Олег Анатольевич Рудковский
Пробег
0. 00
10 км/ч.
Мне нужно ехать, и я еду. Как и все мы, как миллионы и миллиарды людей во всем мире. Ведь жизнь – это путь, а баранку автомобиля можно заменить и пультом от телевизора, и кнопкой от ядерных боеголовок. Просыпаясь по утрам, мы стаем на свой каждодневный путь, и пилим, пилим, пилим – бесконечно в светлое будущее. Шумят моторы автомобилей и самолетов, стучат поезда, шуршат шины и подошвы кроссовок, стрекочат пишущие машинки, хлопают двери и выхлопные газы, нажимаются курки и телефонные кнопки, щелкают пробки шампанского и замочки барсеток, рукопожатия и завистливые взгляды, хороводы танцев, птицы, летящие в теплые края, фейерверки, переполненные стадионы.
Мы – люди, мы не можем иначе, и считать себя особенным в этом плане – психоз похлеще, чем все остальное. Мы выбираем цель, мы выбираем марку автомобиля, но путь – его дает нам Бог.
Мне нужно ехать, и я еду. Только сначала дань прошлому. Перед моей последней поездкой я приезжаю на ту самую улицу, с которой начался мой пробег. Ту самую, где много лет назад автомобильная трагедия унесла в могилу мою первую любовь, как она же унесла и последнюю.
Прости, девочка, что я забыл о тебе так скоро. Прости, что не приходил на кладбище, не навещал твоих родителей. У них осталась еще одна дочь, твоя родная сестра, но ведь это нихрена не оправдание. Я был юн и глуп. Юность и шальные мысли уже на следующий день впихнули меня в мой ментальный автомобиль, чтобы через годы привести меня сюда же.
20 км/ч.
Мы забываем. Мы забываем их всех. Первую любовь, школьного товарища, партнеров по спортивной секции, дворовых друзей. Мы забываем родителей, забываем бывших жен, забываем детей от прошлых браков. Забываем родину и собственные обещания. Все они остаются на обочине жизни, плетясь где-то позади в сотнях километрах. Мы забываем молитвы и победы, нам всегда мало, нам мало любви, мало счастья, мало денег и секса. Изобилие ждет нас – там, впереди. Стоит лишь поднажать, стоит лишь прибавить газу, стоит лишь немного нарушить, немного превысить. И мы забываем красоты полей и рек, мимо которых мчимся на встречу с придуманным счастьем, на встречу с иллюзией.
Я проезжаю по участку, где разбился газелист с желтой рожицей на задней двери. Его вину в той аварии установили стопроцентно, и горожане прокляли его и его семью, которая, по слухам, съехала в другой город. Мир твоему праху, придурок. Я не могу винить тебя. Это был твой путь, твоя истерика, выплеснутая наружу. Но за убийство непричастных, надеюсь, ты горишь в аду.
Впрочем, скоро я к тебе присоединюсь, братан.
30 км/ч.
Когда мы сталкиваемся с предательством, несправедливостью этого мира – мы думаем, что можем его изменить. Нам невдомек, что трасса – одна, и дорожные законы незыблемы. Вернувшийся с войны ветеран прыгает в свою тачку и несется прямиком в опору моста. Отвергнутая девчонка летит под колеса автомобиля, выныривающего из-за поворота. Униженный подросток впоследствии огораживается от мира в мощном джипе и прет по головам. Обманутый муж колесит по ночным трассам, подбирая путан и вольнонаемных. Никто не в состоянии вырваться за пределы трассы, даже самые современные внедорожники.
Мой каземат перечеркнут, и я вижу знак, оповещающей о границе города. Северный выезд из города тоже красив по-своему. Дорога густо обсажена деревьями. Если бы не такая же густая вонь газа, распространяемая нефтеперерабатывающим комплексом, выезд был бы идиллией. Так и в жизни. Вонь соседствует с зеленью, скорость с аварией, цель с разочарованием, надежда со смертью.
Прощай, мой каземат! Быть может, ты еще услышишь обо мне. Ну а коли нет, есть множество миллиардов людей, которым похрен на все это.
40 км/ч.
Знание – сила, а я ни хрена не знаю. Ни природы вещей и явлений, ни будущего, ни себя. Когда нам познавать себя? В этой хаотичной сетке дорог есть все, что угодно, но только не мы. Мы можем видеть себя лишь в зеркале заднего вида, если постараемся, но обычно мы видим в ней задних пассажиров или другие машины. И нас нет у себя, мы потеряли свое «я», оно ушло вместе с нашим несостоявшимся криком, вырвалось из автомобиля и ушло под землю. Трасса впитала наше я, как она впитала предоргазмный крик моей Блондинки, растворила в себе. Мы все незнакомцы. И те, кто обогнал свою боль и смерть, и те, кто придерживается дорожных правил.
