Николай Югов
След варяжской ладьи

Глава 3. Священный ритуал.

Белый дым, неторопливо уходил вверх и, пользуясь благоприятной погодой, постепенно смешивался там с такими же белыми, как он, облаками. Постепенно цвет его менялся и вскоре приобрел уже знакомый, синеватый, оттенок. Еще мгновение – и огненная стена, предостерегающе рассыпая искры, оградила этот красивый вечерний водоем от всего, что могло бы хоть как-то помешать проведению здесь священного и сложного ритуала.

Небольшой островок, шагов пятнадцать в диаметре, с крупным синеватым камнем, лежащем на его песчаной поверхности, теперь едва просматривался сквозь это колеблющееся жаркое марево, и только вершина росшего там же дуба так же, как и прежде, отчетливо была видна на фоне предзакатного неба. Узкий, но крепкий мост, соединяющий островок с берегом, был незаметен, но о его существовании знали все жители селения, собравшиеся на этом старинном и хорошо известном им требище. Здесь все было готово к началу церемонии, и ждали лишь Арви, который в соответствии со своими обязанностями нойда и должен был открыть это торжественное и многолюдное мероприятие.

Наконец, сначала тихо, а затем все громче и явственнее послышался голос бубна. Люди расступились, и показался нойд. Обвешенный всевозможными оберегами и амулетами, с бубном в руках, он шел сквозь толпу и торжественно исполнял танец священного медведя. Это был ритуал жертвоприношения, и жертвенным животным на этот раз должен был стать медведь. Хранитель и защитник племени, привязанный цепями к огромному дубовому пню, сидел молча и, кажется, понимал всю трагичность создавшегося для него положения.

Танец нойда становился все быстрее и быстрее. Бубен звучал теперь уже не переставая, и звуки его, постепенно усиливаясь, наконец, слились в один сплошной и продолжительный гул. Внезапно все смолкло. Нойд прекратил свой танец, остановился перед медведем и сказал так, чтоб слышали все собравшиеся здесь жители села:

– Владыка леса и защитник нашего племени, не обижайся на нас! Наступили трудные времена, и нам, как никогда, нужна твоя помощь. Сходи и попроси у великого Укко защиты для жителей нашего селения. Он послушает тебя и обязательно нам поможет. Пусть он укроет густым туманом тропы, ведущие к нашим пашням. Пусть непрошенных гостей застигнет в пути сильнейшая гроза, и пусть они, так и не дойдя до нашего селения, вернутся к своим кострам. Пусть по-прежнему хранятся мир и счастье в наших уютных жилищах и горит ясный огонь в наших очагах. Не обижайся на нас и сделай то, что мы просим!

Арви поднял специально приготовленное ритуальное копьё и, уже через мгновение, острый металлический наконечник пробил медведя насквозь. Затем нойд извлек копьё из тела животного и, просунув руку в зияющую рану, вырвал сердце поверженного им медведя. Подняв высоко над головой эту желанную и окровавленную добычу, он медленно спустился к озеру и вскоре исчез за жаркой завесой огня. Все замерли в каком-то тревожном и безмолвном ожидании.

Солнце уже коснулось вершин деревьев далекого западного леса, когда из дымно-огненной пелены показалась фигура нойда. Он также медленно подошел к притихшей толпе, собравшейся на этом священном требище и торжественно произнес:

– Люди племени Меря! Я только что разговаривал у священного камня с Укко, главным небесным правителем! Он принял наш дар – сердце медведя, и поведал, что в самое ближайшее время нас ждут огромные неприятности. Придут чужие люди и будут отбирать у нас мед и меха. Укко советовал не противиться им, и тогда большого несчастья не будет. Они пробудут недолго и уйдут, а наши люди и жилища останутся целы. Есть еще время приготовиться к приходу чужеземцев и спрятать все, что представляет для нас хоть какую-то существенную ценность. Скот пусть останется здесь, с нами, чтобы пришельцы не заподозрили чего-то неладного. Я сказал все. Теперь можно приступить и к священной трапезе – поеданию мяса жертвенного медведя. Это укрепит наши силы и веру в счастливое будущее. Да будет так!

