Олег Колмаков
Зловещие забавы славянского бога

* * *

Юрий Александрович медленно шёл по знакомым с детства улицам. Он наслаждался размеренным и спокойным ритмом сибирского городка; отсутствием излишней суеты, так присущей крупным европейским мегаполисам. Казалось, Громов созерцал сейчас записанный в юности кинофильм – правда, запущенный в слегка замедленном формате.

За время его отсутствия, город определённо изменился. Причём, в самую лучшую сторону. Там, где в памяти Юрия Александровича ещё ютились ветхие и отжившие свой век хибары, сейчас возводились «навороченные» современные здания. Вот только грязь, мусор и пыль, в изобилии поднимавшаяся вверх при любом дуновении ветерка, по-прежнему резали глаз. Тот самый глаз, который успел привыкнуть к западной чистоте и благоустройству.

А вот, и та самая аллея, ведущая к заводской проходной. Именно по ней Громов ежедневно следовал когда-то на работу. По ней он и возвращался домой. Юрию Александровичу даже показалось, будто бы те времена минули совсем-совсем недавно, буквально вчера.

Громов остановился в каких-то пятидесяти метрах от ворот проходной и с некоторым подозрением глянул на свои наручные часы.

Дело в том, что по прежнему заводскому графику, в этот самый час должна была заканчиваться первая смена. Лет пять назад, то есть, в рабочую бытность Юрия Александровича, данная аллея была полна людьми. Прилегавшие к проходной территории напоминали муравейник. Той привычной картины Громов нынче вовсе не наблюдал.

«Возможно, пришёл рано!.. – предположил Юрий. – …Или наоборот: поздно! Потому как не может, столь огромный заводище, просто так простаивать посреди рабочей недели!..»

– Ещё как, может! – словно услышав мысль Громова, ответил ему, проходивший мимо дедок.

Лицо того старичка, как будто бы, показалось Юрию Александровичу знакомым.

– Из тринадцатого? – поинтересовался Громов, подразумевая номер цеха.

– Ага!.. – ответил дед. –…Да только «тринадцатый» уж два месяца, как закрыт!.. Паскудные демократы всю страну разворовали, да распродали, а деньги пропили. Военный заказ с предприятия сняли, потому и собираем мы нынче всякую, никому не нужную хрень. Причём, их двухсот прежних цехов, задействовано лишь пять-шесть.

– Наши ребята ещё трудятся? Как-никак, а слесари-универсалы! Таких не сократят, это ж самый ценный генофонд предприятия!

– Под словом «наши», ты кого, мил человек, имел в виду?.. – прищурившись, собеседник вгляделся в лицо Юрия. – …Что-то не признаю я тебя.

– Громов я, из бригады Угрюмова!.. Ну, Прокопенко, Тишку, Вовку Андреева знаешь? – Юрий Александрович назвал первые, пришедшие в голову имена из своей прошлой, многочисленной бригады.

– Этих-то знаю! Твои универсалы сточную канаву нынче чистили!.. Обожди малость, скоро выйдут. В раздевалке недавно их видел.

И действительно, минут через пять, на крыльце проходной появились знакомые Громову лица.

– Ребята, кого я вижу?!.. – зычно объявил один из бывших коллег Громова, первым заметивший Юрия. – …Не иначе, как нашего «иностранца» из заграниц турнули?.. И Юрок уж готов упасть нам в ноги, дабы его вновь приняли в родную бригаду!

– Нет-нет! Только не на завод!.. – улыбаясь, ответил Громов. Его не забыли. – …Погостить приехал! Соскучился я, понимаешь, по вашим наглым рожам!

– Делов-то! Вот мы, все перед тобой! Созерцай, сколь хочешь!

– А ещё лучше, наливай! – выкрикнул ещё кто-то.

– Да, без проблем!.. – в том же полушутливом тоне ответил Юрка. – …Что пить будем?

– Коль угощаешь, можно пивка попить!

– Да, ну его, твоё пиво!.. Пиво без водки, деньги на ветер!..

