Дженни Ниммо
Скелеты в шкафу
– А больше ничего? – робко спросил он.
– Все. Извини.
– А фотограф что-нибудь сказал? Я так и не знаю, кто их снимал.
– Нет-нет, никто больше ничего не говорил. – Чарли бережно отдал Билли помятый снимок.
– Когда-нибудь, – мечтательно произнес Билли, – когда-нибудь меня обязательно усыновят. И у меня опять будут папа и мама, и я тоже буду ездить на выходные домой. Как все. – Вздохнув, он забрался под одеяло и вскоре уснул, спрятав драгоценное фото под подушку.
А вот Чарли долго лежал без сна, таращась в невидимый потолок и ломая голову над тем, что же происходит в академии Блура. Значит, младенцев крадут, дети сами исчезают, а теперь еще и отцы пропадают? Мой собственный папа, оказывается, вовсе не умер – он жив, но сам не знает, кто он. И я тоже не знаю, расстроился Чарли.
– Дядюшка Патон, – прошептал Чарли в темноту, – вот кто мне поможет все выяснить. Готов поклясться, он и так уже знает больше, чем рассказывает.
Еще один день, подумал Чарли, и я буду дома.
Чарли наконец стал проваливаться в сон, и снилась ему куча вопросов, которые надо будет задать дяде.
Глава 12
ДУЭЛЬ
Выйдя на следующее утро к завтраку, Чарли с величайшим облегчением увидел, что Манфреда за столом нет.
– Он по выходным всегда долго дрыхнет, потому что полночи не спит – у него в окне свечки горят, видно, – приглушенно объяснил Билли.
– А что он делает по ночам? – прошептал Чарли.
– Занимается колдовство-о-ом! – страшным басом пропела Оливия, выразительно выкатив глаза.
А ведь она почти наверняка права, удрученно подумал Чарли.
– Тогда получается – он оставит нас в покое на целое утро? – уточнил он.
– Да-да, – успокоил его Билли. – То есть, конечно, все равно надо идти уроки делать. Там уже учебники приготовлены, и список заданий. Но все равно можно будет болтать и рисовать вволю. Главное – к полудню сделать все задания.
И все трое отправились в Королевскую комнату, где их и впрямь поджидал список заданий – с точки зрения Чарли, одно хуже другого. Он только-только успел продраться сквозь половину из них, как вдруг спохватился:
– Я же обещал, что в половине двенадцатого буду в музыкальной башне! Фиделио придет и подаст мне знак, что перепрятал ящик.
– Ничего, мы тебя прикроем, – бодро заявила Оливия. – Уроки закончил? Нет? Ну, если не успеешь, придешь и спишешь все у меня.
– Спасибо большущее! – обрадовался Чарли. И тут он вспомнил, что не знает, как добраться до музыкальной башни. Ему же не успеть туда к сроку, в этих коридорах триста лет плутать можно. – Фиделио сказал, что ты меня проводишь, но раз ты меня прикрываешь…
– А я тебе карту нарисую. – И Оливия тотчас принялась за дело.
Пока Чарли добивал оставшиеся вопросы, то и дело косясь на часы, Оливия проворно набросала план коридоров, которые вели в музыкальную башню.
– Разберешься? – Она вручила бумажку Чарли.
– Угу. – Чарли внимательно изучал план. – Так. Ага. Мне надо пройти через последнюю дверь в конце холла.
– Точно.
– Уже почти половина, – напомнил Билли.
Чарли вскочил.
– Если кто-нибудь придет, мы скажем, что ты в туалете, – пообещала Оливия.
Чарли осторожно высунул нос в коридор. Ни души. Он помахал друзьям и шмыгнул за дверь.
С помощью набросанного Оливией плана он добрался до холла и помчался к сводчатой маленькой дверце подле главного входа. Сначала Чарли показалось, что старинного вида дверь заперта, и сердце у него упало. Он дернул за большое железное кольцо, служившее дверной ручкой, раз, другой, третий – и дверца наконец поддалась. Чарли вошел в темный коридор и тихонько прикрыл за собой дверь.
«Ой, да я же как раз под комнатой Манфреда!» – сообразив это, Чарли двинулся дальше на цыпочках.