Нойд подошел к убитому медведю и торжественно стал его разделывать, давая каждому жителю селения по куску мяса согласно их положению в обществе. Наиболее храбрые охотники получили лучшие куски, а шкуру, как и положено в этом случае, взял себе Арви. Скоро задымились костры, и жители селения принялись варить и жарить полученные ими дары. Аппетитный запах поплыл над поляной, и Арви, также принимавший непосредственное участие в этой трапезе и съевший положенную ему порцию, поднялся и стал неторопливо обходить требище. Останавливаясь у каждого костра, он внимательно следил за правильностью соблюдения ритуала. Мясо должны были есть все, а вот кости следовало отдать нойду, чтобы по окончании мероприятия он закопал их вместе с головой медведя на том месте, где и было убито это священное животное. Считалось, что если поступить таким образом, то медведь возродится вновь, и вновь будет помогать жителям этого селения.

– Эльви, что случилось?! Ты не съела ни кусочка, да и Кайя не очень-то постаралась! – удивленно произнес Арви, подойдя к своим племянницам. – Так нельзя поступать. Медведь может обидеться и наслать на вас несчастье. Нельзя обижать своих покровителей!

– Этот покровитель два года назад разорвал нашего отца, и я не хочу, чтобы он возрождался вновь, и вновь приносил кому-то несчастье. Не хочу! – тихо, но уверенно ответила Эльви.

– Но так нельзя! Не положено по нашему обычаю! Возьми хоть маленький кусочек! Видишь, Кайя же ест!

– Кайя боится гнева медведя, а я нет! Я не буду помогать возрождаться убийце моего отца. Что плохого он сделал этому хищнику?! Разве охотник не уважал и не чтил его, разве не задабривал этого зверя разными подарками?

– Значит, так решил Укко или еще кто-нибудь из богов, а медведь только исполнил их волю. Не гневайся на него.

– Я уважаю наших богов, дядя, но уважаю только тех, кто приносит нам счастье и достаток, кто лечит от болезней раны души и тела. Ты слышал когда-нибудь, чтобы я неуважительно высказалась по поводу священного Синего камня? Вот это действительно символ нашей веры! Наши предки не зря поклонялись ему и если просили помощи, то не было случая, чтобы он, Синий камень, остался равнодушным и отказал кому-то в их просьбе!

– Ладно, Эльви! Не буду спорить, но какое-то нехорошее предчувствие у меня! Может быть, все и обойдется, и наши боги защитят нас. Синий камень могуч, ты права, однако и он не всесилен. Навь и Явь зависят от ворона, и только он знает дорогу в страну мертвых. Когда я клал сердце медведя в углубление на Синем камне, ворон, молчал. Если бы будущее предвещало нам что-то ужасное, он бы подал голос. И все же съешь кусочек этого жертвенного мяса, мне будет спокойнее!

– Нет! – все также упрямо ответила ему Эльви.

– Как знаешь, – грустно произнес Арви и вновь пошел от костра к костру, собирая священные кости жертвенного медведя.

– Эльви, а может, дядя в чем-то прав! Я понимаю тебя, но нельзя же быть такой категоричной! Ну что тебе стоит проглотить маленький кусочек! Не ради медведя, которого я ненавижу не меньше, чем ты, а ради матери, которая будет сильно переживать, что ты нарушишь обычай. Подумай сама, ведь ворон в этот раз не слетел с дуба и не прикоснулся к мясу медведя. Он давно живет в ветвях старого дерева, стоящего над Синим камнем, и всегда, не опасаясь человека, клевал принесенное ему угощение, а на этот раз он этого не сделал.