– После столь долгого отсутствия, мог бы и коньячком угостить! – наперебой загалдели работяги…

Бывшие члены бригады предпочли отметить возвращение Громова, в своё излюбленное место, в старой привокзальной забегаловке, успешно пережившей эпоху антиалкогольной компании. Бывшая «Закусочная» нынче гордо именовалась «Пивным баром». Именно здесь, на протяжении последних десяти – пятнадцати лет бригада Угрюмова обычно отмечала дни рождения, какие-то юбилеи и прочие знаменательные даты. Ранее бывал тут и Юрий Александрович.

В отличие от прежних времён, когда Громов вёл себя предельно сдержанно, на сей раз Юрий Александрович весьма шумно демонстрировал преимущества буржуазного строя над социалистическим. Причём, делал он это, чисто по-русски: от всей души и на всю катушку. Коньяк, водка и прочие алкогольные напитки – текли нынче рекой. А буфетчица не успевала подносить к их столику, имевшиеся в наличии дорогие закуски. Сам же Юрий Александрович, уже слегка подвыпивший, без перерыва рассказывал друзьям, о том «райском уголке», из которого он только что вырвался. Мужички слушали возвращенца, раскрыв от восторга рты.

– А ведь я сразу предлагал вам пойти в ресторан!.. – возмущался не на шутку раздухарившийся Громов. – …Притащили меня, понимаешь, в этот засаленный и засраный гадюшник с общепитовскими вилками и ложками!.. Вы что ж, считаете, у меня денег нет? Да я, если пожелаю, то полгорода могу скупить!

– Юрка, ты пойми!.. Нам здесь привычней!.. – ответил один из слесарей. – …Забыл, что ли?.. Как сам заглядывал сюда после смены? Да и одеты мы вовсе не для приличных заведений!

– Ерунда! Ради такого случая, всех вас, с головы до ног, переодел бы в «цивильное». Кстати, а где Угрюмов?.. – неожиданно поинтересовался Громов. – …Почему я не вижу своего наставника?

– Так он, это!.. В больницу попал. Посидел вчера с нами, вот за этим же самым столиком, а утром его нашли с пробитой башкой. Мент сегодня приходил, всё расспрашивал: когда и с кем ушёл наш «бугор».

– Не мешало бы его навестить! – задумчиво, словно что-то припоминая, произнёс Юрий.

– К Угрюмову лучше не соваться…

– Эт ещё почему? Он, что?.. Так плох?.. – удивился Громов.

– Не в этом дело. Говорят, что от удара по голове у Василия Ивановича «крыша» съехала. Представляешь: жену свою в больнице не узнал!..

– А я-то всё думаю, с каких таких щей, мне вдруг Вася нынче приснился. Будто бы ругался со мной. Матом на меня орал. А, за что осерчал, вовсе не помню. Обязательно к нему съезжу. Вот посижу с вами ещё не много, и двинусь. Пусть только попробует меня не узнать. Подскажи, в которую больницу его определили?

– За зря прокатишься!.. Без специального пропуска к нему не пустят!

Громов уже прилично опьянел. Достав из кармана пачку сто долларовых купюр, он развернул её веером перед изумлёнными лицами заводских ребят.

– Ну? И чем эти бумажки не пропуск?..

* * *

– О, Андрюха! Ты чего вернулся?.. – в прихожей Чернышева встретила его младшая сестра, Светка. – …Никак выезд на природу отменился!

– Вещи-то я должен забрать!.. – огрызнулся Андрей, пояснив причину своего внезапного возвращения. – …Да, и палатку из гаража необходимо прихватить. Отец, кстати, дома?

– Нет! Ещё с обеда куда-то упилил!

– Эх, сеструха!.. Выходит, плакала твоя поездка на юг. Я слышал, как мать, собираясь утром на работу, предупредила батю… Дескать, если тот нажрётся, то никуда вы не поедете! – злорадно рассмеялся Андрей.

– Серьёзно? – растерянно переспросила Света.

– Говорю тебе: сам слышал!

– А может он, по делам ушёл? Почему сразу «нажрётся»?

– Светка, тебе уже семнадцать, а ты по-прежнему размышляешь, как пятилетняя наивная девочка! Ты сама подумай, какие у отца могут быть дела? После того, как выперли его с завода, тяжелее гранёного стакана он в руках ничего не держал!

