Дженни Ниммо
Скелеты в шкафу
Глава 10
СКЕЛЕТЫ В ШКАФУ
Чарли проспал всего один час. Когда он проснулся, во рту у него было сухо, а в глаза как песку насыпали. Он решил, что все-таки наденет потрепанный плащ Габриэля. Уж у него-то, Чарли, от этого плаща никаких кошмаров не будет.
Габриэль и Фиделио терпеливо ждали, пока Чарли предпринимал ежеутреннюю попытку продрать расческой свою копну жестких волос, но через пять минут пришли к выводу, что затея эта совершенно безнадежна.
– Если не поспешим, то от бекона нам достанутся только подгорелые корочки, – предупредил Фиделио.
Чарли умирал от голода, поэтому он отбросил расческу и помчался в столовую вместе с остальными. Вот повезло, что компания подобралась, радовался он на бегу, а то бы мне нипочем столовую не найти.
Габриэлю было так хорошо в бывшем плаще Чарли, что он просто преобразился и сиял улыбкой. Чарли заметил, что он даже двигаться стал быстрее, как будто раньше кошмары гирями висели у него на ногах.
На завтрак дали овсянку, подгорелый бекон и чашку чаю.
– И так каждый день? – ужаснулся Чарли, пытаясь запихнуть в себя ложку комковатой каши.
– Ага, – отозвался Фиделио.
Чарли попытался отогнать воспоминание об упоительных и сытных завтраках, которые готовила Мейзи.
Второй день в академии прошел получше, чем первый. Фиделио и Габриэль попеременно помогали ему найти очередной класс. А на третий день Чарли даже удалось самому, без посторонней помощи, добраться до сада.
Настала пятница – тот самый день, которого Чарли так страшился. Уроки кончились, и вот он сидел на койке и наблюдал, как Фиделио собирает сумку.
– А что тут происходит, когда все разъезжаются по домам? – уныло поинтересовался Чарли.
– Да в принципе тебя никто особенно не трогает, – ответил Фиделио. – Ничего такого, не волнуйся. Правда, Манфред все время крутится где-то рядом, но ты же будешь не один. Оливию тоже оставили, а Билли Гриф вообще домой не уезжает, потому что живет здесь. А я навещу Бенджамина и заберу тот ящик, про который ты говорил, и спрячу. А потом… так-так, в половине двенадцатого, в субботу, я приду сюда и подам тебе знак в окно. Если нам удастся перепрятать ящик, тогда я сделаю вот так, – и Фиделио поднял оба больших пальца.
Чарли ужасно хотелось рассказать Фиделио про племянницу мисс Инглдью, но времени было слишком мало.
– А как я тебя увижу? – мрачно спросил он.
– Пойдешь в музыкальную башню. Оливия покажет тебе дорогу. Я подам тебе знак в окно второго этажа, которое выходит на улицу. А в четыре тебя уже отпустят.
Чарли вздохнул.
– Не вешай нос! – Фиделио ободряюще похлопал его по плечу и застегнул сумку.
Чарли проводил приятеля вниз и с тоской смотрел, как тот, размахивая сумкой, направился к высоким дубовым дверям холла. Теперь они были отперты и за ними то и дело скрывались радостные дети, предвкушавшие целых два дня свободы.
На пороге Фиделио обернулся и помахал Чарли. Кроме него, в холле уже почти никого не осталось. Чарли так и подмывало промчаться сквозь двери на свободу, пока их не заперли. Он сделал шаг, другой, воровато огляделся и ускорил шаги.
– Остановись, Бон!
Чарли подпрыгнул как ужаленный. В темной нише стоял Манфред Блур.
– Ты что же, полагаешь, будто за тобой никто не наблюдает? А?
– Ничего я не полагаю, – огрызнулся Чарли.
– Иди учи уроки. И не смей выходить, пока не позвонят к ужину. – И тут массивные двери закрылись и голос Манфреда эхом отдался в опустевшем холле.
– Угу, – пробурчал Чарли.
– Скажи «да, Манфред», и чтобы впредь я не слышал никаких «ага» и «угу».
– Да, Манфред.
В библиотеке Чарли наткнулся на Оливию, болтавшую с Билли.
– Когда Манфреда нет поблизости, молчать не обязательно, – радостно сообщил Билли.
