Ния Ченвеш
Родительское ничто
Она сидела в мятом халате, с нечесаной который день головой, замерев с давно остывшей чашкой кофе в руке и не в силах оторваться от потешного кошачьего спектакля.
Котята резвились как мартышки: раскачивались на занавесях как на лианах, бросались друг на друга и шипели, изображая взрослые разборки, взбирались по полам ее махрового халата и трепали волосы хозяйки, как на игровом манекене.
Но когда в комнату вошла мама кошка, все резко изменилась: с жалобными писками, как будто не они минуту назад разносили в пух и прах кухню, они устремились к кормилице и, немного повозившись, припали к соскам.
И это после изрядной порции манной кашки, съеденной с полчаса назад! Было понятно: не за молоком припадали – за любовью. Все семейство замерло в блаженном урчании.
Глядя на них, она вспомнила своих детей, и в желудке все противно сжалось в холодный ком.
Если детеныши животного так нуждались в матери, то каково же человеческим детям без ее любви и внимания?
Она вспомнила, как жутчайшая усталость первых месяцев понемногу поглотила любовь к старшему сыну, превратив ее в постоянное раздражение. Как изводил он ее своим плачем днем и ночью, голодный и сытый, мокрый и сухой, на руках и в кроватке – он всегда или плакал, или хныкал. Категорически отказавшись спать ночью один, он спал исключительно у нее на руках. Кормление грудью было сущим адом – каждые полтора-два часа он припадал к соску и начинал терзать его, злиться, реветь, да так и засыпал на несколько минут практически голодный.
Уже через три месяца она пожалела, что взяла такой длительный декретный отпуск. Она любила своего ребенка, да, однозначно любила. Но каждый раз, когда его личико сморщивалось в крике, она понимала, что не готова, не хотела и сделала глупость, поддавшись на уговоры мужа родить в первый год после свадьбы.
«Это традиция в моем роду! » – безапелляционно заявил он. Идти против традиции их многочисленного и такого гордящегося собой рода, она не рискнула.
«Дура, надо было прекратить работу дней на 20-30, как это делают умные мамы!» – ругала она себя практически каждый день.
Всю сознательную жизнь она активно занималась бизнесом, и потому так тяжела для нее была перемена: встречи с разными людьми, громкие и удачные сделки, красивый деловой вид сменились на бессонные ночи, пижаму в детской отрыжке и абсолютно не удающиеся попытки хоть как то управлять процессом.
Сославшись на так надоевшие ей родовые традиции, муж категорически отказался брать няню раньше, чем малышу исполнился год.
Она запомнила этот год как самый чудовищный год своей жизни. Спасал телевизор и то, что ребенок с удовольствием смотрел любимые ею передачи и сериалы.
К моменту рождения второго сына, она уже смогла убедить мужа в застарелости традиций его рода.
Из роддома сына приняла на руки профессиональная няня, она же пробыла дома две недели, но только для того, чтобы максимально восстановить себя: понежить уставшее тело массажами, придать лицу сияние косметическими процедурами, обрести душевный покой с йогой.
Когда через две недели она появилась на работе – все просто аплодировали! Долго она считала это время идеалом счастья и умением совместить несовместимое.
Вечером она кормила с бутылочки уже выкупанного няней и практически засыпающего младенца, утром свежая и отдохнувшая (поскольку с ребеночком проводила ночь вторая няня) она чмокала спящих детей и убегала на работу.
Воскресенье было идеальным семейным днем – они проводили его вместе, посвящая развлечениям, которые заранее планировала для них секретарша мужа.
В водовороте бурной жизни дети росли быстро и практически беспроблемно для родителей – для решения всех возникающих вопросов был взят специальный воспитатель. Он координировал работу нянь, психологов, тренеров, репетиторов, посещал родительские собрания и организовывал медицинскую помощь в случае необходимости.
Бизнес развивался стремительно и вскоре они уже переехали в загородный дом, построенный по проекту архитектора, привезенного из Англии.
Он то и посоветовал им отделить детские спальни и игровую в отдельную жилую зону, практически не пересекающуюся с родительской.
Им с мужем эта идея понравилась, ведь в их доме часто были гости и устраивались приемы, с которых гости расползались, как правило, под утро.
У детей были отдельные спальни, своя кухня и игровой зал, свои ванные комнаты и даже отдельный вход с улицы.
Таким образом, дети не пересекались со взрослой жизнью родителей, некоторые картинки из которой могли быть непосильны для их психики. Например, пьяный в стельку, голый (но очень важный дядя), писающий в рояль. Или папа, оплетенный голыми тонкими и длинными ногами чужой тети.
