Николай Николаевич Акулов
Добро должно быть с кулаками
Сон.
– Бражника ведут, бражника ведут! – заорали вдруг несколько детских голосов над ухом.
Поморщившись, Виктор открыл глаза и сел. Он сидел на широкой лавке. В нескольких шагах стояла коза и объедала куст сирени. Её держала на верёвке девчушка лет десяти.
– Ты что, тоже бражник? – презрительно усмехнулась она, глядя на мальчика.
– Бражник – это кто? – зевнул Виктор и потянулся.
– Это тот, кто вино пьёт и валяется потом, – дёрнула щекой девочка.
– Ааа, нет, я не бражник, – улыбнулся Виктор. – Я же на земле не валяюсь.
– Эй, бражник, дурак, получаешь плети так!
Головы раз нет своей, получи-ка ты плетей!
Если сразу не поймёшь, сотню точно отгребёшь.
Если пить не перестанешь, то сидеть в порубе станешь.
Заорали вновь неподалёку мальчишки, и Виктор посмотрел в ту сторону.
– Чего это они орут у вас?
– Бражника по улице ведут, – презрительно хмыкнула девчушка и подошла к плетню. – Посмотри.
Подойдя к плетню, Виктор посмотрел, куда смотрела девочка и невольно усмехнулся. По деревенской улице ехала телега. К её задку был привязан за руки какой–то мужик. Идущий с ним рядом другой через каждые три шага стегал привязанного кнутом. Вот телега поравнялась с Виктором и тот, увидев спину избиваемого, поморщился.
– И за что его так? – Виктор повернулся к девочке.
– Так бражник же, – пожала та плечами. – Вино пьёт, не работает. Целовальнику задолжал уже три урожая. Дети по миру пошли. Жена при смерти лежит.
– Мдаа, ситуация, – скривил губы мальчик. – И много у вас таких?
– Есть, – нахмурилась девочка. – Бабка сказывала, что кабак у нас появился три года назад. Сначала туда никто не ходил. Потом пристрастились многие. А теперь вот вообще беда.
– Что, и битьё не помогает?
– Так бьют тех, кто уже слишком упивается, валяется, не работает.
– Понятно. А где кабак?
– На выезде из деревни, – девочка махнула рукой.
– Пойду, посмотрю, что у вас тут за рассадник, – Виктор вышел за ограду.
– Смотри тоже не напейся, – усмехнулась девочка.
На околице кабак, ему каждый дурак рад.
Пей, гуляй, забот не знай. Не паши и не сажай!
Можешь пьяным помечтать, как прекрасна жизнь опять.
Только после голова ни туда и ни сюда.
Вспомнил Виктор слышанную где–то частушку. Навстречу шла пара: мужик и женщина. Женщина держала мужика из последних сил, стараясь, чтобы он не свалился в канаву. А тот, что-то мыча, глядел перед собой бессмысленными глазами.
– Ещё одна жертва, – поморщился мальчик, проходя мимо и ловя беспомощно затравленный взгляд женщины. Мелькнула мысль помочь, но отогнав её, Виктор ускорил шаг.
Кабак стоял на отшибе, на въезде в деревню. Была это крепкая, приземистая изба, без палисадника и огорода. Рядом даже кусты не росли. Лишь корявая берёза скрипела засохшими ветками.
– Словно зачумлена, – усмехнулся Виктор, вглядываясь в строение. Вот дверь распахнулась, и на свет вывалились два расхристанных мужика. Поддерживая друг друга, они направились по улице.
А я милую любил, до тех пор вино не пил.
Как попробовал вина, милка стала не мила!
Заорал вдруг один визгливым голосом. Второй оскалясь подхватил.
Милка пить мне не даёт, закрывает ручкой рот.
Я за ручку укусил, а потом вином запил.
– Чтоб вас разнесло окаянных, – донеслось из-за плетня соседней избы. Там стояла худая старуха. – Всё пьёте и горланите, горланите и пьёте. Креста на вас нет.
– Что креста нет, это точно, – хмыкнул Виктор, – вас бы, бражники, как в Древнем Риме, на кресты вдоль деревни развешать, вот тогда, может, задумались бы, идиоты.
Толкнув дверь кабака, Виктор вошёл. Низкий потолок. Сумрак, застоявшийся сивушный дух. Два длинных стола стояли пустыми. На углу третьего примостились трое. Перед ними стоял кувшин и три глиняные кружки, и никакой закуски.
– Ну, правильно, сюда пить приходят, не есть. Какая тебе закуска?
