Олег Колмаков
Зловещие забавы славянского бога

– Уважаемей!.. – главврач нейрохирургии вдруг обратился к чересчур дотошному Дмитрию с некоторым вызовом. – …Не кажется ли вам, что разбираться с документами и двойниками, это уже ваша прямая компетенция? Мы, конечно, благодарны вам за очень нужную и полезную информацию. Однако сейчас нам необходимо продолжить врачебный консилиум, прерванный вашим визитом. Мы и без того, уделили вам более часа своего личного времени, вместо обещанных пяти-семи минут.

– И действительно! Что-то я, подзадержался!.. – правильно поняв ненавязчивый намёк, капитан направился к выходу. Уже на пороге кабинета он оглянулся и с нескрываемой досадой добавил. – …Беспокоить вас я более не стану. Поскольку дело, фактически закрыто. Однако мне чертовски интересен этот, совсем неординарный случай. Потому, и хотелось бы мне напоследок, задать потерпевшему ещё пару вопросов.

– Мне кажется, вы уже достаточно пообщались с пациентом!.. – отчасти с раздражением заметил главврач. – …Извините, но больному требуется полноценный отдых.

Покидая медицинское учреждение, какой-либо обиды или злости капитан вовсе не испытывал. Орлов прекрасно понимал врачей, не каждому будет приятно, когда в его профессиональные «территории» влезает посторонний, да ещё и со своими глупыми советами. В душе Дмитрия осталась лишь небольшая досада за то, что он, так и не успел расспросить Угрюмова о некой Синюге, неоднократно упомянутой Василием Ивановичем в утренней беседе. Кстати, об этом персонаже привокзальные бичи, как и о самом Угрюмове, так же ни разу не слышали.

«Эх, Синюга-Синюга!.. Что-то упорно подсказывает, что ты обязательно должна мне помочь, именно ты и должна приоткрыть завесу некой тайны!.. Но где тебя теперь искать? И, вообще, кто ты такая полумифическая Синюга?..»

* * *

Она проснулась рано. Примерно за час до ненавистной и раздражающей трели будильника.

Не сказать, чтобы работа кассира железнодорожных касс ей вовсе не нравилась. Просто, до долгожданного отпуска и, соответственно, до поездки к морю, оставалось всего-навсего две рабочие смены. А кому скажите в охотку вставать в шесть утра, когда всеми мыслями ты уже далеко, на солнечном и тёплом черноморском побережье.

Именно так. Каждое лето она, со всей своей семьёй, отправлялась в Сочи. Благо билеты для работников железной дороги, как и для её мужа, инвалида – всё ещё оставались льготными (фактически бесплатными).

Спору нет, с каждым новым курортным сезоном, поездки на юг становились всё более и более затратными и отчасти весьма обременительными. Мало того, что стремительный рост цен значительно опережал всевозможные добавки и надбавки к зарплатам и пенсиям, так ещё и муж, сволочь этакая, сразу после сокращения с предприятия, ударился в тихое бытовое пьянство, периодически переходящее в длительные и беспробудные запои.

В последнее время, обеспечением достатка семьи уж полностью легло на женские плечи. Гроши, получаемые супругом в виде пособия, им же самим успешно пропивались. Мало кто знал, каких трудов и усилий стоило ей, хрупкой женщине, одевать, обувать и полностью содержать фактически троих иждивенцев (мужа и двоих детей). А сколько нервов ушло у Раисы Максимовны на то, чтобы пристроить сына-оболтуса в институт, тем самым избежав призыва на срочную службу. Однако и эти истраченные нервы, как и финансы, изъятые из семейного бюджета, не шли ни в какие сравнения с тем неимоверным числом попыток, которые она предпринимала по избавлению мужа от пагубного пристрастия к алкоголю. Рая использовала любой, подвернувшийся под руку шанс: от старушек-шептуний до профессоров наркологических диспансеров. Причём, прекращать эти попытки она вовсе не собиралась.

«Какой ни какой, а всё ж таки муж!..» – в сердцах твердила Рая, оправдывая перед подругами своё долготерпение.

Спать почему-то совсем не хотелось. Женщина лежала на спине с открытыми глазами, прислушиваясь к сопенью своего «благоверного». Эх, и как же он был ей нынче ненавистен, после вчерашнего очередного загула. Однако думала ныне женщина, вовсе не о нём. Она вспоминала, только что приснившийся сон.