Темный коридор, выложенный каменными плитами, привел его в пустое помещение на первом этаже башни. Тут Чарли увидел ту самую дверь, через которую Билли, должно быть, и впустил котов. Но теперь она была крепка заперта. А прямо напротив двери начиналась винтовая каменная лестница.
Чарли принялся карабкаться наверх, что оказалось не так-то легко – у лестницы не было перил, даже символических. Наконец мальчик очутился в другой пустой комнате, окна которой выходили на площадь перед академией. Чарли выглянул в окно. Фиделио не видать, но, может, ему, Чарли, просто надо забраться повыше, и тогда будет видно лучше? Чарли двинулся дальше, миновал, не останавливаясь, второй этаж и взобрался на третий. Отсюда открывался вид уже на весь город. Утро стояло ясное и холодное, и вдали над многочисленными крышами величественно вздымался собор, и шпиль его сверкал на солнце.
Внизу, по площади, бежали две фигурки. Они миновали фонтан, остановились у подножия башни и замахали. Фиделио! Ага, он и Бенджамина с собой привел.
Чарли помахал им в ответ. Неужели Фиделио не удалось перепрятать ящик? Чарли поднял большой палец и вопросительно пожал плечами. Потом раскинул руки – мол, ну как? Авось они его поймут.
Не вышло. Фиделио с Бенджи начали вытворять нечто странное. Бенджамин как будто потянул за невидимый шнур, а Фиделио завел руку за спину и замахал, будто хвостом вилял.
Чего это они? Чарли помотал головой и пожал плечами. Бред какой-то.
Двое внизу на площади явно были чем-то взволнованы, но Чарли-то больше волновало, перепрятан ли ящик. Он и так и сяк старался донести до них свой вопрос – и руками в воздухе чертил, и губами шевелил: «Перепрятали? Ящик! Ящик перепрятали? Где он?»
Все без толку. Бенджамин с Фиделио были взбудоражены чем-то совсем другим. И чем именно – я узнаю только к вечеру, понял Чарли. Придется потерпеть, ничего не попишешь. Он еще разок помахал им на прощание и направился было к лестнице, но тут где-то внизу, под ним, послышались шаги. Уж не Манфред ли продрал наконец свои гипнотические и демонические глаза? Этого еще не хватало. Путь к отступлению оставался только один – наверх.
Чарли крался на четвертый этаж, и вдруг навстречу ему откуда-то издали полилась музыка. Она эхом отдавалась на узкой лестнице. Кто-то играл на фортепиано. Играл очень красиво. Музыка была сложная и переливалась, как звонкий дождь, и каждая нотка сверкала, как росинка в траве, как бриллиант в ожерелье. Чарли двинулся по направлению к музыке, точно какие-то чары тянули его за ниточку. Не останавливаясь, он миновал четвертый этаж и стал подниматься дальше, но уже медленнее. Ему сделалось как-то не по себе: Чарли понял, что идет помимо своей воли и не в силах остановиться. Кто его знает, что там такое, на верхушке башни, испуганно подумал он.
Верхняя комната отличалась от прочих, пустых. Эта была полным-полна нотных тетрадей и даже целых книг: они кипами лежали на полу, а на книжных полках ровными рядами выстроились кожаные переплеты, украшенные именами композиторов: Моцарт, Шопен, Бетховен, Бах, Лист… Некоторые имена Чарли знал, некоторые видел впервые.
Звуки фортепиано, лившиеся из-за дубовой дверцы, всплеснулись и смолкли. Чарли робко толкнул дверь и очутился на пороге следующей комнаты, пустой, если не считать инструмента и музыканта. За большим черным фортепиано сидел мистер Пилигрим. Чудаковатый учитель музыки глянул сквозь Чарли, – похоже, он не заметил ни приоткрывшейся двери, ни незваного гостя, хотя налетевший сквозняк смахнул с подоконника несколько нотных листков.
Чарли замер в растерянности. Потом, как зачарованный, шагнул через порог и прикрыл дверь. Мистер Пилигрим заиграл снова, поглядывая то на клавиатуру, то на небо за окном. Он играл с отсутствующим видом и непроницаемым лицом.
Издалека, со стороны собора, над городом разнесся бой часов. Бом! Бом! Боммм! Полдень, сообразил Чарли. Ой, я же опоздаю! Оливия с Билли, наверно, уже беспокоятся. А может, и Манфред уже по мою душу приходил!
