Олег Колмаков
Зловещие забавы славянского бога

Однако Виктор так и не глянул в сторону Громова. Он обратился как бы ко всем.

– Как же так? Разве может такое быть? Помниться, на нашей заставе служили и украинцы, и узбеки, и русские… При этом делить нам было абсолютно нечего. Куда ж партия смотрит?

– Партии больше нет!.. – вновь пояснил Юрий. – …Витёк, ты не поверишь. Всех нас, принуждая верить в светлое будущее, в коммунистические идеалы, на самом деле жестоко дурачили. Оказалось, что коммунисты: от Вождя, до секретаря цеховой парторганизации – все они были преступниками. В восемнадцатом году не было никакой Революции, и уж тем более Великой. Был самый настоящий государственный переворот. А последующие семьдесят лет, эти твари промывали нам мозги коммунистической пропагандой. Свой партбилет я принародно порвал, публично покончив с данной тоталитарной организацией.

Эх, Витька! Всё в нашей стране изменилось. Народ вздохнул с облегчением, жизнь стала интересней. У нас, вообще, что ни день, то событие.

– Что ж это за жизнь, когда вокруг бушует гражданская война?

– Ты, Чернышев, по-прежнему загружен марксистско-ленинской политинформацией!.. – рассмеялся Громов. – …Война, она там!.. А у нас Перестройка! Можно без оглядки и без опаски говорить о чём угодно. Свобода у нас такая, когда любой гражданин, буквально за пару месяцев, может стать миллионером!

– Постой-постой!.. – будто о чём-то вспомнил, спохватился Виктор. – …Коль есть миллионеры, значит, должны быть и нищие. Ведь это прописная истина!

– И что с того?.. – искренне удивился Юрий Александрович. – …Вон Васька Угрюмов!.. Как был лентяем, да пропойцей, так и остался таким же ущербным! Зато у меня, у рабочего и целеустремлённого человека, как говорится: всё на мази! Я профессионал. Слесарь с большой буквы «С»! Такие как я, при любой власти будут востребованы!

– Громов, такие как ты!.. – вмешался в разговор озлобленный Василий Иванович. – …Хитрые, завистливые, скользкие и пронырливые, уж точно, в любую задницу без мыла проскочат. Такие, всегда знают с кем попить; кого подмазать; а когда и интрижку закрутить. Они готовы идти по головам, по трупам. Кабы не та авария!.. Ты бы у меня, по сей день в подмастерьях ходил!

– Эх, Юрка-Юрка!.. – тяжело вздохнул Виктор. – …Я то, грешным делом, уже забыл былую обиду. Посчитал, что там, на границе, ты просто-напросто смалодушничал, слегка перетрусил. Молоды мы были, и подобное могло приключиться с каждым. А на самом деле, ты и впрямь с гнилым и паскудным нутром!

– Хватит! Надоело!.. – выкрикнула возмущённая Рая. – …Да что же вы за люди таки? В последние минуты своего существования, кроме как о набившей оскомину политике, вам и поговорить более не о чем!.. Вы что, не понимаете: этот!.. – Раиса Максимовна указала куда-то вверх. – …Только того и ждёт, чтоб все мы здесь перегрызли друг друга. Мужики, очнитесь!

– А, собственно, о чём мне с вами ещё говорить?.. – раздражённо ответил Виктор. – …Ведь ты, Рая, мне в тётки годишься! От былой, стройной и симпатичной девушки, и следа не осталось. Если бы заранее не знал, кто ты, наверняка и вовсе не обратил внимания на некую толстуху в этаком рванье!..

– Интересно было бы увидеть, каким бы ты, отец, стал через те же двадцать лет! – вступился за мать Андрей.

– Да, уж точно, не довёл бы себя до подобного, мерзко-неприличного состояния!.. – ухмыльнулся в ответ Виктор. – …В отличие от вас, у меня наверняка была бы в жизни конкретная цель! И уж поверьте: я бы её добился. Ведь все вы, вместе взятые, по большому счёту, и вовсе не жили. А так!.. Существовали, занимая чужое место. Возможно, именно моё! – при этом, Чернышев-старший с презрением глянул на Громова.