Причём, были те сновидения, весьма и весьма поучительны. По крайней мере, ей так казалось.

Привиделись Раисе Максимовне её мужики: сын и супруг. И главное, оба предстали перед ней, почему-то погибшими… Виктор, её муж, якобы, был убит уже давно, когда она сама, будучи молоденькой девушкой, только-только родила Андрея. Ну, а сына её, того самого Андрюшку, убили уже в эти дни. Причём, на той же самой заставе, что и отца.

«Не иначе как, к долгой жизни!.. – оптимистично предположила Чернышева. После чего, трижды сплюнула. – …И всё же, какой умницей я была, когда заранее «отмазала» сына от этой чёртовой службы! Именно из-за неё, из-за этой самой армии, я чуть было, не лишилась Виктора. Не хватало, чтоб ещё и мой Андрей вернулся оттуда, таким же перекалеченным, как и муж. Или того хуже!.. Тьфу, тьфу, тьфу… Не дай-то Бог, ещё при жизни узнать о смерти сына!»

А ещё Раисе Максимовне приснилось… Даже стыдно вспоминать, не то, что б кому рассказать. Будто она, потеряв в молодости мужа, превратилась в привокзальную потаскуху.

«Да, уж!.. С такой-то жизнью, не мудрено и на вокзале оказаться, с обратной стороны кассовых окон!..» – усмехнулась про себя Чернышева.

Уж с чем-чем, а с чувством юмора, при любых жизненных условиях и самых тяжёлых обстоятельствах, у Раисы Максимовны непременно было всё в порядке.

Ещё раз потянувшись, дама решилась-таки встать и отправиться в душ. Уж больно ночь была нынче жаркой и чрезвычайно душной.

Чайник на плите только-только закипел, а Рая уже успела навести на своём лице косметический «марафет». Суетясь на кухне, она старалась меньше шуметь и греметь посудой, дабы не разбудить домочадцев. Пусть дети подольше поспят, ведь у них каникулы.

Отпивая мелкими глотками горячий чай, женщина вдруг вспомнила о том, что кроме сына и мужа, в своих недавних сновидениях она видела и ещё одного человека. Кто знает: быть может, именно поэтому и проснулась она нынче в приподнятом настроении. Однако восстановить в своей памяти те приятные мгновения, она так и не успела. В спальне неожиданно скрипнула кровать, и тотчас из коридора послышался стук костыля. Это проснулся Виктор.

– Чего соскочил ни свет, ни заря? – небрежно бросила Рая, увидев в кухонном дверном проёме опухшее и небритое лицо мужа.

– Проводить хотел!.. – пробурчал тот.

– Не уж-то? Интересно, с каких таких пор, мы вдруг стали столь заботливыми?.. – саркастично усмехнулась женщина. Поставив чашку на стол, она добавила. – …Насколько я помню, вчера ты был готов меня убить, если я не дам тебе червонец!

– Ладно тебе, Райка! Нашла, что вспомнить. Товарища вчера встретил, вот и выпили.

– Этих друзей, ты каждый день встречаешь. У тебя ж, кто наливает, тот и друг.

– Прекрати. Разве ж я виноват в том, что я инвалид? По этой самой причине меня и на работу брать не хотят. Ты, Райка, не забывай… Я, между прочим, свою ногу за Родину отдал!

– И где она теперь, твоя Родина?.. – вскипела Раиса Максимовна. – …Что же не кормит она тебя? Почему, не даёт десятку на опохмел? Отчего же её герой, отнимает у матери двух детей последние деньги?.. А на работу тебя не берут вовсе не из-за ноги. Уже трижды тебя пристраивала сторожем, и каждый раз тебя увольняли за пьянку!.. – выплеснув наболевшее, женщина вдруг взяла себя в руки. – …В общем, так Виктор!.. Вчера Лариска, моя напарница, вернулась из отпуска. Рассказывает, будто бы в Адлер приехал известный нарколог. Между прочим, ученик самого Довженко! Приём там ведёт. За своё лечение, берёт не слишком много. Так что, готовься. Десять дней до сеанса, пить нельзя. Потому и смотри!.. Хоть каплю в рот сегодня возьмёшь, пеняй на себя.