Чарли поспешно повернулся, чтобы уйти, но тут мистер Пилигрим почему-то прервал игру. Он как будто прислушивался к бою часов. Бомм! На двенадцатом ударе мистер Пилигрим встал. Он заметил Чарли и мучительно нахмурился, будто стараясь что-то вспомнить.
– Я… извините, сэр, я заблудился, – поспешно сказал Чарли, – а вы так играли… так здорово играли… я заслушался и просто не мог уйти, вот и стоял тут.
– Что? – спросил мистер Пилигрим.
– Заслушался, сэр.
– А…
– Извините, я не хотел вам мешать, – пробормотал Чарли. – Я лучше пойду.
– Погоди-ка. – Странный преподаватель обошел фортепиано и приблизился к Чарли. – Ты кто?
– Меня зовут Чарли Бон, сэр.
– Чарли?
– Да.
В темных глазах мистера Пилигрима блеснул было огонек интереса, но тут же погас.
– Вот как, – негромко отозвался он. – Понятно. Ну, беги.
– Хорошо, сэр. – И Чарли как ветром сдуло. Он скатился по лестнице в два раза быстрее, чем поднимался. К счастью, по дороге в Королевскую комнату Чарли никого не встретил, не считая уборщицы, которая усмехнулась, когда он промчался мимо, и почему-то подмигнула мальчику.
– Где тебя носило? – спросила Оливия, как только Чарли ворвался в комнату. – Манфред уже два раза приходил и интересовался, где ты!
– И что вы ему сказали?
– Как договаривались – что ты вышел в туалет.
– Два раза!.. – в ужасе повторил Чарли.
– Ну да, так что на второй раз я ему сказал, что у тебя живот разболелся, – мрачно добавил Билли. – Только вот не знаю, поверил он мне или как.
Тут появился мистер Палтри, собрал учебники и велел детям идти в столовую.
На ланч подали бутерброды с сыром и еще по яблоку каждому. Те из преподавателей, кто дежурил в эту субботу, сидели за учительским столом, но Манфреда с доктором Блуром не было.
– По выходным они обедают в западном крыле, – пояснил Билли, – с миссис Блур и со всем прочим семейством.
– А что, Блуров так много? – удивился Чарли.
– Миссис Блур и еще древний-предревний старикашка, – сказал Билли. – Правда, я его не видал, но кухаркин пес мне про него рассказывал.
– Похоже, ты много полезного узнал от кухаркиной собаки, – заметила Оливия.
– Еще как.
После ланча им разрешили погулять в саду, причем Оливия жаждала непременно подобраться поближе к развалинам. Билли эта затея не вдохновляла, но Чарли обуяло любопытство.
– Да ну же, пойдем, Билли! – уговаривала маленького альбиноса неугомонная Оливия. – Внутрь мы не полезем. Просто побродим вокруг, поглядим одним глазком, и все. Я и в Игру-то на руинах еще ни разу не играла.
– И я тоже, – поддакнул Чарли.
– И я не играл, – пробормотал Билли, но побрел за старшими к темным угрюмым развалинам с величайшей неохотой. В высоту обрушенные стены были по меньшей мере метра четыре, прикинул Чарли, и к тому же толстенные. Останки стен виднелись там и сям между деревьев, словно здесь некогда стоял древний город. Вход в развалины представлял собой высокую арку, а за ней начинался двор, обросший мхом, и из него расходились пять коридоров.
Чарли вспомнил про исчезнувшую девочку и содрогнулся:
– И что только там происходит? Оливия поняла, о чем он, и приглушенно заявила:
– Ни за какие коврижки не сунусь туда в одиночку, ни на минуточку, ни на секундочку! Как подумаю про эту бедняжку – ужас берет. Говорят, от ее плаща одни клочки остались.
– Это был волк, – подал голос Билли.
– Волк?! – хором спросили Чарли с Оливией, и глаза у обоих сделались круглые.
– Кухаркин пес мне так сказал, – объяснил Билли. – А он никогда не врет. Точнее, он сказал, это было нечто вроде волка. Оно живет в самой академии, но ночью разгуливает по руинам.
Все трое обеспокоенно поглядели в темнеющее вечернее небо, на которое наползали облака. Оливия попятилась и помчалась по лугу, трагически завывая:
– Не-е-е-ет! О не-е-е-ет! Только не э-э-это! Мальчики припустили за ней. Оливия так смешно мелькала тонкими белыми ножками и так потешно верещала, что они просто покатывались от хохота. Но все трое прекрасно знали, что на самом-то деле им страшно.
