Николай Рерих
Письма. Том III (1936)

Полная версия

32
Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман*

24 февраля 1936 г. Наггар

Моя дорогая г-жа Лихтман,

В неустанной заботе о развитии наших Учреждений я отправил Вам из Монголии два моих обращения – от 22 и 23 апреля 1935 года, касавшихся возможного расширения программы нашего Института. Ввиду удаленности от Вас не знаю, дошли ли они в то время и какова была Ваша реакция. Хотелось бы узнать Ваше мнение, поскольку если не сегодня, то в ближайшем будущем, полагаю, какие-то советы могут пригодиться.

Я также выслал Вам очерк «Примат Духа»^[129], где выразил свои основные соображения перед открытием нашего Института. Если сегодняшние обстоятельства не позволяют думать о немедленном расширении образовательной деятельности, то можно иметь в виду определенную возможность для такого расширения на будущее. О моих предложениях можно также проинформировать действующий Совет преподавателей Института.

На случай, если мои статьи из Монголии были утеряны, прилагаю их копии.

С радостью получаю Ваши подробные отчеты о деятельности Мастер-Института Объединенных Искусств и прошу передать всем преподавателям и сотрудникам института мои горячие приветствия и наилучшие пожелания.

Искренне Ваш,

Основатель, почетный президент и член Правления Мастер-Института Объединенных Искусств

33
Н.К.Рерих – Г.Г.Шкляверу

25 февраля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Дорогой Гавриил Григорьевич, спасибо за Ваше письмо от 3 февраля. Все, что Вы сообщаете о г-же де Во, очень удивительно. Странно представить, чтобы кто-нибудь предпочел людей незнакомых и даже никогда не виданных многолетним друзьям. Неужели такие люди не подумали, насколько просто, чисто низменными инстинктами объясняется происходящее. Вот мы уже дали доверенность адвокатам на взыскание с г-на Хорша присвоенных им наших шер. Теперь же мы послали доверенность вчинять иски против клеветы, ибо и с этим ядовитым злом нужно бороться, как оно того заслуживает. 31 янв[аря] должно было быть слушание дела, вчиненного вице-президентом М.Лихтманом против Хорша, но уже несколько раз адвокаты Хорша оттягивают, и потому и это слушание отнесено на продолжительный срок. Такая тактика лишь показывает, что противная сторона старается избежать открытого суждения, а в то же время и наши адвокаты получают новую возможность еще детальнее войти в дело. Вы правильно замечаете о беспринципности противной стороны. Так, например, накануне предположенного слушания дела, то есть 30 янв[аря], злоумышленники сфабриковали в желтой прессе невероятную безобразную клевету, основанную на столь же клеветнической заметке, помещенной известным негодяем Пауэллом еще прошлым летом. И эта мерзкая игра не удалась, ибо все поняли, что заметки были помещены накануне слушания дела, чтобы повлиять на решение судей. Но на следующий день, в день суда, утром уже вышли пространные опровержения, помещенные друзьями и нашими адвокатами, и злоумышление развалилось. Вот какими мерами пытаются пользоваться насильники, захватчики и предатели. Но все знают, что там, где темные силы особенно ополчаются, там ими замечено нечто светлое и значительное. После отвратительных наскоков служителей тьмы немедленно получилась светлая реакция. Под председательством уважаемого деятеля майора Стокса составился новый Комитет Друзей Музея. В него вошли редактор Херстовского «Америкен» г-н Меррит, известный писатель О’Хара Косгрэв, г-жа Сутро, вдова большого финансиста, жена проф[ессора] Шепперда, очень влиятельная особа, г-жа Спорборг, пользующаяся большим влиянием среди женских клубов, писатель Уортон-Сторк и др[угие] лица влиятельного и независимого положения. Кроме этого Комитета предполагаются и другие образования.

Посылаю Вам записку, сопоставляющую некоторые факты в простейшем виде, далеко не исчерпывающем все проявления изощреннейшего предательства. Прочтите ее и дайте Георгию Гавр[иловичу] – и некоторые друзья [должны] ознакомиться с этою бросающейся в глаза истиной. Как Вы видите, отвратительные действия своекорыстных апостатов не имеют ничего общего ни с культурою, ни тем более со Знаменем Мира. И сколько преднамеренности обнаружилось в этой попытке присвоения чужой собственности. Но, конечно, выход четырех индивидуумов не может иметь значения в культурном деле. Вполне естественно, что некоторые личности не могут воспринять света Культуры. Вчера же через Лондон мы получили вырезку из «Херальда» с письмом некоего Аллана из Руана. Очевидно, на это письмо и отвечал Георгий Гавр[илович] в той же газете. Хорошо, что мы получили письмо Аллана, – следовало бы узнать, кто он такой, ибо его письмо построено симпатично. Если он интересуется делом, то ведь старый город Руан может дать интересные возможности. Что решает М.Шено? Ведь такое привхождение поэтов и писателей чрезвычайно желательно. Вы пишете, что мадам де Во уговорила и Таубе уйти. Этому можно очень удивляться, ибо Таубе знает меня и слышал обо мне десятки лет, а в то же время, как Вы пишете, Таубе был весьма шокирован грубой невоспитанностью Эстер Лихтман; а что же он бы сказал, если бы встретился с самим Хоршем, который почему-то принял другое имя, ибо по рождению его фамилия была Леви. То, что Вы пишете о масонах и буддистах, показывает лишь полную невежественность лиц, произносящих такую комбинацию, ибо буддист не будет масоном и масон не будет буддистом. Как прискорбно убеждаться во всеместном существовании глубоких степеней невежества. Не войны ли доводят человечество до такого одичания и наблюдаемой сейчас преступности? Получаем с каждой почтой много симпатизирующих писем. Между прочим, учрежденное мною Содружество Имени Пр[еподобного] Сергия прекрасно работает и научает участников настоящему сотрудничеству. Очень милое поздравление получено от кардинала Пачелли, а вчера пришло благословение от престарелого митрополита Антония. Также много новых друзей оказывается и на дальневосточных островах. Вы правы, что обновление Комитетов принесет новую жизнь, только это нужно сделать очень поспешно. Надеемся, что здоровье Ваше благополучно, и мы все шлем Вам, и супруге Вашей, и Георгию Гавр[иловичу] наши сердечные приветы. Будет светла заря после темной ночи. 1936 год – знаменательный.

Духом с Вами,

Р[ерих]

34
Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант и М.Лихтману

26 февраля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 40

Родные З[ина], Фр[ансис] и М[орис], вчера вечером пришли Ваши письма от 2 и 4 февраля с приложением еще целой серии отвратительных клеветнических вырезок. Отметим по пунктам:

1. Вы правы, чувствуя, насколько нехорошо здоровье Е.И., – вот и сегодняшняя ночь была чрезвычайно тяжелой. Как же может быть иначе, когда на глазах у всех происходят такие отвратительные преступления.

2. Удивительны передаваемые Вами рассуждения адв[окатов] о приезде. Неужели они не видят ловушку? Также неужели они не видят, что для Канады и др[угих] мест по этому пути нужно учесть точные причины о проезде для корреспондентов? Ведь должны же они понимать, насколько внимание всюду обращается. Пример предыдущего проезда, когда в самых неожиданных местах приходили корреспонденты и незнакомые совершенно люди, достаточно показателен. Длинное ухо всюду действует. А всякое скрывание совершенно недостойно и недопустимо. Ведь не контрабандисты же!

3. Во всех присланных вырезках из газет нет никакого извинения и даже достойного опровержения, о чем в своей телеграмме в Вашингтон требовали адвокаты. Правильно отмечает Амр[ида], что самое отвратительное заключается в грубейших и недопустимых заголовках. Самая страшная ложь заключается в нелепых клеветнических указаниях на дизбандмент, аустед, дизчарджед^[130] и тому подобных предумышленных оскорблениях. Юрий пишет Франс[ис] к этому свои соображения, уже в его предыдущем письме к Франс[ис]. Вы теперь имеете указания на то, что Деп[артамент] направлял экспедицию в Кукунор, но мы по внешним местным обстоятельствам должны были отказаться от такого продолжения экспедиции. Также является явным злоумышлением говорить о 25 пакетах семян, когда это не отвечает истине. Такие клеветнические выпады со стороны гос[ударственных] Учрежд[ений] недопустимы ни в одной стране! Конечно, Вы покажете и прошлое письмо Юрия как адвокатам, так и Стоксу и друзьям, которые должны знать во всем всю истину.

4. Совершенно возмутительно сообщение о каких-то номинальных шерах. Таким порядком, значит, и вся Корпорация, и вся Коллегия были номинальны, иначе говоря, подложны. Но каким же образом шеры могут быть называемы номинальными, когда тут же существуют собственноручные расписки Хорша в принятии этих шер на хранение от членов Трэстис, которые вполне полноправны, а вовсе не номинальны. Ведь суд уже видел Вами представленные расписки Хорша, которые, казалось бы, являются неоспоримым легальным документом. Кроме того, Вы имеете засвидетельствованную магистратом копию удостоверения, подписанного Хоршем и выданного Е.И., в том, что она является полноправным членом-Трэсти. После таких документов совершенно недопустимо для суда выслушивать вранье злоумышленников о каких-то номинальных шерах. Надеемся, что все наши адвокаты очень ясно понимают этот важный и неоспоримый пункт.

5. Очень хорошо Ваше письмо Шкл[яверу], очевидно, такие же письма посланы де Во и Таубе, хорошо бы послать такие же письма Марену (уже совершенно сошедшему с минист[ерской] сцены), потом в Ригу Стуре, Асе[еву], а также в Ковно. Кроме того, особо верным друзьям в Южн[ую] Ам[ерику], но лишь особо верным. Полезно послать такое же письмо Хьюиту, он является как бы противовесом Магоф[фину], Кауну, Пепперу и таким же достоверным порядочным людям. Конечно, и Крэну нужно послать, и Броди. Очень интересно, на каких условиях, как Вы писали, Чарльз рекомендовал своего адвоката? Может быть, от него можно было бы получить доброжелательный лигал адвайз^[131]. Ведь Сказано, что много выступлений придется делать и не следует бояться затрагивать никаких больших имен.

6. Вы спрашиваете о полезности предположенной делегации ко Главе? Телеграфировали Вам, что такая делегация чрезвычайно полезна, ибо этим показывается, что ни мы, ни наши друзья не избегаем гласности, ибо правда за нами. Кроме того, все этим лицом отвеченное такой делегации уже есть исторический акт. А ведь Вы писали, что реакция на Меморандумы и письмо была прекрасная. Посоветуйтесь с адвокатами и делегацией и о передаче ими моего письма, которое находится у Вас.

7. Неужели адв[окаты] находятся в заблуждении, что у нас где-то много денег? Неужели культурный работник непременно должен быть богатеем? Ведь этот вопрос стоит чрезвычайно остро. Вы трое можете знать, что у нас сейчас всего на все про все три с половиной тысячи рупий, а курс Вы знаете. Это приблизительно стоимость одного проезда, а здесь-то как же? Если о картинах даже и думать не следует? Вот как остро стоит действительность. Нельзя ли этот вопрос как-то сдвинуть? Впрочем, на этих днях уже в деле лина^[132], надо думать, серьезные подвижки произошли. Также только Вы трое знаете о том, что Ст[окс] уже не прислал свои сто долл[аров] на «Ур[усвати]» за янв[арь], а мы уже кончаем февраль. Конечно, мы не знаем его намерений, но никакого предупреждения от него не было. Но ведь сейчас ввиду отвратительной газетной кампании здесь особенно необходим М[ан], ведь сатанисты могут броситься всюду. И вот, когда действительность так остра, тогда и наши же адв[окаты] могут подставить под расстрел, слушая какие-то предумышленные выкрики злоумышленников, уже подготовивших то, что им нужно.

8. Интересно, какова была реакция судьи хотя бы на такой возмутительный акт, как самочинное присвоение чужих шер и самовольное снятие Имени с Музея? Казалось бы, достаточно всюду было напечатано, что я уже давно предложил иметь отдел как Амер[иканского], так и иностранного искусства. Возражают ли наши адвок[аты] против такого ограблениия идей? В газетах многократно говорится все о том же миллионе^[133], но совершенно упускается из виду, что и из нас каждый отдал все – как все свои профессиональные накопления, так и посильные денежные вспомоществования, – Учреждениям. Кроме того, не забудем, что кроме этого резинового миллиона, годного на все случаи жизни, были и многие другие жертвователи, и сумма всех этих пожертвований совсем не малая. Кроме всего прочего, по притче о лепте вдовицы ее жертва была выше жертвы богача. Поэтому Хорш не может себя считать единственным жертвователем. Неужели на суде адв[окаты] не задали вопрос о том, что именно приобрел г-н Хорш за этот свой миллион? Все его положение создалось благодаря всем общим трудам, всем идеям, вложенным в Учреждения. И до Учреждений много ли раз он имел аудиенцию у главы гос[ударства]? И так ли свободно он сносился с высшими должностными лицами, послами и большими деятелями разных стран? В своих письмах сам он постоянно говорит о том, что Имя Музея открывало ему все двери. А теперь, запасшись ключами к этим дверям, он пытается подставить исключительно свое имя. Понимают ли адвокаты это положение вещей? Ведь и вся реорганизация совершилась не по легальным зацепкам, но по соглашению, основанному на культурных и гуманитарных соображениях.

Письмо Дж. О'Хары Косгрэва о ситуации с Музеем Рериха в Нью-Йорке,

выражающее протест против действий Л.Хорша. 7 февраля 1936 г.

9. Мы были сердечно тронуты такими славными письмами обоих Фосдиков. Вот чистые души, стремящиеся к Свету. Чудесно письмо, которое он хочет распространять. Совершенно естественно, если злоумышленники широко разбрасывают свою клевету, то и голоса за правду должны раздаваться широко. Ведь идет какое-то наглое ограбление на большой дороге. И в Комитет бондх[олдеров] должны доходить голоса правды. Пусть они оценят руки захватчиков, которые теперь проливают крокодиловы слезы якобы за интересы бонд[холдеров]. Ведь мы все ни на кого не нападали. Мы все не вносили никакого разъединения, наоборот, мы твердили постоянно о единении как единой основе преуспеяний. А вот захватчики без малейшего повода подняли знамя войны, разложения и разрушения. Писала ли и видела ли Зейд[ель] своего влиятельного друга в Ваш[ингтоне]? Ничто нельзя отложить и упустить.

10. Теперь, когда Комитет Друзей образовался, всякие обращения вроде письма к Шкляверу, естественно, могут идти от Комитета. Тем самым Комитет выразит и свою жизненность, лично мы ничего не внушаем Комитету. Пользуясь лучшими настроениями, в скорейшем времени предложите это от себя, чтобы не было и намека на какие-либо настаивания. Кроме почетных адвайзеров^[134] Музея ведь имеются пожизненные члены, внесшие пожизненные взносы (размеры этих крупных взносов Вы знаете), всем этим людям, наверное, разосланы какие-нибудь клеветнические циркуляры, и потому оповещение от Комитета может быть очень полезным. Хорошо, если бы в таких оповещениях было в какой-то форме указано о том, что культурная деятельность во всяком случае продолжается. Ведь различные люди слышат лишь о скандалах и думают, что наша деятельность прекращена злоумышленниками. Можно представить себе Тагора, который получил бы лишь клеветнический циркуляр и понял о прекращении всей нашей деятельности, потому пусть в оповестительных письмах будет изложена, как Вы и сделали в письме к Шкл[яверу], вся деятельность злоумышленников, указана вся борьба против преступников, а в конце может быть помянуто, что наша культурная деятельность ни в коем случае не нарушается. Ведь, как лучшие из адвайзеров (конечно, не Розенталь и не Требольт), и лучшие члены могут выразить Комитету свое сочувствие и желание содействовать в этом Крестовом Походе за Культуру и Справедливость. Могут быть посещаемы такие лица, как, например, Брисбен, который уже прежде хорошо выражался. Весьма полезен предложенный членами Комитета митинг протеста. Ведь в письме Косгрэва очень интересно затронуто основание-цель этого злоупотребления и предательства.

11. Вполне понимаем, почему Морис должен был остаться в составе теперешних Трэстис. Все это приобретает особую пикантность. Оставленный ими Трэсти не зовется на заседания, ему не возвращается принадлежащая ему шера, и на глазах его как заведовавшего Музеем снимается само название Музея. Большей злобной чепухи нельзя и придумать. Именно то, что их же Трэсти должен обращаться против них к суду, вносит в дело особо трагический смысл. Неужели же судейские сердца настолько окаменели или выдохлись, что не поймут всего, на глазах их происходящего? Франсис писала о том, что Народный говорил ей о каких-то полезных знакомых, – оповещает ли он их? Если даже они не примут непосредственного участия в деле, то все же такое оповещение полезно. Нам нечего бояться широкой огласки и затрагивания больших имен.

12. Как тяжко читать сегодня в здешних газетах о волне преступности в Америке, от которой уезжают в Австралию и другие страны выдающиеся и крупные деятели. Случай с Линдбергом несмываем^[135]. Скоро, возможно, напишут – «Уэв оф крайм – Хорш стилинг Билдинг»^[136].

13. Вновь образованный Комитет может приобрести огромнейшее и совершенно особое значение, он может показать, что помянутая криминальность есть чисто наносное явление, подлежащее искоренению истинною Культурою и Этикою. Этот Комитет является показательным градусником истинного Американского достоинства, а все «хохочущие гиены», как правильно назвала их Франсис, будут уничтожены как зараза тьмы.

14. Посылаю Вам выписку из газеты «Возрождение» о самых неопровержимых кандидатах на премию Мира. Комментарии излишни.

15. Можно удивляться тому, что Плаут, судя по Вашим словам, огорчен словами Шапиро при экзаменации Леви. Что же удивительного в том, что такой Шапиро, наверное, повторял внушенную ему ложь в квадрате. Ведь эти же адвокаты уверяют о номинальных шерах, значит, и все прочие их подтасовки также абсурдны и темны. Есть у меня финансовые соображения Леви и о ценах на квартиры, и о ценах в ресторане. Могу их прислать, если это кому-то нужно. Но не забудем, что в финансовую чаcть, как я уже неоднократно повторял, я не вмешивался, да и Леви не допустил бы. Кроме того, можно было видеть, как скоропостижно находились возможности к экономии в шесть тысяч долл[аров] на одном угле или на 50 тысяч экономии по жалованиям по дому. При таких вариациях, конечно, что же можно сказать, где нельзя знать существующих цен каждого дня? Мой ответ всегда был: действуйте как лучше по законным обстоятельствам. И в моих обращениях в начале здешних минутсов, а также и в моих Адресах можно видеть, что я всегда заботился о целесообразности. Если Плаут надеялся найти какие-то очевидности в книгах Леви, то мы все время полагали, что такие книги, прежде всего, будут приведены в полированное состояние. Ведь об этом и Шу[льц] намекал. Денежные записки Леви [19]26 и [19]27 года уже у Вас находятся. Надеемся, что Плаут и Дэвис не думают, что им удастся сломить гиен в первом же натиске. Сама значительность всего дела требует, как Сказано, многих выступлений. Большой Крестовый Поход за Культуру не может оказаться внутренней ссорой нескольких людей. «Гиены» затронули фундаментальные вопросы культуры и нравственности. Чем больше они будут выть и хохотать, тем яснее будет для общественного мнения все мировое значение происходящего. Все наши друзья должны дать себе отчет, что все наши группы и ячейки, разбросанные по многим странам, записывают все происходящее, и такие исторические записи останутся как яркое показание о положении Культуры. Среди записывающих есть большие писатели и поэты, которые понимают всю красоту и величие этой борьбы Света с тьмою. Имена всех соратников Света и имена всех служителей тьмы ими вносятся в анналы. Потому так важно, чтобы Комитет Друзей знал это обстоятельство и в должных выражениях оповестил бы о своих действиях.

Постоянно приходят пачки писем от сочувствующих и даже от незнакомых лиц. Посылаем Вам еще одну статью очень известного латвийского поэта Яна Судрабкална, в переводе «Серебряная гора». Никогда мы его не встречали, но слышим, что он пользуется известностью как первый поэт Латвии. Газета «Сегодня» до сих пор была неприязненна. Интересно отметить работу черных сил. В Риге уже набирается третий том «Мира Огн[енного]»^[137]. Корректор оставил корректуру нескольких страниц на ночь на столе в комнате, а наутро она исчезла, и оказалось, что типографский мальчик бросил ее в огонь с ненужными бумагами. Конечно, произошла лишь некоторая задержка, но характерно видеть, что именно страницы, где говорится о Силах Света и Архатах, попали в печку. Так действуют силы тьмы и в малом, и в большом, потому так необходимо, чтобы все участвующие понимали размеры происходящего и не устрашались ничем. Пусть все друзья еще и еще раз поймут, как прекрасно, когда защита Света принимает огромные размеры. Только при большом напряжении сил темных и Силы Света могут проявить всю свою мощь. Это основной физический закон. Разве не попытки темных сказываются и во всяких болезнях и ушибах? Такой же случай, как у Зины, был давно с Е.И., но остался без последствий. Знаем, что и у Зины все обойдется, но сейчас осмотрительность нужна на каждом шагу. Как здоровье Мориса? В последних письмах об этом нет упоминания, конечно, его недомогания от колдовских темных стрел, внутреннее противодействие поборет это воздействие. Как рука Франсис? Как здоровье ее матери? Можно себе представить, сколько забот уходит и в этом направлении. Надеемся, что Соф[ья] Мих[айловна] держится молодцом. Как мы уже телеграфировали, здоровье Е.И. очень нехорошо, да и как быть хорошим при всем происходящем. Ведь «гиены» не только разрушители, но и убийцы. Вот и здоровье Светика нас очень заботит. Все время сказываются следствия его неудачного падения. Хотя и не было определенного смещения позвоночника, но, несомненно, были порваны некоторые связки, а потому как левая рука, так и общее состояние его не может еще оправиться, да и о своем здоровье хвастаться не буду.

Порадовались лекции Мориса, а также его контактом с раввинами. Разве не темная работа сказывается из сообщенных Вами слов Мааса о нашем антисемитизме?! Так председатель Общества Амоса – антисемит! Тоже ферст тайм ин Америка^[138]! Но все это лишь показывает, какая осмотрительность нужна. Наконец получили от Франсис книгу Сутро, прекрасно издана. Для книги выгодно, что последняя глава является наиболее яркой. Поздравляем г-жу Сутро. Что нового на фронте Южн[ой] Ам[ерики] и среди писателей, это так важно. Забавно слышать, что протектор Пакта устал от культурной идеи. Вероятно, она на нем сидела, как седло на корове! Как-то и в печати, вероятно, достойно отметится такая усталость от культуры. Как бы свинарник не оказался теплее и уютнее. Советует ли Меррик повидаться с Мерритом? Вообще, действуйте бесстрашно, широко, как лучше. Помните, что даже ошибки в дерзновении легче исправить, нежели умаления и упускание. Так, родные наши, Вы все и Амридочка живете неотступно в наших мыслях и сердцах. Читайте ей наши письма, пусть знает все.

Сердцем и духом с Вами,

Р[ерих]

Как Американский, так и Европейские и Восточные отделы Музея были мною предложены уже давно, как они и упомянуты в репорте Хорнеру ко времени реорганизации. Прилагаем бланк, доказующий давнишнее существование Амер[иканского] отдела и мое в нем президентство.