоже проверили. Только тогда любая болезнь отступит. Но чтобы выздороветь, вам придется воссоздать вашу вакцину уже в нашей лаборатории. А иначе конец! Ваша жизнь в ваших руках, Валерии.
Он снова замолчал и уже весело на нее посмотрел. И снова заговорил:
– Валери, вы создали чудо! Чудо в ваших руках и этой милой головке. Неужели вам хочется покрываться страшными язвами, задыхаться во сне, температура тела будет зашкаливать за 45 по Цельсию? Да, что я вам рассказываю? Давайте все закончим прямо сейчас. Просто напишем вашей рукой рецепт, проверим его и разойдемся?
– Я согласна! – внезапно ответила она.
– Вот! Так-то лучше! Берите бумагу и ручку! Вам принести кофе? – он засуетился, позвонил по телефону…
– Я согласна. Скажите, ведь вам все равно?
– В каком смысле? – не понял он.
– Вам все равно, какая это будет болезнь?
– Вы сумасшедшая? – не поверил он ее словам.
– Тогда чума. Древняя, уважаемая убийца всех времен и народов. О ней даже в Библии сказано.
– Вы на полном серьезе? – он посмотрел на эту, совсем еще юную особу, на которой гордо, как флаг, реял Орден Почетного Легиона, висели бриллианты и золотые украшения, от нее еще пахло шампанским и дорогими духами, ее волосы в роскошной прическе были уложены для встречи во дворце. Ей открывались все двери мира, огромные деньги сулили счастливое будущее, ее красота была достойна любви настоящего мужчины, а она выбирала ЧУМУ!
– Чуму, – повторил он расстроено, – ну что же, раз я вам дал слово, значит, выбор за вами. Чума! – снова удивленно повторил он. – Чума!
– И еще чашечку кофе, если это, конечно, возможно, – напомнила она…
42
Ей нужно было выиграть время. Период инкубации болезни составлял 3–4 дня. Это уже кое-что. Всего оставалось 24 дня до той страшной даты. Уже 23 дня… Но ее срок – это четверо суток до начала развития болезни и еще столько же до конца. Уже неделя, а там посмотрим! – как любил говорить Генри. Так думала Валери. Она получила чашечку кофе и укол в вену в придачу, и теперь ее время превратилось в томительное ожидание, а эти несколько дней – в историю болезни с неизвестным концом. Они не учли одного. Она врач, и никакая болезнь не напугает ее так, как простые садистские методы, которые ломают в застенках людей. И сейчас она даже боялась подумать об этом, словно чума и была тем единственным спасением в «маленькой клинике» (как изволил выразиться ее «доктор»). Итак, время пошло…
Леонид снова был на острове. Несколько человек собралось в доме у Генри, и теперь они решали, что им предпринять. Для этих людей, которые всю свою жизнь занимались подобными вопросами, все было привычно и знакомо, но только не для него.
– …я не вижу особенных причин для беспокойства, – продолжал говорить Вудли. – Ну, заберем мы ее оттуда, с места их встречи или из дворца, откуда угодно – и все…
Но для Леонида невыносима была мысль, что останется в каком-то другом параллельном мире кусочек ее жизни.
– Из дворца? – воскликнул он. – А та Валери, которая потом гуляла по улицам Парижа, заходила в магазины, ела хлеб. Это живой человек, Вудли! Куда она денется?! Она останется там? И этот отрезок ее жизни тоже! А потом в неизвестном месте над ней будут издеваться? Нет! Вудли, нет!!!
– Хлеб? При чем здесь хлеб? – не понимал Вудли.
– Леонид хочет сказать, – произнес Генри, – что, забирая ее раньше, остается во времени кусок ее жизни, который уже случился и стереть его невозможно. Он повис в каком-то параллельном мире, где и находится сейчас Валери. Настоящая, живая Валери.
– Ну и что? – возразил Вудли, – меня тоже выдернули оттуда, с той набережной. А где тот другой Вудли, которого оставили, теперь не имеет значения, – спокойно трезво рассуждал он, – главное, что я здесь, я с вами, а сколько нас таких двойников бродит в этих параллельных мирах – не счесть. Стоит ли думать об этом?
– Стоит, – ответил Генри. – И пока она жива, пока ее еще можно спасти, нужно это сделать сегодня, сейчас, но не вчера. Так мы снова перевернем события и поставим все с ног на голову. Мир очень хрупок, время не терпит вмешательств. И чем это обернется для всех нас и для нее тоже – не знает никто…
– Зачем вам это нужно? – спросила Валери.