Они влетели в академию и тотчас наткнулись на Манфреда.
– Карусел, иди собирайся, – ледяным тоном велел тот. – Бон, за мной.
– Это почему еще? – воспротивился Чарли.
– Потому что я сказал «за мной». Чарли так и подмывало дернуть в сторону спален вместе с Оливией. Мама вот-вот приедет и будет ждать его у входа в академию. Неужели Манфред не разрешит ему ехать домой? Он же не имеет права! Хотя… кто его знает.
Манфред повернулся и пощелкал Чарли пальцами – как собачке: мол, за мной. Чарли сделал друзьям скорбную мину и двинулся за Манфредом.
– Удачи! – прошептала ему вслед Оливия.
Манфред привел Чарли в комнату старост. Сегодня она была пуста, так что Чарли разрешено было сесть в одно из мягких кресел. Сам же Манфред занял свое обычное место за гигантским столом.
– Ну что ты прямо оцепенел весь, Чарли! – Улыбка Манфреду решительно не удалась. – Я тебя не съем.
А кто тебя знает, подумал Чарли, уставившись в пол.
– Я просто хочу узнать, куда ты подевал ящик, который тебе дала мисс Инглдью. Понимаешь, ящик-то наш, – мягко, вкрадчиво журчал Манфред.
Меня не проведешь, решил Чарли.
– Понятия не имею, о чем это ты, – твердо сказал он.
– Имеешь, и еще как имеешь. Ну зачем ты запираешься? Ничего хорошего тебе от этого не будет. Более того, ящик доставит тебе уйму неприятностей. Давай же, говори, где он?
Чарли упорно молчал, и Манфред начал стремительно терять терпение.
– А ну погляди на меня, мальчишка! – рявкнул он.
Чарли не сводил глаз с пола.
– И сколько ты полагаешь продержаться? – Манфред фыркнул. – Ну-ка подними глаза. Давай, на секундочку. Больно не будет.
Чарли почувствовал, что взгляд его невольно переползает с пола на стол, а со стола на бледное лицо Манфреда. Совладать с собой он не мог. Если Манфред меня загипнотизирует, мне крышка. Я не устою и все ему выложу. И тут Чарли осенило: а если попытаться перебороть Манфреда? Посмотреть ему в лицо и попытаться прочесть его мысли? Может, тогда я смогу выпутаться из его чар. И Чарли, набравшись духу, поднял глаза и взглянул в бледное худое лицо, в черные блестящие глаза и изо всех сил вслушался в мысли противника. Но никаких слов он не услышал, а вместо них возникла картинка: мужчина за фортепиано.
– А ну прекрати! – велел Манфред. – Немедленно перестань, Бон!
Но Чарли не сдавался – он старался удержать картинку перед глазами, и вот он уже слышит музыку – быструю и прекрасную, как журчание ручья.
– Я кому сказал, прекрати! – взвизгнул Манфред.
Вжик! Мимо Чарли пролетел стакан с водой и со звонким всхлипом разбился о стену у него за спиной. Чарли вскочил с кресла – и как раз вовремя: по воздуху пронеслась тяжеленная книга. Манфред уже схватился за стеклянное пресс-папье, уже замахнулся, но тут дверь распахнулась и в кабинет вошел доктор Блур.
– Что здесь происходит? – вопросил он.
– Ни за что не хочет поддаваться, – прошипел Манфред. – Он обороняется. Этот мальчишка тоже кое-что понимает в магических поединках.
– Интересно, – промолвил доктор Блур. – Весьма интересно. Тебе нельзя впадать в такое состояние, Манфред. Я тебя предупреждал. Держи себя в руках.
Чарли покосился на стену. На розовеньких обоях расплывалось большое мокрое пятно, а по спинке кресла, где только что сидел Чарли, ссыпались стеклянные осколки.
– Чарлз, тебя ждет мать, – сообщил доктор Блур. – Быстро иди собирайся.
– Да, сэр, – с энтузиазмом отозвался Чарли и был таков со всей скоростью, на какую отважился.