– Кхм, – кашлянул кто–то сбоку, и Виктор обернулся. За широкой стойкой стоял крупный, упитанный мужик и небрежно лениво смотрел на него. – Что будете пить? – буркнул он, сметая со стойки полотенцем невидимые крошки.
– А что, есть и выбор? – удивился мальчик и подошёл к стойке.
– Ну, мы, конечно, не город, но и у нас есть выбор. Самогон местный, самогон княжеский. Водка на берёзовых почках, – стал загибать пальцы мужик, и Виктор внутренне поморщился.
– Спасибо, мне квасу, если есть, – сдерживая себя, улыбнулся он кабатчику. Тот поморщился, но вынул из-под прилавка кувшин и кружку. Поставив кружку налил из кувшина какой-то напиток.
– Это квас? – Виктор понюхал и усмехнулся. – Коктейль, как бы у нас сказали. Здесь минимум пятнадцать процентов самогона, – он уставился на мужика. Глаза мужика забегали.
– Вы кто? – наконец промямлил он, бледнея.
– Инспектор, – Виктор отодвинул от себя стакан. – Покажи-ка мне, любезный, свою долговую книгу. Ну? – мальчик добавил в глаза льда.
– Да, да, сейчас, – засуетился мужик и, нагнувшись, шлёпнул о стойку толстым гроссбухом. – Вот, здесь всё. За последние три года. Что было раньше, я не знаю. Я тут три года всего.
– Три года, говоришь? А на тебя голубчик уже жалуются, – усмехнулся мальчик, пододвигая книгу к себе и открывая первый лист. – Видно, очень ударно трудишься.
На жёлтых листах плели прыгающие линии корявые буквы кириллицы.
– Вся судьба деревни тут, – усмехнулся мальчик про себя, вчитываясь в каракули кабатчика. – А долг, он имеет свойство долго не кончаться. Что мы и имеем. Прошка Косой, три пуда ржи. Три пуда, это почти пятьдесят килограмм. Считай, мешок. Где мужику взять? Гришка Щербатый, пять пудов пшена. Этот вообще не вылезет. Петро Гнутый, молотилка. А молотилку он где взял?
– Ты что, милый, и инвентарём торгуешь? – Виктор поднял глаза на мнущегося кабатчика.
– Нет, это просто так записана сумма долга, – криво улыбнулся мужик.
– Всё правильно, для постороннего. Придёт, к примеру, царский приказчик, а кабатчик ему – вот, пожалуйте, Петро Гнутый молотилку у меня, типа, купил в долг, а денег до сей поры не отдаёт.
– В каталажку Петра, – радуется приказчик и поднимает стаканчик за здоровье кабатчика. – Вон рожу какую наел, мироед, – Виктор закрыл книгу и посмотрел на кабатчика.
– Ну что, милок, как с долгами будем рассчитываться?
– Может, их в Крым продать всех, и семьи тоже, татарам? – жалобно улыбнулся мужик. – Сами долги не вернут ведь. И другим наука будет, а?
– В Крым говоришь? – Виктор почесал нос. – Не плохая идея. Но везти далеко. Другие варианты есть? Поближе чтобы?
– Тогда только сечь остаётся, – мужик пожал плечами. – Но помогает плохо.
– Сечь? Ну, давай высечем. Пошли кого, собрать всех должников. Сможешь?
– Это я мигом, – обрадовался мужик, – мигом я это. – Он выскочил из-за стойки и подбежал к сидящим за столом мужикам. Наклонившись, стал что–то им быстро шептать.
– Не врёшь, Косопузый? – вскинул осоловевшие глаза на него один.
– Ей Богу, братцы, ей Богу, – стал креститься кабатчик, – вон и человек приехал специально для этого. Бежите скорей, соберите всех. А я вам потом ещё кувшин поставлю.
– Ну, смотри, Косопузый, – погрозил кулаком мужик, – если что, ты меня знаешь.
– Знаю, Харитон, знаю, – захихикал кабатчик, – бежите скорей, пока видно ещё.
Мужики заторопились вон, оставив кружки и кувшин на столе. Кабатчик вернулся за стойку.
– Что ты им сказал, что они так быстро побежали? – усмехнулся Виктор.
– Сказал, что указ государев новый пришёл. Что, мол, пить разрешено теперь сколько угодно и наказывать больше не будут.
– И чему они обрадовались? – удивился мальчик.
– Так у них у всех спины полосатые, – хихикнул кабатчик. – Каждый по нескольку раз прошёл уже через кнут.
