Нина Дианина
В поисках манускрипта
Глава 11
Олин проснулся на рассвете и сразу вспомнил всё, что произошло с ними вчера. Он глубоко вздохнул. Ужас вчерашнего дня закончился, но оставил на сердце глубокий рубец. Это воспоминание останется с ним навсегда.
Начинало светать. Первые лучи солнца проявили очертания окон и мебели. Парень не сразу понял, где находится. Он не видел этой комнаты при свете дня, только ночью.
Олин приподнял голову и осмотрелся. Он был одет и лежал на кровати, видимо, в спальне Динолы. На плече у него удобно устроилась растрёпанная пушистая головка самой хозяйки, тоже полностью одетой. Его руки обнимали её, а она в ответ доверчиво прижалась к его боку.
Как бы ни хотелось остаться, но пора было покинуть эту гостеприимную спальню, чтобы не замарать честное имя его любимой девушки. Никто не должен увидеть мужчину, утром выходящего из её покоев.
Он пошевелился, попытался отстраниться и незаметно, не разбудив девушку, вытащить руку у неё из-под головы.
Удалось. Динола положила руку себе под щёку и безмятежно продолжала спать. Парень осторожно встал с кровати, надел сапоги и повернулся проверить, не потревожил ли он её.
Девушка не проснулась. Разрумянившаяся, с нежным овалом лица, с припухлыми от сна губами и ореолом распушившихся волос, она показалась ему восхитительно красивой. Олину безумно захотелось поцеловать эти розовые, чуть приоткрытые губки, но он побоялся разбудить свою спящую красавицу.
Он на цыпочках вышел из спальни, потом из гостиной, тихо закрыл за собой дверь, и, стараясь никому не попасться на глаза, дошёл до спальни лечебников. Друзья ещё спали. Олин лёг на свою кровать и не заметил, как заснул, вспоминая прекрасное лицо так и не проснувшейся любимой.
* * *
Утром Корвин побрился и посмотрел на себя в зеркало. Без бороды лицо казалось помолодевшим. Маску он больше не наденет. Её надобность отпала. Весь замок и так прекрасно знает, как он выглядит без маски. Его лицо знают все, кроме Динолы и Крилы. Он устроил весь этот маскарад с пожаром в лаборатории, чтобы иметь повод надеть эту маску и не насторожить заранее Саша и Динолу своей такой знакомой им обоим физиономией. Их метания лишь только усложнили бы и запутали и без того скрученное хитросплетение временных колец.
Чувства же виконтессы при взгляде на его лицо мало интересовали. Она может принять его за отца выпоротого по её жалобе парня. Пусть думает, что хочет. Главное, убедить её, что старинного манускрипта, который эта дама пытается разыскать, у младшей магини нет и никогда не было.
– А вот что подумает Дина, увидев моё лицо? – спрашивал себя Корвин, разглядывая своё отражение в зеркале. – Она-то ведь точно знает, что никакого отца у Саша здесь нет и быть не может. Как объяснить ей свои поступки, чтобы она мне поверила, не испугалась и не отстранилась. Самое главное, как не превратиться для неё в старого занудливого, хоть и хорошо знакомого деда. Хочется остаться для неё тем самым Сашем, с которым она всё так же будет советоваться, шутить и которого будет иногда воспитывать.
Он улыбнулся. Сегодня у него начинается новая совершенно непредсказуемая жизнь.
* * *
Когда Динола утром вошла в лечебный зал, лечебники были уже там. Они поздоровались и вопросительно уставились на неё.
– Ты была уже у Корвина? – спросил Тин.
– Зачем? – растерялась девушка.
Они даже как-то слегка оторопели от её ответа.
– Ну как же, узнать как там Саш!
Только тут Динола вспомнила вчерашнее предупреждение Корвина. Вчерашнее магическое воздействие вытерло у них воспоминания о путешествии к порталу. У них остались в памяти только последние слова мага о том, что они несут Саша к нему в покои. В их понимании теперь друг лежит в спальне мага, и его состояние всё также внушает опасения. Это только она знает, что Саш ушёл навсегда, что его нет в замке.
