Николай Зайцев
Дикие
Внезапно мутное облако предстало передо мной, и я услышал спасительный маменькин голос.
– Молись Ваня. Молись. Вспомни ту потаённую молитву, что я тебя учила в детстве…
Я начал молится.
Нарты начали сильно скрипеть и трещать от собак стали в разные стороны отлетать кости, отчего они стали сбиваться с бега и разрушаться. Каюр дико кричал захлебываясь от злобы и завывающего ветра. Наконец нарты споткнулись, их сильно подбросило, разваливая на кости трухлявое дерево, истлевшую живую плоть, куски льда. Все превратилось в огромный грохочущий ком, в котором я кувыркаясь и молясь, летел дальше, раздирая одежду и больно раня тело. Наконец все рассыпалось и унеслось дальше грохочущим громом, оставив меня лежать на снегу.
Я лежал и смотрел в черное небо. Звезд было мало, перед глазами медленно витал красный огонек, будто каюр еще продолжал смотреть на меня, но и он погас.
Я закрыл глаза.
Меня скоро нашли, едва живого, в изорванной одежде, почти обмороженного. Я лежал у разрушенной вежи, стены которой кто-то разорвал огромными руками. В руке я сжимал огромный редкостный фиолетовый аметист. Если посмотреть через него на Луну, то можно увидеть, что словно кто-то мечется в потустороннем мире, пытаясь посмотреть через кристалл на вас своим страшным глазом.