В объёме воцарилась гробовая тишина. Находившиеся в нём люди… Или, если быть более точным: их души, в человеческом обличии, старались не смотреть друг на друга. Каждый из них отводил взгляд в сторону, понимая, что этот парень, чудом вернувшийся из далёкого прошлого, отчасти, был сейчас прав.

Даже молодые люди вдруг припомнили свои, некогда упущенные возможности. Александр подумал о военном училище, в которое он, не проявив надлежащей настойчивости, так и не поступил. Андрей, о своём легкомысленном отношении к жизни.

Первым пришёл в себя Юрий Александрович. Он осторожно приблизился к Виктору.

– Витёк, кто бы с тобой спорил!.. Ты, как всегда, попал в самую точку! Гады мы и сволочи! Однако и ты, должен понимать!.. Менять что-то; горевать о потерянном, а так же казнить себя за прошлые ошибки – уже поздно. Считай: мы все ныне наказаны… Наказаны смертью! Куда ж хуже?.. Той же самой смертью мы и уравнены. Тот же Васька оказался в абсолютно одном со мной положении. Да, и у ваших пацанов, ситуация ни на грамм не хуже, и не лучше. Посему давай-ка, дружище!.. Хоть на время забудем о наших былых обидах!

– Ты это к чему? – чуть отстранился от Громова Чернышев-старший.

– Только пойми меня правильно!.. – оглядевшись по сторонам, Юрий Александрович заговорил в полный голос. – …Не за себя прошу! Думаю обо всех, как и я сам, бедолагах. Витюша, ведь ты здесь уже давно. Наверняка успел пообтереться, многое узнать. Так поделись своим опытом с близкими и знакомыми. В конце концов, своими земляками. Расскажи: как тут? Жить можно? Подскажи, как поприличней здесь пристроиться?

– Пошёл ты! – сквозь зубы процедил Виктор.

– Ой-ой-ой! Какие мы гордые и правильные! Ничего, что я рядом с тобой стою?.. – не унимался Громов. – …Не хочешь помочь соотечественникам, не надо! Сами, уж как-нибудь разберёмся! Скажи, хотя бы, кто ранее с нами говорил?.. Бог? А может, святой Пётр с ключами от рая?

На сей раз, Юрий Александрович так и не дождался ответа. Образ Виктора неожиданно для всех, безвозвратно растворился в тумане.

– Вот и поговорили!.. – тяжело вздохнул Громов. – …Принципиальный! Да и хрен с ним, с этим чёртовым комсомольцем!..

– Что, Юрий Александрович?.. «Умылся» со своими расспросами?.. – вновь заговорил уже подзабытый всеми Голос. – …Непременно желаешь узнать: кто я? Надеюсь, в скором времени это вовсе не будет для вас загадкой. Скажу лишь о том, что в вашем привычном понимании, я вовсе не Бог. Хотя, кое-какое отношение к Всевышнему, к чудотворным деяниям я имею.

Сегодня десятое июня. В этот единственный день в году, я абсолютно свободен в своих поступках. Как никогда, я могу быть добр и благодушен. А посему, поспешу вас обрадовать.

Я решил даровать вам то, чего вы никоим образом не заслуживаете. Я позволю вам изменить ваше прошлое. То есть, вы вправе прожить свою жизнь заново, избрав за начальную точку отсчёта, любое мгновение своей прежней, не слишком удачной судьбы.

Поверьте, мне крайне интересно, что из всего этого выйдет.

Итак, прямо сейчас каждый из вас вправе исправить свою былую ошибку. С моей помощью, вы в состоянии исполнить своё самое сокровенное желание, о котором, возможно, мечтали всю свою прежнюю жизнь. Однако умоляю: не спешите. Хорошенько подумайте.

«Жену бы мне свою вернуть! А в остальном… Пожалуй, пусть всё останется, как прежде!» – Угрюмов скорее помечтал, нежели загадал желание.

«Умоляю, верните Виктора! Чтоб он пришёл со службы живым и невредимым! Тогда и моя жизнь наладиться!» – Синюге (то есть Раисе Максимовне Чернышевой) долго думать не пришлось. Эту заветную мечту она несла в себе на протяжении последних семнадцати лет.