– Нет, я не была еще. Думала, Корвин здесь и сам нам скажет, как дела, – вывернулась из неловкого положения девушка. – Но я сейчас схожу, всё узнаю, вдруг господин маг занят и сам прийти не может.
Она в тот же момент повернулась и вышла из зала, избегая дальнейших вопросов и обсуждений. Врать друзьям не хотелось, а правду сказать им было нельзя.
Олин грустно посмотрел вслед убежавшей девушке. Он всё-таки надеялся на какой-то особый взгляд, улыбку или жест, после последних связавших их событий. Или ему показалось, что связавших?
* * *
Крила стояла у приоткрытого окна в своей гостиной и размышляла. Ветерок принёс запах цветов, растущих под её окном, но виконтесса его не замечала.
Она утолила свою жажду мести, ярость поутихла, однако память об испытанном наслаждении до сих пор звучала в её теле.
Крила ощущала эхо блаженства, в котором была, когда удовлетворила жажду любви и открыла глаза после этого урагана страсти. Таких ярких чувств она не испытывала за всю свою жизнь. Возможно, испытывала, только когда-то давно, в юности, когда была по уши влюблена. Теперь душа просила любви, тело требовало ласки, а Криле нечего было ему предложить.
– Хм, наверное, с требованием наказать мальчика посильнее я поторопилась. Монета, которую я переслала экзекутору, была лишняя. Если бы я оставила всё как есть, то позвала бы его уже сегодня днём.
Ну не сегодня, конечно, а сразу, когда зажила бы его спина после наказания. А теперь я сама себя наказала своей местью. Теперь любовные утехи с графом, и так уже мне порядком надоевшим в постели, покажутся особенно пресными и безвкусными, – она поёжилась.– А мальчик мне теперь недоступен.
В дверь постучали.
– Войдите! – крикнула Крила.
На пороге гостиной стоял маг в его отвратительной маске.
– Что вам от меня нужно? – холодно произнесла женщина. Служанка вчера ей сказала, что, мол, господин маг и есть отец наказанного плетьми парня.
– Может, сначала пригласите меня зайти и присесть? Неужели вам не знакомы правила вежливости? – насмешливо сказал мужчина.
– Входите. Присаживайтесь, – виконтесса указала на кресло.
Он вошёл, удобно расположился в кресле и снял маску. Виконтесса вздрогнула. Действительно, они с сыном были очень похожи.
– Вы меня не узнаёте? – спросил он.
– Вы отец того негодяя, который меня изнасиловал?
– Ну, мне-то ты можешь не врать, никто тебя не насиловал, – Корвин незаметно для себя перешёл на ты. – И я вовсе не отец того мальчика, которому ты подлила приворот в придорожном трактире.
Крила вздрогнула.
– Не волнуйся. Я только пришёл сказать, чтобы ты не трогала Динолу. У неё нет нужной тебе книги. Это не она, а я сжёг этот манускрипт. Его больше нет в природе. Ты должна оставить Динолу в покое. Будь добра, не науськивай на неё милорда. Она вообще не при чём.
Тебе стоило ещё тогда в трактире просто рассказать ей о своей потере. Она поехала бы с тобой к тому старому дубу и отдала бы тебе ту книгу за небольшое вознаграждение. Ей нужны были деньги на одежду для своего друга.
– Откуда ты знаешь? – виконтесса тоже перешла на ты и тоже не заметила этого. Они разговаривали так, словно много лет знакомы.
– Она сама мне об этом говорила. Ты промахнулась, когда сэкономила и поехала в плохо охраняемой карете. Да и потом ошиблась, когда капнула приворот вместо простой просьбы о помощи. Сама наделала ошибок, а теперь ищешь виноватых.
Это было сказано таким уверенным тоном, что виконтесса сразу поверила.
Она как-то сжалась, обхватила себя руками и сказала:
– Ну и что мне теперь делать? Если я не довезу эту книгу, у меня будут неприятности. Придётся отдавать деньги, которых у меня нет. А если я просто спрячусь в своём поместье, то меня всё равно найдут.