– Слушай, Андрюшка!.. А ты куда сейчас? – придумала что-то Светка.

– Я же сказал: в гараж за палаткой!

– А потом?

– К цирку поеду. Оттуда на вокзал…

– Андрюшка, будь другом, пройдись по району! Если увидишь отца, загони его домой. Мать вернётся поздно. Глядишь, к её возвращению он уже и проспится.

– Ладно!.. – усмехнулся в ответ Андрей. – …Эх, и чего только не сделаешь для любимой сестры. Только бы поехала она в Сочи, да встретилась там с симпатичным мальчиком. Ведь ты, насколько я понимаю, именно для этого и намылилась на курорт?

– Иди ты!.. – смущённо отвела Светка.

– Нет! Ты точно, наивная!.. Если всерьёз считаешь, будто бы принца на белом коне можно найти где угодно, но только не в своём городе…

Как ни странно, но Андрей всё-таки встретился со своим блудным отцом. Да и куда, собственно, он ещё мог «доковылять» на своём протезе, если не в гаражный блок, к друзьям-автомобилистам.

Невзирая на то, что старенький «Запорожец» с ручным управлением, уж лет пять, как ржавел в гараже, так ни разу и, не покинув его пределов, глава семейства Чернышевых таскался сюда с регулярным постоянством. Здесь, в гаражах, среди водителей ему было гораздо интересней, нежели дома, у телевизора. В гаражном кооперативе он был востребован как механик, как специалист не плохо разбиравшийся в «движках» и прочих мудрёных узлах различных механизмов. И только тут, он ощущал себя по-настоящему нужным, отчасти востребованным.

Гаражники – это вам не отдел кадров. Им не нужны медицинские справки и всевозможные дипломы. Они согласны и на инвалида, только бы тот соображал в автомобильном «железе». Ну, а расчёт за выполненную работу, как правило, производился в натуральном, то есть, литровом, либо пол-литровом эквиваленте. Потому и тянуло сюда Виктора, словно невидимым магнитом.

Завидев в кругу мужиков-автомобилистов уже поддатого папашу, Чернышев-младший укоризненно покачал головой.

– Отец, ты чего творишь?.. На счёт пьянки, по-моему, ты был сегодня строго настрого предупреждён!..

– Сынок, не смей хамить батьке. Смотри, выпорю! – чуть заплетающимся голосом ответил ему Чернышев-старший.

«До талова, вроде бы, ещё не успел наклюкаться!.. Значит, ситуация для Светки не совсем уж безнадёжна!..» – предположил Андрей. Потому и собрался он немедленно увести отца домой.

– Пойдём, папа!.. Мать будет ругаться!.. Света плакать!.. – выбрав более мягкий тон, парень попытался приподнять отца с занимаемого им места.

– Убери руки! – рявкнул на сына Виктор.

В данной ситуации, более всего, Чернышеву-старшему было неловко перед мужиками. Ведь его, будто последнего алкаша (причём, в самый разгар праздника) собирались выпроводить из-за стола, дабы тот не разбуянился. И кто? Его же собственный сын. Родная кровь. Наследник. На глазах у всей честной компании.

– Паренёк, ты бы оставил отца в покое! – за Виктора вдруг вступился один из мужчин, сидевших вокруг импровизированного «дежурного» столика с несколькими бутылками алкоголя и небольшой закуской. Причём был он, явно не из местных. По крайней мере, Андрей видел его впервые. А, кроме того, этот дядька выделялся из общей гаражной братии чем-то иным.

Автолюбители, как правило, щеголяли в гаражном кооперативе в замасленных, рабочих спецовках. На этом же незнакомце был приличный и очевидно, очень дорогой «прикид». И костюм, и рубаха, и туфли, и часы – всё было крутое. Будто бы тот, совсем недавно сбежал из иностранного посольства.

Мужчина, принятый Андреем за дипломата, приблизился к Чернышеву-младшему.