«Уж и не знаю, чего пожелать!.. – всерьёз призадумался Юрий Александрович. – …Конечно, хочу жить! Причём, не просто жить, а быть свободным в своих действиях и поступках! Умотать бы мне лет на пять-десять куда-нибудь в Италию, где сыто и тепло! Чтоб глаза мои не видели: ни этот завод; ни бригаду и, вообще, эту грёбаную горбачёвскую Перестройку! Именно из-за неё проклятой, приходиться хитрить, изворачиваться, из кожи вон лезть, только бы выжить и сохранить прежний статус!..»

«Хочу, чтоб была у нас нормальная полноценная семья! И мать, и отец были живы!..» – в отличие от некоторых, Андрей чётко знал, чего ему не хватало в жизни.

«Пожалуй, и я был бы вовсе не прочь присоединиться к пожеланиям Чёрта!.. – согласился Сашка и тотчас поспешил добавить. – …И чтобы я обязательно поступил в военное училище!..»

10 июля 1991 года

Со вчерашнего вечера и до сегодняшнего утра, Людмила Петровна не могла найти себе места. Ещё бы… Вы только представьте: впервые, за двадцать лет их совместной жизни, её муж не ночевал дома.

Конечно, всякое случалось в их браке. Были и ссоры, и размолвки, и какие-то обиды. Бывало, что глава семейства задерживался на работе или «вечеровал» в гараже, в компании с мужиками или в «обнимку» со своим любимым «Москвичом». Но чтобы вот так, без предупреждения, без каких-либо намёков, да ещё и на всю ночь!.. Столь неожиданный поворот, поверг Людмилу в неописуемое смятение.

Случайная амурная интрижка и, уж тем более, продолжительный роман супруга на стороне, Людмилой Петровной полностью исключались. Не тот он был человек, чтобы вот так, запросто пожертвовать семейным благополучием ради случайно подвернувшейся короткой юбки. Безрассудство, некий романтизм, легкомысленность или склонность к авантюрам – все эти определения были вовсе не о нём, не о её стабильном и чересчур консервативном Василии. Да собственно, и не в том он был нынче возрасте…

На протяжении многих лет, одиннадцать часов вечера, были для супруга последней временной отметкой, дольше которой он никогда и ни при каких обстоятельствах не задерживался. Нет, идеальным мужем Василий, конечно же, не был. Случалось, что слегка… И не только слегка… Порой он прилично «перебирал» с приятелями или коллегами по работе. При этом Вася добирался до дома самостоятельно, без чьей-либо помощи и неизменно до двадцати трёх, ноль-ноль. То была не прихоть или требование Людмилы, просто так повелось в их семье с первых дней супружеской жизни.

Все вышеозначенные доводы, настойчиво и упорно подталкивали растерявшуюся женщину к мысли о том, что с её мужем определённо приключилась какая-то неприятность, а быть может, и трагедия.

До полуночи Людмила Петровна терпеливо ждала, всё надеялась и надеялась, что вот-вот в замочной скважине, с внешней стороны входной двери, лязгнет ключ самого близкого для неё человека. К сожалению, те невыносимые ожидания оказались тщетны.

Ну, а ближе к часу ночи волнения женщины переросли в панику. Рука её невольно потянулась к телефону и записной книжке с номерами друзей и знакомых.

Очень скоро Людмиле стало известно о том, что по окончанию рабочей смены её благоверный с коллегами по работе заглянул в пивной бар. Опрокинув там пару кружек, Василий поспешил на вокзал, дабы успеть на семнадцатичасовую электричку. Кажется, он собирался пораньше вернуться домой. И всё… С этого самого момента, супруг Людмилы Петровны как в воду канул. Никто его не видел; никто и ни чего о нём не знает.

На сей раз, очередь дошла до телефонного справочника с номерами оперативных служб города и области. Переполошив дежурную часть УВД; приёмные отделения больниц и городские морги – более оригинального ответа, чем: «среди поступивших, ваш муж не значится!» – взволнованная женщина так и не добилась.

Когда ж за окном забрезжил рассвет, ничего иного, кроме отрешённости и полной безысходности Людмила Петровна более не испытывала. Невзирая на полное измождение вследствие бессонной ночи, Людмила по-прежнему ожидала любой новости о своём супруге. Тем не менее, внезапный утренний звонок во входную дверь всё же застал её врасплох.