Билли уже ждал его в спальне. Однако он был не один – на полу у его койки лежала собака – самая дряхлая собака, какую только случалось встречать Чарли. Она была такая жирная, а коричневая морда у нее была в такую складочку, что ни рта, ни глаз было не различить. Собака тяжело пыхтела – еще бы, волочь такую тушу несколько пролетов вверх по лестнице из кухни. И еще она пахла – примерно так, как гнилые овощи, что мама приносила со службы.
– А сюда псам можно? – нервно поинтересовался Чарли, стараясь не вдыхать.
– Про нее никто не знает, – отозвался Билли. – Я же почти все выходные сам по себе. Даже надзирательница и та по субботам уезжает домой.
Чарли поспешно пошвырял свои вещички в сумку.
– Жаль, что в этот раз ты со мной не поедешь. Тут, наверно, по ночам просто жуть. – Он поежился.
– Да я привык, – сказал Билли. – У меня есть Душка, с ним поговорить можно. Нам сегодня есть что обсудить.
– Душка? – Чарли обозрел древнее морщинистое существо, пыхтевшее у ног Билли.
– Славное имя, правда?
Чарли не стал спорить. Конечно, ему хотелось поглядеть, как Билли разговаривает с собакой, но домой хотелось еще сильнее. Он попрощался с Билли и помчался по бесконечным коридорам и лестницам в холл – и домой, домой, домой.
Глава 13
ИСТОРИЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ
Миссис Бон ждала сына, сидя в одном из больших резных кресел подле главного входа. Чарли сначала не заметил маму, потому что ее заслонила громоздкая туша доктора Блура. Тот что-то с серьезным видом ей втолковывал, и вид у мамы был испуганный и взволнованный, как у провинившейся школьницы. Завидев Чарли, она робко помахала ему и нервно улыбнулась.
Доктор Блур резко развернулся.
– А, вот мы где, – изобразил он бодрое добродушие. – А я как раз рассказываю твоей маме, как ты у нас хорошо себя вел всю неделю, не считая небольшого… э-э… недоразумения с плащом.
– Да, сэр, – ответил Чарли, а сам озадачился, как объяснить маме про обмен плащами. Наверно, рваный плащ Габриэля придется просто спрятать.
Миссис Бон встала, поспешно чмокнула Чарли в щеку и, пока доктор Блур не провозгласил чего-нибудь еще, быстренько вывела сына за двери.
– Приятных вам выходных! – напутствовал их доктор Блур, будто бы и забыв, что выходные-то уже наполовину прошли.
– Да, сэр, – сказал Чарли, но «спасибо» не добавил.
Однако мама даже не попеняла ему за невежливость.
– Как ты насчет прогуляться пешком, сынок? Для Патона еще слишком светло, а такси мне поймать не удалось. А школьного автобуса сегодня нет, так что…
– Извини, мам.
– Это несправедливо – оставлять тебя после уроков в первую же неделю! – горячо возмутилась мама. – Но мы забудем об этом, ладно? Мейзи там наготовила прямо-таки гору, и все твое любимое.
У Чарли заранее слюнки потекли.
Они с мамой перешли площадь перед академией и двинулись по переулку, который вел на Хай-стрит. И только когда они уже почти прошли всю Хай-стрит, Чарли заметил, что за ними по противоположной стороне улицы крадется какой-то старикашка.
Впрочем, Чарли мгновенно понял, что это за старикашка. Крался он неубедительно, да и грим с костюмом были ниже всякой критики. Взрослая одежда была соглядатаю явно велика. А из-под потрепанной шляпы шпиона торчали такие ярко-рыжие пряди, что борода по сравнению с ними выглядела несомненно фальшивой.
– Мам, а ты можешь идти чуточку побыстрее? – попросил Чарли. – А то за нами хвост.
– Хвост? – миссис Бон замерла и нервно обернулась. – Кто за нами шпионит?
– Да просто мальчишка, – объяснил Чарли. – Вон он, на той стороне улицы. Ну и дурень, он же и так знает, где я живу. Ему просто нравится шпионить.
– Пойдем, Чарли. – Мама схватила его за рукав и потянула в какой-то темный переулок. – Так получится дольше, но я не выношу, когда за мной шпионят.
Ага, так маме это не впервой, понял Чарли. Ну конечно, она же рассказывала, что вскоре после свадьбы папа начал все время озираться. Но кто же шпионил за ними тогда, спрашивается?