И запомни: это будет твой самый последний шанс. Сорвёшься, выгоню на хрен из дома. Будешь жить там, где наливают! У своих собутыльников!..

Витя, ведь я не много от тебя не требую. Вернёшься из Сочи трезвенником, устроишься на работу. Ну, там, сторожем или вахтёром. Хоть какая-то прибавка в семейный бюджет.

– Раечка!.. Голубушка ты моя!.. Гадом буду, на всё согласен!.. Вот только, родная моя!.. Давай-ка, отсчёт десяти предстоящим дней мы начнём с завтрашнего дня!.. Разве не видишь, как меня трясёт и колотит после вчерашнего? Христом Богом прошу, дай мелочи на опохмелку! Вот увидишь: вечером я буду, как огурчик!

– Нет!.. – безапелляционно рявкнула супруга. – …С меня хватит! Ты пойми, мне перед соседями и детьми стыдно! Иду мимо них, и не знаю, куда глаза свои прятать!

– Если не дашь денег, я никуда тебя не пущу! – пригрозил Витька, заслонив собой кухонную дверь.

– Да пошёл, ты!.. – грубо оттолкнув мужа, Рая вышла в коридор. – …Свою силу, ты уж давно пропил. Ох, Витька-Витька, и как же ты опустился! А ведь когда-то был видным парнем. И хрен с ним, что на одной ноге… Вспомни, какие грандиозные планы ты строил… У тебя были и цели, и реальные перспективы! Именно тогда, ты и был для меня настоящим героем!.. – открыв дверь, женщина обернулась к помятому и погрустневшему мужу. – …В общем так! Сиди дома и никуда не рыпайся! Не хочу пугать, но если что-то узнаю, ты мне более не муж!..

Когда-то Виктор и в самом деле был весёлым и неунывающим парнем, душой любой компании. Высок, строен, симпатичен. В общем, Рая влюбилась… Влюбилась по уши и доверила любимому человеку самое сокровенное.

Это уже после, когда Витьку забрали в армию, она поняла, что беременна. В одном из писем спросила его: что делать? Вернее, она знала, что будет делать. Не сомневалась ни секунды: будет рожать. С ним или без него… А у Виктора спросила, потому что так полагалось. Ведь имел же он право знать. Первым же письмом Чернышев ответил: вернусь, сразу пойдём в ЗАГС…

Виктор вернулся. Вернулся без ноги. Они расписались и стали жить вместе. Он по-прежнему был хорошим, она ценила его чувство юмора, его умение быть ласковым и страстным. При этом Рая вдруг поняла, что чувства, которые она испытывала к Виктору – вовсе не любовь. Однажды она прочла: «Не быть любимым – это всего лишь неудача. Не любить – вот несчастье».

Нет, Рая не пыталась развестись с Виктором и начать новую жизнь. Ей было жаль супруга-инвалида. Она не могла так жестоко с ним поступить. Рая лишь позволяла себе мечтать. Мечтать о мифическом принце на белом коне, за которым хоть на край света; с которым и рай в шалаше. Вот его-то, этого самого принца, она бы полюбила самой настоящей неземной любовью.

Тут-то и появился ОН. В отличие от мужа, ставшего нерешительным и каким-то неуверенным в себе мужичком, вечно смотрящим ей в глаза с немым вопросом: я опять сделал, что-то не так? Юрка ни в чём не сомневался…

Оказавшись на улице, Рая вновь позволила своим мыслям вернуться к ночным сновидениям.

«Итак, я видела во сне Юрку!.. Моего дорогого Юрочку. Как сейчас помню тот день, когда увидела его впервые. Когда-то он частенько заглядывал в наш дом. Поначалу Юра просто навещал Витьку, своего бывшего сослуживца. Они проходили службу на одной и той же заставе. Юрка подбадривал своего бывшего сослуживца, помогал ему с трудоустройством. Быть может, Юрочка испытывал нечто схожее с комплексом вины, ведь в том бою, когда муж потерял ногу, они были вместе… Правда, один из них вышел из того боя целым и невредимым, а второй израненным калекой. Потом Юрик приходил уже к нам двоим, вытаскивал нас в кино и на набережную. Ну, а позже «визит к другу», превратился в некий предлог. На самом деле, Юрочка хотел чаще видеть меня.