Развилка на город Ишимбай. Памятное кольцо разворота, место моего первого триумфа, обернувшегося горем. Мне не нужен Ишимбай, прощай и ты, малютка, долгих тебе лет жизни. Он остается позади, как остается позади Наташа, будущая жена Марата Ибрагимова, сам Марат, моя работа, моя память, мои надежды и устремления.
Интересно, помнит ли меня та девушка, моя полузнакомая с трассы, которая разделила часть моего истерического пробега? Вряд ли. Ведь в тот день я разбудил ее. Снес ее сон напрочь, и она смогла увидеть себя в зеркале заднего вида. Я не думаю, что это пришлось ей по душе. Если бы люди хотели проснуться… По миру бы разнесся визг тормозов, машины бы встали там, где они были, трассы бы замерли. Люди вышли бы из салонов, взглянули бы на солнце, на красоты рядом, друг на друга. И вспомнили бы, кто они есть. Вспомнили, что путь един, а иллюзию нам дарит разнообразие автопрома.
50 км/ч.
Еще очень рано, и на трассе нет машин. Той самой трассе, где проходило мое первое ралли. «Идея была твоя»,– сказала мне Блондинка. Да, моя. Идея, которая привела ее к смерти. Любопытство перерастает в страсть, а победа становится смертью. Каждый раз, когда мы уверены, что победили, обогнали кого-то на трассе, приехали раньше, подрезали или проскочили на красный – каждый раз счетчик тикает, и смерть делает зарубку на ветке жизни. Ничто не проходит втуне, вопрос только в том, у кого какой длины ветка, только и всего. Но даже при достаточной длине зарубки все равно отзываются в жизни эхом, просто никто не замечает. Отзываются в моменты вынужденных остановок – в кафе, магазинах, на отдыхе на природе, в семье, перед телевизором, в ванне за бритьем, во сне.
60 км/ч.
Еще один каземат остается позади. Я еду по объездной, хотя мог напрямую, но я до сих пор не могу видеть дома и улицы Стерлитамака, который украл у меня Алену. Жива ли она? Или моя автоистерика убила всех – отца, мать, первую любовь, Алену и ее? Или произошло исключение, и Алена встретила свою судьбу и живет счастливо? Или она заразилась от меня, и сейчас сидит вот в этой «Мазде», что пронеслась мимо?
Прощай и ты, город Стерлитамак. Ты подготовил меня к мучительной потере, но я не усвоил урок. Я слишком был увлечен дорогой и скоростью.
70 км/ч.
Я пронесся мимо пустующего КПП на северном выезде из Стерлитамака. Однажды работники этой структуры вошли в мое положение и отвезли домой, после того как я несся по ночному городу, спасая отца. Кто бы что ни говорил, но они – единственное, что стоит между нами и массовой автоистерией. Они – единственные, кто защищают нас от наших же психозов, ибо не нужно психиатра, не нужны самокопания: хочешь познать себя – сядь за руль и отдайся трассе. Но будь готов, что увиденное в зеркальце заднего вида тебя может ужаснуть.
80 км/ч.
Я тут недавно подумывал: а может, сдаться? Прийти в ГАИ и признаться во всем? Сообщить подробности о «Сети» (они ее наверняка курируют), растолковать, почему в последнее время усилилось сумасшествие на трассе, когда вроде бы добропорядочные граждане вдруг начинают устраивать ралли, угрожая всем вокруг. И иногда воплощая эти угрозы в жизнь. Сказать им, что я – зачинщик, вот он я, Муха, мое почтение. И поминальную колонну Уфа-Толбазы организовал тоже я. И в том, что статистика аварий резко возросла, повинен все я же.
Но потом я вдруг увидел, что у меня иной путь.
90 км/ч.
Вот и оренбургская магистраль во всей красе. Она забрала мою любимую женщину, моего нерожденного ребенка. Когда-то я мечтал отвезти своих детей на курорт Красноусольский, а отвез их на теневую трассу. Преступно загадывать на будущее, я знаю. Но ведь я просто мечтал. Я просто хотел быть счастливым, и кто может бросить в меня за это камень? Разве я виноват, что мое счастье – такое вот кривое, сопряженное с дорожными колдобинами и скособоченными автобусными остановками?