– Я постараюсь тебе помочь. Могу съездить и всё объяснить твоему знакомому, который передал тебе этот манускрипт. В крайнем случае, заплачу.
Крила с надеждой посмотрела на него.
– А что взамен?
– Отдашь мне все зелья, включая приворот. Для того, чтобы я спокойно съездил, не беспокоясь, что в замке творится чёрт знает что. Больше никаких приворотов и ни одного движения против Динолы и моих лечебников.
– Хорошо. Мы договорились.
Виконтесса уже вполне пришла в себя, скрылась в спальне, а потом вышла, держа небольшой мешочек с травами. Отдавая его, она наклонилась излишне низко, грудь призывно колыхнулась в вырезе её платья.
Маг рассмеялся, видя её отвлекающий манёвр, однако с удивлением ощутил поднимающееся в себе желание. Эта женщина, несмотря ни на что, всё так же волновала и притягивала его. Но теперь он мог себя контролировать.
– Кольцо! – сказал он, протягивая руку. – Прекрати свои уловки, кроме трав у тебя в кольце приворот.
Крила разочарованно сморщилась и сняла кольцо с пальца.
– Еще приворот есть?
– Нет, – это было правдой. Признаков лжи в коконе виконтессы маг не заметил.
Однако попыток приручить мужчину она не оставила.
– Я хочу разделить с тобой ту страсть, которую пережила с этим мальчиком. Я уже пожалела, что стала ему мстить, – сказала она, положила сверху на его ладонь свою нежную ручку и одарила томным взглядом.
– Ты слишком погрузилась в сексуальные игры, Крила, и потеряла любовь, – Корвин убрал руку и грустно посмотрел на неё. – А точнее, потеряла любовь и поэтому осталась только с удовольствиями ниже пояса. А ещё точнее, ты ведь предала свою любовь, запретила её себе, правда? Я видел у тебя блок на коконе, который ты невольно поставила себе сама.
Корвин сделал лёгкое движение рукой, будто что-то вытягивая, и Крила откинулась в кресле от воспоминаний, волной нахлынувших на неё. Она с пронзительной ясностью вспомнила того мальчишку, безземельного баронета, который служил секретарём у её отца. Она страстно любила его той самой первой всепоглощающей бескрайней любовью, когда чувства ещё свежи, а сердце открыто.
Крила вспомнила, как бегала к нему на свидания в дальний угол сада. Ей было всё равно, есть у него состояние или нет. Главное, чтобы он обнимал её и, щекоча своим дыханием её ухо, шептал ласковые слова. Они вместе смотрели в ночное звёздное небо, встречали рассветы, болтали ни о чём, подшучивали друг над другом и беззаботно смеялись.
Она снова услышала звук биения его сердца, который любила слушать, когда её голова лежала у него на груди.
Она ясно услышала его голос и вспомнила тот восторг, который охватил её, когда он первый раз признался ей в любви. Ему нравилось играть с её волосами. Иногда он переплетал ей косы, а она млела от его прикосновений.
Отец, заметив их отношения, был недоволен. Ему хотелось зятя познатнее. Однако он почти смирился с её выбором и прикидывал как получше устроить их будущее, обучая баронета всему, что знал сам.
Потом в их городе появился холостой немолодой виконт, состоятельный господин старше её на двадцать лет. Он страстно влюбился в неё, тогда ещё юную красавицу, и сманил её перспективами светской столичной жизни. Довольный таким поворотом дела отец, конечно же, не возражал против такой хорошей партии для своей любимой дочки.
Крила сама разорвала эту волшебную связь с тем мальчишкой – баронетом, бросив ему в лицо злые несправедливые слова. Позже, даже много лет спустя, время от времени перед её мысленным взором вставало его бледное лицо, на котором как звёзды сияли обрамлённые пушистыми ресницами глаза, полные отчаяния и горя.