Ох, и как же нравился мне этот парнишка. Высок, симпатичен, остроумен. Умел скоро находить выход из любой ситуации. В общем: смел, хваток и предприимчив. И на что мне только не приходилось идти, как только не старалась я скрыть свои чувства и своё неровное к нему дыхание… Да разве ж такое скроешь. Юра замечал, ловил любой намёк и отвечал мне тайной взаимностью. То цветочек мне потихоньку подарит, то флакончик с дорогими духами. На какой-нибудь из вечеринок, бывало, возьмёт и пригласит меня на танец. Да так прижмёт к себе, что я, в буквальном смысле, млела.

А однажды, под хмельком, Юрка и вовсе обнаглел.

«Ведь мы любим друг друга!.. – шептал он мне на ухо. – …Так зачем насильно заглушать свои чувства? Витьку, конечно, жаль. Но тут ничего не поделаешь, мужик он не глупый, должен понять. Увезу я тебя на край света, подальше от завистливых глаз и будь, что будет!..»

Однако Рая, как порядочная супруга (пусть, и скрипя сердцем), всё же ему отказала. Семья и здравый смысл перевесили её страсть и сиюминутные желания.

«Нет, мой принц ещё не пришёл! Он всё ещё ищет меня. Потому и не стоит мне спешить!..» – оправдывала свой отказ Рая.

Впрочем, после… О том своём скоропалительном ответе, она весьма и весьма сожалела. Особенно тогда, когда Виктор «променял» её на «зелёного змея». А может и променял-то он её, именно из-за того, что догадывался: кому на самом деле принадлежало сердце супруги.

С той самой поры, когда Юрка получил от ворот поворот, след его в доме Чернышевых простыл. Он исчез, так и не попрощавшись. И, похоже, пропал навсегда. Мечты, так и остались мечтами. Разве что, тот мифический принц, уже представлялся Рае исключительно в образе Юрия.

С исчезновением Юрки Громова, как будто бы все вернулось на круги своя. Работа, дом, дети, муж. У каждого свой характер, свои проблемы, свои решения. Правда, в последнее время, в голове Раи всё чаще и чаще начинали зарождаться опасные мысли с полукриминальным оттенком, по поводу своего непутёвого супруга.

«Уж лучше б он погиб тогда, на границе!.. Юра-Юра, и зачем ты только спасал его?.. Тащил на себе до заставы. Эх, и где ты сейчас, мой дорогой друг и тайный воздыхатель? Как живётся тебе без меня?.. – спрашивала Рая, уже, будучи в малолюдном утреннем здании вокзала. А после, обращаясь уже к самой себе, с некоторым укором добавила. – …Что за мысли? Эх, до чего ж я порочная баба?.. Ну, чем не привокзальная шлюха из моего недавнего ночного видения?..»

* * *

Наверняка, многим известны те неповторимые, щемящие душу чувства, которые непременно испытывает человек, возвращаясь в места, где когда-то прошла его юность, то есть, самые лучшие годы жизни. Наверно поэтому Юрий Александрович Громов проснулся в это душное летнее утро необыкновенно счастливым. Наконец-то он вернулся в родной Омск. В город своей молодости, первой любви и безумных поступков.

Открыв глаза, Юрий увидел рядом с собой, задержавшуюся с ночи голую девку.

– Пошла отсюда!.. – Громов брезгливо столкнул проститутку с кровати. Эта грязная особа мешала ему думать о чём-то светлом, приятном, жизнеутверждающем.

Вновь развалившись на мягких подушках богато убранного гостиничного номера люкс, Юрий Александрович с упоением припомнил, чего он сумел добиться за последние годы, а так же о том, что мог он ныне себе позволить.

«А ведь когда-то был простым слесарюгой!.. На работу и с работы ходил по заводскому гудку. Каждый день, и в стужу, и в мороз… В ливень и в зной – знай себе, топай в этот грёбаный цех, к ненавистному станку. И ведь никто, так ни разу и не поинтересовался: дескать, есть ли у тебя, Юрок, желание идти туда?..»