– Вымахал-то как, крестник!.. – совсем уж по-отечески, обратился он к Андрею. – …Коль не узнал, придётся нам знакомиться заново. Зовут меня: Юрием Александровичем. С твоим батяней мы вместе служили на границе. Последний раз виделись лет восемь назад. Ты тогда, ещё совсем «мелким» был. А тут, представь, мы случайно встретились…

Мне сегодня вообще везёт на неожиданные встречи. Только, понимаешь, с ребятами из своей бывшей бригады, в баре распрощался, и вот те на… Столкнулся нос к носу со своим бывшим сослуживцем. Ты, Андрюха, за мамку свою не переживай. Будь уверен, увидев меня, она простит отцу любой загул. Пойдём лучше к нашему столу, отметим встречу. Ну, или знакомство.

– Спасибо, не пью! – отказался Чернышев-младший. При этом он припомнил, как в детстве, его родители частенько говорили о каком-то Юрии, их общем знакомом. И даже припомнил его фамилию: кажется, Громов.

– Юрка, отстань от пацана!.. – вмешался в диалог Виктор. – …Какой, на хрен, «выпьем»? Андрюха спортсмен, по разным городам на соревнования ездит. У него режим – не курит и не пьёт. Видал, какой здоровяк! Ни то, что я…

– Чернышев, ты б не прибеднялся!.. – усмехнулся в ответ Громов. – …Крепче и выносливее тебя, на нашей заставе никого не было.

– Вы знаете?.. А я, пожалуй, нарушу свой режим!.. – неожиданно для всех, произнёс Андрей. –…От чего же не выпить за приезд отцовского друга?

– Ну вот! Совсем другое дело!.. – засуетился Юрий Александрович. – …Все мы когда-то были спортсменами. У всех был режим. Тем не менее, каждый из нас находил возможность для снятия, накопившегося напряжения. Алкоголь в малых дозах, всегда на пользу. Давай-ка, сынок, я тебе «Мартини» налью.

– Юрка, ты с ума сошёл!.. – Виктор выхватил из рук Громова бутылку. – …Он ведь ещё совсем пацан!

– Какой, на хрен, «пацан»?.. – вновь усмехнулся Юрий Александрович. – …Открой глаза, папаня! Парень уж давно мужиком стал! Ты, Виктор, не забывай о том, что мы в его годы, приняли бой с вооружённой бандой!.. Кстати, именно тогда ты и ногу свою потерял.

– Отец, если мы немедленно не уйдём, я останусь здесь и буду пить наравне со всеми! – пригрозил Виктору сын.

Ему показалось, что способ по возвращению родителя домой, уже найден. Однако «друг семьи» оказался более хитроумен.

– Андрюшка! Ты, конечно, можешь остаться!.. И быть здесь, сколь угодно долго!.. – в диалог отца с сыном вмешался всё тот же Громов. – …Да, только мы с твоим батей, сейчас уезжаем!..

– Куда? – Чернышев-младший и предположить не мог подобного развития событий.

– Понимаешь, Андрей?.. Один очень хороший человек попал прошлой ночью в больницу! Мне просто необходимо его навестить. Ну, а отец твой, составит мне компанию. Уж поверь, нам есть, что вспомнить и о чём поговорить по дороге. За Витьку можешь не переживать. Доставлю его домой, в положенный срок, в полном порядке. Да, и мамку вашу, мне не терпится увидеть. Интересно, какой она теперь стала?

Честно сказать, Виктор (вне меньшей степени, чем и его сын) был так же удивлён известием о предстоящей поездке. Ни о чём подобном они с Юркой ранее не договаривались. Однако и отказываться от небольшого путешествия Витька вовсе не собирался. Быть может, его армейский друг, хоть чем-то посодействует в трудоустройстве. Возьмёт, да и пристроит инвалида к какому-либо приличному делу.

– Поступайте, как знаете! – махнув рукой, Андрей поспешил восвояси. Отцовский товарищ почему-то вселял в него определённое доверие.

«Авось, так и будет, как он сказал!.. – размышлял по пути Чернышев-младший. – …В конце концов, меня ждёт поездка за город и чертовски привлекательная девчонка!.. Какое мне дело до родительских разногласий?..»

* * *

– Сашка?.. – несколько оторопев, произнесла девушка, открывшая дверь и увидевшая на пороге своей квартиры Угрюмова. – …Ну, проходи, коль пришёл!..