Человек в халате снова сидел напротив. Сейчас ее кровать была отделена от него прозрачным стеклом, и пространство вокруг напоминало большой закрытый аквариум. Прошло три дня, и болезнь, наконец, заявила о себе – ужасно болела голова, во рту пересохло, все время приходилось пить, но это не помогало, уже начал появляться удушающий кашель, на руках проступили красные пятна. Обо всем этом она знала, и все шло по плану. А план был один – ждать и терпеть, пока ее не спасут.
– Я долго думала, зачем вам это нужно, ведь кроме деления клеток эта вакцина ничего не дает? – вымолвила она.
А человек тем временем внимательно смотрел на нее сквозь прозрачное стекло, проверяя симптомы и оценивая ход болезни. Изучал температурный график…
– Прекрасно! – наконец, ответил он, – великолепно!
– Что? – не поняла она.
– Простите, это я о своем…
Теперь он, обратив на нее внимание, вежливо отвечал на вопрос:
– Зачем мне это нужно? Я – любопытный человек, организация, которой я служу, тоже, и если появляются новые секреты, о которых мы ничего не знаем, нас это совсем не устраивает. А вдруг найдутся мерзавцы, которые, опередив нас, в своих интересах начнут использовать эту вакцину.
– Но, других интересов нет! – удивилась она. – Нет и быть не может! Вакцина продается в любой аптеке и помогает людям жить. И все.
– Это я и хочу понять – все ли? Поэтому мне нужен ваш рецепт, формула. Я должен быть уверен!
– Я вам повторяю – результат единственный – только деление клеток. Вы теряете время.
Человек сверкнул глазами и заботливо произнес: – Это вы теряете время, а у вас его не так много… Хотя и не мало. Если вы захотели так просто умереть, вам не удастся отделаться двумя-тремя днями. Ваш организм полностью обновлен, он может сопротивляться долго, и умирать вы тоже будете мучительно и долго. Вам это нужно?
– Нет, – как-то просто ответила она.
– Нет, – сочувственно повторил он. – Но если вы надеетесь победить чуму без повторной инъекции, у вас ничего не получится. С ней никто сейчас не борется, и она будет продолжать разрушать ваш молодой организм, пока все не закончится. Вы хотите продолжить наш эксперимент?
Сейчас он напоминал заботливого врача, который искал выход. Искал, но не находил, чем был очень огорчен.
– Прошло три дня, Валери! Я боюсь, что скоро вам будет сложнее воспроизвести формулу и вспомнить все компоненты, тогда вам уже не поможет никто. Даже Я!
Она продолжала молчать, с мучительным интересом разглядывая этого человека: Он врач, но какая ужасная у него работа. Одни придумывают лекарства для жизни, другие создают болезни и сеют смерть. И те, и другие учились когда-то в одних колледжах, вместе сидели на лекциях, и даже сейчас они одеты одинаково – все те же белые халаты, шапочки, только программа у этих других немного сбилась. Ей даже стало жалко этого человека. Вдруг она произнесла:
– У меня есть один вопрос!
– Слушаю вас очень внимательно, – с участием произнес «доктор». Она улыбнулась, вернее, попыталась это сделать и спросила:
– Сегодня вечером, когда вы вернетесь домой к своей семье, обнимете жену и сына…, или кто там у вас? Сын, дочь? Они спросят о ваших делах, о работе. Интересно, что вы им расскажете?
Доктор, не ожидая такой наглости, выпучил глаза, а она продолжила:
– А потом, когда ваш малыш вырастет, вы наверняка захотите, чтобы он продолжил ваше дело, так сказать, пошел по вашим стопам… Династия убийц! Потрясающе!
И она громко засмеялась,… потом закашлялась.
– У меня нет детей, – грустно произнес он, – и жены нет, – потом посмотрел на нее, заметив, что она начинает бредить, и, поправив на себе белоснежный халат, удалился, оставив ее в этом аквариуме до следующей их встречи.