– Ну, хорошо, Кайя! Ради тебя, ради матери я съем немного. Надеюсь, что это не поможет медведю вернуться к жизни. Для этого нужно есть жертвенное мясо с верой в то, что медведь – священное животное. Я ем, но не верю. Это хищнику не поможет!

Эльви с отвращением взяла кусок жареного мяса и, отщипнув немного, положила в рот. На лице Кайи засияла счастливая улыбка.

– Давно бы так! Люди! Вы видите! Сестра ест мясо жертвенного медведя!

Сидевшие у костров повернули головы к сестрам и, одобрительно кивнув, продолжили свою священную трапезу. Кайя была в восторге. Теперь уже никто не сможет упрекнуть их в том, что они с сестрой не соблюдают законы предков. Вот даже ворон, только что пролетевший над их головами, и тот видел, как Эльви ела мясо священного медведя! Кайя заметила, как эта большая черная птица, неожиданно появившись со стороны их селения, сделала круг над требищем, потом спланировала на свое дерево и скрылась в его густой дубовой кроне. Ворон не каркал, а значит, и не предвещал никакого несчастья. Девушки не знали, что еще несколько минут назад эта священная птица долго кружила над опустевшими жилищами их селения и уже собиралась сесть на крышу, под которой жили сестры, но вдруг передумала и села на другую. Там жил Аарне – страстный поклонник Эльви. Ворон посмотрел по сторонам и, трижды зловеще каркнув, вновь поднялся в воздух. Пролетая над требищем, он видел внизу большую толпу людей и среди них Аарне, жарящего над углями костра мясо убитого медведя. Юноша часто оборачивался в ту сторону, где сидели Эльви и ее сестра и, судя по всему, этому человеку было сейчас совершенно безразлично, что происходит в небе над этой обширной и многолюдной поляной.

Солнце постепенно зашло за линию горизонта, и скоро на смену ему в небе появилась большая и полная луна. Она осветила своим холодным светом потухшие угли костров и нойда, неподвижно стоящего на этой потемневшей и уже совершенно безлюдной поляне. Вскоре, со стороны Журавлиного озера, потянуло прохладой, и белесая полупрозрачная пелена постепенно укутала это опустевшее, ритуальное, место. Прошло ещё некоторое время и приглушенные голоса людей, ещё раздававшиеся со стороны жилищ, наконец стихли и над всем этим теперь уже безмолвным, лесным пространством воцарилась полная и абсолютная тишина.

Туман постепенно густел. Вот уже исчезли в его таинственных объятьях силуэты многочисленных сельских строений. Очертания ближайших кустов также стали расплывчатыми и теперь напоминали какие-то бесформенные сгустки темноты, хаотично разбросанные по краям опустевшей поляны. Все было готово к завершению последней части этого серьезного, и столь необходимого сейчас, ритуала.

Арви выкопал неглубокую яму, уложил туда кости и череп медведя и, посыпав их углями уже потухших костров, прикрыл заранее приготовленным дерном. Затем он взял бубен, поднял над головой, и над опустевшим уже требищем поплыла заунывная песня нойда, в которой он просил богов о помощи и защите. Меряне, уставшие, напуганные, но непоколебимо верящие в помощь богов, давно уже спали в своих теплых и уютных жилищах, и только где-то над плесом ещё можно было заметить небольшое, чуть заметное, зарево. Под утро оно постепенно померкло, а затем и исчезло полностью. Бубен стих и вскоре уже ничего не указывал на то, что здесь, на этой поляне, был совершен священный и очень значимый для племени, ритуал. Традиции были полностью соблюдены и, теперь оставалось лишь надеяться, что их всемогущие и всесильные боги и на этот раз не останутся равнодушными и помогут жителям села избежать надвигающегося на них несчастья. Именно об этом, так долго и искренне просил их нойд, и боги, благосклонно принявшие пожертвованного им медведя, теперь, уже не могли и не имели права отказать ему в этой важной и очень существенной просьбе.

Глава 4. Незваные гости.