– Привет, Наталья!.. Извини, но я лишь на пару минут. Даша, случаем, не у тебя?

– Нет. Кажется, она собиралась поехать в институт!.. Учебники в библиотеку сдать! – не решаясь открыть правду, соврала Наташа.

– Какая к чёрту библиотека, в половине восьмого вечера?.. – усмехнулся Александр. –…Наташка, не крути. Я уже в курсе того, что Дарья собралась поехать за город.

– Саня, хоть Даша мне и подруга!.. Тем не менее, скажи: зачем тебе нужна такая взбалмошная и непостоянная девчонка? Ведь ты хороший парень. Я знаю её с самого детства, потому и уверена в том, что перевоспитывать её уже поздно, да и вряд ли возможно! Пока Дарья перебесится, угомониться – уйдут годы!.. Твои, Саша, годы. А вместе с ними, твои нервы и твои же седые волосы! Не обижайся и не подумай чего дурного, но мне кажется: она тебя не достойна.

Дослушав откровения собеседницы, Угрюмов улыбнулся и повторил свой вопрос.

– И всё же, где Даша?

– Учти, что я тебя предупредила, а дальше!.. В общем, поступай, как знаешь. Сегодня она уезжает, на одной из вечерних электричек в компании парней и девчат. В какое время, и в каком направление, мне неизвестно. Ну, доволен?

– А ты, почему ни с ними? Сама ж говорила: вы с ней подруги!

– Были подруги!.. – уточнила девушка. – …До сегодняшнего вечера. Да и нет у меня желания любоваться природой с комарами и прочей кровососуще-насекомой тварью. Впрочем, и не только с кровососущей, а ещё и с тварью, имеющей привычку лапать тебя за ляжки, своими потными ручищами!.. И вообще, «непоймикакиекомпании», явно не в моём вкусе.

– И на том спасибо! – откланявшись, Александр побрёл по подъездным ступенькам вниз…

«Вот и Наталья туда же!.. Дескать, Дашка стерва!.. – по дороге к железнодорожному вокзалу, беглому курсанту Угрюмову вдруг припомнилось недавнее предупреждение. – …А чего ж ты хотел? Какой ещё, кроме как не стервой, может быть красивая, стройная и знающая себе цену девушка? Это с девчонками, наподобие той же Натальи, всё может быть намного проще. Им известны их недостатки. Потому и держатся они, по сути, за первого, обратившего на них своё внимание, парня. А за такими как Дарья, ещё со времён средневековья, во славу первой леди рыцари уходили в походы, совершали подвиги и участвовали в кровопролитных турнирах. Чем серьёзней испытание, тем и победа обещает быть более ценной, более значимой!..»

Справедливости ради стоит отметить, что сам Александр был весьма и весьма азартным молодым человеком. Причём участвуя во всевозможных спортивных или около спортивных состязаниях, он практически, всегда выходил из них победителем. Проигрывать и уж тем более отказываться от борьбы, было вовсе не в его характере. Вот и сейчас, отправляясь на железнодорожный вокзал в поисках любимой, его настойчивость подпитывал азарт, спортивный дух и стремление к победе.

По вечерам на Омском железнодорожном вокзале практически всегда многолюдно. Обежав перрон пригородных электропоездов, два этажа главного корпуса и примыкающие к нему подсобные помещения, Сашка так и не нашёл ту, ради которой он, собственно, сюда и прибыл, ради которой ушёл в «самоволку». Всё ещё утешая себя надеждой на то, что Даша ещё не успела уехать; что её электричка отбывает несколько позже, он занял свой «наблюдательный пост» у центрального выхода. Именно отсюда просматривались практически все подходы к вокзалу. Полагаясь на своё зрение и внимание, он принялся ждать…

* * *

Из врачей, в больничном отделении нейрохирургии, к позднему вечеру остался лишь дежурный, Сергей Михайлович Попов. Тот самый врач, что ещё утром «выпроводил» из палаты Угрюмова, его супругу.

Завершив свой обычный вечерний обход, Сергей Михайлович заглянул в палату Василия Ивановича. Оставил он его «на закуску» вовсе не случайно. Недуг данного пациента был действительно весьма уникален, потому и чрезвычайно интересен, как с научной, так и с медицинской точки зрения.