В первую брачную ночь влюблённый виконт был нежен и предупредителен со своей юной женой, однако в глазах восемнадцатилетней девушки сорокалетний нелюбимый муж казался стариком. Его запах казался ей затхлым, а прикосновение волосатых ног порождало не трепет, а нервную дрожь. Когда новоиспечённый муж после ритмического покачивания, причинявшего ей боль, вдруг забился на ней со стоном удовлетворения, сдавливая холодными пальцами молодой жене грудь, по её телу прокатился ледяной озноб. Крила с ужасом поняла, что теперь это навсегда. Любви у неё больше не будет. Не будет ни юного баронета, ни его ласковых слов, от которых кружится голова, ни сладких поцелуев, ни его улыбки, от которой сердце начинало прыгать от счастья. Вместо этого будут наряды, подарки, балы и супружеское ложе, которое она должна будет постоянно делить вот с этим чужим ей человеком, чьи губы кажутся ей скользкими и мокрыми. От осознания этого ужаса она застонала, и муж принял это за подтверждение успешности его усилий.
Став виконтессой, она попыталась заглушить боль расставания с любимым круговертью светской жизни, новыми нарядами, знакомствами, да утешалась завистливыми взглядами кумушек. Даже пыталась полюбить своего умного, рассудительного, но такого занудливого и старого мужа, но не смогла. За их медовый месяц виконт безумно надоел ей своими проявлениями любви, однако постепенно Крила привыкла. Отвращение, которое она испытывала к этому мужчине, стало менее острым. Зато она поняла главное: постель – мощный рычаг для воздействия на мужа.
Когда они поселились в столице, своей юностью и красотой новоиспечённая виконтесса привлекла внимание столичных ловеласов. Наивная провинциальная простушка попалась на крючок первому же любвеобильному столичному интригану, который легко затащил её в свою постель, лишил её верности мужу и показал, что секс может быть приятным.
Годы шли, Крила врастала в светское общество, научилась использовать свою красоту для достижения корыстных целей и интриговать. Место для мужа при дворе короля было получено её усилиями. Виконт, возможно, подозревал о своих развесистых рогах, но Крила вела себя весьма осторожно. Публику своими похождениями она не эпатировала и вдобавок сквозь пальцы смотрела на интрижки своего нелюбимого мужа, что вполне его устраивало.
Иногда очередной мужчина в её постели чем-то напоминал ей юного баронета, и тогда что-то тоскливо ёкало в её давно замороженном сердце, будто пыталось выбраться наружу.
Корвин взглянул на задумчивую виконтессу.
– А ведь для неё тоже начинается новая жизнь, – подумал он, разглядывая её кокон. – Блок, который она сама себе поставила много лет назад, отвернувшись от сильного чувства, одновременно запечатал и возможность иметь детей. Её бесплодность с этим и была связана. Я заметил этот блок сразу в первый день, когда она приехала. А сегодня блока нет.
Видимо, вчерашнее сильнейшее возбуждение эфирного слоя, эта сметающее все преграды энергия жизни сначала открыла у неё воспоминания о любимом, а затем и вовсе разрушила эту преграду. Печати больше нет, и у неё могут быть дети. Только она этого не знает, а я ей пока не скажу.
Непонятно, изменится ли вообще что-то в её судьбе от снятой печати. Она далеко не девушка и приближается к сорока. В таком возрасте и при желании ребёнка нелегко завести.
Он наклонился к виконтессе и сказал:
– Для тебя с сегодняшнего дня начинается новая жизнь, поверь мне. А теперь расскажи-ка мне, как найти твоего столичного знакомого…
* * *
Динола подошла к покоям мага. Она знала, что Саша там нет, но ей нужно было сделать вид, что она пришла его проведать.
Она постучала. Дверь открыл слуга.
– Господина сейчас нет, но он просил вас дождаться его возвращения.
Он провёл девушку в гостиную, а сам вышел. Динола покосилась на плотно закрытую дверь в спальню. Для всех, включая этого слугу, Саш находится там.
В одиночестве в пустой гостиной она просидела недолго. Распахнулась дверь и уверенной хозяйской походкой вошёл… Саш? Косо падающие утренние лучи солнца из окна осветили знакомую улыбку.
Динола подскочила и бросилась было к нему, а потом остановилась на полдороге.