И как это Билли терпит такое житье, гадал Чарли, – неделю за неделей, как в тюрьме, а по выходным к тому же спит в полном одиночестве в темной спальне.
– А ты что, вообще никогда отсюда не выбираешься? – спросил он.
– У меня есть тетя, она живет у моря, и я к ней езжу на каникулы, – ответил Билли. – И потом, мне вовсе не одиноко, потому что тут много разных… – Он замялся и едва слышно закончил: – Тут всегда много разных зверей.
– Каких таких зверей? – удивился Чарли. – Я что-то их не видел.
– У кухарки есть собака, – объяснил Билли. – Она, правда, старая, но ласковая. И потом, еще тут есть мыши… и всякие другие… звери.
– С мышью не больно-то поболтаешь, – возразил Чарли.
Билли ничего не ответил. Он молча уставился в книгу. За толстыми стеклами очков для чтения глаза у него сделались как две красные лампочки. А потом он вдруг пробормотал:
– Вообще-то я умею.
– Умеешь что? – заинтересовалась Оливия.
Билли кашлянул:
– Разговаривать с мышами.
– Правда? – Оливия закрыла учебник. – По-тря-са-ю-ще! Это и есть твои способности? У тебя дар такой?
Билли кивнул.
– Так, значит, ты понимаешь их язык? – уточнил Чарли.
И Билли опять кивнул, медленно и серьезно.
Чарли присвистнул от удивления. Бенджамин частенько жалел, что не понимает, о чем рычит или лает Спринтер-Боб.
– Слушай, а ты мог бы поговорить с собакой моего друга? – спросил Чарли у Билли.
Тот не ответил, и только озадаченно воззрился на Чарли.
– Наверно, это слишком нахальный вопрос, – спохватился Чарли. – Извини, зря спросил.
– Пожалуйста, не разболтай никому! – настойчиво попросил Билли. – Я не могу разговаривать со всеми зверями подряд. У них у всех разные языки. И разобраться в них очень трудно.
Чарли с Оливией поклялись, что будут немы как рыбы. Все трое вновь взялись за учебники, но вскоре Чарли заметил, что Билли не читает и не пишет, а просто смотрит в пространство.
– Можно я вам кое-что расскажу? – начал Билли.
Оливия с Чарли дружно согласились.
– Значит, так. Неделю назад я шел в сад, после чая, и вдруг слышу – Манфред с кем-то разговаривает. Не знаю с кем, но я слышал, как в комнате старост плакала какая-то девочка.
– Это была не я, – тут же сообщила Оливия.
– Не ты точно, – согласился Билли. – Но это была девочка, и она ревела так, что я понял – кто-то попал в переплет. Наверно, я даже остановился послушать, потому что Манфред вдруг как выскочит из-за двери и ну на меня орать! Чуть с ног не сбил, и ругался ужасно – и слепым кротом обозвал, и тупицей, и еще по-всякому, и велел немедленно убираться в сад.
– И ты пошел? – с интересом спросила Оливия.
– У меня нога болела, – доверчиво отвечал Билли. – Так что я пошел. Но медленно. Вот, хромаю я по коридору, и вдруг, откуда ни возьмись, кошачьи голоса. Три кота. И они стали меня просить: «Впусти нас, Билли, да поскорее. Подойди к двери в башне».
– В которой башне? – быстро спросил Чарли. – Их же две.
– Я решил, что они про музыкальную башню, потому что в другую двери нет. Я ужасно боялся, что Манфред меня застукает, но не послушаться котов не мог. В общем, я кое-как добрался до башни, там внизу такая пустая комната, а в ней дверь, и я просто отодвинул засов и впустил их.
Чарли уже знал, о чем Билли расскажет дальше, но перебивать не стал.
– Ну и странные же это были коты! – воскликнул Билли, и его рубиновые глаза стали еще больше. – Просто настоящий огонь – красный кот, оранжевый и желтый.
И они очень вежливо сказали мне «спасибо» и еще сказали – их прислал Алый король.
– Но король давным-давно умер, – вмешалась Оливия.
– Именно это я им и сказал, а они так непонятно на меня поглядели и говорят: «Ну конечно», а потом как побегут к лестнице – и исчезли. Только сначала оранжевый кот велел мне не запирать дверь на засов, ну, я оставил ее открытой, а сам бегом в сад, и только-только я туда добрался, как вдруг – бамм! – пожарный колокол ударил. Это комната Манфреда загорелась, и он сам как раз был внутри.