– И всё равно пьют?
– Пьют родимые, пьют, – закивал кабатчик. – А куда деваться, долги? Или пей, или работай.
– Мдаа, диалема, – хмыкнул мальчик.
Вскоре на улице послышались голоса и в кабак стали заглядывать, но входить почему-то не входили.
– У тебя гвозди большие есть? – взглянул Виктор на протиравшего кружки кабатчика.
– Есть, – кивнул тот. – Много надо?
– Неси штук десять и молоток.
Кабатчик вышел, а мальчик выглянул в окно. У дверей собиралась толпа. Отдельно кучковались мужики, о чём-то споря. В сторонке стояли, поджав губы, женщины. Возле них тёрлись детишки. Вернулся кабатчик с горстью гвоздей и молотком. И положил на стойку.
– Я лавку у тебя одну возьму на время? – Виктор сгрёб гвозди и молоток и, взяв под мышку лавку, вышел на улицу. При его появлении все замолчали. Усмехнувшись, он направился к берёзе и прибил лавку поперёк ствола чуть выше уровня своей головы. Получился как бы крест. Кто-то в толпе ахнул. Бабы стали креститься, мужики насупились.
– Народу достаточно, – оглядел толпу Виктор и вернулся в кабак. – Ну что, твоя очередь, – посмотрел он на кабатчика.
– Что надо делать? – вскинул тот голову, ставя на место очередную кружку.
– Тебе ничего. Делать буду я. Иди сюда, – Виктор показал на окно. Кабатчик, положив полотенце, вышел к окну и упал, перекрещенный мальчиком.
– Здоровый кабан, – Виктор взвалил себе на плечо “заснувшего” мужика и, прихватив полотенце, понёс на улицу. Увидев его, народ замер с открытыми ртами. Забыли даже креститься. Приставив кабатчика к берёзе, Виктор привязал его к стволу. Затем по очереди приколотил обе руки к лавке, распяв, как Христа. В толпе кто-то тихо заскулил.
– Ну что, христиане, этому Богу вы сегодня молитесь? – отойдя в сторону, показал он пальцем. Толпа затаённо молчала. Многие вновь стали креститься. – Я не слышу? – Виктор повысил голос.
– Кто считает его своим Богом, подойдите ближе, – велел он.
– Что, нет таких? – Виктор впился глазами в молчащую толпу и, вынув из-за пазухи захваченную долговую книгу, открыл её. – Прошка Косой, иди сюда, милок. – Из толпы вышел плюгавый мужик в грязной рубахе и босиком.
– Тута я, барин, – пробормотал мужик, останавливаясь перед мальчиком и опуская голову.
– Ну, что же ты, Прошка, не молишься? – усмехнулся Виктор. – А ну на колени, сукин сын, быстро! – рявкнул Виктор. И мужик как подкошенный бухнулся коленями в землю.
– Прости, барин, бес попутал! – сложив руки, заголосил мужик, роняя лоб в землю.
– Ты не мне молись, бражник. Ты ему молись, – Виктор пнул мужика в бок. – Это он для тебя нынче Бог и Царь. Это ему ты заложил как свою жизнь, так и жизнь семьи. Семья у тебя есть? – Виктор поднял глаза на толпу.
– Есть барин, есть, – к нему приблизилась худенькая, затурканная жизнью и пьяницей мужем женщина. За её юбку цеплялись двое малышей. Третий, побольше шёл позади.
– Ага, значит, пропил, скотина, семью, – Виктор опять стукнул мужика в бок и потряс книгой. – Ты вовек не рассчитаешься с этими долгами, бражник.
– Гришка Щербатый? – посмотрел в запись Виктор. Из толпы вытолкнули здорового мужика в одних подштанниках. Косясь на мальчика, он приблизился.
– Я – Гришка, – опустил голову мужик. – Я больше не буду, ей Богу, – перекрестился мужик.
– Брешет, харя, брешет! – из толпы вылетела растрёпанная баба и набросилась с кулаками на Гришку. – Прибейте и его, барин, к кресту. Не нужен он больше в этой жизни. Всё пропил, окаянный, – уронив лицо в ладони, баба горько зарыдала. – Дети по миру ходят за кусок хлеба. А он работать не хочет, только пьёт.
– Ну, что стоишь, на колени, бражник, – сдвинул брови мальчик. Дёрнувшись, мужик побледнел и упал на колени.
– Прости, барин, – зашептал он побелевшими губами.
– Это у Бога будешь просить, – усмехнулся мальчик и снова открыл книгу.
