Оксана Ююкина
Потерялась. Счастлива
Его бока едва помещаются в огромное кресло диспетчера аэропорта. Им в таких креслах удобно хоть целые сутки сидеть. По крайней мере именно так Николай Андреевич всем рассказывает, проводя в своём стуле не больше двух часов в день.
– Понимаете, Лизавета Викторовна, в последнее время ваша работа не соответствует нашим требованиям. Всё сделано как-то не так, очень много ошибок, даже постоянные клиенты отказываются от наших услуг…
Он замолкает, устало потирая жирную потную шею. Я киваю, закусив губу, чтобы не ляпнуть какую-то гадость. Клиенты уходят не потому что моя работа плоха, а потому что с прошлого месяца цену на услуги заломили вдвое выше обычного.
– Так что, Лизавета Викторовна, надо бы нам с вами расстаться, – Николай Андреевич смотрит выжидающе своими глубоко посаженными мутно-синими глазами, пока до меня доходит смысл слов.
Муха. На его дорогущем столе бегает самая обычная жирная муха. Никогда не думала, что муха будет интереснее моего увольнения.
– Я понимаю, что это всё очень неожиданно, Лизавета Викторовна, но…
В голове звенит не приговор начальника, а слова из записки. Потерялась. Счастлива. Где бы и мне так потеряться?
– Заявление будет у вас на столе через час, – я встаю, подгоняемая одной мыслью: сбежать отсюда как можно скорее, чтобы больше не слышать этого раздражающего «Лизавета», что раз за разом слетает с мерзких потрескавшихся губ.
Я быстрым шагом возвращаюсь за свой стол, совершенно не думая о работе. Потерялась. Счастлива. Вот что настойчиво крутится в моей голове, словно пытаясь что-то сказать. Может и я буду счастлива?
Компьютер беспощадно тормозит, когда я дрожащими пальцами вбиваю пароль, промахиваясь мимо нужных клавиш. Наверное, впервые в жизни я рада, что всем плевать на меня и друг на друга. Никаких тебе лишних вопросов, сочувственных взглядов. Я просто потерлась в потоке чужих мне людей. Что я здесь делала до сих пор?
Заявление на увольнение открывается с третьей попытки. Простые банальные слова, собранные из тридцати трёх букв алфавита, почему-то отзываются радостью в сердце. Принтер бодро жужжит, печатая один за другим три листочка. Первые два я обязательно испорчу.
Верхние строчки я заполняю довольно быстро, радуясь ровным буквам с завитушками, что так легко выплывают из под кончика шариковой ручки. Рука замирает лишь после слов «причина увольнения». Потолок. Какой безумно интересный кривой потолок с мигающей лампой. Интереснее, чем варианты в моей голове. Начальник велел выметаться? Наскучила серая и убогая жизнь в офисе? Предложили зарплату выше? Хочется наконец-то пожить для себя, а не для блага общества?
Я верчу ручку меж пальцев, не сразу замечая, что на автомате вывела засевшие в мозгу слова. Теперь моё заявление на увольнение гордо гласило «причина увольнения: Потерялась. Счастлива». Это что ещё за ерунда? Сминаю бумажку, принимаясь заново заполнять чистый бланк.
– Лизка, ты куда собралась?! – Вадим стоит с развернутым комком бумаги и возмущённо шепчет. Кажется, это я на автомате бросила ему в лицо своё заявление.
– Уволили меня, но можешь считать, что я сама ушла, – меня распирает от радости, но я не понимаю почему. Искать новую работу, проходить собеседования, жить на отложенные деньги…
– И куда ты ушла?
– Куда-то, – честно отвечаю я. – И вообще, не хочу сегодня ни работать, ни обсуждать это.
Откуда во мне столько наглости и смелости, которых никогда не было? Я быстро заполняю второй бланк заявления, без стука врываюсь к начальнику, припечатывая бумажку поверх руки Николая Андреевича и уверенно заявляю:
– Увольняйте, на сегодня я свою работу закончила. И ушла домой, да.
Он смотрит на меня так, словно видит впервые. Я разворачиваюсь и подхватив лишь сумку выбегаю из офиса. Диковатый смех распирает изнутри, когда я понимаю, что забыла потёртую тёплую кофту в офисе. Впрочем, она никогда мне не нравилась. В крови явно бурлит адреналин или ещё что-то такое химическое, потому что мне хочется творить безумства одно за другим. Маленький огонёк, который до этого усердно поливался водой, вдруг заглотил канистру бензина и вспыхнул ярким костром. Даже деревья в конце лета вдруг показались мне такими зелёными-зелёными, как в далёком детстве. Деревья, автобусы, дороги.