– Так, значит, это коты его… – выдохнул Чарли.
– Они, наверно, опрокинули свечку, – предположила Оливия. – Манфред все время жжет у себя в комнате свечки. С улицы видно, как у него в окне огоньки мигают.
– И что, дознались, кто впустил котов? – спросил Чарли.
– Подумали на мистера Пилигрима, – отвечал Билли, – потому что он всегда в музыкальной башне.
– И всю вину свалили на него! – воскликнула Оливия.
– Учителей никто никогда не винит, – проворчал Билли. – Скажете нет?
Но ответить ему никто не успел: за дверью раздался строгий голос:
– Прекратить болтовню!
Оливия повернулась к двери и скорчила страшную гримасу, а Чарли едва удержался от смеха. Билли озабоченно насупился и углубился в учебник.
Когда наконец зазвонил гонг на ужин, у Чарли уже отчаянно бурчало в животе. Почему-то в академии все время хотелось есть.
Все трое направились в столовую, но по дороге Оливия предупредила Чарли, что им предстоит высидеть ужин за одним столом с Манфредом. Сердце у Чарли упало. А он-то никак не мог дождаться ужина! И как теперь есть, если все время надо избегать взгляда Манфреда? Так и подавиться недолго.
– Он тебя хоть раз… ну, гипнотизировал? – спросил Чарли у Оливии.
– Пока нет. Я не стою его внимания, – отозвалась Оливия. – То есть поскольку я не одаренная, то и опасности от меня никакой. Просто путаюсь под ногами.
– А меня ему не загипнотизировать, – важно сообщил Билли. – Это из-за глаз. Мои глаза гипноз не берет. – И он гордо улыбнулся.
В столовой было пусто, так что каждый шаг отдавался гулким эхом. Наша троица миновала пустые скамьи и уселась за стол к Манфреду, который внимательно созерцал свечку. Справа от него стояли два прибора, слева – один. Чарли поспешно устроился справа, с краю, подальше от Манфреда.
Учителя тоже частично разъехались на выходные, но доктор Блур присутствовал, и доктор Солтуэзер тоже. Мистер Пилигрим сидел в сторонке; когда Чарли с друзьями подошли поближе, он как будто нахмурился, но, похоже, не заметил их.
Ужина хуже этого у Чарли еще в жизни не было. Мало того что ему приходилось все время уклоняться от пристального взгляда Манфреда, так тот еще и разговаривать запретил!
– Раз вы наказаны, нечего вам развлекаться за ужином, – угрюмо заявил он. Так что за столом только и слышалось что жевание да звяканье столовых приборов. Веселая обстановочка.
Когда мучительный ужин подошел к концу и грязная посуда была убрана, все трое как можно тише и спокойнее вышли из столовой. Но, едва очутившись за дверью, Оливия тут же оживилась:
– Так, у нас до отбоя еще два часа. Куда пойдем на разведку?
Чарли с Билли недоуменно переглянулись, но у Оливии уже была идея: пробраться в башню Да Винчи. Чарли спросил было, почему она так называется, но Оливия в ответ пожала плечами:
– Да она всегда так называлась. Наверно, когда-то отделение живописи проводило занятия в комнате на верхушке, а теперь она пустует. Мне кто-то говорил, что там опасно – башня старая и хлипкая, вся крошится.
И зачем нам соваться в старую и хлипкую башню? Но вслух Чарли этого не сказал, чтобы не показаться трусом. Да и потом, Оливия уже настроилась на экспедицию. Она показала мальчикам фонарик, который припрятала во внутреннем кармане плаща, и жизнерадостно сообщила, что в башне скорее всего и света-то нет.
На то, чтобы добраться по бесконечным коридорам в башню Да Винчи, у исследователей ушло не меньше получаса. Наконец они очутились перед какой-то дверцей в конце коридора на третьем этаже.
– Наша спальня на этом же этаже, – объявила Оливия, – так что, если нас поймают, отовремся.
Дверь была всего-навсего заперта на засов. Никаких замков – удивительно. Оливия с трудом отодвинула ржавый тугой засов.
– Тут сто лет никто не ходил, – заметил Чарли.
– Именно. Тем интереснее! – Глаза у Оливии азартно сверкали. – Пошли!