А мама вела его какими-то переулками и закоулками, в которых Чарли в жизни не бывал.
– Я и сама уже сто лет кружным путем не хожу, но тут мало что изменилось. Вот мы и на месте! – выпалила она. Они очутились на соборной площади. – Ах! – Мама прижала руку к груди, как будто у нее сердце замерло при виде громадного собора. – Твой папа, бывало, играл здесь на органе, – приглушенно сказала мама. – Но я не ходила сюда с тех пор… с тех пор, как он… перестал играть.
Мама прибавила шагу, точно хотела поскорее уйти с площади, и тут на пути у них с Чарли, конечно же, оказалась книжная лавка Инглдью.
– А я знаю даму, которая тут живет. – Чарли замедлил шаг и заглянул в витрину. – Давай зайдем?
– Магазин же закрыт, – поспешно возразила мама. – Видишь – табличка висит. – Она потащила Чарли дальше, продолжая на ходу: – Патон побывал здесь прошлой ночью. И притащил целую гору книжек. Вообще с твоим дядюшкой последнее время творится что-то из ряда вон выходящее. Он прямо на себя не похож.
Ого! Неужели дядя Патон все-таки выбрался из подполья?
Мейзи, наверно, высматривала их из окна номера девять, потому что, когда Чарли вошел в кухню, чайник уже грелся на плите, а стол ломился от вкусностей.
– Да какое право они имеют держать тебя под замком целый выходной! – с этим воплем Мейзи чуть не задушила Чарли в объятиях.
– Он нарушил правила, – раздался голос из кресла-качалки у плиты. – Это ему наказка. – И бабушка Бон сурово воззрилась на Чарли. – Мальчик, что у тебя творится на голове? Ты вообще брал с собой расческу?
– Брать-то я брал, – неохотно ответил Чарли, – но мадам надзирательница за нашими прическами не очень следит, а вы ведь знаете, кто у нас надзирательница.
– Лукреция, разумеется, – отрезала бабушка Бон.
Но Мейзи с мамой этого не знали – они хором ахнули.
– Почему мы только сейчас об этом узнали? – воскликнула мама.
– А почему я обязана вам отчитываться? – старуха фыркнула и демонстративно погрузилась в книгу, словно ничего и не случилось.
– Что ж, – сказала Мейзи в пространство, – с некоторыми тут не соскучишься.
Но бабушка Бон прикинулась, будто не слышала этих слов, а потом сделала вид, что ей решительно неинтересно уютное чаепитие со всякими лакомствами, за которое с аппетитом уселись прочие обитатели номера девять, исключая, разумеется, дядюшку Патона.
Чарли хотелось узнать, как там поживает дядя, но бабушка Бон приняла такой ледяной вид, что он смолчал. Еще не хватало новых пререканий! Он решил плотно перекусить, а потом навестить Бенджи.
– Ну и куда ты собрался? – осведомилась бабушка Бон, когда Чарли, выполнив первую часть плана, приступил ко второй и направился к двери.
– В гости к другу, куда же еще, – ответила за него Мейзи.
– А с какой это стати? – вопросила бабушка Бон. – Его обязанность по выходным – проводить весь день в кругу семьи, а не шляться по приятелям.
– Не говорите глупостей, Гризелда, – заступилась за внука Мейзи. – Ну, беги, Чарли.
И Чарли поспешно брызнул за дверь, пока бабушка Бон не изрекла что-нибудь еще. В доме напротив его ждал не только Бенджамин, но и Фиделио. Оба были взбудоражены и с порога потащили Чарли в кухню, усеянную огрызками пиццы, крошками от чипсов и банановой кожурой. Спринтер-Боб вовсю лакомился кусочками, упавшими под стол, но, завидев Чарли, радостно залаял и заскакал вокруг, норовя лизнуть его в лицо большим липким языком.
Чарли с трудом уклонился от изъявлений песьей любви, а Бенджамин, горя нетерпением, тут же приступил к рассказу. Пока Чарли торчал в академии, Бенджи с Фиделио успели сделать грандиозное открытие!
– Вообще-то это Фиделио его сделал, – признался Бенджи. – Помнишь, ты мне подарил говорящую собаку, так вот Фиделио предложил прокрутить пленку дальше и проверить, не записано ли там чего еще. И так и оказалось! Там целая речь!