Нечто подобное, когда память человека, прожившего большую часть отпущенного ему века, в какой-то момент давала сбой и по каким-то неизвестным причинам, вдруг опускала своего владельца на низший социальный уровень, конечно же, случалось. Кое-какие темы по данному вопросу были подробно описаны в мировой медицинской литературе. Однако воочию, Сергей Михайлович столкнулся с подобным диагнозом, пожалуй, впервые.

«Интересно, какие механизмы, какие внутренние связки должны быть нарушены, чтоб человеческий мозг сумел выдать на-гора этакую метаморфозу?.. – разум врача отказывался это понять и принять. – …А ведь, если верить научным работам, подобное могло произойти с любым человеком, в том числе и со мной. Впрочем… Это просто бред. Какая-то дикая фантастика!.. – размышлял Сергей Михайлович, приближаясь к палате Угрюмова. – …Не представляю, как можно забыть всё, чем я ныне живу. Забыть мединститут и студенческие годы; клинику; свою должность или профессию. В конце концов, забыть любимую женщину. При этом ни с того, ни с сего, вдруг вспомнить совершенно неизвестную мне жизнь с помоями, объедками и люками теплотрасс…

Искренне надеясь на то, что именно сейчас – то есть, без посторонних, в спокойной и располагающей беседе – он наконец-то сможет подробно расспросить Василия Ивановича о его нынешних мироощущениях и, возможно, о каких-либо внутренних противоречиях. Возможно, он поведает ему о неких внутренних терзаниях, каких-то душевных противоречиях.

Именно с этими самыми мыслями врач и открыл дверь заветной палаты.

Насколь Сергей Михайлович был переполнен ныне оптимизмом и определённой надеждой… Ровно настолько же, через какое-то мгновение, он оказался и растерян. Дело в том, что больничная койка Угрюмова оказалась абсолютно пуста.

Внимательно осмотрев безлюдное помещение, врач выскочил из палаты, заглянул в уборную и, преодолев быстрым шагом длиннющий коридор, строго обратился к сидевшей за невысокой стойкой дежурной медсестре.

– Кто покидал больничное отделение в ближайшие полчаса?

– Некто не покидал!.. – испугавшись сурового лица Сергея Михайловича, тихо ответила растерявшаяся девушка. После чего, извиняющимся голосом добавила. – …Вообще-то, я отлучалась в ординаторскую, минут на пять!.. Чай заварить!

Случилось непредвиденное – «необычный» больной исчез.

Тем временем, Василий Иванович благополучно миновав все медицинские и охранные посты, беспрепятственно вышел на открытый воздух. Ну, не лежала его душа к этому странному, если не сказать жестче: весьма подозрительному учреждению. В сознании Угрюмова стойко закрепилось ощущение, будто бы он, словно подопытный кролик, вовлечён в некий дикий и изощренный эксперимент.

Вы сами попробуйте поставить себя, на место Василия Ивановича. Представьте, что на протяжении всего дня в вашу палату приходят какие-то подозрительные типы и задают вам идиотские вопросы. Причём все они настойчиво пытаются убедить вас в несуществующих фактах; нарочито навязывая вам совершенно чужую жизнь. В палату вдруг пропускают женщину, искусно загримированную под вашу покойную супругу. А после, ещё и пугают милицией… Ко всему прочему, вам колют какие-то непонятные лекарства и в изобилии пичкают сомнительными таблетками. Ну, и самое главное, вы лежите в отдельной палате, словно министр или, на крайний случай, директор завода. Подобные факты, по разумению Угрюмова, могли говорить лишь об одном – данный эксперимент пытаются сохранить в строжайшей тайне. Потому и вовлекают в вышеозначенные опыты минимальное количество случайных свидетелей.

Подозрения Василия Ивановича постепенно переросли во всепоглощающий страх.

Не поддавшись на разного рода провокации, Василию Ивановичу вдруг начало казаться, будто бы его, как отработанный материал, как результат неудачного эксперимента, обязательно должны умертвить. Причём, в самую ближайшую ночь. Иначе, по какой иной причине, в течение нынешнего дня весь медицинский персонал был с ним нарочито вежлив и слащаво-обходителен; тогда как к вечеру, о нём будто бы и вовсе забыли.