Она потянула дверь, и та отозвалась длинным ржавым скрипом. Впереди сворачивал за угол темный коридор, прямо-таки затканный серой паутиной. И ни выключателей, ни ламп…
Троица прокралась за дверь и ступила на широкие пыльные доски пола. Из темноты веяло сырым запахом плесени.
– Дверь, наверно, прикрыть надо, – неуверенно предложил Чарли.
– А это обязательно? – робко спросил Билли.
Оливия зажгла фонарик, и яркий луч высветил темный коридор.
– Все нормально, Билли, – сказала она.
Чарли притворил дверь, но она не закрывалась. Оливия нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, и мальчик заметил, что обута она в очередные экстравагантные туфли на высоченном каблуке. Только бы нам никаких старых лестниц не попалось, мысленно взмолился Чарли.
Старая лестница поджидала их сразу же за углом, в пыли и паутине. К тому же еще и винтовая, и мало того что винтовая – закрученная, как штопор! Выбор был невелик – что вверх, что вниз по спирали вели узенькие стертые ступеньки.
– Давайте лучше наверх полезем! – попросил Билли. – Там, внизу, страшно.
– Зато как загадочно… – в предвкушении облизнулась Оливия и направила луч фонарика вниз, в темноту. Казалось, винтовая лестница уходила в бесконечность.
– Наверх, наверх! – подхватил Чарли, заметив, что Билли перепугался не на шутку. Ну конечно, он же сам говорил, что плохо видит в темноте. – Я полезу первым, ты, Билли, за мной, а ты, Оливия, последней. Так безопаснее всего.
Билли облегченно вздохнул, а Оливия охотно согласилась:
– Раз ты первый, возьми, пригодится. – И она протянула Чарли фонарик.
На деле ступеньки оказались еще более стертыми и узкими, чем на вид. Чарли приходилось подниматься едва ли не ползком. Ноги скользили по скругленным краям ступенек. Он слышал за спиной взволнованное пыхтение Билли и еще, время от времени, скрежет острых каблуков Оливии по камню.
И вдруг – грохот, глухой удар, другой, потом гулкий стон и… воцарилось страшное молчание. Все было яснее ясного.
– Она убилась, что ли? – испуганно прошептал Билли.
Вместо ответа откуда-то снизу раздался новый стон. Так, Оливия жива, но только вот не переломала ли она себе все кости?
– Надо спускаться обратно, Билли, – сказал Чарли. – Ты как, справишься?
– Попробую, – неуверенно отозвался Билли.
Они стали спускаться, медленно и осторожно. Стоны снизу стали стихать, и Чарли позвал:
– Оливия, держись, мы уже идем!
Они очутились на крохотной площадке, с которой ступеньки уходили вниз, во тьму.
– Я первый пойду, – предложил Чарли. – Может, подождешь тут, а, Билли?
– Нет, один я не хочу. – Билли поспешно полез вниз за Чарли.
Лестница все загибалась и загибалась. Чарли направил свет фонарика вниз и увидел Оливию – она съежилась на полу, прислонившись к какой-то старинного вида двери.
– Ты цела? – первым делом спросил Чарли.
– Конечно, нет! – возмущенно откликнулась девочка. – Колени ободрала и головой стукнулась. Я же не видела, куда иду!
Насчет высоченных каблуков Чарли благоразумно решил промолчать.
– Давай сюда руку! Встать сможешь?
– Я попробую. – Оливия уцепилась за дверную ручку и стала подтягиваться. Наверно, она слишком сильно навалилась на старую прогнившую дверь, потому что вдруг раздался громкий треск и дверь провалилась внутрь, а с ней и Оливия.
– А-а-а-а-аййййй! – завопила девочка.
Просить ее не шуметь было бессмысленно. Чарли, осторожно ступая по останкам двери, пробрался вслед за Оливией. Луч фонарика осветил комнату, в которую они попали, и Чарли увидел такое, что на мгновение забыл об отряхивающейся Оливии и стал шарить фонариком по стенам и полу.
– Вот это да! – вырвалось у него. – Ничего себе!
В комнате было полным-полно доспехов или, точнее, фрагментов доспехов. И еще тут были кусочки разных металлических фигур. Они лежали на стульях и столах, громоздились на полу и свисали со стен. Чего тут только не было – и сверкающие металлические черепа со зловещим оскалом, и стальные пальцы, сжимающие коробки, и металлические ноги, торчащие из шкафчиков, и груды железных конечностей прямо на полу – там локоть торчит, а там колено. Но хуже всего были скелеты, свисавшие с потолка.
