Николай Николаевич Лисин
Я вижу Свет… Лирика
Танец Ночи
Звёзд жемчужины в кудри ветвей вплетены.
Облака проплывают, как тени.
Под оркестр ветров, под софитом луны
Ночь танцует на уличной сцене.
Всё недвижно, и тихо, и сонно кругом,
И трава, как постель, чуть примята.
В платье чёрного шёлка, одна, босиком,
Ночь скользит, чуть касаясь асфальта.
Аплодируют Ночи деревья листвой,
Ей свистит одобрительно ветер;
Ну а Ночь всё вершит до утра танец свой,
Чтоб прервать его лишь на рассвете…
2018 г.
***
"Увы, ничто не вечно под Луной!" –
гласят законы бытия земного.
А это значит, что отнюдь не ново
и всё, происходящее со мной:
и грусть моя в унынья мрачный час,
и радости короткие мгновенья –
всё это было в прошлом, без сомненья,
и повторится в будущем не раз.
О, чувства наши в лавровых венках!
Мы вас боготворим, забыв при этом,
что всё, однажды канувшее в Лету,
в грядущих повторяется веках.
И пусть нас горе тяжкое гнетёт,
пусть счастье, словно водопад, искрится –
всё это было. Это всё пройдёт.
Пройдёт…
И вновь однажды повторится…
2018 г.
***
Обречённым полагается спешить,
ведь часы уже их время отстучали.
Но когда вся жизнь осталась за плечами –
лишь тогда и наступает время жить!
Обречённые спешить обречены,
жить вовсю, без размышлений, без оглядки,
не хитря, с собою не играя в прятки
на пороге Вечной Тьмы и Тишины.
Обречённым очень дорог каждый час,
ведь никто не знает, сколько их в запасе.
Обречённым ритм размеренный опасен,
обречённые живут здесь и сейчас.
Обречённые вершат свои дела.
Обречённые мечты реализуют.
Сколько времени уже пропало всуе,
до чего же незаметно жизнь прошла!
Обречённые желают лишь суметь
всё намеченное выполнить – и только…
Так давайте же со смыслом жить и толком,
так как все мы – обречённые на смерть!
2018 г.
***
Владеет мною светлая печаль,
ведёт меня по жизненной дороге.
Она – мой спутник преданный и строгий,
она – начало всех моих начал.
Отнюдь не в тягость мне печаль моя,
мою не давит душу тяжким гнётом.
Не жертва я, попавшая в тенёта,
и в сожаленьях не нуждаюсь я.
Печаль моя природы здесь иной,
её исток – проникновенье в вещи
и постиженье воли той зловещей,
которой весь подвластен мир земной.
Пути не закрывает мне печаль,
своей не злоупотребляет властью,
сил не лишает, Солнца свет не застит
и сон мой не тревожит по ночам.
Но вот я вижу проявленье Зла,
что этим миром правит с пьедестала –
и в этот миг кивает мне устало
моя печаль, задумчиво–светла…
2018 г.
***
Возвращаться не нужно
к месту прежних побед!
Нет былой уже дружбы,
и любви былой нет.
Всё, что было отрадой –
утекло, как вода,
и не надо, не надо
возвращаться туда!
Возвращаться нет смысла:
нас в минувшем не ждут.
Пусть и глупые мысли
нас тревожат и жгут,
пусть и сердце–калека
о былом всё грустит,
всё равно в одну реку
дважды нам не войти.
Возвращаться не надо
в детство издалека.
Покосилась ограда,
обмелела река,
и дома обветшали,
отслужив честно век,
и укрыл белой шалью
всё прошедшее снег.
Возвращаться не стоит
к милым сердцу местам.
Там уже всё пустое,
всё истлевшее там,
всё покрыто золою,
отгорело своё…
Так пускай же былое
зарастает быльём!
Память-стерва порою
нас в ночной тишине
манит чудной игрою
разноцветных огней.
Но бежать заполошно
ни к чему на огни,
просто память о прошлом
в своём сердце храни…
2018 г.
Вода
Начинается утро – такое же, как и всегда:
поднимается Солнце на небо неспешно и чинно;
и в аквариуме просыпается снова вода,
хоть от спящей и мёртвой практически неотличима.
Ровной глади воды никогда не нарушит волна,
бури, штормы, тайфуны здесь исключены совершенно;
ни морщинки, ни ряби… Спокойна вода и ровна
и для тех, кто живёт в ней, приятна во всех отношеньях.