«Кто там, за дверью? Что может принести этот незваный гость: облегчение или скорбь?.. – Людмила Петровна замерла в нерешительности. – …А если, последнее?.. Может, мне и вовсе не открывать?.. Пусть идёт, откуда пришёл, уж лучше неопределённость, неизвестность… Пусть в моей душе по-прежнему будет теплиться хоть какой-то огонёк надежды. Оставлю всё, как оно сейчас есть, чем узнать что-то мрачное! Ведь я не смогу, не сумею пережить печальное или вовсе, трагичное известие!..»

– Мама! Открой, в конце концов, дверь! Уж четвёртый раз звонят!.. – окрик дочери сумел-таки вывести хозяйку дома из временного ступора. – …Ты разве не слышишь? У меня каникулы или что?.. Родители, дайте ж мне выспаться!..

Будто робот, получивший приказ, Людмила Петровна отрешённо направилась в сторону прихожей.

На пороге стоял мужчина лет тридцати. Одет он был в гражданский костюм. Однако в вытянутой руке тот мужчина держал удостоверение сотрудника милиции. Увидев красные «корки», сердце хозяйки квартиры заколотилось в бешеном ритме.

– Что с ним? – едва слышно прошептала Людмила.

– Да, не волнуйтесь вы так!.. – улыбнулся гость. – …Жив ваш муж, жив! Всё неприятное уже позади. Сейчас он в больнице «Скорой помощи», на Левом берегу! Состояние удовлетворительное!

– Почему в больнице? – с подозрением поинтересовалась женщина.

– Травма головы!.. – как бы, между прочим, пояснил гость. – …Вашего супруга в бессознательном состоянии обнаружил путевой обходчик, в трёх километрах от железнодорожного вокзала. Я разбираюсь с этим делом и выясняю обстоятельства происшествия. Кстати, забыл представиться. Капитан Орлов, Дмитрий Владимирович! Оперуполномоченный линейного отделения УВД. Скажите: когда вы в последний раз видели своего мужа?

Никаких вопросов Людмила Петровна более не слышала. Всё её существо, вся её душа и мысли, были уже там, в больнице у кровати суженного…

– Доктор, пока я не увижу своего мужа, не успокоюсь!.. – настаивала Людмила в кабинете заведующего нейрохирургическим отделением. – …Медсестра уверяет: будто бы он уже в сознании.

– Хорошо-хорошо! Но не более пяти минут!.. – согласился заведующий. – …Пациент очень слаб, он потерял много крови. К тому же, полученная травма слишком серьёзна. С головой шутки плохи! И чтоб никаких слёз. Ему рекомендуются, исключительно, положительные эмоции.

В сопровождении лечащего врача, Людмила Петровна тихо вошла в палату. Увидев своего супруга с перевязанной головой, да ещё и обвешанного со всех сторон какими-то капельницами, трубочками, проводами и прочими медицинскими штучками – ей, чуть было, не стало дурно.

Слегка приоткрытые глаза Василия отрешённо смотрели куда-то вверх. Казалось, он был без сознания или, вовсе без чувств. Однако заслышав посторонние звуки, пациент обернулся к двери и встретился взглядом с Людмилой. В это мгновение и произошло нечто невероятное…

Вместо того чтобы обрадоваться приходу жены или, каким-то иным образом выразить свои положительные чувства, мужчина вдруг изогнулся всем своим телом, затрясся и ни с того, ни с сего, издал вопль ужаса. Будто бы увидел он вовсе не свою супругу, а зловещего и страшного монстра.

Реакция пациента была настолько неожиданна, а главное, совершенно непредсказуема, что врач, во избежание более серьёзных осложнений, предпочёл развернуть Людмилу Петровну к выходу и скоренько закрыть за ней дверь.

– Василий Иванович, вас что-то беспокоит? – поинтересовался врач, вернувшийся к возбуждённому пациенту.

– Почему она здесь? – всё ещё трясущимся голосом переспросил больной.

– Это вполне естественно. Она ваша супруга. По-моему, нет ничего странного или невероятного в том, что ей, как самому близкому родственнику был выписан пропуск в вашу палату! – пояснил врач, стараясь говорить спокойно и предельно понятно.