– Бр-р-р! – высказалась Оливия. – Ну прямо мастерская Франкенштейна.
Билли, просочившийся между Чарли и Оливией, тут же спросил:
– А кто это такой?
– Доктор, который сделал чудовище из мертвеца, – просветила его Оливия.
– Из кусочков разных мертвецов, – поправил ее Чарли.
Оливия схватила его за руку:
– Т-с-с! Ты слышал?
Чарли не успел спросить «что?», потому что до него донеслось приглушенное «топ-топ-топ». Кто-то приближался! Но эти шаги надвигались не с лестницы, они звучали по ту сторону двери на другом конце комнаты.
– Живо! – прошипела Оливия мальчикам, так и стоявшим на упавшей двери, и затолкала их в ближайший шкаф с дверцей нараспашку. Потом забралась туда же сама и прикрыла дверцу изнутри. Но все трое уже успели увидеть, что именно было в шкафу.
Чарли с Оливией быстро зажали Билли рот, чтобы тот не завизжал. В конце концов, он все-таки еще маленький. А шкаф был полон скелетов1[1].
Чарли как раз успел погасить фонарик, когда дверь заскрипела и в комнату кто-то вошел. Сквозь щели в дверце в шкаф проник свет, и все трое искателей приключений стали как зебры. Оливия чуть не захихикала. Чарли поглядел в щелочку и увидел, что по комнате расхаживает доктор Блур, мрачно озираясь на доспехи и какие-то металлические игрушки.
Теперь игрушки стали видны отчетливее: часть из них изображали животных – собак, кошек и даже кролика. Изделия доктора Толли, сообразил Чарли. Но как они очутились здесь – в потайной комнате академии Блура? Их кто-то купил? Или украл?
Громоздкая фигура Блура развернулась и направилась к шкафу. По дороге директор академии поднял с пола металлическую собаку, оторвал ей хвост и с размаху хватил ею об стол. Туловище развалилось пополам, на стол посыпались гайки, винтики, колесики и пружинки. Блур покопался в кучке деталей, что-то раздраженно проворчал и смахнул железяки со стола. Он явно что-то искал, не мог найти и от этого злился. Покончив с собакой, он двинулся прямо к шкафу.
Оливия, Чарли и Билли затаили дыхание и уцепились друг за друга. Длиннющие ногти Оливии впились Чарли в ладонь, и он чуть было не завопил от боли, но тут дверь опять пронзительно заскрипела и кто-то Блуру сказал:
– Я так и думал, что ты здесь.
Глава 11
РАЗГАДКА БЛИЗКА
– Эта старая дверь провалилась вовнутрь, – сказал доктор Блур.
– Да? Кто-то совал сюда нос?
– Вряд ли. Полагаю, дело в сырости, да и дверь ветхая.
– Хм-м-м. Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул знакомый голос.
– И весь этот хлам, который прислал нам Толли… – Доктор Блур пнул металлическую руку, и та покатилась по полу прямо к шкафу. – Игрушки, все до единой. Но где то, что нам надо? Настоящее?
– Я же говорил тебе, отец. Мисс Инглдью отдала его Чарли Бону.
– Разве можно знать наверняка? Оливия ослабила хватку, и Чарли наконец высвободил руки из ее ногтей. А Билли мгновенно забыл о скелетах, болтавшихся у него за спиной, и, поглядев в самую широкую щель в дверце шкафа, прошептал:
– Да это Манфред!
Чарли уже узнал этот голос.
– Чшшш! – цыкнул он на Билли. – Слушай.
– Разумеется, я знаю наверняка, – ответил Манфред. – Аза проследил за ними. Он видел, как мальчишка вышел из лавки Инглдью с большим черным пакетом. Кому еще она могла отдать это?
Доктор Блур проворчал в ответ нечто невнятное, а затем уселся в старинного вида кресло с потрескавшимся кожаным сиденьем. Под его тяжестью кресло тотчас изрыгнуло клубы пыли.
– Поразительно, как это мальчишка сообразил, куда идти. Откуда он вообще знал, что вещь находится у Инглдью?