– Петро Гнутый? – из толпы вылетел подтолкнутый в спину молодой парень с рыжими вихрами.
– Меня обманули, барин, обманули, – завопил он. – Я не брал в долг, не брал.
– Как же так, рыжего, и обманули? – прищурился мальчик. – Не может такого быть.
– Он напоил меня, а утром сказал, что я должен, – опустил голову парень.
– Значит, пил всё-таки?
– Пил, барин, пил, – кивнул рыжий, – каюсь, один раз.
– Да врёт он, барин, врёт, – выкрикнули из толпы. – Он сам ещё других сманивал в кабак.
– Так ты ещё и посредник у нас? – нахмурился Виктор, – тогда вдвойне молись, – он кивнул на стоящих на коленях мужиков, и рыжий обречённо упал рядом.
– Я что-то слов молитвы вашей не слышу? – глянул на них грозно мальчик и чуть сжал пальцы левой руки. Схватившись за головы, пьяницы стали бить неистовые поклоны.
В течение следующего получаса Виктор вызвал из толпы еще десятка полтора должников и, поставив на колени, заставил молиться распятому кабатчику. Пока те молились, их жёны громили, по разрешению мальчика, кабак. На улицу полетели жбаны и бочки. Из них потекли зловонные лужи сивухи. Ошарашенная происходящим толпа только крестилась и ахала. Разгромив кабак, распалённые женщины принялись изливать свою ярость на мужьях. Виктор не мешал, отойдя в сторону. Через несколько минут у берёзы корчились избитые пьяницы. Устав, женщины отошли в сторону.
– Ну что, селяне, есть у кого ещё желание пить это? – Виктор кивнул на лужи самогона. Толпа загудела.
– Надо кабак сжечь, – выкрикнул кто-то. – Тогда пить негде будет.
– Надо, так сжигайте, – мальчик пожал плечами. – Можете и его туда положить, – кивнул он на очнувшегося кабатчика. Увидев своё положение и разгром своего заведения, мужик лишь кусал губы, а, услышав новое предложение, побелел.
Получив одобрение, из толпы выскочили несколько мужиков и кинулись к кабаку. Вскоре изнутри повалил дым. Виктор отодрал скамью от берёзы и вместе с кабатчиком закинул в дверь, и едва успел увернуться от пыхнувшего пламени.
– Они что там керосином полили? – нахмурился он, отходя в сторону. Из кабака донёсся жуткий вой кабатчика и последовавшие его проклятия. Толпа, отшатнувшись, вновь закрестилась. Избитые бражники стали отползать от разгоравшегося дома.
– Может вас тоже туда побросать? – подошёл к ним Виктор и пнул самого здорового, Гришку.
– Не надо, барин, мы всё поняли, – заскулили пьяницы, – мы больше не будем.
– Зарекалась коза в капусту не ходить, – усмехнулся Виктор и, бросив в гудящий огонь долговую книгу, направился прочь.
– А ты кто? – вывернувшись из толпы рядом пристроилась знакомая уже девчушка.
– Я – Робин Гуд, – усмехнулся мальчик. – Ты меня переночевать пустишь?
– Робин Гуд? – сдвинула брови девчушка, – я такого имени и не слышала. А ты откуда?
– Оттуда, – Виктор ткнул пальцем в небо.
– Тебя Бог послал, что ли? – в голосе девчушки скользнуло недоверие.
– Считай что так, – скривил губы мальчик. – Ему надоело смотреть, как ваши мужики спиваются, вот и послал меня. Тебе не понравилось, что я сделал?
– Надо было Гришку тоже в огонь бросить, – заявила вдруг девочка. – Он своего сына бьёт сильно.
– Ты ему так и скажи завтра, что если будет бить ещё, я ему руки переломаю.
– Руки не надо, а то, как он работать будет, лучше другое что.
– Тогда уши оторву. Это не помешает работать?
– Уши не помешают, – кивнула, подумав, девочка. – Можно ещё и нос.
– Оторву и нос, так и передай.
На пороге дома девочки сидела женщина и чистила репу. Глянув на гостя, нахмурилась.
– Что там за шум у кабака? – спросила она. – Опять дрались?
– Кабак сожгли, – махнула рукой девочка, садясь рядом.
– Надолго ли? – скривилась женщина. – Опять поставят.
– Хозяйка, переночевать пустите? – Виктор примостился на сваленных перед домом брёвнах.
– Переночевать? – женщина опять посмотрела на мальчика. – Сеновал пустой, ночуй, – кивнула она. Денег не возьму. Могу и ужином накормить.