– Доктор, скажите: как вас зовут?– вопрос пациента был несколько неожидан.

– Сергей Михайлович!.. – ответил врач. – …А в чём, собственно, дело?

– Дело, Серёжа, в том… Извини, Сергей Михайлович! Так вот, дабы не было между нами каких-то разногласий. Или, не дай-то Бог, ты бы принял меня за конченого психопата, я обязан внести кое-какую ясность. Смею официально заверить тебя в том, что моя законная супруга погибла более девяти лет назад.

– То есть, как?.. – ещё не зная, как относиться к словам Василия Ивановича, на всякий случай переспросил врач.

– Мы попали в автокатастрофу. В живых остался лишь я один. Вы сами можете в этом убедиться, если отправитесь на Восточное кладбище. Там, в самом начале двадцать девятой аллеи, вы запросто можете обнаружить её могилу. Людмилы давно нет, и быть не может.

Признаться, я вовсе не знаю, что за женщина, минутой ранее зашла с вами в мою палату: аферистка или привидение. Не спорю, она очень и очень похожая на покойную. Да только у меня к вам будет очень большая просьба, никогда более не пропускать её в отделение.

– Хорошо-хорошо!.. – как-то совсем уж легко согласился Сергей Михайлович. – …Сейчас вы примите успокоительное и сможете нормально отдохнуть. Уж поверьте мне, сон лечит. Лечит если не всё, то очень многое.

– Прошу вас: отнеситесь к моим словам более чем серьёзно!.. – не унимался чересчур возбуждённый Василий Иванович. Он продолжал выкрикивать вслед уходящему врачу какие-то отрывистые фразы. – …Она действительно погибла!.. Дом наш сгорел!.. Уж восемь лет, как я стал бездомным и никому не нужным привокзальным бродягой!..

– Что это было? Что с ним? Я ничего не понимаю!.. – Людмила Петровна поджидала врача в коридоре, у дверей палаты. – …Почему он так кричал?

– Не хотелось бы вас преждевременно огорчать!.. – озабоченно заговорил Сергей Михайлович. – …Однако боюсь, что состояние вашего мужа не настолько радужное, как мы первоначально предполагали. Честно сказать: с подобным в своей практике я встречаюсь впервые. Возможно, у вашего супруга произошла частичная потеря памяти… Вы только представьте. Ваш супруг с полной уверенностью берётся утверждать, будто бы вы, Людмила Петровна, погибли девять лет назад. Якобы, в автомобильной аварии.

– Доктор!.. – женщина оборвала врача на полуслове, так и не дав тому закончить. – …А ведь авария, действительно была! Тогда, девять лет назад, в его «Москвич» врезался грузовик с пьяным водителем. Однако меня, в тот злополучный день в машине не было. С утра мы немного повздорили и Василий, психанув, отправился на «нарезку» дачных участков один. Два месяца он провёл в реанимации!..

– И какие травмы, если не секрет, он тогда получил? – поинтересовался Сергей Михайлович. Вновь открывшиеся обстоятельства, его чрезвычайно заинтересовали.

– Сложный перелом ноги. Он ведь до сих пор хромает. Перелом двух рёбер и тяжёлое сотрясение… – не задумавшись, ответила женщина. Она хорошо помнила те дни. Ведь, по сути, Людмила не отходила от мужа не на минуту, на равных с ним перенесла все его страдания. Потому и отложились они так остро и ярко в её памяти.

– Очень хорошо, что вы вспомнили о тех событиях. Не берусь утверждать с абсолютной уверенностью, однако допускаю, что мы столкнулись со скрытыми последствиями того самого сотрясения, усугубившиеся новой травмой. Одно наложилось на другое и получилось нечто третье!.. Человеческий мозг, увы, до конца непознан!

Итак, для Людмилы Петровны (как впрочем, и для других родственников) вход в палату Василия Ивановича Угрюмова, был временно закрыт. Однако с данным пациентом в тот день дважды удалось встретиться капитану милиции Орлову. Тому самому, что ещё утром сообщил жене пострадавшего о местонахождении главы семейства.