Туман был влажным и плотным. Казалось, что под покровом ночи на землю опустилось большое темное облако и, сладко задремав в тишине, окончательно забыло подняться в это предрассветное августовское небо. Неподвижные кроны деревьев казались теперь огромными, и очертания их, искаженные тьмой, внушали необъяснимый и оттого более навязчивый страх. Они были похожи на богов племени Меря, внимательно наблюдающих за скрытным передвижением пришельцев. Чужие боги молчали, и это выжидающее молчание, однозначно, говорило о том, что они чем-то сегодня недовольны.

Хаук поскользнулся и упал. Тяжелый шлем, состоящий из плоского железного обруча с приклепанными к нему накрест, двумя такими же металлическими дугами, сорвался с его головы и скатился в овраг.

– Под ноги гляди! Не на прогулке! – раздался рядом негромкий, но грубый голос. Он принадлежал, недавно принятому в дружину иноверцу. Это был кривич, пожелавший жить и воевать по законам Ульяра. Он окончательно отрекся от неправильных, славянских, богов и уже на деле доказал преданность своим новым товарищам. Только благодаря ему, удалось скрытно подойти к одному из славянских селений и взять с перепуганных жителей более чем приличную дань. Тогда Клёнг похвалил Глума, и теперь этот кривич считал себя вправе делать замечания любому варяжскому ратнику. Такое поведение новичка нравилось далеко не всем, но воины, уважая своего ярла, старались не обращать на это внимания.

– Ладно, не учи! – проворчал Хаук и, подобрав свой головной убор, вновь занял положенное ему место в строю.

Шли долго. Ноги неустанно хлюпали в болотистой жиже, и темная торфяная вода вперемежку с коричневой грязью давно уже забрызгала всех до самого пояса. Наконец показалось место, где Хаук заметил женщин. Цель была рядом. Ярл дал последние указания, и дружинники, разделившись на две колонны, двинулись на северо-восток. Одна из них должна была отрезать мерянам путь к отступлению, а другая – пойти на штурм этого большого и богатого селения. Кленг был опытным вождем и понимал, что застигнутые врасплох жители бросятся бежать, и если их не остановить, то уже к следующему их приходу здесь останутся лишь заросшие сорняками поля да покосившиеся пустые жилища мерян, которые уйдут в более безопасный район этого незнакомого и безбрежного леса. Не воевать и грабить пришел он на эту землю, а защищать мерян от кривичей, а кривичей от мерян, и уже кое-что сделал для того, чтобы и тем, и другим нужна была его постоянная и надежная защита. Даже дружина не знала истинной цели ярла, когда тот попросил новоиспеченного воина добыть для него прошлой весной молодого лосенка. Все получилось как нельзя лучше, и раненое животное ушло от незадачливого охотника, унося на своем теле тонкую славянскую стрелу. Меряне – прекрасные охотники, и ярл не сомневался, что подбитый лосенок будет обязательно ими найден. Тогда ссоры между племенами вряд ли удастся избежать.

Лес расступился, и штурмовой отряд замер в ожидании условного сигнала. Перед ним на высоком месте, хотя и не очень отчетливо, были видны многочисленные жилые постройки и иные хозяйственные помещения, расположенные в пределах села. Рвов и заборов не было, что давало возможность дружине беспрепятственно войти в это, спящее ещё, поселение и предложить условия сделки. Кленг предполагал, что, напуганные их военной мощью, жители вряд ли поведут себя агрессивно и быстро согласятся за скромное (или не очень скромное) вознаграждение, просить у варягов защиты. Кроме того, можно пообещать, что за каждую шкурку куницы, сверх установленной дани, ратники Клёнга намерены им платить полновесным и чистым серебром. Не было ещё случая, чтобы люди отказывались от такого столь лестного для них предложения, если, конечно, не считать тех двух несговорчивых селений славян, которые впоследствии пришлось все-таки сжечь.