Негативное отношение к пролетарскому труду, основанном на железной дисциплине и планово-авральной обязаловке, он впитал с той самой минуты, когда отчим впервые привёл Юрку к заводской проходной. Много воды утекло с тех мрачных времён. Словно палочка-выручалочка, Юрию Александровичу, успевшему отслужить в армии и наработать приличный трудовой стаж, явилась начавшаяся в середине восьмидесятых горбачёвская Перестройка. Толком, не осознавая в какое время ему суждено будет жить, Громов осторожно фарцевал на барахолке. Немного осмелев, попробовал смотаться «челноком» в Польшу. Ну, а когда появились первые шальные деньжата, погнался за «длинным рублём» в более цивилизованные капиталистические страны.

Зачем он вернулся в город своего детства и юности, объяснить внятно даже самому себе, Громов вовсе не мог. Возможно, то была очередная ностальгическая волна, накрывшая с головой его одинокую, забугорную жизнь. Ведь там, на чужбине, новыми друзьями он так и не обзавёлся. Так, случайные знакомцы, соседи по барной стойке. Тогда как в Омске у него осталась куча, дорогих его сердцу друзей-товарищей. Потому, очевидно, и хотелось Юрию блеснуть. Спустя пять лет, предстать перед приятелями во всей своей нынешней красе. А быть может, Громов вовремя смекнул, что именно здесь, в полуразрушенной Империи, во времена дикого разграбления народных недр, как в сказочной Стране дураков, из семян начального капитала обязательно взрастут денежные леса и рощи.

Так или иначе, но вчерашним поздним вечером Юрий Александрович прибыл на землю своей малой Родины. Сходу, закатив грандиозный банкет (по сути, с первыми встречными земляками), он и встретил новый день в этом шикарном и совсем недешёвом номере.

«Вот, кажется, и сбылась мечта идиота!.. По нынешним российским меркам… Имею в виду, повальную российскую нищету, я просто сказочно богат! Потому и не терпеться мне, встретить кого-то из своих прежних друзей, подруг и родственников. Пусть они дико обзавидуются, пусть трепещут перед моими деньгами и лоском!

Расступись толпа, нынче пришло моё время, время Юрки Громова!»

При этом было вовсе не важно, что там, за кордоном, в цивилизованной Италии, наш герой-миллионер не вылизал из униформы мусорщика, не чурался любого грязного приработка. Собирая цент за центом, он экономил абсолютно на всём. Кто здесь об этом знает? Главное было в том, что накопленного там капитала (как ему самому тогда казалось) хватит на две российские жизни.

Перекусив в ресторане и поправив своё здоровье холодным шампанским, сытый и приободрённый Громов, примерно в полдень вышел на солнечную улицу.

Взглянув на синее и безоблачное небо, он втянул в себя тёплый и родной омский воздух. После чего, Юрий Александрович направился было, в сторону той самой, неказистой заводской проходной, дабы объявить своим бывшим сослуживцам о возвращении их блудного товарища.

Однако не успел Громов сделать и пары шагов, как кто-то сзади, грубо толкнул Юрия в плечо. К тому же, этот самый наглец, пробегая мимо Громова, ещё и наступил тому на итальянский туфель, вычищенный до блеска.

Юрий Александрович попытался ухватить хама за руку, да не успел. Курсант-танкист уже запрыгнул в отходивший от остановки автобус. Сплюнув обиду, Громов достал из кармана белоснежный платок, обтёр обувку и, забыв об инциденте, двинулся дальше.

«Добро пожаловать, в Советский Союз!» – по пути усмехнулся возвращенец.

* * *

Скажу вам честно: многое потеряли те, кому ни разу в жизни не приходилось учиться в военном училище.

Ведь это далеко не институт и, уж тем более, не школа, где учащихся ежедневно связывают лишь пять-шесть часов учебного процесса, да короткие встречи вне стен общеобразовательных учреждений, в свободное от занятий время.

Военное училище – абсолютно иное. Это свой, закрытый от посторонних мир. Вы только представьте: несколько сотен (вовсе не последних в физическом развитии) молодых людей, на протяжении пяти лет вынуждены уживаться бок обок, под одной крышей.