Доктор Вудли сидел и размышлял. Последнее слово было за ним, и решить эту проблему мог только он и его люди. Казалось бы – все просто. Забрать ее оттуда на один шаг раньше, а еще лучше, забрать всех скопом в момент захвата и быстро развязать языки. Но не все было так просто, поэтому он сидел и рассуждал. И вообще, в последнее время он себя не узнавал. Сейчас зачем-то вспоминал глаза Леонида, который просил не оставлять ее в том будущем, вспоминал сложные умозаключения Генри о времени. Словно, видел блеск зеленых глаз этой девчонки, и что-то не давало ему покоя. Он перестал себя понимать, и дело даже не в возрасте. Пожалуй, впервые за свою долгую карьеру он позволил себе думать о людях не как об объекте, но видел в них просто людей, как в своем далеком детстве. И теперь, скорее, понимал Леонида, чем самого себя. А как можно еще относиться к ним, когда они, словно дети, без одежды, без задних мыслей, злого умысла идут себе по пляжу, плещутся босыми ногами в теплой воде и не боятся ничего, не думают ни о чем. Они какие-то беззащитные, и относиться к ним по-другому он уже не мог. И не хотел.
– Дьявол! Как было бы просто выдернуть ее с любого места – сейчас она была бы уже здесь! Не думать ни о чем, не усложнять.
Но снова и снова перед ним стояли зеленые глаза этой молоденькой девочки. И тут он в ужасе поймал себя на мысли, что если так пойдет дальше – он станет профессионально непригодным. Будет, как в молодости, моргать перед выстрелом, нервно дышать, однажды промахнется, и это станет концом. Концом карьеры, концом его жизни и концом для Вудли…
– Да черт с ним! – внезапно подумал он.
– Стив, – неожиданно пробормотал он про себя это имя. Имя, которое давно не вспоминал. Стив из далекого, теплого, южного штата. Так звали его в детстве, потом в юности, и так было до тех пор, пока не появился Вудли. Тот вложил ему в руку револьвер, научил стрелять и приказал забыть Стива. Забыть навсегда! Как давно это было, тогда он честно забыл о нем, но сейчас почему-то вспомнил, теперь сидел, думал, принимая это непростое решение…
Пожалуй, он не оставит на растерзание Валери этим подонкам там, в будущем. Он сделает все сегодня и прямо сейчас. Он возьмет отпуск и отправится туда «наверх», – подумал Вудли, – все равно здесь уже никому он не нужен.
Просто, ему ввели вакцину Валери (он сам попросил об этом), и теперь его тело молодело на глазах, и душа молодела тоже…
43
– Валери, как это понимать? – «Доктор» снова сидел, вернее, стоял перед ней, в возбуждении потирая руки.
– Все-таки вы создали большое чудо! – воскликнул он, глядя на температурный лист и на результаты анализов. Сейчас она была его подопытной мышкой, и он разговаривал, скорее, с самим собой, чем с ней. И действительно, прошло еще три дня, но ей стало немного лучше. Болезнь замерла, затаилась, а пациентка была жива! Даже все видела, понимала, и пыталась рассуждать про себя. А он это делал вслух:
– Нет, госпожа Валери, – продолжал он, – это всего лишь отсрочка. Вы врач и все понимаете сами. Но, каков иммунитет, какова сила этого средства! Так не пора ли вернуться к нашему вопросу? – спросил он, обратив на нее внимание. – Осталось немного. День или два, неделя – и все будет кончено. Напишите мне вашу формулу, и я отправлю вас домой. Я клянусь вам!
Он был врачом, и сейчас восхищался ее вакциной. В эту минуту он стоял на пороге так близко, совсем рядом с одним из величайших изобретений человечества, и не мог им не восхищаться! И ею тоже! Она была для него, словно, икона, которую он боготворил. Он был замечательным врачом, и, если бы не такая работа, хорошо бы лечил людей, приносил пользу. Но, увы…
– Скажу прямо! – продолжил он разговор с пациентом-коллегой. – В наши задачи входит коллекционирование лучших штаммов для бактериологического воздействия. А ваша вакцина лишь восстанавливает организм. Но какова сила и мощь в этом средстве! Панацея! Вот бы такую же силу чуме или моей любимой «испанке». Помните ту историю столетней давности?..
Он снова посмотрел на ее анализы. Валери молчала и «доктор», на мгновение, задумавшись, пробормотал последнюю фразу: «Такую же силу ЧУМЕ! «…
И тут в этих глазах промелькнул огонек его порочного гения:
– Силу Чуме и Испанке!.. Такую же силу! И всем прочим нашим друзьям! – заворожено повторял он. Глаза его расширились и черными большими зрачками уставились в глубину сознания, в бездну, они заглядывали в самые потаенные, черные уголки его души. И тут разум и душа, словно слились воедино в безумном порыве, разыскав что-то на самом дне, подхватили и невероятным усилием воли уже тащили ЭТО на солнечный свет, в белую палату, сюда, в реальную жизнь. Уже доставали свою добычу, и тут его словно прорвало:
– Те же клетки! – закричал он. – Та же вакцина! Валери, девочка, то, что мне нужно, лежит в каждой аптеке!