И хрустально-прозрачна вода, и стерильно-чиста,
подогрета, как надо, избалована освещеньем…
Томно нежится юной принцессой из сказки вода,
словно в царских покоях, в аквариумном помещеньи.
Что ей звонкая твёрдость холодного синего льда,
буйство пара кипящего, чёткость кристалликов снега?!
Обо всех прочих формах и знать не желает вода,
кроме этой – привычной, дающей блаженство и негу.
Ни на гран неизменна её обитанья среда
в рукотворном мирке, в состояньи своём постоянном…
Вот и вечер пришёл, и опять засыпает вода.
Засыпает, забыв, что когда-то была океаном…
2018 г.
***
Стихи созрели, и пришла стихов пора.
Стихи текут по каплям с кончика пера.
Горит свеча – и, уловимые едва,
из непроглядной тьмы летят на свет слова.
В тяжёлых муках, но обманчиво–легка,
из-под пера на свет рождается строка.
Летят мгновенья, замирая на лету.
Поэт стихами вышивает по листу.
Ложатся строки тонкой вязью кружевной.
Поэт словами вышивает мир иной.
Свершится чудо – и в какой-нибудь момент
стихотворение проявится на свет.
И с отрешённою улыбкой на лице
поэт оставит многоточие в конце…
2018 г.
***
Вот этот дом, где ты когда-то был.
Немой укор в слепых глазницах окон
тебя хлестнёт – и ринется потоком
всё то, о чём давно ты позабыл.
Войди вовнутрь. Пусть прозвучит скорей
забытый ритм шагов подробно-чёткий,
рассыплется по этажам "чечёткой"
и стихнет у покинутых дверей.
Вот эта дверь. Ты с нею был знаком.
За ней ты счастлив был не раз, быть может…
Теперь молчи и слушай, не тревожа
её покоя – стуком и звонком.
За ней, тобой забытою уже,
ты был любим, ты был кому-то нужен,
ты был внутри… Теперь постой снаружи,
на брошенном тобою этаже.
Молчи. Пусть говорят наперебой
воспоминанья, вырастая рядом,
и грусть окидывает долгим взглядом
всё то, что здесь оставлено тобой –
и что-то, уловимое едва,
маячившее где-то в отдаленьи,
внезапно снизойдёт, как откровенье,
ещё не облечённое в слова.
2018 г.
Возвращаюсь в себя. Диптих
По ночам, задыхаясь от серой невнятной тоски
и вгрызаясь в губу, ощущаю сильнее и чаще,
как один за другим опадают мои лепестки
от отравы в моей вот уж ополовиненной чаше.
Потому что ночами густеет сердечная тьма,
неприкаянность возится тяжким медведем в берлоге,
и приходится тихо сходить каждый вечер с ума,
чтобы утром опять приходить в себя с полу–дороги.
Память тоже не дремлет – отдавливает мне мозоль;
ураганы внутри побивают рекорды по баллам;
только что-то мне шепчет опять, что из тысячи зол
одиночество всё-таки лучше, чем жизнь с кем попало.
Чтоб надёжней себя обмануть, остаётся одно –
горечь жизненной правды подслащивать сахарной пудрой…
Но бледнеет луна, и созвездья уходят на дно:
возвращаюсь в себя – начинается новое утро.
* * * * *
Возвращаюсь в себя. Просто некуда больше идти.
Просто некому ждать меня, даже приличия ради.
На мгновение вновь что-то с ритма собьётся в груди
и опять зачеканит уверенно, как на параде.
Возвращаюсь в себя, в свой до боли знакомый мирок.
Забиваюсь вовнутрь, забываюсь в привычном уюте,
и покой стережёт мой очерченный мною порог,
за которым безмолвствует мир и безумствуют люди.
Возвращаюсь в себя – к своим мыслям, надеждам, мечтам,
от которых остались какие-то жалкие крохи,
ими не обогреться. Печь выстужена и пуста.
На растопку пускаю сырые чадящие строки.
Возвращаюсь в себя. Постоянно. Опять и опять.
Так в берлоги свои на ночлег возвращаются звери.
Возвращаюсь и я – для того, чтобы тут же лечь спать,
перед этим проверив, надёжно ли заперты двери.
2018 г.