Рассветало. Туман постепенно редел, и не успело еще солнце полностью распрощаться с горизонтом, как с северо-востока послышался явственный волчий вой. Этот условный сигнал был избран далеко не случайно. Спутник великого Одина, волк, всегда был символом людей из фиордов, называющих себя викингами, и только ворон мог соперничать с ним в своей близости к этому великому сыну Бора и Бестлы.

Сигнал был принят, и штурмовой отряд уверенно двинулся вперед, постепенно растягиваясь в полукольцо, полностью охватывающее селение с юго-западной стороны. Одновременно навстречу ему в том же боевом порядке двигался и заградительный варяжский отряд. Через какое-то время эти два полукольца сомкнулись, и в селении начался переполох.

– Со мною пойдут Эйно и Ойва как наиболее известные варяжские купцы, а также Глум, этот, новенький, из славян. Будем договариваться с населением! – произнес Кленг и, немного задумавшись, добавил: – И Хаук пойдет тоже.

– Ярл, разве ты не будешь брать с собой охрану? – удивленно спросил Глум, не понимая, к чему такая неуместная храбрость.

– Дружина полностью блокировала эту территорию, и, к тому же, я надеюсь на вас – вы же викинги!

– И эта приблуда тоже викинг?! – взглянув на кривича, уже хотел, в возмущении, воскликнуть Хаук, но сдержался под грозным взглядом своего авторитетного ярла. Юноша давно недолюбливал этого высокомерного и хвастливого славянина, но, как и все, старался не связываться с этим человеком и держаться от него подальше.

– Выступаем! Следите внимательно за нашими действиями и держите на прицеле всё, что может двигаться в этом селении! – произнес ярл. Затем он надел свой роскошный рогатый шлем и, встав во главе небольшого отряда, двинулся в сторону села. Кленг, в сопровождении свиты, вскоре достиг первых жилых строений и не останавливаясь, и не обращая внимания на притихших от страха селян, проследовал на центральную площадь. Здесь он остановился и громко, так, чтобы слышали все, произнес:

– Люди племени Меря! Не пугайтесь, подойдите и внимательно выслушайте то, что я вам сейчас скажу! Мы не грабители и не разбойники и пришли к вам с миром! Нам хотелось бы торговать с вами, быть в дружеских отношениях и гарантировать вашу полную безопасность от посягательств соседних племен. Я знаю, что у вас есть прекрасно выделанный куний мех, и мы готовы дорого платить за него. Согласны ли вы с таким предложением? – закончил свою речь ярл, внимательно всматриваясь в испуганные лица селян.

– Нам нужно подумать и посоветоваться! – после недолгой паузы раздался из толпы чей-то голос.

– Советуйтесь, но не очень долго! – благодушно разрешил Кленг, отлично понимая, что ответ будет однозначным. Присутствие его хорошо вооруженной и многочисленной дружины всегда помогало аборигенам думать правильно. Так будет и в этом случае.

Прошло полчаса. Наконец, видимо, приняв необходимое решение, от толпы отделился высокий седобородый мужчина и не торопясь подошел к ярлу.

– Мы посоветовались. Все жители единогласно за торговлю, и, более того, мы очень признательны вам за то, что в случае необходимости можем рассчитывать на вашу военную помощь. Действительно, у нас с некоторого времени складываются не очень дружеские отношения с кривичами, и ваша помощь может оказаться далеко не лишней. Мы согласны!

– Ну вот и прекрасно! Уверен, что вы также согласитесь с ценой, которую мы берем с сел, находящихся под нашей защитой. С каждого жителя по пять шкурок в год. Это совсем немного за те услуги, которые мы вам и будем оказывать в дальнейшем. Верю, что сейчас вы разойдетесь по своим жилищам, и сами принесете то, что мы просим. Надеюсь, вы меня поняли правильно! – с довольной улыбкой произнес Кленг и сделал знак Глуму. – Ты говорил, что был когда-то в этом селении! Сходи и посмотри, все ли жители принесут положенную с них дань!