– Ну, и почему ты вдруг остановилась, Дина? – насмешливо спросил вошедший голосом со знакомыми ей интонациями. – Неужели тебе не хочется обнять друга после долгой разлуки?
Девушка стояла и не верила своим глазам. Перед ней действительно стоял тот мальчишка, который влетел в её судьбу тогда у озера, только сейчас он был существенно старше. Лет на тридцать.
Теперь это был зрелый мужчина. Он потерял мальчишескую худощавость и слегка раздался в талии, но это, безусловно, это был её ушедший в портал друг.
– Боже мой, ты вернулся! Живой! – она уже не сомневалась, а подлетела и повисла у него на шее. – Но как? В какой портал тебя опять занесло? Ты опять вернулся через портал у озера? А что скажет Корвин?
– Вот я абсолютно точно знаю, что скажет Корвин, – счастливо улыбаясь, Саш прижал к себе девушку.
– Зазнайка! – она с притворной строгостью отошла от него на шаг, жадно разглядывая знакомые черты. Его лицо стало резче от появившихся морщин и углубившихся складок у рта, а в волосах блестела седая ниточка.
– Спорим, что знаю?
– На что?
– На желание!
– А если проиграешь?
– То… хм… тогда, дорогая моя, я выполню любое твоё желание!
– По рукам! Итак, что скажет Корвин?
– Он скажет: Дина, я так устал быть с тобой Корвином! – с этими словами Саш вынул маску и надел её, заодно накинув на одно плечо висевшую рядом на спинке стоящего рядом кресла тёмно-фиолетовую мантию.
Динола отшатнулась и от удивления рухнула в то самое кресло. В одну секунду стоящий перед ней мужчина превратился в личного мага лорда Нельса, только без бороды.
– Это всегда был ты? – потрясённо уставилась она на него.
Мужчина встал на колени перед креслом, на которое она упала в ошеломлении, и взял её руки в свои.
– Прости меня, Дина. Все должно было идти своим чередом. Я не хотел тебя испугать, оказавшись сразу в двух местах. Рисунок своего кокона амулетами исказил, чтобы ты меня не узнала. Бороду вырастил и в мантии всё время ходил, чтобы свою фигуру скрыть, говорил с приказными интонациями. Прости меня за этот обман. Он был необходим. Я тебе всё расскажу, – он умоляюще смотрел на неё, стоя перед ней на коленях.
Она улыбнулась, провела рукой по его волосам и с притворной строгостью взглянула ему в глаза.
– Давай вытаскивай свою вазу с печеньем и начинай рассказывать. Тогда прощу. Я умираю от нетерпения и любопытства.
Корвин довольно засмеялся, встал, подошёл к буфету и вытащил знакомую вазу с печеньем.
– Всё просто. После расставания я попал сначала в прошлое на остров магов, а потом в другой противоположный по времени, омолаживающий портал, так что совершенно не помню того, что случилось на острове магов после моего второго возвращения. Наверное, уговорил Зирона отправить меня в этот мир, чтобы отомстить графу, виконтессе и, возможно, даже себе самому, потому что тогда не догадывался, что это я сам и скрывался под маской. А может, меня отправили насильно, чтобы не мешался. Не помню, да причины уже не имеют никакого значения. Важно, что я снова оказался в вашем времени и оно навсегда стало моим.
Омолаживающий портал выбросил меня в год твоего рождения. То есть двадцать лет назад. Потом меня часто подмывало съездить и посмотреть на тебя в детстве. Наверное, ты была очаровательным ребёнком. Так что у меня было целых двадцать лет, чтобы организовать нашу встречу.
Зная мою историю, меня усыновили барон Саглет и его жена Хельта. Она тоже пришла через этот портал с острова магов и тоже не помнила свои последние пять лет. Они дали мне новое имя и титул.
Став бароном Корвином Саглетом, сначала я отправился учиться в Магическую академию. Мне необходимо было получить диплом мага, чтобы официально войти в магическое сообщество. Я поступил в академию сразу на вторую ступень и прошёл все три оставшиеся ступени за три года.
– Так это был ты?! О тебе же в академии рассказывали всякие байки и легенды! Вроде как из леса вышел необученный старый дядька, за три года выучил всё, что мог и опять вернулся в свой лес.