«Наверняка готовят яд или ещё какую-то хрень. Со мной, конечно же, проще. Бомжа никто не хватиться. Никто не станет его разыскивать. «Вкатят» в вену быстродействующий препарат, а после сожгут в крематории. Вот и нет Васи Угрюмова!.. Нет, и никогда не было. Кто это? Мы впервые о нём слышим!..»

Добравшись до ближайшей мусорной площадки, Василий Иваныч привычно покопался в одном из баков. Быстро откопав в груде дерьма, довольно-таки сносную одежонку, да пару хлебных огрызков, тут же у бака, Угрюмов скинул с себя полосатую, стиранную-перестиранную больничную пижаму, снял с головы бинты и переоделся в найденные «обновки».

Угрюмов спешил. Не поспей он на последний автобус или троллейбус, его пешая прогулка в сторону железнодорожного вокзала обещала быть чересчур долгой. Потому Василий Иванович и прибавил шагу, двигаясь в сторону остановки общественного транспорта.

Это там, недалеко от вокзала у Василия Ивановича имелся небольшой тайник, куда он прятал зимнюю одежду и некоторый запас пропитания. В том же тайнике его поджидала припасённая на чёрный день «четвертушка» самогона. И этот самый день, для Угрюмова, похоже, уже наступил.

«Подумаешь, башка разбита!.. Мне и без того, её регулярно разбивают: если не менты, то кто-то из своих, из бродяг!.. И ничего, пока что жив!..»

* * *

Такси, в котором мчались по вечернему городу два друга, два бывших сослуживца: Чернышев и Громов – успело миновать мост через реку.

– Эх, Витька!.. – Юрий Александрович, сидевший рядом с водителем, обернулся к своему товарищу. – …Говоришь: жизнь моя удалась!.. А сам не имеешь ни малейшего понятия о том, каким каторжным трудом далось мне это самое счастье. По молодости только и мечтал вырваться из этого, богом проклятого, Союза. Засыпая, только и мечтал о свободной, беспечной жизни на берегу лазурного моря, где круглый год лето. И лишь прожив «за бугром» полную «пятилетку» понял, что настоящая жизнь только здесь и была. Там, я чужак. И, вообще, мы там никто. Не было ни друзей, ни близких. А чтоб вот так, как мы сейчас, в гаражах с мужиками запросто посидеть, и думать не смей. Знал бы ты, как мне иногда хотелось волком взвыть. Если ж быть до конца откровенным, то сволочная там, дружище, житуха! Какая-то не настоящая, искусственная, силиконовая. Уж точно, не для русского мужика. Сотню раз пожалел о том, что уехал!..

– Брось ты, Юрка!.. – махнул рукой Чернышев. – …Когда за пазухой бумажник битком набитый валютой, все мы Родину любим. У нас ведь кто значится в списке первых патриотов? Правильно: политики, бандиты, бизнесмены и прочее ворьё. В общем, те, у кого куры денег не клюют. «Люди добрые, пожалейте меня, несчастного, ведь я всё делал для вас, для России!..»

Подумаешь, пожил немного на чужбине. Зато теперь, как «белый человек». Кабы не то ранение, возможно, и я рванул бы вместе с тобой. Хочешь, не хочешь, а задумаешься: какого чёрта, полез я тогда на рожон? Отсиделись бы в кустах, пока бандиты границу переходили. Пять минут позора, а взамен нормальная жизнь. Дай Бог, повторить свою судьбу, ни за что бы, ни открыл огонь по тем нарушителям границы. И ты ещё говоришь: дескать, житуха у тебя была сволочная?.. Ты бы хоть на годик, залез в мою шкуру. Сразу понял бы, какая из двух жизней полное дерьмо. Не то, чтоб семью обеспечить, себя бы хоть как-то прокормить!..