***
Нас пишет бог одной рукою на холсте,
другой рукой стирая нас без промедленья.
Мы – вспышки света в вековечной темноте,
и нам на жизнь даётся целое мгновенье.
Моё лицо – одно из мириадов лиц –
едва взойдя, сгорает вспышкою мгновенной
на звёздном небе, между взмахами ресниц
седого бога – архитектора Вселенной.
Миг истечёт, и хрупнет тонкая слюда,
нахлынет смерть волной, дробясь о волнорезы…
И мне осталось лишь мгновенье, как всегда,
на жизнь – четырнадцатый подвиг Геркулеса.
2018 г.
***
Алиса, говорят, уже не та:
Страна Чудес давно её не манит,
и Зазеркалье помнится в тумане
теперь, спустя немалые года.
Алиса, говорят, уже не та…
Но до сих пор Алиса, как и прежде,
ждёт, отдавая должное надежде,
по вечерам – Чеширского Кота.
Заваривает крепкий чёрный чай
с мелиссою, лимонником и мятой,
блюдя обычай файф–о–клока свято –
и он приходит, словно невзначай:
изящен, ироничен, невесом,
как лёгкий иней на стекле оконном,
он серым распускается бутоном,
он проступает в воздухе, как сон.
Глаза – в глаза.
И так же, как вчера,
они свои неспешно разговоры
ведут, друг друга впитывая в поры
до одури. До смерти. До утра.
А утром мир за окнами ясней,
рассвет лучом к стеклу прижмётся липко,
растает Кот…
Но будет вместе с ней
его улыбка.
2018 г.
***
Как скажешь, кукушка. Не стану вступать с тобой в спор.
Ты очень щедра, обещая мне это столетье
взаймы без отдачи. Ну что ж, буду знать с этих пор
о том, что меня ожидает почти что бессмертье.
Как скажешь, кукушка. Как скажешь. Сто лет так сто лет.
Глоток из источника жизни излечит от жажды.
Сдам в кассу оплаченный некогда Смертью билет:
она подождёт – хоть, конечно, дождётся однажды.
Как скажешь, кукушка. Тебе, безусловно, видней
с твоей высоты, из листвы на вечерней опушке
случайного парка. Но всё-таки кажется мне,
что в этом пророчестве ты обманулась, кукушка.
2018 г.
***
Усталый дождь, рождённый в вышине,
состарившийся на пути оттуда,
меня ладонью влажной по спине
похлопал и пообещал простуду.
Он был огромен. Атомы его
в пространстве заштриховывали между
землёй и небом – силуэт кривой,
в искрящуюся втиснутый одежду.
Запущенный чахоточный больной,
комком грозы откашливаясь глухо,
он долго, сгорбившись, сидел со мной
на лавочке, и всё шептал на ухо
о том, что всё, мол, будет хорошо,
всё обойдётся, всё пойдёт как надо;
а после попрощался и ушёл,
оставив долгожданную прохладу.
2018 г.
***
Летят снежинки, вниз, к земле стремясь.
Ложатся, под собой скрывая грязь
на всей земле – сплошным листом бумажным.
Летят снежинки в сонной тишине,
и силуэт в распахнутом окне
одной из них становится однажды.
Летят снежинки. Человек летит.
Крик вдохом забивается в груди,
крик молчалив. Полёт многоэтажен.
Но так прекрасен падающий снег,
что даже падающий человек
как часть воспринимается пейзажа.
Кадр сменится – и станет он пятном
под одиноко слепнущим окном,
вкраплением в грязи осенней жидкой.
Кадр сменится… Но, может быть, сейчас
он в первый и последний в жизни раз
себя на миг почувствовал снежинкой…
2018 г.
***
Остаётся совсем ничего у нас,
все копилки пусты на треть:
три пригоршни непроизнесённых фраз
и не брошенных взглядов медь.
Только взгляды опять раздадим не тем,
и растают слова, как снег.
В ледяном одиночестве, в пустоте
кое-как доживём свой век.
После нас соберут все обломки слов,
затупившихся взглядов лом,
усмехнувшись, вздохнут: небогат улов! –
да и выбросят за углом.
Вот и всё, что останется здесь от нас
разлагаться, гнить и ржаветь:
три пригоршни непроизнесённых фраз
и не брошенных взглядов медь.
Мы полжизни прошли уже, полпути,
нам осталось совсем чуть–чуть.
Мы сумеем друг друга ещё найти,
дети странностей и причуд,
мы пойдём по дороге, что прямо вверх
уведёт нас за облака…
Нам отмерянный слишком короток век –
ну так где же твоя рука?!
2018 г.
***
Рифмую мир с собой. Который год
пытаюсь снова отыскать и снова
заветное, созвучное с ним слово,
что вмиг меня избавит от невзгод.
Размер железно выдержан и строг –
и вот, надеясь на счастливый случай,
я лучшее ищу среди созвучий
для связки окончаний наших строк.
Себя рифмую с миром. В сотый раз
пытаюсь втиснуть в строф своих квадраты
негнущиеся массы угловатых,
в строку не умещающихся фраз.
Но все попытки тщетны и мертвы,
мечта же о созвучии – химера:
мир моего не признаёт размера,
ведь он написан прозою, увы.
2018 г.
***
Уходит солнце с неба прочь
в объятья темноты.
Я на окне рисую Ночь
карандашом простым.
День подмигнул закатно мне,
собрался и ушёл.
Я Ночь рисую на окне
простым карандашом.
На бледное лицо стекла
штрихи морщин кладу –
и вот уже ночная мгла
струится в пустоту,
и на разглаженном окне,
как сумеречный бред,
до судорог знакомый мне,
является портрет.
В оконной раме – холст стекла,
подсвеченный луной,
и отражают зеркала
написанное мной.
Стою у тёмного окна
и с холодком в груди
гляжу, как на меня Она
задумчиво глядит.
Мой труд, я знаю, обречён:
вот–вот придёт рассвет
и мягким солнечным лучом
сотрёт Её портрет;
но снова канет день во тьму
за западной чертой –
и в руки я опять возьму
свой карандаш простой.
2018 г.
***
Спи. Этой ночью ты можешь уже поспать.
Дарит судьба нам сегодня последний шанс:
не повторится и не повернётся вспять
ночь, что осталась одна на двоих у нас.
Спи, и пускай не тревожит тебя рассвет.
Пусть исчезают мгновенья, уходят прочь –
знай, что пройдут ещё тысячи долгих лет,
прежде чем сможет закончиться эта ночь.
Спи. Наши ангелы чутко твой сон хранят.
Съёжились страхи и спрятались вдалеке.
Спи – и сквозь сон всё равно ощущай меня
хрупкой ладошкой, лежащей в моей руке.
Спи. Это только плечо моё – но пускай
мягкой периною станет тебе оно.
…Солнце восходит. Развязка уже близка.
Спи, ведь сегодня нам это разрешено.
2018 г.
Вечерняя тоска
Вечер хмуро глядит из окна.
Ярко комната освещена:
подступающей ночи назло,
в ней уютно, тепло и светло.
Но в углах, где густой стоит мрак,
притаилась тоска – старый враг –
и, от света держась в стороне,
угрожает расправою мне.
Среди ясного шумного дня
она спит, не тревожа меня.
Но теперь, когда полночь темна,
наливается силой она.
Немигающе смотрит тоска –
и стучать начинает в висках,
и становится пусто в груди…
Одолеет, того и гляди!
Но тоска моя, хоть и сильна,
всё ж меня не сильнее она:
видно, сил у неё таких нет,
из угла чтобы выйти на свет.
Пусть глядит она злобно сквозь тьму –
мне бояться её ни к чему.
Я и думать не стану о ней.
Я сильней.
Я сильней.
Я сильней…
2018 г.
***
Жизнь всё-таки – вещь что надо, занятная очень штука.
Законы её конкретны и смысл их предельно прост:
терпи синяки и шишки; не складывай праздно руки;
упав, поднимайся сразу, и снова – во весь свой рост.
Жизнь гладит нас против шерсти, жизнь бьёт по нам из орудий,
и шансов спастись так мало, практически нет – и всё ж
попробуй живым остаться, наткнувшись на пулю грудью;
попробуй остаться верным, в спине ощущая нож.
Нет высшего в жизни смысла, ни чёрта в ней нет, ни бога;
сценария нет в помине: не пьеса – сплошной абсурд.
Ты будешь ошибки делать, ты будешь жалеть о многом,
и правильные решенья от бед тебя не спасут.
Но главное помни свято и в радости ты, и в горе:
по правилам этой странной, такой непростой игры
ты должен доплыть до суши, оставшись один средь моря;
ты должен подняться снова, с высокой упав горы.
Да, жизнь – ещё та мегера: коварна она, жестока
и больше всего похожа на смертный неравный бой.
Её не пройдёшь ты дважды, и не избежишь итога,
и не заберёшь с собою накопленное тобой.
Не будешь ты знать ответа и перед чертой зловещей,
зачем это было нужно – по жизни сквозь боль идти –
но всё же останься целым, пусть даже зажатый в клещи;
но всё же дыши всей грудью, пусть даже с ножом в груди…
2018 г.
***
Живёте вы на разных полюсах.
Две грани мира: профиль и анфас,
где разделительная полоса –
могильный камень одного из вас.
Молчание – ужаснейший удел
сердец, коль одного здесь больше нет;
любви, что, выйдя за пределы тел,
объединяет Тот и Этот Свет.
Ах, как бы вам друг другу позвонить,
вновь нежностью наполнить голоса,
пока непрочно тоненькая нить
соединяет ваши адреса,
чтоб вновь два сердца бились как одно –
в такт трели телефонного звонка,
в созвучие вплетая мир земной
и мир иной, невидимый. Пока.
…Но жизнь однажды выгнется дугой –
и ты скользнёшь по радуге-дуге,
покинув мир привычный, в мир другой –
туманно–зыбкий, бывший вдалеке.
Там времени, как и пространства, нет –
и ты, тому надгробию назло,
увидишь вновь знакомый силуэт,
что ждал тебя за роковым углом.
2018 г.
***
Окно над городом. Многоэтажный рай.
Мир – как игрушечный: стань богом и играй.
Здесь так легко и ненавязчиво молчится.
Иди сюда. Отбрось всё лишнее. Постой
у подоконника, где свет такой густой,
такой насыщенный и острый, как горчица.
Окно над городом. Какие-то внизу,
перебирая резво лапками, ползут,
спешат по мелким и бессмысленным делишкам.
С многоэтажной отстранённой высоты
я так далёк от их никчёмной суеты,
что даже хочется летать – но это слишком.
На циферблате стрелки подведут итог –
и я спущусь туда, в людской вольюсь поток
и всё своё высокомерье позабуду.
И равнодушно чей-то взгляд скользнёт по нам
из вознесённого над городом окна,
где кто-то вниз глядит, бесстрастный, словно Будда.
2018 г.
***
Неси меня, неспешная река,
лежащего безвольно на спине.
Пусть мимо проплывают берега –
неси меня, качая на волне.
Поверь: терпенья хватит у меня;
и пусть дорога будет нелегка –
во мраке ночи и при свете дня
неси мой труп, неспешная река!
Неси меня, неспешная река,
неси туда, куда лежит твой путь.
Неси меня с восхода на закат.
Неси меня, река, куда-нибудь.
Тепла твоя прогретая вода,
и плеск волны приятен и не груб…
Отныне – впредь, отсюда – в никуда
неси, река неспешная, мой труп!
Неси меня, неспешная река,
распятого тобою на волне.
…А сёла проплывают по бокам,
а люди остаются в стороне;
и, может, лишь рыбак какой-нибудь
лоб перекрестит: – "Господи, спаси!" –
благословляя мой последний путь…
Мой труп, река неспешная, неси!..
2018 г.
***
Так больно, что уже почти смешно.
Боль – крик души в телесном переводе.
Душа кричит, с ума нас криком сводит –
но нам её услышать не дано.
И, значит, остаётся лишь одно –
заглядывать в себя при боли каждой…
Я научусь, но после. А пока что
так больно, что почти уже смешно…
2018 г.
***
…Нахлынул он – девятый вал Судьбы!
Волна, ликуя, стала на дыбы,
и рухнула, и смяла под собою,
кто был внизу, и сплющила его.
Судьба себе кивнула головой:
"Свершится же речённое Судьбою!
Не одолеет человек волну,
перевернётся и пойдёт ко дну."
Отхлынул он, Судьбы девятый вал –
а человек упорно выплывал…
Судьба вздохнула мудро и устало
и стала ждать. Был человек силён:
до острова сумел добраться он
и на прибрежные взобраться скалы,
но вниз сорвался с высоты большой,
разбился насмерть и ко дну пошёл…
2018 г.
Муравьи
Мы – муравьи, и ты, и я.
Куда ни погляди,
мы все – единая семья,
сплочённый коллектив.