– Не откажусь, – улыбнулся мальчик и подмигнул посмотревшей на него девочке.
Женщина, собрав почищенную репу, ушла в хату, а девочка стала собирать ботву.
– Ты маме про меня не говори, а то прогонит, – попросил Виктор.
– Ладно, завтра скажу.
Поужинав, Виктор направился на сеновал. Девочка принесла ему отцовский зипун и, посидев немного рядом, пытая, как живёт Бог, и почему он допускает несправедливость, ушла тоже спать.
Проснулся Виктор от заоравшего рядом петуха. Потянувшись, он прислушался и огляделся.
– Гмм, я ещё в пьяной деревне. Значит, продолжение следует. – Покинув сеновал, он вышел на улицу. На крыльце сидела девочка. Увидев Виктора, она встала.
– Долго спишь посланник, – буркнула она. – Пошли, покормлю.
– А мама где?
– На покос ушла. Страда, – пожала плечами девочка.
– На покос? Может помочь?
– А ты умеешь? – оглядела его критически девочка.
– Научишь, смогу, – улыбнулся Виктор.
– Ладно, пошли, сначала поешь, потом провожу, если хочешь. – В горнице на столе стояла накрытая полотенцем кружка молока, и лежала краюха хлеба.
– А где твой папка? – жуя хлеб, спросил мальчик.
– Лес валит у барина, – махнула на окно девочка. – Наряд у него на неделю.
– Далеко?
– На Зайцевой горе, – снова махнула рукой девочка. – Ты и туда хочешь?
– Да вот выбираю. Где от меня польза будет, раз уж я тут застрял, – закончил он про себя.
– Тогда лучше на лес. Ты вон какой здоровый. Вчера Косопузова один поднял.
– Дорогу покажешь?
– А к барину одна дорога, – в третий раз махнула рукой девочка. – Мимо сгоревшего кабака и иди. Она приведёт куда надо.
Допив молоко, Виктор поднялся и, поблагодарив маленькую хозяйку, вышел на дорогу. Солнце уже пригревало, идти было легко. Миновав развалины кабака, Виктор вышел за деревню. Но не успел пройти и километра, как увидел мчащуюся навстречу пролётку.
– Вон он, вон! – заорал вдруг кто–то, и лошадь остановилась. На дорогу спрыгнули трое здоровых малых и, засучивая рукава, направились к Виктору. Позади них слез Гришка Щербатый.
– Надо было всё-таки тебя сжечь вчера, козла, – остановился мальчик.
– Эй, придурки, притормозите–ка, – Виктор поднял левую руку и чуть сжал пальцы. Парни, схватившись за головы, присели. – Всё, остыли? – разогнув пальцы, спросил мальчик.
– Ты кто? – выпрямился старший, набычившись, он буравил злыми глазами мальчика.
– Я тот, кто тебя может тут же закопать, – усмехнулся Виктор. – Что соскочили? Вы куда ехали?
– За тобой, чужак, – скривился малый. – Зачем ты спалил кабак. Он твой?
– А что, твой?
– Моего хозяина. Ты ему теперь должен.
– И много? – прищурился Виктор.
– Много, – кивнул малый. – Поехали с нами, хозяин тебе сам скажет.
– А вот это с удовольствием, – улыбнулся Виктор. – Поехали.
– Свяжите его, свяжите, – отскочил от направившегося к пролётке мальчика Гришка.
– Значит, ты, гадёныш, вчера мне врал? – Виктор остановился перед Гришкой.
– А что ты мне сделаешь? – отскочил ещё на шаг Гришка. – Смотри, чтобы тебя самого на крест не повесили.
– Не зря в народе говорят, пьяницу только могила исправит, – усмехнулся мальчик, – смотри, – взмахнул он левой рукой. Гришка дёрнулся в направлении пальца и рухнул на землю.
– Поехали, что смотрите, его Бог забрал, – скривил щёку Виктор, запрыгивая в пролётку. Парни полезли следом, опасливо косясь на мальчика.
Развернувшись, пролётка поехала обратно, оставив у дороги безжизненное тело Гришки. Ехали с час и остановились, миновав кованые ворота у красивого барского дома. Виктор спрыгнул на землю и направился к дверям. Вдруг они распахнулись, и навстречу выскочил взъерошенный мужик. Остановившись, он обернулся и погрозил закрывшейся двери кулаком.
– Я найду на тебя управу, кровопийца!