– Коты навели, конечно, – процедил Манфред. – Ты же знаешь, на что они способны – опрокинуть свечу, отвлечь, обмануть. К мальчишке каким-то образом попала фотография, а потом, разумеется, ему пришлось отнести ее этой Инглдью. Я уверен, что одна из этих хвостатых тварей просочилась в «Фотомиг» и сделала свое дело. Фотограф отвлекся на секундочку – и готово! – фотография попала в другой конверт.
– Попадись мне эти коты, я с них шкуру спущу! – Доктор Блур стукнул кулаком по подлокотнику, и кресло выстрелило еще один залп пыли. – Мне от одного их запаха дурно делается!
– Фосфор, – уронил Манфред.
– Возраст, – поправил его отец. – От них несет девятью веками шпионства и сования носа не в свое дело.
– Да, и еще воровства и поджигательства, – добавил Манфред.
Троица, прятавшаяся в темном шкафу, переглянулась.
– Ничего себе котики, девятьсот лет! – одними губами прошептала Оливия.
Билли недоверчиво помотал белой головой. А Чарли только плечами пожал. Почему бы и нет? В этой академии каждый день случаются всякие истории и постраннее.
– К вопросу о поджоге, – произнес доктор Блур. – Тебе точно известно, что это коты устроили?
– Отец, я же тебе говорил: они крутились у меня под окном, когда я пытался погасить пламя.
– И ты думаешь, что девочка тоже имеет к этому отношение?
– Еще бы. Я тогда устроил ей хорошую взбучку.
– А не следовало, Манфред, – строго сказал доктор Блур. – Это не поможет.
– Я вышел из себя. Меня просто бесит, когда она перестает реагировать. Она начинает просыпаться, и мне ее уже не удержать – или, по крайней мере, ненадолго. – Манфред нетерпеливо вздохнул. – У меня и так дел полно, а тут еще за Пилигримом следить надо.
– Но с этой-то небольшой проблемой ты справляешься?
– Не уверен. Возможно, мне мерещится, но, с тех пор как мальчишка поступил в академию, он изменился. Возможно, Бона не следовало сюда привозить.
– Мы должны были это сделать, Манфред. – Голос доктора Блура удалялся, но слова все равно различить было можно. – Эту вещь нужно уничтожить, пока она не разбудила девчонку.
Свет погас, и дверь закрылась.
Секунду-другую троица в шкафу молчала, не смея вздохнуть. Потом, убедившись, что они одни, Оливия осмелела и подала голос:
– Ничего себе, а? Интересные дела!
– Давайте-ка отсюда выбираться, – решительно сказал Чарли. – Разговор есть.
Билли вылез из шкафа первым. Не успели Чарли с Оливией отряхнуться от пыли, как маленький альбинос уже промчался по поваленной двери и взлетел по крутым ступенькам.
Как оказалось, можно было и не чиститься. Когда ребята наконец выбрались из башни Да Винчи, все трое снова были с ног до головы облеплены паутиной. У Оливии распухла лодыжка, а коленки были сплошь в царапинах и синяках, но она отнеслась к этому легкомысленно и совершенно не беспокоилась. Чарли был поражен.
– По-моему, тебе надо пойти к надзирательнице. Мало ли какая гадость водится в этой пыли! Какие-нибудь древние микробы или еще что похуже.
– К надзира-а-ательнице?! Да лучше в пасть к дракону! – воспротивилась Оливия. – Как пить дать начнет докапываться, где это я рассадила коленки. Нет, лучше я просто натяну какие-нибудь лосины, а завтра мама как-нибудь уж с моими ссадинами разберется.
– Ты нам хотел что-то рассказать, – напомнил Билли.
– Еще как! – воскликнул Чарли. – Понимаете, все, что говорили Манфред с доктором Блуром… ну, в общем, теперь я понимаю, что со мной раньше произошло и почему.
– Слушайте, пошли к нам в спальню, – предложила Оливия. – Она ближе, чем ваша. По этому коридору через три двери. Как раз почистимся, пока надзирательница не начала обход.
О, как она ошибалась! Наша троица только-только добралась до спальни девочек, как дверь распахнулась и на пороге возникла надзирательница. И вот тут-то Чарли понял, почему накануне ее голос показался ему подозрительно знакомым. Это была Лукреция Юбим!