– Ну, не такой уж я и старый был, – улыбаясь, сказал Корвин. Да и не моя вина, что для юных студентов все, кто старше двадцати пяти, уже кажутся старыми дядьками. Когда я поступил в академию, мне было тридцать. Совсем старик для студиозусов.
Каюсь, потом, уже будучи магом, я вмешался в твою судьбу и сообщил в Магическую академию, что в Бинисте есть девушка-подросток с магическими способностями. А потом приехал к вам вместе с проверочной комиссией.
– Так моя память меня всё же не подвела! Я впервые тогда слышала твой голос! – радостно воскликнула Динола.
– Да, в первый раз там. Правда, был уверен, что ты меня не запомнишь. Тогда я для тебя вообще был древним ископаемым. А тебе как было двадцать лет, когда мы познакомились, так и осталось. Можешь гордиться, ты прекрасно сохранилась! – пошутил он. Шутка получилась немного грустная. Для неё прошло всего чуть больше двух недель, а для него позади осталась большая часть жизни.
– Зачем тогда ты вообще вернулся к нему, к этому жестокому графу, который велел запороть тебя едва ли не до смерти? – Динола постаралась сменить тему и сгладить неловкость.
– Именно поэтому и вернулся. Хотел отомстить. А потом найти Крилу и ей отомстить, – он откинулся в кресле и засмеялся. – Боже, как я тогда ещё был глуп и наивен! Самому смешно теперь вспоминать свои тогдашние кровожадные мысли. Отомстить за что и кому, если события для их участников ещё не произошли!
Он посмотрел на Динолу и продолжил:
– В первый раз я столкнулся с лордом Нельсом ещё учась в академии в столице. Он в тот год специально приехал к выпуску, чтобы посмотреть на выпускников и найти себе хорошего мага. Предыдущий личный маг тогда у него собирался уходить из-за возраста. Вот я и постарался ему понравиться и затем отправился к нему, сюда в замок, в Кром, чтобы найти способ поковарнее и отмстить побольнее. Почти сразу понял, что мстить некому. Граф тогда ещё не совершил ничего ужасного, прекрасно ко мне относился, да и неплохой он, в сущности, человек, графство при нём процветает.
А потом я вообще понял, что он в тот день меня просто пощадил, всего лишь выпорол! А своей властью вообще мог казнить, ведь Крила тогда его уверяла, что я её изнасиловал. Представь, простолюдин, простой слуга изнасиловал аристократку, виконтессу, его фаворитку у него в замке! Да тут четвертовать могли в назидание, и никто не осудил бы.
Желание мести Криле ещё раньше сошло на нет. За что мстить? Она такая какая есть, избалованная столичная аристократка. Стоило ли десятки лет ждать и лелеять чувство мести, чтобы наказать эту интриганку и увидеть её раскаяние? В общем, стало жалко тратить собственную жизнь на эту ерунду. Да и, признаюсь, я сам был тогда виноват. Самолюбие она моё задела, хотел её наказать, а в результате наказал сам себя.
Саш опять засмеялся.
– С годами я догадался, что судьба опять ведёт меня в тот день и мне придётся пережить его ещё раз. А когда пришло время, сам же и изготовил и надел эту маску и придумал историю с пожаром и с искалеченным лицом. Я скрывал своё лицо не от обитателей замка, а от вас с Сашем.
– Но зачем?
– Чтобы не испугать ни тебя, ни Саша, дорогая моя девочка. Представь, что ты сразу обнаружила, как сильно мы похожи. Это испугало бы вас и запутало всё ещё больше. Маска была самым простым способом позволить событиям идти так, как они шли в моей памяти.
Хотя да, признаю, было достаточно мучительно смотреть на себя молодого и видеть, как я тогда был глуп и слеп, да наблюдать, как собственными руками ломал то, что только что создал. Те три года, которые я провёл на острове магов с Зироном после того первого прыжка в портал, когда мы поссорились из-за науськивания виконтессы, были омрачены чувством вины за то, что я так обошёлся с тобой в момент ухода. Не дал тебе ничего объяснить и сбежал. До сих пор стыдно.