Первый раз, оперуполномоченный добился пятиминутного посещения сразу после ухода из отделения Людмилы Петровны. Во время данного предварительного опроса, потерпевший вёл себя довольно-таки уверенно, на вопросы отвечал чётко, и почти не раздумывая. Вот только, в своих ответах он (как показалось тогда Орлову) нёс полнейшую чушь. К примеру, Угрюмов утверждал, будто сбил его электровоз, нёсшийся на приличной скорости. Пострадавший с полной уверенностью брался утверждать, будто бы, живёт он, где придётся и, как правило, на вокзале. Основным своим занятием (вместо рабочей специальности на крупном предприятии) он почему-то назвал промысел пустой стеклотары, попрошайничество и бродяжничество. И вообще, по словам потерпевшего: нет у него ни дома, ни семьи. Кроме того, Угрюмов наотрез отказался писать заявление в милицию о полученных травмах и побоях, ссылаясь на то, что сам во всём виноват. Дескать, сам вышел на рельсы, не заметил состав поезд, потому и не имеет он к кому-либо претензий.

По большому счёту, дело о нанесении тяжких телесных повреждений можно было закрыть и никогда более о нём не вспоминать. Однако Орлов был дотошным опером.

Дабы окончательно внести ясность в обнаружившиеся противоречия – ради формальности, а может для очищения собственной совести, капитан отправился на завод, где трудился потерпевший. Пообщался с руководством цеха, с рабочими. После чего, Дмитрий заскочил на вокзал и ещё раз навестил Людмилу Петровну.

Лишь к вечеру капитан вновь объявился в нейрохирургии. В кабинете завотделением, куда прямиком направился Дмитрий, в аккурат, предметно обсуждался предварительный диагноз и возможные перспективы лечения, доставленного накануне пациента Угрюмова.

Кроме главного и лечащего врача в том консилиуме принимал участие специалист из психиатрического отделения, специально приглашённый по данному, конкретному случаю.

С разрешения главврача капитан присел в сторонке и принялся молча слушать диспут медицинских светил, одновременно пытаясь уловить полезные для себя сведения.

Оперу хватило и десяти минут, чтобы окончательно запутаться в медицинской терминологии. После чего, он и подал свой голос.

– Уважаемые эскулапы!.. – предельно корректно обратился он к присутствующим. –…В ваших мудрёных разговорах, я естественно ни черта не понимаю. Потому, позвольте мне на очень короткое время прервать вашу дискуссию и попросить вас: по-простому… Как говориться, на пальцах пояснить мне кое-какие факты.

– Спорить с сотрудником правоохранительных органов весьма опасное занятие!.. – усмехнулся главврач. – …Посему излагайте, с чем пришли? Мы все во внимании!

– Сегодня, я надеялся по горячим следам разобраться с делом вашего подопечного. Однако проделав некоторый объём работы, я зашёл в определённый тупик, из которого без вашей помощи мне, похоже, уже не выбраться.

На первый взгляд: всё просто и очевидно. Обычный работяга и примерный семьянин (которых, вокруг миллионы) на протяжении двадцати лет передвигается по одним и тем же маршрутам. Дом – завод, дом – дача, дача – гараж и так далее. Короче, никаких отклонений: ни вправо, ни налево от годами установившегося графика.

Далее, с этим гражданином происходит, опять же, банальное происшествие. По крайней мере, для милицейской практики. В наше смутное время подобные случаи происходят сплошь и рядом. В общем, попадает наш Угрюмов в больницу с травмой головы. То ли, ударил его кто-то… То ли, на полном ходу его выбросили из вагона электрички… Нельзя сбрасывать со счетов и вариант, при котором он сам решил свести счёты с жизнью. Возможно, как утверждает сам потерпевший, его действительно зацепил проезжавший поезд. Согласно анализам крови, на момент инцидента пострадавший прибывал в состоянии алкогольного опьянения, потому и возможна путаница в показаниях. Казалось бы, всё – дело можно закрывать!..

– Молодой человек, нельзя ли покороче? – тяжело вздохнул главный врач нейрохирургического отделения. Похоже, он не был в большом восторге от затянувшегося монолога.

– Да-да! Как раз, я и подошёл к самому главному! Итак, в криминальном плане, данное дело перспектив не имеет. Однако мне пришлось столкнуться с рядом спорных и отчасти сомнительных обстоятельств, которые представляют определённый интерес не только для меня, но думается и для вас.