– Вас тоже тут обидели? – нахмурился Виктор, разглядывая мужика. – За что?
– А вы кто? – мужик уставился на мальчика.
– Я тут типа ангела-спасителя сегодня, – развёл руками мальчик. – Вам помочь?
– Ну, если вы вернёте мне моё имение, то помогите, – усмехнулся мужик.
– Это имение ваше? – удивился мальчик. – А куда вы бежите тогда?
– Оно было моё, – скривился мужик. – Но эта сволочь обманным путём сначала разорил меня, потом отобрал имение. И теперь он тут хозяин.
– А сволочь у нас – кто?
– Сволочь – это я, – на пороге возник улыбающийся презрительно мужик лет сорока. – Вы ещё здесь, Василий Фёдорович? Хотите, чтобы я приказал спустить на вас собак?
– Про обман поподробнее, Василий Фёдорович, – взяв мужика под локоть, Виктор повёл его по дорожке вдоль дома.
– Ну, я всё время в столице, знаете ли, – начал мужик. – Поставил его управляющим.
– А он, простите, кто?
– Я не знаю, – пожал плечами мужик, – приехал откуда–то с Польши. Показал разные дипломы. Ну, я и купился, дурак. Думал, чужой, мужиков моих будет в строгости держать, не то что предыдущий управляющий. Он у меня из местных был, свой, так сказать. Имение это прибыльным было три года назад. Так этот управляющий умудрился его вогнать в долги, да такие, что я ещё теперь ему должен. Представляете? Ну, это ладно. Бог с ним, с имением. Он же понаставил в деревнях кабаков и безбожно спаивает мужиков. Вогнал и их в долги, да такие, что скоро округа без мужиков совсем останется.
– Вот теперь мне понятно, откуда ноги выросли, – кивнул Виктор и повернул обратно к дверям. Новый хозяин сошёл уже с крыльца и разговаривал у пролётки с приехавшими с Виктором парнями. Те, размахивая руками, что–то рассказывали, косясь на мальчика.
– Так, значит, это ты, барин, кабаки в деревнях завёл? – Виктор остановился напротив мужика. – А мне вот интересно, зачем? Тебе что, выгодно, чтобы крестьяне пили вместо работы? Да?
– Пьют они или не пьют, долги отдавать будут, – усмехнулся мужик. – Не сами, так их жёны и дети.
– А не отдадут, ты их продашь, – усмехнулся мальчик.
– Продам, – кивнул мужик. – Не влезай в долг.
– Понятно. А барин чем тебе не понравился?
– Мне не он, его имение понравилось, – усмехнулся нагло мужик. – Очень удобно расположено.
– Ну, а меня, зачем хотел видеть, что даже пролётку послал?
– Ты сжёг мой кабак. Придётся возместить убытки, – развёл мужик руками.
– За сколько годков? – прищурился мальчик.
– За три.
– Мдаа, жадный ты, однако, – Виктор покачал головой. – Кишки не свернутся?
– Не свернутся, отсутствием аппетита не страдаю, – засмеялся мужик.
– Вот и я о том же, – вздохнув, Виктор мазнул по хохочущему управляющему левой рукой, и тот упал. Дёрнувшиеся к нему парни легли рядом.
– Что вам нужно, чтобы вернуть имение? – Виктор обернулся к стоявшему в стороне бывшему хозяину. Тот подошёл.
– Да, собственно, ничего, – посмотрел он на валяющихся. – Они живы?
– Пока живы, но не долго. Вам бумаги, какие от него надо?
– Я ему собственно ничего и не давал ещё. Просто он предъявил мне долговой вексель.
– Этот, что ли? – Виктор присев, достал из кармана управляющего лист бумаги.
– Этот, этот, – взяв лист, обрадовался барин.
– Тогда я их уберу из имения, восстанавливайте тут порядок, – Виктор закинул в пролётку тело управляющего и его подручных. – Да, и кабаки закройте все, – оглянувшись, попросил он.
– Это в первую очередь, – закивал барин. – Непременно, в первую очередь.
– Вот и договорились, – улыбнулся мальчик, залезая в пролётку, – ещё чем надо помочь?
– Остальное я сам, – замахал руками барин, – вы и так помогли много. Спасибо.
– Счастливо оставаться, – махнув рукой, Виктор дёрнул вожжи.
Покинув усадьбу, он погнал лошадей дорогой, выискивая овраг или лощину, чтобы спрятать тела, и вскоре выехал на берег реки.
– Отличное местечко, – огляделся он, встав в пролётке. Подъехав к берегу, связал тела в кучу и, набросав за пазуху каждому найденных камней, закинул в воду.