– А-а-а, так вот вы мне про что утром сигналили! – протянул Чарли. А он-то ломал голову, что друзья такое изображали под окном! – Про собачий хвост!
– А до тебя не дошло? – усмехнулся Фиделио. – Ладно, раскрой уши пошире, сейчас услышишь потрясающую историю.
Чарли придвинул себе стул. Мальчики уже успели выволочь ящик доктора Толли из подвала, а металлического пса поставили посреди усыпанного крошками, корками и кожурой стола.
– Слушай! – Фиделио дернул пса за хвост и, как только знакомый голос начал разъяснять инструкции, потянул его за ухо, чтобы промотать пленку. – Сейчас, сейчас, – добавил он.
И доктор Толли заговорил вновь, но теперь голос его звучал совсем иначе: встревоженно и печально. Чарли навострил уши.
Милая Джулия, – начал голос, – если ты слушаешь эту запись, значит, ты раскрыла секрет моей дорогой девочки – той, которая раньше звалась Эмма Толли, но теперь носит другое имя. Надеюсь, тебе удалось найти надежное место для ящика с надписью «Двенадцать колоколов Толли». Я никому не могу довериться, Джулия. За мной шпионят, подслушивают под дверью, крадут у меня письма, и к тому времени, когда ты получишь это письмо, они украдут мою жизнь. Я знаю. Я и так уже совсем слаб. Я не в силах встать с постели. Враги отравили меня, Джулия, и это мне кара за то, что я сделал с дочкой.
Итак, слушай мою печальную повесть, и ты узнаешь, как я оказался в столь прискорбном положении. Как тебе известно, я решился отдать нашу маленькую Эмму. Жадность руководила мною. То, что мне предложили в обмен на дитя, было для меня величайшим сокровищем. Они пообещали мне скульптурное изображение моего предка, рыцаря из Толедо, вооруженного острейшим мечом в мире. Мне было велено оживить его. Преисполнившись гордыни, я возомнил, будто и вправду смогу сделать это. О, как я заблуждался! Пять лет я провел в напрасных трудах. Пять лет потратил впустую. Я ученый, а не волшебник. Когда Эмме исполнилось семь, я попросил их вернуть мне девочку. Они ответили отказом, потому что я не смог выполнить задание.
Тут Бенджи вдруг чихнул, и все вздрогнули, как будто чары, навеянные на них напряженным голосом доктора Толли, разрушились. Щелк! Фиделио выключил запись.
– Да, все это, конечно, интересно, – протянул Чарли, – но пока я не возьму в толк, куда он клонит.
– Про отравителей жуть как интересно, – вставил Бенджи.
– Ты, Чарли, дальше послушай! Следующий фрагмент – это да! – воскликнул Фиделио. – Там-то как раз самое главное.
Бенджи и Чарли покорно замолкли, а Фиделио пустил запись дальше, и голос доктора Толли вновь загудел из металлической собаки.
Джулия, они пообещали мне, что я смогу видеться с девочкой, навещать ее. И я подумал, что Эмме будет гораздо лучше жить в любящей семье, с мамой, папой и братом, чем со мной, рассеянным и раздражительным вдовцом. Мы договорились, что в один прекрасный день они объяснят малышке, кто она на самом деле, и тогда девочка сможет совершить самостоятельный выбор и вернется к нам с тобой, Джулия. Я надеялся, что так оно и будет. Но тогда я еще не знал, на что способен Манфред.
Чарли глянул на Фиделио, а тот многозначительно округлил глаза.
– Так это он?.. – робко шепнул Бенджи, но Чарли шикнул на приятеля.
Помнишь ли ты тот день, – продолжал голос доктора Толли, – когда я пришел к тебе в магазин и ты нарядила малютку Эмму в белое платьице и повязала ей красивый бант? Но ты не пошла с нами на соборную площадь. Ах, если бы ты отправилась с нами!
Их было четверо: Блур с женой, его сынок и еще старик. Тогда мальчишке было лет восемь. Они поставили передо мной ящик, и точно, в нем была скульптура. И тогда я взял Эмму на руки и передал старику.
Вот тогда-то все и случилось, Джулия. Все пошло совсем не так, как я ожидал. Когда у нас над головой забили часы, из собора вышел какой-то мужчина. Я тотчас узнал его – это был молодой органист. Из распахнутой двери собора доносилось звучное пение хора. Он поднял руку и воскликнул: «Остановитесь! Так нельзя!»