Он поднял на неё виноватые глаза.
– Хотя у меня есть серьёзное оправдание. Меня, тогда ещё юного деревенского неискушенного парня, шагнуть в портал спровоцировал очень хитрый и умудрённый жизнью интриган, с которым мне было просто не справиться: я сам, только гораздо старше и куда как опытнее. Я ведь знал, в какой момент прийти, какие слова сказать и совершенно сознательно привёл вас тогда к порталу.
Динола посмотрела на него жалобно:
– Я уже совсем ничего не понимаю. А если бы ты изменил ход событий и не показал тогда первому Сашу этот портал, а он не ушёл бы, что было бы?
– Ну не знаю я, что было бы, Дина! Тем более не особо и стремился вмешаться в процесс, потому что меня устраивал конечный результат – кем и каким я стал сейчас. Да, пришлось пройти через многое, путь был извилист и не всегда лёгок, но без этих страданий я не был бы собой!
А ещё я прихожу к мысли, что даже, если бы и пытался вмешаться в события, и, например, не показал вам портал, судьба не дала бы мне уйти с задуманного ею пути и изменить эту череду событий.
Я ещё до твоего приезда в Кром из упрямства пытался покинуть замок лорда Нельса, но судьба возвращала меня обратно. Один раз я заболел в день, на который назначил отъезд. Во второй раз милорд получил серьёзную рану на охоте, и нельзя было его оставить. А потом, когда я всё-таки уехал, заболела миледи Дорта. Мне пришлось вернуться, но её болезнь зашла слишком далеко, и моя помощь запоздала. Я успел только облегчить её уход и до сих пор чувствую свою вину перед семьёй милорда. После этого стали понятны весьма прозрачные намёки судьбы. С тех пор я оставил попытки уехать, остался в замке и последние годы просто ожидал вашего появления.
Так что, если бы я не показал вам портал, вполне возможно, вы сами рано или поздно каким-нибудь образом узнали бы про портальную комнату. Судьба нашла бы способ вам его показать, а затем Саш, то есть я двадцатилетний, неизбежно прыгнул бы в портал.
Хотя, каюсь, не оставлял попытки вмешаться в ход судьбы. Помнишь, как отговаривал второго Саша, тридцатилетнего, идти к виконтессе? Ведь уже тогда знал, что это закончится плетьми и располосованной спиной. Он меня не послушал.
Мне кажется, что даже если бы пришлось насильно его удерживать и, например, просто запереть его на замок, он нашёл бы выход и сбежал к Криле. А если бы я просто грудью стал на его пути, вероятно, судьба подвинула бы меня, чтобы не мешался. Например, у меня, как одна из вероятных возможностей, случился бы кратковременный обморок, в течение которого Саш, успел бы совершить все свои ошибки и глупости.
Он замолчал.
– Сними рубашку, – тихо попросила Динола.
Корвин понял её просьбу. Он снял рубашку и повернулся к ней спиной. Спина казалась покрытой сплошным узором из-за покрывающих её шрамов.
Девушка протянула руку и осторожно, пальчиком, провела по этому сплетению заживших рубцов.
– Щекотно! – Корвин засмеялся и передёрнул плечами.
Он накинул рубашку на плечи и повернулся к ней.
– Наверное, можно считать, что этот рисунок на моей спине нарисовала сама судьба. Ей пришлось долгие годы подталкивать меня следовать её указаниям. Я ведь не сразу пришёл к тому, что тебе сейчас так ясно излагаю.
Он поглядел на погрустневшую девушку.
– Не будем о грустном, тебе пора отдавать долги! – громко заявил он ей, направляясь к выходу.
– Какие долги? Кому?
– А кто мне только что желание проспорил? Так что приговариваю тебя к поцелую.
Динола смутилась и покраснела. Она совершенно не ожидала такого поворота разговора.
– Не бойся, дорогая моя подруга, меня, старого и страшного мага целовать не нужно. Я этот поцелуй отдам тому, кому он гораздо нужнее.
– Кому?