Билли с Оливией, конечно, не знали, что это одна из его теток, а Чарли чуть не согнулся от испуга, как будто его двинули под ложечку. Воздух в груди кончился.
– Т-т-т-тетя Л-л-лукреция! – заикаясь, выдавил он.
– Для тебя я госпожа надзирательница! – отрезала та.
– А… а я и н-н-не з-з-знал, что вы тут служите, – ошарашенно пробормотал Чарли.
– В наше суровое время приходится как-то зарабатывать на кусок хлеба, – процедила тетушка Лукреция.
Оливия и Билли обалдело переводили взгляд с Чарли на надзирательницу и обратно.
– Вы по уши в грязи, – прицельно сощурилась надзирательница. – Где это вы были, позвольте узнать?
Но Оливия не растерялась ни на секунду.
– А мы гуляли в саду, а потом, когда хотели вернуться, оказалось, что дверь заперта, и мы пошли вокруг дома, и нашли окошко, и залезли в него, и очутились в такой жутко пыльной заброшенной комнате, – протарахтела она. – Ну, на самом деле мы просто упали внутрь, потому что окно оказалось высоко. Вот и перемазались.
Надзирательница недоверчиво насупилась. Вряд ли она поверила Оливии, понял Чарли, потому что кто же додумается запереть дверь в сад?
– Я бы вас не пускала домой еще сутки, – проскрежетала надзирательница, – но мне, знаете ли, тоже нужен отдых. Так что на этот раз можете быть свободны. Но предупреждение вы получили.
– Спасибо, госпожа надзирательница, – тоном пай-девочки отозвалась Оливия.
– Не за что. – Тетушка Лукреция не поверила этому тону ни на йоту. – А теперь все марш спать. Мигом.
– Но до отбоя еще час, – храбро пискнул Билли.
– Этот час у вас уйдет на то, чтобы привести себя в человеческий вид. А ну живо ступайте мыться! – гаркнула надзирательница и нависла над Оливией. – А сейчас мы займемся твоими безобразными коленями!
Мальчики оставили Оливию на попечение (скорее – на съедение) надзирательнице и вернулись в свою спальню.
В опустевшей школе все-таки есть определенные плюсы, решил Чарли, обнаружив, что из кранов наконец идет горячая вода. На неделе ему удавалось ополоснуться только холодной. Не то чтобы он как-то уж особенно любил мытье, но сегодня битый час отмокал в самой горячей ванне за всю свою жизнь.
Чарли с Билли едва успели забраться под одеяло, как раздался осторожный стук в дверь – и в спальню проскользнула Оливия. Она была в белом бархатном халатике в фиолетовых цветах, похожих на кляксы, а вот волосы ее из фиолетовых сделались просто темными.
– Надзирательница заставила смыть, – пожаловалась она. – А, ладно, все равно это была нестойкая краска. – Оливия плюхнулась на край койки Чарли. – Ну, не томи, рассказывай наконец!
– Значит, так… – И Чарли рассказал обо всех своих приключениях с того самого мига, когда он увидел фотографию незнакомца с младенцем, и до самого приезда в академию. – И я все время думал, что та штука в ящике наверняка очень ценная, потому что ее обменяли на племянницу мисс Инглдью – уж не знаю, кто она. А теперь похоже, будто доктор Блур просто хочет уничтожить то, что в ящике.
– Прежде чем эта штуковина не разбудила девочку, – добавила Оливия. – А девочка – это, конечно, похищенный младенец, тут и сомневаться не приходится.
– Тогда получается, что эта штука в ящике все равно ценная, – подал голос Билли. – Ведь она может разбудить от… наверно, это вроде чар или заклятия.
– Хм-хм. – Оливия задумчиво покачала ногой. – А знаете, что я думаю? – Дожидаться ответа она не стала: – По-моему, девочку загипнотизировал Манфред. Может, она вообще под гипнозом с тех самых пор, как ее похитили, или обменяли, или что там с ней сделали. Но гипноз вроде как изнашивается, так что Манфреду приходится его все время подправлять, чтобы она точно не проснулась и не сбежала… или не вспомнила, кто она на самом деле.
– Оливия, ты гений! – восхитился Чарли. – Если честно, я сначала на тебя подумал.
– На меня? Да ты что! Уж я бы заметила, если б меня гипнотизировали. – Оливия фыркнула. – А вот, между прочим, я могу запросто вычислить, кто она такая.