– Что нам делать с тем, какие мы есть? – спросил я Ольгу.
– Я думаю над этим,– ответила она.
100 км/ч.
Нет, какое же это все-таки чудо – дорога! Ведь можно выбрать день и час, когда трасса пустынна, и обнажить свои пороки, без риска причинить кому-то вред, только себе самому. Как жаль, что это понимание пришло ко мне так поздно. Все-таки есть в дорогах нечто мистическое, паранормальное. Даже сейчас я – уже не тот, что был на старте. И Ольга, когда разбилась, была другой – не той девушкой, которую я помнил по Уфе. И далеко не той, которая однажды ночью мне написала:
<Привет! Как трасса?>
110 км/ч.
Все же любопытно, есть у автомобиля душа или нет? А у других машин? У танка, к примеру? С дорогами все проще, дороги – статичны, их легче оценить и привязать к законам мира, а вот машины… Если у автомобиля есть душа, то он тоже смертен. И что тогда могла почувствовать Xsara, кувыркаясь в кювет?
Стоит проверить, как вы думаете?
Я же сам дал себе ключик. Я сказал тогда Марату: это можно узнать, лишь дав машине полную свободу. Именно это я и намереваюсь сегодня сделать.
120 км/ч.
Где-то на этом скоростном рубеже мы с Ольгой начали заниматься любовью. Позже – я уже ничего не осознавал, я мог сбросить скорость вполовину, а мог, напротив, еще разогнаться. Невозможно помнить о дороге, когда экстаз охватывает всецело, глаза забиты волосами любимой женщины, а сама она стонет у тебя на коленях. Это – сильнее, чем трасса.
130 км/ч.
А может, права Блондинка? Может, между мной и дорогой действительно есть мистическое родство, и я все-таки особенный? Мне многое сходило с рук, я выживал там, где не выжил бы никто. И не герой я вовсе, и нет души у моей тачки, а все дело – в дорогах?
Стоит проверить, не правда ли?
140 км/ч.
Я врубил музыку на всю катушку. Однажды я подсел на «транс» и больше не мыслю в поездках иного. Музыка наполняет салон, обволакивает, проникает внутрь. Скорость постепенно растет, и метаморфозы ускоряются. Я вдруг вспомнил о Пуле. Каков его путь, где ждет его конечная остановка? Наверное, нужно было что-то написать ему напоследок. Хотя шестое чувство мне подсказывает, что после последней встречи Пуля заблокировал со мной контакт. Да будет так!
150 км/ч.
Машина ревет и стонет от перенапряжения. Мне кажется, я достиг своего скоростного предела, но я хочу выжать больше. Выйти за горизонт событий. Оставаясь в рамках, мы не в состоянии стать другими, порвать со своим прежним «я», совершить квантовый скачок. Люди, ни разу не превысившие скорость – пешеходы, как ни крути, пусть это и звучит неправильно. Я давлю на газ сильнее.
160 км/ч.
Я странно себя чувствую, друзья мои. Внутри меня действительно происходят какие-то изменения, я еще в том состоянии, что могу их фиксировать. Это может быть вызвано только скоростью, больше ничем. Не самые приятные ощущения, доложу я вам. Чувствовали ли Ольга подобное? Могла ли и в ней пробудиться темная незнакомка, и моя Блондинка потеряла управление, взглянув на себя в зеркальце заднего вида? И лики страхов, как и спокон веков, как написано во всех философских трактатах, таятся исключительно внутри нас, а не в трассах, автомобилях или целях? Все прочее – лишь проекция, даже смерть близких?
170 км/ч.
Я приближаюсь к тому месту, где погибла моя настоящая любовь. Я планирую направить машину в кювет и выпустить руль. Я специально выбрал такое раннее время, чтобы никто не пострадал. Я достаточно наворотил за последнее время, нужно попытаться хоть как-то это исправить. Это и будет моим посланием. Всем остальным, не важно, участники ли это «Сети» или простые обыватели. Я хочу передать им, что был не прав. Это ужасная ошибка – все, что я сделал, это мой личный психоз, моя автоистерика. И преступно делать из этого культ.
Простите меня все, кого я подверг опасности своими выходками, и все, кого я подбил на опасный путь. Узнав о моей кончине, вы придете в себя. Вы очнетесь от транса, и все станет, как было. Движение нормализуется, машины выстроятся в ряд, светофоры исправно заработают, а люди вспомнят, что такое взаимное уважение и любовь к ближнему.
Во мне больше нет страха.
Только путь.