Он кричал, глядя ей в лицо. Его осенило, теперь это открытие принадлежало ему, и он хотел, чтобы она знала об этом.
– Бактерии тоже состоят из клеток. А если придать им такой же импульс, привив вакцину Валери Сандрин, получится штамм, который будет восстанавливать сам себя! Победить его будет невозможно! Мне даже не нужен ваш рецепт, теперь у меня есть свой. Но, я пойду значительно дальше!
Валери в ужасе смотрела на него, как на врача, который внезапно снял белый халат и примерил одеяние дьявола. Она все поняла, и впервые ей стало по-настоящему страшно. Это чудовище сейчас с ее помощью сотворит болезни, которые победить будет невозможно. Они передаются воздушно-капиллярным путем, переносятся насекомыми, птицами, земноводными, и достаточно будет с больным вздохнуть одним воздухом (а воздух на всех один), посмотреть на него, подумать об этом, и болезни разлетятся чудовищными облачками, накрывая все живое на своем пути. И остановить их уже будет не дано никому.
Но, он перебил ее мысли:
– Я вам обещал всего лишь укол? Я выполню свое обещание, только повторю его снова, но уже с Новым вирусом. Чем вы лучше его, Валери? И тогда вы будете на равных – вы, человек, применивший свою вакцину к себе и чудо-бактерии, получившие то же снадобье. Тогда и посмотрим!..
Ему больше не было жалко эту женщину, он не восхищался ее гениальным открытием, потому что сейчас создал творение свое, ту единственную и великую силу, способную уничтожить все…
44
Вудли по своим каналам проверил, кому нужна была Валери. Он снова и снова отправлялся в тот период, несколькими днями раньше. Проследил за похищением, за людьми, которые в центре Парижа спланировали операцию. Проследил за ними до самолета. Потом проверил в канцелярии дворца, кем готовилась эта встреча, и пришел к выводу – работала серьезная организация одной могущественной страны. Он даже догадывался какой. А по тому размаху, с которым все было подготовлено и выполнено, он знал эту «фирму», ее почерк, и даже вычислил людей, которые осуществили захват. Но для подготовки войны с этой разведкой времени не было. Забирать ее с помощью «червоточины» он не стал, разыскать ее пока не мог. Вести переговоры с такими организациями крайне сложно. В таких государствах есть масса «институтов», которые занимаются «вопросами безопасности». Но о делах многих из них не догадывались даже в высоких правительственных кабинетах. Да, что там, кабинеты, когда власть меняется каждые 4–8 лет, а эти организации вечны, поэтому правая рука не ведает, что творит левая.
Юрий пытался помочь Леониду, хотел его поддержать, был рядом. Он не мог ему посоветовать забрать девушку оттуда, с возможного отрезка времени, а другую Валери оставить там, в страшном будущем, навсегда. Он не мог предать Валери – такое ему и в голову не приходило.
– Какие удивительные люди, – думал он. Один чуть не погиб, пытаясь помочь людям, другую похитили, узнав, что она подарила человечеству бессмертие. Что же остается – тихо сидеть в своем углу? Принимать все, как данность? Смириться и ждать? Но если твоя жизнь бесконечна, остается ждать вечно и смиряться вечно, преклоняя колени свои, желания, волю, всю бесконечную жизнь и сидеть, забившись, в углу? Стоило ли оно того? Нужны ли эти столетия, когда все предопределено и ничего не изменишь. И не поднять головы…
Иногда Валери казалось, что не миллионы лет отделяют ее от друзей, от острова, от далекого океана. А где-то сейчас, рядом в это самое мгновение они живут, разговаривают, думают о ней. И время уже не казалось ей временем, а расстоянием, которое отделяло ее от них. И в такие мгновения, когда она оставалась совсем одна, думала, что эти люди где-то рядом, она даже видела их: и Леонида, и Генри, остальных. И чем тяжелее ей было, тем ближе становились они. Она бредила, а эти расстояния сливались воедино в одно небольшое пространство, где помещались все они и снова были вместе. Ей ввели еще одну вакцину, ту самую, Новую, и теперь она умирала. А сколько ей еще оставалось, не знал никто…