– Хорошо, ярл! Я с радостью проверю честность этих людей! – произнес Глум, довольный таким почетным и ответственным поручением. Среди собравшихся жителей он не увидел Эльви и ее сестры. Возможно, они все еще находились в своем жилище, и именно туда направился Глум, стараясь как можно тщательнее исполнить поручение Клёнга. Открыв дверь, он обнаружил в полумраке низкого помещения лишь одну старую женщину, по всей вероятности, их мать. Сестер дома не было.

– Замечательно! – мысленно воскликнул он. – Теперь будет повод посчитаться с их немногословным и несговорчивым нойдом! Нужно было соглашаться и отдать мне в жены эту хозяйственную, хотя и очень строптивую, Эльви!

К обеду дань была принесена и уложена к ногам ярла.

– Все ли принесли положенное? Нет ли тех, кто схитрил, пытаясь обмануть гостя? – на всякий случай спросил Глум и после недолгого молчания произнес: – Не все! Эльви и Кайя, племянницы нойда, не принесли ничего и не пришли сами. Ярл, позволь спросить у этого колдуна, где его племянницы?

– Спрашивай! – разрешил Кленг и сурово посмотрел на Арви.

– Я не знаю, где они! Должны были быть дома! – не дожидаясь вопроса, ответил нойд.

– Ярл, я уверен, что этот человек заранее спрятал их вместе со своими сокровищами. Это очень хитрый колдун, и сейчас он пытается обмануть всех, даже своих односельчан! Не верьте ни единому его слову!

– Замолчи! Если никто не скажет, где эти две девицы, дань удвоится! Я жду, но недолго! – произнес Кленг, и все притихли в ожидании.

– Значит, никто и ничего не знает? Дань удваивается. Мы сами найдем племянниц вашего нойда и заберем их с собой! Моей дочери служанки не помешают! – уверенный голос ярла пронесся над толпой, и люди поняли, что беда уже совсем близко. Дружинники натянули тетивы своих мощных луков и замерли в ожидании команды.

– Я знаю, где они! У Синего камня! Меряне наивно думают, что он в состоянии им помочь в трудную минуту, и идут к нему! Позволь мне сходить туда и притащить этих девиц?! – выкрикнул Глум, которому, с одной стороны, очень хотелось услужить ярлу, а с другой, он все-таки надеялся выпросить или выкупить у Кленга одну из этих сестер.

– Иди, но не один! Хаук пойдет тоже – немного подумав, согласился Кленг

– Зачем мне Хаук, я и один справлюсь! – возмутился новоявленный дружинник.

– Нет! Хаук и ты! Хаук – старший! – вновь настойчиво повторил ярл.

– Хорошо, я повинуюсь! – произнес Глум, но голос его уже дрожал от обиды. Он не сомневался, что у Синего камня найдет не только девушек, но и кое-что еще, и делиться с Хауком, совершенно не входило в его дальнейшие планы.

Глум понуро шагал на юго-восток. Где-то там, за густым еловым перелеском, в нескольких сотнях шагов от селения, и находился, священный камень племени Меря. Вслед за ним шел и Хаук, которому тоже не очень хотелось составлять компанию этому молодому и заносчивому перебежчику, но приказ есть приказ. Вот они миновали оцепление, перешли небольшое овсяное поле и, наконец, достигнув опушки леса, незаметно исчезли в его густой и зеленой хвое. Селяне, проводив их взглядами, тоже постепенно разбрелись по своим жилищам и вскоре принесли ярлу требуемый им мех. Затем они снова, молчаливой толпой стояли на площади и ждали возвращения посланных к Синему камню, дружинников. Ждал и Кленг, уже готовый покинуть это богатое и многолюдное селение. Шкурки куниц, упакованные в два приличных тюка, стояли у его ног и были уже полностью готовы к дальнейшей и довольно продолжительной транспортировки. Ожидание продлилось недолго.