– Прости, хозяйка, за такой подарок, – прошептал мальчик, провожая взглядом погружающиеся тела. – Но в воду прятать концы лучше всего.
Посмотрев на солнце, Виктор искупался и, забравшись в пролётку, лёг, пустив коней по дороге. Те сами неторопливо потрусили. Под дребезжание колёс он задремал.
Глава 3.
Разбудил его звук затарахтевшей машины.
– Тут что, и машины есть? – потянулся Виктор, не открывая глаз. Рядом кто-то засмеялся. Мальчик открыл глаза. За столом сидела Марьяна и ела кашу, запивая молоком.
– Где ты так вымазался? – улыбнулась она.
– Что, сильно? – Виктор сделал испуганное лицо. – За яблоками лазил вот, понимаешь? – он развёл руками.
– Иди, умойся, я полью, – девушка встала.
Умывшись, Виктор вернулся к столу. Марьяна поставила перед ним чашку с кашей и кружку молока. Вошёл Дед: – проснулся, гулёна? Как тебе наш очаг культуры?
– Да, в принципе, ничего, если б не уличное кафе на козлах, – пожал плечами Виктор, наворачивая кашу. Пришли братья и присоединились.
– Что-то они там вчера разгулялись, что Гришку хромого привесили к коньку, – покрутил головой Дед. – Ты не застал этого? – прищурился он, хитро глядя на Виктора.
– Нет, это не при мне, – помотал Виктор головой, – при мне ещё пили.
– Как к коньку? – не поняла Марьяна. – Это что, на крыльце?
– На нём, на самом, – кивнул Дед. – Натурально за ремень и прицепили, и проволокой обвязали, чтоб не свалился. Бабы гонят коров, а он висит там и орёт благим матом.
– Небось, уже протрезвел? – Виктор хмыкнул.
– И что, отвязали? – усмехнулся Славик.
– Как же, отвяжешь, проволока-то восьмёрка и закручена. Её или пилой резать, или автогеном. А мужиков в деревне ни одного нет.
– Как, ни одного? – всплеснула руками Марьяна, – там же вечно человек двадцать пьёт.
– Вот тех, кто пьёт, и нет, – развёл руками Дед. – Кто не пьёт, давно уже на работе, им некогда с Гришкой возиться.
– Странно это как-то. Утром там обычно человек пять обязательно в кустах просыпаются, – пожала плечами Марьяна.
– Вот, вот, – топнул ногой Дед, – а нынче никого.
– Ладно, нам пора ехать, – поднялись братья, – и так уже вон солнце встало. Загостились мы что-то у вас. – Поблагодарив Деда и внучку за гостеприимство, братья вышли. Марьяна пошла за ними.
– Дедуль, я не знаю, конечно, но вам с внучкой уехать бы отсюда, – проводил её взглядом Виктор. – Уж, больно красивая она у вас. А такая красота всегда лапы к себе притягивает.
– Да, куда ж я поеду? – пожал плечами Дед. – Внучка, вон, в Питер на днях уезжает. Там папка с мамкой и присмотрят. А я уже здесь, как-нибудь, век свой доживать буду.
– Тогда, Дедуль, отправь побыстрее внучку, потому как дела здесь скоро не совсем хорошие будут у вас. Ей это не нужно знать и видеть, – Виктор подошёл к окну. – И вот что ещё. Возьми вот это. Тебе может и не нужно, а ей пригодится, – Виктор достал из сумки несколько пачек денег и, положив на подоконник, прикрыл полотенцем. – Без денег по нынешним временам трудновато. И, если что, звони вот, – он достал ручку и прямо на стене у двери написал свой телефон. Виктор постоял немного, глядя на сидящего Деда. – И это, Дедуль, вы не сердитесь на меня сильно, просто по-другому никак нельзя было. Понимаете? Так что, простите, что так получилось. Я честно, так не хотел. Но, как у нас говорят, с волками жить, по-волчьи кусаться.
– Это ты о чём? – нахмурился Дед.
– Вы потом сами всё узнаете, – махнул рукой Виктор. – Главное, знайте, вас это никак не касается, вы ничего не знаете и ничего не видели.
– Какими-то загадками говоришь, парень, – покачал головой Дед. – Ну да Бог тебе судья. Езжайте.
– Не поминайте лихом, – улыбнулся Виктор и, пожав Деду руку, вышел на улицу.
Марьяна стояла у крыльца, глядя на возившихся у машины братьев.
