Олег Ланхолин
Постмодернистская грамота
Наново синтоисты стались правы со своими ваби-саби! Пролетарская же, несущественно.
– Бале сахттар нигоҳ доред! – скрипучее стенание гражданина со скандинавской бородой.
Явление уитлендеров публике, наконец-то.
– Ох, хозир сиз буни о’зингиз киласиз! – сыпучий отзвук более бородатого мужчинища.
Да, господина. Веяние времени: вентилятор выдувает криоконит из оста. Вновь полнотелая остановка, откуда столько граждан. Вавилонская мессалина. Нет, голландца. Мигдаль Бавель, столпотворение.
Склейка, переключение. Не монтажная – авторская, инновационная.
Щелчок.
– Поехали уже!
– Мы не можем.
– Посему нет?
– Мы поджидаем маршрутку.
– Ааа…
Предвидеть да нагонять. В ожидании Кого?
Господин-гражданин, гражданин-господин. Исконный почитай. Свидетельствовал, не хочу доедать суп, припозднюсь. Но неужто ей откажешь, пристало. Капуста как водоросли плавала, занимательно. Непочатый край картошки, не боготворю картофель. Острее, пересолить – вот это ресторанный вкус. Аппетит, где, период жратвы же. Снова спамят, заблокировал тысячи, откуда до такой степени вагон номеров. И объяви амнистию нам за долги наши, как извиняем должникам нашим. У неё почки хворые, кряхтение часто, а таблетки не очень. Оболочка, внутри пустозвонство, как там именуется. Эти. А, панацея, во. Таковую бы от вопросов. Или даже парочку, а лучше упаковку. Привольный. Тридцатого день появления на свет, а тридцать первого – Самхейн. Зарождаюсь я, а следом порождается смерть. Четыре, ноль, три. Едет, в конце концов. Свежий ветер. Розвязь.
Надпись на потылице. Её, остановки. Поэма отечеству от МС-Нейросеть:
Солнце сияло над синевой морской глади, учреждая скользящие сферы рассвета.
Энергичный смородиновый сок феерически подновлял знойный летний день.
Бестрепетный паломник шествовал по алебастровым макушкам, счастливо смеясь и вольготно дыша.
Сорванная сирень елейно дышала в саду, словно сотни сумрачных роз хорошели синхронно.
Скрип престарелой скрипки втискивал в сердце медовую тоскливость и строгое раскаяние о растерянных мечтаниях.
Путь долог – путь пройден. Приветствую тебя, университет, новоиспечённый мордоворот здеся. К горлу подкрадывается абстракция. Культурная апроприация, интерпретированная в следующих строчках:
Скажем, дисморфофобия чёрноречивей целого выражается в те моменты, когда он останавливается подсластить лёгкие палёным папирусом марки Herzegovin’я Гной. Хелгин Оскаминский находит решение, что в лаптях фактов нет да нет, и садится на изрыганную скамью со сломанным позвоночником. Основание соснового биселлиума весьма продавлено и обессиленно под непереносимой грузностью истёкших арендаторов. Может иметься, это вы корпели? Чьё бы майонезное седалище мычало. Запираю глаза и как чёрт из коробочки вырастает кошмарное видение. То, что приходится отмечать, я очерчиваю шёпотом, но громогласно:
