Ния Ченвеш
Пьяный хирург. Рассказ
– И знаешь, еще кое-что… Это покажется тебе циничным, но у каждого хирурга должно быть свое кладбище. По-другому быть не может.
Он еще долго раздумывал над словами профессора. Понимание как будто витало над ним, разорванное на буквы и слоги, но никак не складывалось в слово. Слово, которое откроет ему смысл проблемы.
Ему вдруг нестерпимо захотелось в отпуск. Не в тот, который он устраивал себе каждый год: где все включено, и многое отключено. А далеко, в тишину, в уединение. Лежа на диванчике, он мысленно примерял места, где мог бы получить желаемое. Из грез его вырвала вбежавшая помощница.
Она с грохотом водрузила на место снятую им с аппарата телефонную трубку.
– В городе ЧП. Автобус слетел с моста на трассу. Пострадавших около 50 человек. К нам везут сложных. Всех кого нашли, вызвали. Кофе вам варится, – на бегу проговорила она скороговоркой.
«Ну, стал лучшим – выгребай!» – невесело подумал он и побежал под холодный душ.
Он видал многое, но такое количество изувеченных детей впервые. Хирурги, медсестры прибывали один за другим. Операционные оживали, вестибюль наполнялся родителями, полицией.
Про себя он отметил, что все работает как часы. Он выслушивал короткие доклады коллег и одобрял либо дополнял, либо запрещал предложенные манипуляции. Тяжелее всего давалась решение очередности операций. Холл пришлось срочным образом переоборудовать под прием, здесь ожидали операций пациенты с несложными травмами. В какой-то момент стало понятно, что операционные заняты на ближайшие восемь – десять часов. Начался нелегкий путь выбивания принятия пациентов другими отдаленными больницами.
Третий час мозг безостановочно анализировал состояние ребенка, параллельно оценивая возможности отделений из списка, их хирургов, аппаратуры. Два помощника держали связь с отделениями согласовывая их возможности.
Не переставая, он молился Богу о том, чтобы все дети выжили. Фраза профессора о личном кладбище каждого хирурга стояла у него в ушах, но он молил Бога: «Не сейчас, не сейчас!».
Закончив распределение пациентов, он начал обходит операционные. Вышколенные предыдущими «издевательствами» шефа коллеги блестяще справлялись с ситуацией. Даже вызванный со свадьбы друга анестезиолог (не допущенный к операции ввиду ужасного перегара) с песнями и прибаутками выполнял роль санитара и поднимал упавший дух родителей.
Через 11 часов после начала, двери приемного отделении распахнулись, и полицейский на руках внес мальчика, которого не сразу обнаружили из-за общей суматохи и невозможности установить точной ситуации по жертвам на нижнем шоссе. Только когда мать мальчика пришла в сознание, выяснилось, что в машине был еще ребенок. Полицейские расширили зону поиска, и нашли ребенка в зарослях неподалеку. Ребенка выбросило через лобовое стекло.
Операционные, все хирурги, все медсестры были заняты, состояние ребенка не позволяло его транспортировать дальше. Ситуация была безвыходной.
Никогда еще он не чувствовал себя настолько бессильным. Вдруг вспомнились передвижные госпитали в Афганистане, полевые условия, когда операции делались не на основании тщательно взвешенных предпосылок и положительных перспектив, а вопреки им. Когда никто не думал о результате. А все было движимо стремлением помочь.
Через несколько минут операционная была оборудована силами вахтерш и полицейских прямо в коридоре. Пойманный между этажами, но уже значительно отрезвевший анестезиолог был подарком свыше.