– Это как? – заинтересовался Чарли.
– Понаблюдаю. У меня глаз-алмаз. Если младенца украли восемь лет назад, когда ей было два, значит, сейчас ей примерно сколько нам. Она наверняка из одаренных, иначе непонятно, зачем она понадобилась доктору Блуру. Ну, кто у нас подходит под описание? Вас ведь не так много?
– Одаренных двенадцать, – подтвердил Билли. – Из них восемь девчо… девочек. Зелда слишком большая, ей целых тринадцать. И Бет тоже. Отпадает. Значит, остались Доркас, Эмилия и Бинди.
– Ну уж точно не Доркас! – уверенно заявила Оливия. – Она такая попрыгунья. Никаким гипнозом там и не пахнет.
– Ну конечно же Эмилия! – воскликнул Чарли. – Подумайте сами. Она всегда какая-то заторможенная, будто в трансе. Будто спит наяву. И она боится доктора Блура.
– А кто его не боится-то? – резонно заметила Оливия. – Но ты точно прав. Она спит по соседству со мной. Так что я за ней понаблюдаю. Ладно, я похромала. Спокойной ночи, завтра увидимся. – Оливия спрыгнула с Чарлиной койки и шмыгнула за дверь.
Только она исчезла, как громовой голос тетушки Лукреции объявил:
– Отбой! Гасите свет!
В приоткрытую дверь, как белая змея, просунулась рука и нажала на выключатель.
Мгновение-другое оба мальчика молчали в темноте пустой спальни. Их разделяли четыре пустые койки, и по другую сторону от прохода тоже никого не было. Чарли сделалось не по себе. Каково-то тут Билли по выходным, одному, в темноте?
– Билли, – шепнул он, – а ты можешь поехать ко мне домой в следующие выходные? Тебя выпустят?
– Конечно, – радостно отозвался Билли. – У Фиделио в гостях я уже был. Так что и к тебе наверняка пустят.
Что-то скрипнуло, завозилось, а потом в темноте возник тонкий лучик света и приблизился к койке Чарли. Фигурку Билли в бледно-голубой пижаме было еле видно.
– Чарли, а вот ты вроде говорил, будто умеешь слышать, о чем говорят фотографии? – тихо спросил Билли.
– Ну да, – неуверенно ответил Чарли. – Иногда.
Билли положил на его подушку помятую фотографию.
– Можешь сказать, что они говорят? – попросил Билли. – Это мои родители.
Чарли пристально посмотрел на фотографию. На карточке стояла под деревом какая-то пара. Женщина из-за своего светлого платья походила на призрак, да и волосы у нее были светлые, почти белые. И она, и мужчина сложили губы в улыбку, но у женщины в глазах застыл страх, а у него – полыхал гнев.
А потом в ушах у Чарли возник голос – да такой, что мальчика пробрал озноб.
Ну же, миссис Гриф, улыбнитесь своему крошке. Неужели это так трудно?
Да! Никаких сомнений! Этот звучный холодный голос ни с каким другим не спутаешь!
А Биллин папа сказал:
Вам это так просто с рук не сойдет.
Поглядите на моего сыночка, мистер Гриф. Правда славный у меня мальчик? Он такой красавчик, мой Манфред. Вот-вот, смотрите ему в глаза. Какие у него черные глазки – как угольки! Верно?
– Как, что-нибудь слышишь? – нетерпеливо прошептал Билли.
Чарли не знал, что и отвечать. Разве можно обрушить весь этот ужас на бедную Биллину голову? Нет, лучше уж я совру, решил Чарли, но соврать не успел, потому что с ним внезапно произошло то, что уже случалось и раньше. Он опять начал слышать чужие мысли!
Мы еще успеем спастись. Мы сбежим. Заберем малыша Билли и уедем куда-нибудь на край света, где им нас не найти. Только бы мальчишка перестал на меня так глядеть! Не глаза, а пропасть!
– Ну? Ну? – забеспокоился Билли.
– Она… – Мысли у Чарли прыгали. – Твоя мама сказала: «Побыстрее, пожалуйста, мне надо вернуться к моему Билли». А твой папа говорит: «Да, мы ни минуты без него не можем! Он у нас такой славный! Из него вырастет выдающийся человек!»
И даже в темноте было видно, как просиял Билли.