Он кинулся между нами, и тогда старик ударил его по лицу. Органист толкнул его, и старик рухнул наземь, ушибив голову о каменные плиты. Он закричал от боли. И тут я заметил, что Манфред устремил на органиста сверкающие глаза. Органист закрыл лицо руками и упал на колени.
Эмма заливалась перепуганным плачем, но Манфред перевел свой ужасный взор на меня, и я помимо своей воли передал ему мою рыдающую малютку. Соборные часы пробилиполдень, Манфред взглянул в глаза Эмме, и она умолкла. Она как будто оцепенела.
Я струсил, Джулия, и поступил самым постыдным образом. Я сбежал с площади. Схватил ящик и помчался прочь от собора, петляя по узким переулкам, будто за мной гналась свора демонов.
Позже мне удалось выяснить, что они отправили Эмму в другую семью, но наотрез отказались сообщить мне, в какую именно. Старик после падения остался калекой. А молодого органиста я больше никогда не видел. Я понял, что и он, и моя Эмма попали под чары похуже гипноза: всю оставшуюся жизнь над ними будет тяготеть ужасное заклятие, если я не отыщу способ снять чары. И я нашел его, Джулия. По крайней мере, я верю, что у меня это получилось. В ящике с надписью «Двенадцать колоколов Толли» хранится тот самый звук, который может снять чары с малютки Эммы. Блуры пронюхали о моем изобретении и, конечно, жаждут уничтожить его. Если ты одну за другой нажмешь буквы, из которых складывается надпись, ящик откроется.
– Ага, так вот как он открывается! – обрадовался Чарли.
– Чшш! – Фиделио приложил палец к губам. – Дослушай!
– Да, чуть было не забыл, – прибавил голос доктора Толли. – Зачем им понадобилась моя дочка? Мы с доктором Блуром когда-то вместе учились, и, естественно, я доверил ему эту тайну. Дело в том, что Эмма умеет летать. Правда, летала она всего лишь раз, еще совсем младенцем. Но кто знает?..
Береги себя, Джулия. Пленка кончается. Ко мне в дверь стучат. Прощай.
– Ну, каково? – Фиделио хлопнул себя по коленкам. – Вот так история, а? Потрясающе. Эта девочка умеет летать! Кто бы она ни была.
– Мы с ребятами подумали и решили, что это Эмилия Лун, – тихо сказал Чарли. – А органист…
– Что – органист? – быстро спросил Фиделио.
– Так, ничего, – отмахнулся Чарли. Возможно, молодой органист – это был его отец, но как теперь его найдешь? Он мог подеваться куда угодно. Нет, сначала надо отыскать Эмму Толли, а потом уж я как-нибудь найду папу, решил Чарли.
Фиделио так и рвался в бой. Ему надоело только строить планы.
– Сегодня же надо убрать отсюда ящик, – решительно сказал он. – Теперь мы знаем, что в нем и зачем.
– Да, но за мной опять шпионит этот треклятый Аза! – пожаловался Чарли. – Он сядет нам на хвост – и привет.
– Тоже мне проблема. – Фиделио показал Чарли здоровенный футляр от ксилофона, принесенный с собой. – Папа обещал подъехать и забрать меня. Если вы с Бенджи пойдете в обход квартала, Аза наверняка потащится за вами. Папа приедет минут через десять, так что, если повезет, Аза будет слишком далеко и не увидит, как я загружаю футляр с ксилофоном в машину. А если и увидит, так подумает, будто это просто музыкальный инструмент.
Чарли с Бенджамином единодушно признали, что план лучше некуда. Общими усилиями ящик доктора Толли запрятали в пустой футляр от ксилофона, и Чарли с Бенджи двинулись по направлению к парку. Уже стемнело, но за мальчиками трусил Спринтер-Боб, так что они ничего не боялись. Вскоре они заметили знакомую фигуру неубедительно загримированного Азы, который крался за ними по другой стороне улицы, то и дело прячась за деревьями. Заметили, но виду не подали.
Погуляв по окрестностям минут двадцать, мальчики вернулись домой к Бенджи. Фиделио с «ксилофоном» уже и след простыл.
– Получилось! – торжествующе воскликнул Бенджи.