Прошу ответить на самый простой вопрос. Почему Угрюмов начал считать себя привокзальным бомжем? Заметьте, ни дворником, ни сварщиком, ни директором завода или начальником цеха. Я перечислил те самые профессии, с которыми пострадавший постоянно сталкивался в своей повседневной жизни. Он мог выбрать и более романтичные специальности, о которых, по крайней мере, можно и помечтать. Ну, там: космонавт, испытатель или, к примеру, разведчик. Но почему, именно, бомж? Ведь Угрюмов не имел, и не мог иметь ничего общего с подобными, антисоциальными элементами. Откуда такие подробные знания об их жизни?

– Как вы и сами недавно заметили, здесь всё просто и, опять же, до предела банально!.. – первым от комментария не удержался психиатр. – …Перед получением травмы, пациент мог прочитать статью или книгу о жизни бездомных. В конце концов, он мог посмотреть фильм или, в том же пивном баре, куда заглянул после смены, услышать некий рассказ на данную тему, который глубоко врезался в его подсознание…

– Признаться, я предвидел подобный ответ!.. – улыбнулся капитан. – …Предположим, что так оно и было. В таком случае, объясните мне следующее. Каким образом Угрюмов, ещё утром, при нашей первой с ним встрече, спокойно мог назвать имена реально существующих привокзальных бродяг? Как он мог описывать, якобы, вымышленные события, которые происходили с ним в действительности?

– То есть, как? – главврач поправил очки и с интересом приготовился выслушать пояснения.

– Сегодня я был на железнодорожном вокзале. Общался с доброй дюжиной этих самых опустившихся типов. Благо, у дежурного наряда нынче плановая проверка и мне отловили с десяток наиболее колоритных представителей данной социальной группы. Я видел их, я с ними общался. Похоже, от меня до сих пор пахнет помойкой. После тех бесед я и пришёл к однозначному выводу. Абсолютно всё, о чём говорил мне утром потерпевший, являются такой же реальностью, как вы или я. Правда, имеется и кое-какая загвоздка… Бродяги, опрошенные мной и подтвердившие показания Угрюмова, так и не смогли опознать последнего по фотографии. Чертовщина какая-то получается. Он знает о них всё, а они не имеют о его существовании ни малейшего представления.

На сей раз, троица в белых халатах предпочла отмолчаться. Они смотрели на Орлова в некоторой растерянности и недоумении.

– Понять ваше желание: из ничего сотворить сенсацию, конечно можно!.. – выдержав паузу, произнёс Сергей Михайлович, лечащий врач Угрюмова. По возрасту он был чуть старше капитана. Потому и мог запросто разобраться в возможных устремлениях своего ровесника. –…Однако нам хотелось бы узнать о тех, якобы, схожих показаниях поподробней и поконкретней. О чём, вообще, можно говорить с бомжами? Сколько денатурата они выпили вчера, или какое количество пустых бутылок они подобрали уже сегодня?

– Понятно!.. – вновь, кивнул головой Орлов. – …Вы мне не верите! В таком случае, я попрошу вас поучаствовать в простейшем следственном эксперименте.

– И в чём же будет его суть? – проявил заинтересованность психиатр.

Дмитрий выставил на стол целлофановый пакет, в нутрии которого просматривались кое-какие предметы.

– Здесь собраны некоторые вещи, временно изъятые у привокзального отребья. Данные вещдоки пронумерованы. Тогда как предыстория каждого из них выписана на отдельном листе.

– Как я понимаю, вы собираетесь предъявить их пациенту? – опережая события, предположил психиатр.

– Совершенно верно!.. – согласился Орлов – …Надеюсь, потерпевшему будет, что рассказать. Ну, а мы лишь сверим полученные ответы с «правильными».

– Коллеги, а мне по душе столь оригинальная задумка!.. – удовлетворённо кивнул головой главврач. – …Не будем откладывать предстоящий «экзамен» в дальний ящик. Я более чем уверен, этими самыми предметами мы и загоним нашего пациента и мнимого бродягу, в весьма затруднительное положение. Вот тогда, всё и встанет на свои места. Бомжи будут жить своей жизнью, а слесарь-универсал Угрюмов узнает свою супругу. В свою очередь, капитан милиции, забыв о какой-либо мистике, спокойно вернётся к своим преступникам.