– А то, поехали с нами? – остановился рядом Виктор.
– Не, мне ещё рано, – покачала головой девушка.
– Как же рано, тут осталось-то три дня.
– А завтра поездом и поеду, – улыбнулась девушка.
– Ну, завтра, так завтра, – не стал уговаривать мальчик. – Пока, может, ещё увидимся.
– Может, – задумчиво посмотрела на него и Марьяна, – Петроград маленький.
– Ты звони, если что, – Виктор назвал свой номер, – город, хоть он и маленький, но людей в нем разных много. И плохих, в том числе. – Попрощавшись, Виктор запрыгнул в кабину, и машина выбралась на дорогу.
– Хорошая девушка, – вздохнул Славка.
– Настоящая русская красавица,– кивнул Виталик.
– Счастлив будет тот мужик, кому она достанется, – опять вздохнул Славка.
– Или, наоборот, замучается оберегать такую красоту от разных, типа Руслана,– скривился Виктор.
– Да, тут не угадаешь, – согласился Виталик. Дальше они ехали, думая каждый о своём. Минут через сорок на обочине показался знакомый Виктору микроавтобус.
– Недалеко же они уехали, – хмыкнул мальчик, попросив Виталика остановиться.
– Приходи, кто хочет, бери, кого хочешь, – усмехнулся он, увидев спящих в автобусе девиц.
– Ну, и что мы тут делаем? – постучал он громко по стенке автобуса. Девушки испуганно повскакали. Увидев знакомое лицо, успокоились.
– У нас бензин кончился, – доложила та, что была за рулем.
– Как это? – не поверил мальчик.
– Стрелка на нуле вот,– ткнула девушка пальцем в счетчик.
– Понятно, – кивнул Виктор, – а на другой бак ты не переключилась? – он показал, как переключить на другой бак.
– Ой, я и не знала,– всплеснула руками девица.
– А вы вообще, куда едете? – посмотрел на трущих глаза девиц Виктор.
– Сейчас до автовокзала доберемся и разбежимся, – сообщила водитель.
– И далеко этот ваш автовокзал?
– Километров еще тридцать, райцентр будет, там автовокзал.
– Ну, езжайте, путешественницы, – хмыкнул мальчик, закрывая дверь, – до райцентра солярки вам хватит. – Поразительная беспечность, – покачал он головой, возвращаясь к машине.
– Что там? – посмотрел на него Славик.
– Да девчата знакомые. Вчера дорогу спрашивали, смотрю, стоят. У них в одном баке бензин кончился, не знали, как на другой переключить.
– Вот это водилы, – засмеялся Виталик, трогаясь. Ехавшие впереди девушки вскоре и правда свернули, если судить по указателю и видневшимся невдалеке многоэтажным домам, городку.
– Только б не вздумали и дальше раскатывать на этом автобусе, – Виктор вспомнил, что забыл предупредить об этом водительницу.
– Надеюсь, сама догадается,– он досадливо поморщился, провожая удалявшийся автобус.
До следующей ночёвки они доехали без приключений. И ночь прошла спокойно, если не считать того, что кто-то пытался открыть кабину. Но ночующий в спальнике Виктор, не вставая, махнул чуть сжатыми пальцами левой руки в сторону двери и, повернувшись на другой бок, опять заснул. Утром под машиной Виталик нашёл монтировку и несколько бурых пятен. В связи с этим решили, что теперь днём Виктор будет отсыпаться, а ночью дежурить.
Глава 4.
С приближением Питера, машин на трассе прибавилось, а, следовательно, нужно было опасаться какой-нибудь бяки. Поэтому после вкусного обеда в придорожном кафе, Виктор залёг в спальнике, а братья под тихую музыку вели машину.
– Чёрт, менты, смотри, – часа через два вдруг услышал сквозь дрёму Виктор восклицание сидящего за рулём Виталика, – нам машут.
– Виталь, какие-то они странные, – тревожный голос Славика.
– Чем?
– Да смотри, у того, что возле машины, брюки не милицейские.
– Блин, и правда. Что делаем? Может, по газам?
– Не получится, братик, у них автоматы, колёса продырявят влёт.
– Может, обойдётся? – тревожно предположил Виталик.
Виктор, проснувшись, выглянул из-за шторки. Виталик уже сбрасывал скорость, прижимаясь к обочине.
– Ребят, вы не дёргайтесь, – попросил он братьев, – а то они с дуру палить начнут ещё.
– Слав, давай нашу накладную, – попросил Виталик, останавливаясь.