Соперничество между возмужавшими юнцами здесь ведётся круглые сутки, причём везде, где, только это возможно. В учебных аудиториях, спортплощадках, в курилках и даже, вне стен училищных корпусов. Подспудно, оно присутствует и в иных сферах жизнедеятельности курсанта: будь то, служба, учёба, неформальное общение, безнаказанное нарушение военной дисциплины, либо в негласном споре за самую стройную и симпатичную девушку, ожидавшую военнослужащего за воротами училища.

Александр Угрюмов, курсант третьего курса, будущий офицер бронетанковых войск, отличник боевой и политической подготовки, хорошо преуспевал во всех вышеозначенных «дисциплинах». Вот только его «самая красивая», оказалась для Угрюмова, не столько предметом гордости, сколько Сашкиной «бедой» и его же «головной болью».

Познакомиться с приглянувшейся на дискотеке девчонкой, особого труда Александру не составило. Однако это оказалось лишь половиной дела. Гораздо сложнее было расположить Дашу к себе. Стать для неё, по-настоящему единственным мужчиной.

«Ну, как можно удержать девушку возле себя?.. – спрашивал себя влюблённый курсант. –…Когда между нами высоченный училищный забор, а частые полигонные сборы и вовсе отдаляют меня от Дашеньки на невероятные расстояния!..»

Положа руку на сердце, были они с Дашей абсолютно разными. Она, студентка пединститута, дама своенравная и капризная, любительница всевозможных тусовок. Он, обязательный, живущий по строгому армейскому распорядку парень. Девичья легкомысленность, в противовес серьёзному мужскому отношению: как к выбранной профессии, так и к своему будущему. И, тем не менее, вместо того чтобы навсегда забыть о ней, не взирая ни на что, Сашка продолжал и продолжал «биться» за Дарью. Упорно соединяя, казалось бы, вовсе несовместимое.

Не сказать, чтоб девушка уж совсем не отвечала парню взаимностью или недостаточно уделяла ему своего внимания. Вот только время, которое Даша проводила без Александра, увы, почти всегда заполнялось кем-то… Как говорится; мир не без «добрых людей». Хотя, для данного случая, пожалуй, лучшей будет иная поговорка: о том, что шило в мешке не утаишь. Отголоски многочисленных и неприятных слухов, а так же всевозможных сплетен, связанных с подругой Угрюмова, иногда долетали и до самого Сашки. Воспринимались они курсантом чрезвычайно остро и болезненно. А, находясь при этом ещё и в гарнизонной изоляции, он и вовсе впадал в дикую ярость и бешенство.

«Парень, ты бы поберёг свои нервы!.. Брось ты эту взбалмошную стерву!..» – в один голос советовали друзья, наблюдавшие за метаниями товарища.

Однако, вместо того, чтоб адекватно и жёстко реагировать на слухи и советы сослуживцев, Сашка вновь и вновь мчался к своей Дашечке, каждый раз пытаясь доказать, что более терпимого и преданного парня ей вовсе не сыскать. Умом Санька понимал, что делает глупость, а вот сердцем… Потому как разум сердцу не советчик. Оно не думает, оно чувствует.

Ну, а вчера, во время полевых учений, курсант Угрюмов случайно узнал о том, что в ближайшие выходные его любимая и единственная Дашуня, в компании друзей и подруг, собирается выехать с ночёвкой на природу. Реакция его была молниеносной. Используя заранее подготовленные хитрости, Сашка уговорил-таки командира перевести его в город по, якобы, служебной необходимости.

Уже сегодня, с самого утра он принялся названивать на домашний телефон Дарьи. Так ни разу и не получив долгожданного ответа, Саня перемахнул через училищный забор… По разумению Угрюмова: наказание за самоволку, не шло ни в какое сравнение с возможной потерей любимой.

Оказавшись на «воле», беглому курсанту требовалось быстро добраться до дома. Дабы, переодевшись в «гражданку» (то есть, в безопасную от патруля одежду), отправиться на поиски своей Дашуни.

Сегодня Александру явно «фартило». Училище он покинул тихо и незаметно. На остановку общественного транспорта Сашка вышел опять же удачно. Автобус с необходимым ему маршрутом, подошёл, как никогда кстати. Правда, бросившись к этому самому автобусу, курсант чуть было, не сшиб какого-то принарядившегося франта. При этом он, кажется, ещё и отдавил тому бедолаге ногу. Ничего тут не поделаешь, не надо было стоять на пути беглого военнослужащего. Хотел извиниться, да не успел – водитель автобуса ждать кого-либо персонально вовсе не собирался.