Когда в палату Угрюмова вошла представительная делегация из четырёх мужчин в белых халатах, дремавший Василий Иванович открыл глаза и, опёршись на руку, попытался привстать.

– Не надо, не надо! Лежите спокойно, как и лежали! – строго предупредил пациента Сергей Михайлович.

Тем временем, капитан Орлов подошёл к тумбе, стоявшей у кровати потерпевшего и вывалил на неё содержимое того самого целлофанового пакета. Тотчас по палате пронёсся омерзительный приторно-затхлый запах.

– Василий Иванович, я попрошу вас внимательно посмотреть на эти предметы!.. – начал свой эксперимент Дмитрий. – …Скажите, знакомо ли вам что-то?

Угрюмов вытянул шею, обозревая поверхность тумбы.

– Что, не верите? Проверку решили устроить?.. – в свою очередь, ухмыльнулся пациент. –…Так и быть, смотрите!.. Вот эта зажигалка Плешивого. Она не рабочая. Тем не менее, Плешивый никогда с ней не расстаётся. Говорит, дескать, память о южном курорте. Якобы, эту самую зажигалку подарил ему сам Маресьев, легендарный лётчик.

Врачи, пробежавшись по рукописному листу Орлова, в изумлении, переглянулись. А Угрюмов, как ни в чем, ни бывало, продолжал рыться в хламе. Он с интересом перебирал предметы, к которым обычный человек и вовсе бы не приблизился. В противном случае, его (имеется в виду нормального человека), уж точно, стошнило.

– Эта табличка когда-то висела над ресторанной помойкой. Пока её не оторвали и не унесли на пустырь. Ха!.. Вязаная шапка Беспалого. Вот ведь, сука… Извиняюсь. В общем, не хороший он мужик, этот Беспалый. Перочинный нож Старика. Интересно, каким-таким образом вы его умыкнули. У Старика он привязан к верёвке и спрятан где-то под одеждой…

Постепенно Василий Иванович рассказал о каждой вещи, добытой капитаном на вокзале. И каждый раз, он попадал в точку. То есть, его пояснения полностью соответствовали записям, представленным Орловым…

– Не может быть!.. – округлив глаза, воскликнул Сергей Михайлович, когда мужчины вновь вернулись в кабинет главврача – …Это, что ж получается? Человек прожил две параллельные жизни? Фантастика!

– Не спешите, с громкими выводами!.. – остудил его пыл, более опытный в «душевных делах», психиатр. – …Ещё в палате, глядя на больного, в мою голову вдруг пришла интересная мысль. А что, если мы имеем дело с людьми-двойниками?

Граждане, схожие как по фигуре, по лицу и даже по голосу, крайне редко, но всё же иногда встречаются. Вот и подумалось мне: а почему, собственно, привокзальный бомж не может быть, как две капли воды, похожим на слесаря Угрюмова?.. Капитан, ты, кажется, сам говорил о том, что прошлой ночью, супруга потерпевшего подняла на уши всю городскую милицию. Дабы успокоить жёнушку, дежурный наряд подобрал у железнодорожного полотна, более и менее, похожего бродягу. А мы ломаем сейчас головы!..

– Я могу привести с десяток аргументов в противовес вашей версии! – ответил Орлов, посвятивший данному делу весь текущий день.

– Попробуй! – с вызовом усмехнулся специалист в области психиатрии.

– Во-первых, наш подопечный знает не только подзаборную жизнь. До определённого момента… Точнее было бы сказать, до аварии девятилетней давности. В общем, вряд ли кто-то станет отрицать тот факт, что Василий Иванович прекрасно помнит свою прежнюю семейную жизнь, когда он ещё был слесарем Угрюмовым. А эти знания, боюсь, не могут быть доступны ни одному из возможных двойников. Во-вторых, в пиджаке потерпевшего были обнаружены документы: пропуск и водительское удостоверение на имя Угрюмова. Чего так же не могло быть у человека, даже очень похожего на Угрюмова–настоящего.