– Мы пойдём целовать Олина. Этому больному тобой человеку твой поцелуй будет намного полезнее, чем мне. Он прольётся ему бальзамом на душу.
Вчера, когда я зашёл в распахнутые настежь двери твоей гостиной, а потом и спальни, то убедился, что совмещённые коконы у влюблённых очень благотворно действуют на нервную систему. Пришлось, уходя, поплотнее закрыть все двери, чтобы пришедшая с утра прислуга тоже не смогла в этом убедиться.
Динола покраснела. Ночь, проведённая с Олиным даже без единого поцелуя, принесла успокоение в её смятённую душу и сделала их с парнем родными. Но почему-то теперь этого девушке было мало. Сейчас она жалела, что не проснулась, когда он уходил. Один единственный поцелуй на прощанье, наверное, сделал бы их не только родными, но и единственными друг для друга.
– Только не забудь, пожалуйста, – напомнил Саш перед тем как открыть дверь в коридоры замка, – не забудь, что я теперь везде и навсегда господин барон Корвин Саглет, твой начальник, а Саш сейчас якобы лежит в моих покоях. Завтра его увезут, и он никогда уже не вернётся в замок.
Когда они вошли в лечебный зал, лечебники оторвались от своих дел и поздоровались с магом. Удивление отразилось на их лицах. Они помнили, что Саш похож на Корвина, но только сейчас осознали насколько.
– Добрый день для всех! – громко с порога объявил маг. – Сообщаю сразу, что с вашим другом всё хорошо. Сейчас он в моей комнате. Я договорился со знахаркой из деревни, которая будет за ним ухаживать под моим контролем. Завтра я перевезу его под её присмотр.
Он повернулся к Диноле, стоявшей у него за спиной и безуспешно пытающейся поймать взгляд Олина, и тихо сказал:
– Ты отдашь мне оклад? Он ведь ещё у тебя? Мне он нужен, чтобы закончить всю эту историю с сожжённым тогда мной манускриптом.
Она молча кивнула.
– Тогда принеси его сейчас, пожалуйста.
– Хорошо, – она опять кивнула.
– Не забудь, ты мне проиграла поцелуй. Отдашь его Олину в своей гостиной. Или лучше в спальне? – он лукаво ей улыбнулся, с трудом удержавшись, чтобы отечески не погладить её головку по пушистым, тёмным, отливающим медью волосам.
Он не дал ей времени отказаться, да и вообще что-либо возразить, а отвернулся и громко сказал в сторону столов своих лечебников:
– Олин, проводи Динолу, пожалуйста, в её комнаты. Она тебе там даст довольно тяжёлый мешок, принесёшь его мне.
* * *
Девушка искоса смотрела на хмурого парня, который шёл рядом с ней по коридорам замка и с трудом пытался изображать равнодушие.
– Ты за что-то обижаешься на меня? – через несколько минут напряжённого молчания спросила девушка.
– Нет, – коротко ответил он.
Однако она видела, как тревожные завихрения гуляют по его эмоционалу, как вспыхивает ментал, которого цепляют эти вихри. Почти потухла сексуальная область, которая у молодых мужчин в хорошем настроении всегда чуть-чуть светилась ясным красивым чуть розоватым свечением, даже если рядом не было женщин. Вся эта картина совсем не была похожа на ту, которую она видела в его коконе, когда он говорил, что будет за ней ухаживать.
– Я тебя чем-то обидела?
– Нет, конечно, нет, – поспешно ответил он, не глядя на неё.
Динола могла бы незаметно повлиять на его слои и успокоить его магически, но почему-то ей совсем не хотелось этого делать. Почему-то было очень важно, чтобы поведение Олина было его собственным, искренним, без внешнего вмешательства, пусть даже и оно будет произведено и с благородными целями.
Они вошли в её гостиную. Девушка сразу прошла в спальню. Там, на полке в шкафу лежал завёрнутый в платок оклад. Она сама и положила его туда после того, как вернулась после ухода в портал первого двадцатилетнего, не поверившего ей тогда Саша.
Олин остался стоять на пороге гостиной. Парень вообще теперь старался к ней не приближаться.