– Вот именно, семью!.. – Юрий Александрович преднамеренно сделал акцент на последнем слове. – …Витюша, нет ничего важнее семьи!.. Жена красавица, здоровые дети – это и есть твой главный капитал! Ради этого и стоит жить, а не ради зелёных бумажек. Эх, с каким бы удовольствием, я обменял бы сейчас наши судьбы.

– Юрка, так в чём вопрос? Гони своё портмоне с валютой, и хоть сейчас заселяйся в мою квартиру!.. – пошутил Чернышев, вовсе не подозревая о том, что его армейский друг, заикнувшемуся об «обмене», вовсе не шутил.

Подвыпившие мужчины ещё долго жаловались друг другу на свои судьбы. Меж тем автомобиль, в салоне которого они находились, успел вплотную приблизиться к конечному пункту следования, вывернув на прямую дорогу к Областной больнице скорой помощи.

– Командир, а ну, тормозни!.. – обращаясь к таксисту, неожиданно выкрикнул Громов.

Подняв за собой клубы пыли, машина с визгом замерла на месте.

– Ты чего? – в непонимании и удивлении спросил Виктор.

– Да, так!.. Проходивший мужик, как будто бы показался мне знакомым!.. – оглядываясь в окно заднего вида, растерянно пояснил Юрий Александрович. – …Не пойму: он, ни он!.. Браток, сдай-ка немного назад!

Водитель беспрекословно выполнил то, о чём его попросили. Он, вообще, был готов исполнить  любую прихоть, любой каприз нынешних пассажиров. Потому как свой проезд, они оплатили заранее; причём, в валюте; да ещё и с тройной переплатой.

Машина медленно и почти беззвучно двигалась задним ходом, пока не поравнялась с каким-то бродягой в рваной футболке, грязных брюках и ботинках, почему-то без шнурков.

Всматриваясь в пешехода, Юрий Александрович чуть ли не по пояс высунулся в открытое окно такси. В свою очередь бродяга, завидев приблизившийся к нему автомобиль, отшатнулся и уж собрался броситься наутёк. Однако кто-то неуверенно окликнул его по имени.

– Василий Иванович, ты ли?..

– Ну?!.. – бродяга в рваной футболке обернулся и вопросительно уставился на уже выходящего из машины Громова.

– Это точно он!.. – радостно выкрикнул Юрий Александрович. – …Ты почто ученика своего не узнал? Забыл, как болванки на пару с тобой шлифовали?.. – Громов обернулся к Чернышеву. – …Смотри-ка, не помнит!.. Похоже, он и впрямь потерял память! Выходит, не соврали мне мужики. Василий Иванович, а почему не в больнице?.. – Юрий вновь переключился на пешехода. –…Почему в рваной одежде? Быть может, заблудился? Дорогу забыл? Давай-ка, мы вернём тебя в хоспис!.. Если бы не моя внимательность и осмотрительность, как пить дать, быть тебе, гражданин Угрюмов, привокзальным бомжем!.. А куда же ещё в таком-то виде, без документов и собственной памяти? Одна дорога, на самое дно! Получается, спас я тебя, товарищ бригадир!

Громов засуетился, пытаясь усадить Угрюмова в салон такси.

– Обожди!.. – остановил его Василий Иванович. – …Тебя ведь Юркой зовут? Ведь так?..

– О!.. – восторженно воскликнул Юрий Александрович. – …Вы слышали? Он меня вспомнил. Выходит, не зря мы приехали. Значит, всё у нас будет в порядке.

– Только не возвращайте меня в больницу!.. – взмолился Угрюмов. – …Ведь я только-только оттуда сбежал!..

– Сбежал?.. – удивился Громов. Но вскоре, будто опомнившись, он похлопал Угрюмова по плечу. – …И то верно!.. В домашней обстановке, выздоровление всегда протекает значительно быстрее! Теперь понятно, почему ты в таком непристойном виде. Как чувствуешь-то себя, дядь Вася?.. Голова не болит?

– Нормально! – отмахнулся Угрюмов.

– В таком случае, предлагаю посидеть за бутылочкой в каком-нибудь тихом месте! Но для начала, тебя бригадира, следует переодеть во что-то сносное! Иначе, в твоих-то обносках, нас не то, чтоб в ресторан, ни в одну самую захолустную забегаловку не пустят.