Оксана Ююкина
Потерялась. Счастлива
– Лиз, ты чего такая? Всё в порядке? – Вадик сидит за своим столом, закинув руки за голову.
Он редко отрывается от компьютера, даже ест сидя за ним. Идеальный сотрудник, готовый помочь в любое время дня и ночи. Правда в начале ты выслушаешь его трехэтажное мнение о себе, но с программистами иначе никак.
– Я бы посмотрела на тебя, если бы тебя сбила машина.
– Машина? Сбила? И ты ещё на работу пришла? – он взволнованно встаёт, будто размышляя тащить меня к врачу или оказывать первую помощь самому.
– Не сбила и ладно, Вадим, у меня тут дело важнее есть. Бутылку с запиской на обеде поймала, а открыть не могу. Вдруг кому помощь нужна, а мы про машины говорим.
– Да что вообще может быть важнее твоей жизни? – он недоумённо качает головой, пока я торопливо шарю рукой в сумке, всё время натыкаясь не на то.
Расческа, зарядка, коробочка с леденцами, которую я ищу три дня. Приходится отвлечься, чтобы угостить Вадима и взять самой. Ананасовый. Ненавижу ананасы. Кошелек с последними двумя сотнями рублей, сломанная гигиеническая помада и, наконец, бутылка. Широко известный в узких кругах программист смотрит на это издевательство в виде лампочки с таким лицом, словно ожидает появления джина.
– Вот.
– Вижу, что «вот», – он протягивает руку, забирает пародию на бутылку и легко раскручивает заевшую крышку. Одним движением Вадим вытряхивает сложенную бумажку, протягивая мне. Голубые глаза глядят с усмешкой, но мне всё равно.
Трясущимися руками и в ожидании приключений, я разворачиваю записку, чтобы тихонько выругаться сквозь зубы.
– Ты теперь выглядишь как ребенок, которому подарили на новый год не любимую куклу, а дурацкую вязанную шапку на три размера больше.
– На, читай, – я практически швыряю записку ему в лицо, прекрасно понимая, что он ни в чём не виноват и не мог подменить записку.
Вадим невозмутимо ловит и читает вслух, выразительно, едва сдерживая смех:
– «Потерялась. Счастлива. Не ищите». Это её ты спасать собиралась? – Вадим не выдерживает и смеётся в голос. Смех у него приятный, но всегда раздражающий, потому что чаще всего Вадим смеётся надо мной.
– Да уж.
Кого и надо спасать так это меня.
– Лизка, тебя Николай Андреевич вызывал ещё до обеда, а я забыла, – Светочка, самая ужасная секретарша и в то же время самая умная женщина из всех моих знакомых, подкрадывается со спины, стараясь заглянуть в записку.
Видимо давно пора научиться у неё притворяться дурочкой. Может и работать меньше придётся.
– Зайду, – с натянутой вежливой улыбкой отвечаю я. Меня и правда надо спасать.
Заходить туда мне, конечно, не хотелось. К начальнику мои походы всегда заканчиваются или плохо, или очень плохо. Если этот день и мог стать хуже, то достаточно было оказаться в тошнотворно зелёных стенах, сидя на покосившемся дырявом стуле. Спасать. Меня точно надо спасать.
Глубокий вдох и даже медленный выдох облегчения не приносят. Приходится натянуть вежливую улыбку, побарабанить костяшками по двери и, не дожидаясь ответа, вломиться в кабинет. Николай Андреевич никогда не любил ждать, но что-то мне подсказывает, что в этот раз ждать не хотела я. Он бы предпочёл, чтобы Ольга Васильевна успела спрыгнуть с краешка его стола. Женщина сильно краснеет, что делает из очень хорошенького бухгалтера невероятную красавицу. Я улыбаюсь ещё шире, старательно делая вид, что никто в офисе не знает об их романе.
– Вызывали?
– Да, Лизавета Викторовна, проходите.
– Я вас услышала и всё сделаю, Николай Андреевич, – очень усердно делает невинный вид Ольга, а я стараюсь не рассмеяться глупо и безудержно. Если меня не собирались уволить сейчас, то после этого смеха однозначно выставят.
– Лизавета Викторовна, присаживайтесь, – Николай Андреевич властно махает рукой, поправляя свой отвратительный жёлтый в синюю полосочку галстук.