– Сашка?.. Ты, что ли? – услышав в коридоре посторонние звуки, выкрикнула с кухни мать курсанта.

– Да, мам! Я ненадолго!

– Разве ученья ваши уже закончились?

– Нет. Просто я, на пару часов отпросился! – соврал «самовольщик», спешно переодеваясь в своей комнате.

– Сынок. А у нас неприятности!.. – Людмила Васильевна заглянула к сыну. – …Папа в больнице, с травмой головы! Врачи говорят, что он частично потерял память!

– Что с ним случилось?

– Никто не знает. Его нашли сегодняшним утром, в бессознательном состоянии.

– Почему не сообщили мне сразу? – поинтересовался Александр, поправляя на джинсах ремень.

– Не хотела тебя беспокоить. Ведь ты сам говорил о том, что у вас серьёзные ученья.

– Мама, ты извини!.. Сейчас я очень спешу. Вот вернусь, тогда и поговорим! – уже с порога выкрикнул юноша.

Не сказать, чтоб сообщение о несчастном случае, напрямую связанном с отцом, вовсе не растрогало или каким-то иным способом не коснулось Александра. Просто в данную минуту, он думал совсем об ином.

«Жаль, что мать не позвонила в училище!.. Глядишь, и бежать бы мне вовсе не пришлось. И отца я бы успел навестить в больнице. Да и с Дашей проблем было б куда меньше. Ведь я даже и не знаю: где её сейчас искать!..»

* * *

В этот яркий и солнечный день, на одной из многочисленных скамеек городского парка культуры и отдыха расположились две дамы, лет двадцати. Они вели меж собой милую и непринуждённую беседу. По крайней мере, именно так, это выглядело со стороны.

Ну, а в действительности, на дворе стояла дикая жара, солнце беспощадно припекало. В такой зной, не спасала и тень деревьев. Потому как полуденному солнцепёку сопутствовала душная и безветренная погода, вовсе не располагавшая к какому-либо фривольному времяпрепровождению. Да, и разговор двух девушек, о которых ранее шла речь, был вовсе не милым. Барышни о чём-то спорили. Причём, спорили чисто по-женски, то есть, категорично и бескомпромиссно.

– Дашка, какая же ты, всё-таки бестолочь!.. – раздражённо заметила одна из барышень. –…За тобой такой парень бегает!.. Серьёзный, красивый, влюблён в тебя по уши. Опять же, будущий офицер. А ты меняешь его на какого-то придурка.

– Сама ты, Наталья, дура!.. – в том же неприязненном тоне огрызнулась подруга. – …Никуда этот самый Саша, от меня не денется. Да, и офицером он станет лишь через три года. Опять же, если ещё станет. Что ж ты прикажешь? Всё это время в монашках ходить? Запомни главное: красота не вечна, и наша молодость вовсе не безгранична. Мне погулять ещё хочется. Может, и встречу я кого получше. Да и побогаче!..

– Например, Андрея! – ухмыльнулась Наталья.

– А чем, собственно, Чернышев тебе не по вкусу? Между прочим, он тоже студент. Будущий инженер, если хочешь. Он высок, симпатичен, дерзок и за словом в карман не полезет. Да и по морде, если потребуется, запросто врежет. И за меня, и за себя сумеет постоять.

– Вот именно, что «по морде»!.. Смазлив и язык, как помело – вот и все его достоинства. А на самом деле, бездельник, балабол и весьма ограниченная личность. И ещё… Умоляю тебя. Какой из Андрея, к чёрту, инженер? Если бы его мамаша не работала в железнодорожных кассах, не имела бы «блат», то и института у него никакого бы не было. Трудился бы твой Андрюша, как и его папаша, инвалид и конченый алкоголик, где-нибудь на заводе. Или, того хуже, служил бы он сейчас рядовым солдафоном в каком-нибудь Таджикистане. Вот у Сашки!.. Тут и упрекнуть нечем. Семья благополучная. Мать учительница, отец бригадир. Да и сам Угрюмов надёжен и самостоятелен.