У нас есть пища на столе,
уютный тёплый дом.
Идём мы твёрдо по земле,
живём своим трудом.
Мы – муравьи, и я, и ты.
Так было испокон.
У нас обычаи просты,
у нас такой закон:
работай честно от зари
и до зари весь век,
удел свой знай и не смотри
в раздумьях глупых вверх.
Кто на земле свой век живёт,
тем лишь земля нужна,
она ведь нам приют даёт
и кормит нас она.
А что там, в синей вышине –
то нам не по уму,
не нужно ни тебе, ни мне,
а значит – никому.
Про горизонт, про облака
я слышал много раз,
вот только не был там пока
никто ещё из нас.
Коль на вопрос не даст никто
уверенно ответ,
то смысла нет в вопросе том
и истины в нём нет.
Нам оставаться вечно тут –
в густой подземной мгле.
Нам не подняться в высоту
на радостном крыле,
и что там, в этой синеве –
узнать нам не дано…
Тащи же дальше, муравей,
тяжёлое бревно!
2018 г.
***
Стеклянный дождь разбился вдрызг
на множество стеклянных брызг,
и по асфальту потекло
расплавленное им стекло.
Друг друга в ямках находя,
смыкались капельки дождя –
и вот опять, беде назло,
застыло водное стекло…
2018 г.
***
Сменил я круг общенья на квадрат:
сижу один меж четырёх углов,
общаюсь сам с собой – и очень рад
взаимопониманию без слов.
Похвастать может вовсе не любой
компанией, занятною весьма.
Сижу один, общаюсь сам с собой.
Вхожу во вкус я и схожу с ума.
Мой собеседник мне знаком давно,
он мне примерно равен по годам
и тем хорош, что, хоть всегда со мной,
но не надоедает никогда.
Я сам себе слуга и господин,
я сам себе – товарищ, друг и брат.
Я в четырёх стенах сижу один:
сменил я круг общенья на квадрат.
2018 г.
***
В чьей-то ветхой лавчонке, где пыль и бардак,
где так тесно, что не повернуться вдвоём,
я куплю себе счастья на медный пятак,
что случайно найдётся в кармане моём.
Оно ляжет пушистым теплом мне на грудь,
прорастая в меня крепкой силой корней;
и с ним легче нелёгкий покажется путь,
и, внутри им согретый, я стану сильней.
В вязкой мгле наступившего чёрного дня,
в череде бесконечных житейских атак
будет душу мне греть, от печали храня,
моё счастье, мной купленное за пятак.
Никому на него не давая взглянуть,
я взращу своё счастье, нежнее цветка,
и однажды ростком поделюсь с кем-нибудь,
у кого даже медного нет пятака…
2018 г.
Поток сознанья в лунном свете
Не спится. Вновь не спится. Человек
лежит недвижно, частью мирозданья,
и смотрит, как клубится подсознанье
с той стороны его закрытых век.
Из глубины опять всплывает муть,
и с этим снова должен он мириться,
вздыхая – медленно, чтоб не спугнуть
зачатки снов на сомкнутых ресницах.
В окне Луна. За окнами зима.
Ах, сколько раз уже в такую пору
в отчаянии он сходил с ума,
но возвращался в ум довольно скоро!
Быть умным – трудно. Надобно уметь
знать истину, читая между строчек
и золотом не признавая медь,
которая в большой чести у прочих,
распознавать лицо среди личин,
кивать картузам, кланяться коронам
и никогда не путаться в мудрёном
переплетеньи следствий и причин.
Ребёнок-Время (Бог, Христос, Аллах…)
нас лепит, как куличики, из праха.
Живём от сотворенья мы до краха,
чтоб после снова обратиться в прах.
Не блещут эти мысли новизной;
лишённые практического толка,
они наш разум впечатляют только
ночами, облучёнными Луной.
…Но сон берёт его, подкравшись, в плен,
короткий, но значительный, как хокку –
и стынет лунный отблеск на столе,
и тело остывает потихоньку…
2018 г.
***
Когда-нибудь настанет этот день:
избавится планета от людей
одним всего лишь лёгким и простым
движеньем тектонической плиты.
Стряхнув с себя людей ненужный прах,
свой путь продолжит сквозь мороз и мрак,
и вот – очищена, обновлена –
она поймёт, что счастлива одна…
2018 г.