– Подруга, хорош меня сватать!.. – в категоричной форме ответила Дарья. – …Сказала: хочу погулять, потому и поеду сегодня за город. Оттянусь, развеюсь и возможно, получу кое-что. В отличие от мямли Шурика… Чернышев, уж точно, не станет рассусоливать, он сразу возьмёт «быка за рога»!

– Точнее было бы сказать: тёлку за вымя!.. – съязвила Наталья. Однако вовремя сообразив, что слегка «перегнула палку», она немедленно поспешила исправиться. – …Эх, Дашка-Дашка! Мне бы твои «данные». Уж я бы, давно замуж выскочила. Кстати, вот и он, лёгок на помине!.. – Наталья кивнула в сторону троих парней. – …Беги! Встречай своего «быка»!

– Привет, девчата!.. – приблизившись к лавочке, Андрей заговорил первым. – …Дашуня, ты, как всегда, выглядишь бесподобно! Ну, и тебе, Натаха, так же, не хворать. Всё скалишься?..

– Да, пошёл ты!.. – оскорбившись, бросила Наталья.

– Натаха, с нами на природу поедешь?.. – Чернышев и не думал оставлять в покое чересчур раздражённую даму. – …Поехали! Шашлычок, пиво, водка, фрукты, закат, речка, палатка!.. Одним словом, романтика! Мальчика тебе подберём. Такого же, как и ты сама, тоскливого и скабрёзного. Вместе с ним будете косточки наши перемывать.

– Сказала ведь. От-ва-ли! – грозно зыркнула на парня Наташа.

– Андрей, прекрати донимать мою подругу! Едет она с нами, едет!.. Успокойся!.. – вступилась за Наталью Даша. – …Ну?.. Где и когда вас ждать?

– Дашуня, понимаешь!.. Тут такое дело… В общем, вышла одна неувязочка!.. – нехотя заговорил Чернышев. – …Обломали нас с машиной! Хочешь – не хочешь, а до общего места сбора придётся добираться на пригородной электричке!..

– Ну?.. – ухмыльнулась Наталья. – …Ведь я предупреждала тебя, Дарья, о том, что он не более чем пустобрёх!.. А ведь как сладко пел: мол, поедем на крутых тачках!.. Отдохнём в полном комфорте!.. Заранее уверена, что и водка у него будет «палёная»; пиво просроченным; шашлыки из тухлого мяса! А палатки (если они, вообще, будут) окажутся рваными и дырявыми!

– Заткнись, кляча!.. – в глазах Андрея сверкнул огонёк животной агрессии и слепой ярости.

– Что ж!.. На электричке, так на электричке!.. Я согласна!.. – скорее, назло подруге, нежели в её спасение кивнула головой Даша. – …Только сумки поможете нам донести!..

К слову сказать: Даша вовсе не тешила себя надеждой на то, что подготовка и сам выезд на природу будут абсолютно гладкими, как планировалось в начале. А если честно, ей было всё равно: как и на чём они будут выбираться из города. Главное, чтоб это случилось, как можно скорее. Ей безумно хотелось остаться с Андреем наедине. Неизвестно почему, но она трепетала перед этим «самцом», ярким представителем мужской особи. Его нарочитая наглость и агрессивность подспудно пробуждали в ней дикие фантазии. Сейчас он казался ей героем любимого мексиканского сериала, этаким беззаботным «мачо», которому до фонаря политические катаклизмы и мировые проблемы. Он, словно животное, жил лишь нынешним днём и именно тем, что окружало его в данную минуту. Андрей умел получать удовольствие от реального мира, не «заморачиваясь» на абстрактном, эфемерном, недоступном. С ним, в Дашиных представлениях, должно быть легко и просто.

А ещё, Дарья прекрасно осознавала, что этот самый «мачо» абсолютно не предназначен для долгих взаимоотношений и, уж тем более, для семейной жизни. Потому и не тешила себя иллюзиями, не строила на счёт Андрея каких-либо долгосрочных планов. Он должен был стать всего лишь глотком свежего воздуха в загазованной городской атмосфере. Весёлым и увлекательным приключением. Коротким и долгожданным отпуском в череде однообразных рабочих будней…