Николай Игоревич Епифанов
Огни сумеречного города
8. Кто вы, мистер Артур?
А вы знаете, что в Фалько было несколько пекарен? Да, жители употребляли брик, и ничего, кроме брика, – это правда, но ведь его можно есть не только холодным и не обязательно брикетами. Чтобы было некое подобие разнообразия, в городе открылись пекарни, где брик запекали, меняли ему форму и консистенцию. На самом деле, конечные блюда ничем особенно не отличались, поэтому пекарни не стали популярным местом, но их всё равно сохранили. Почему? Незачем лишний раз что-то менять. Есть и есть.
– Смотри, – Виктор остановился возле большой стеклянной витрины и указал внутрь.
– Что?
– Да смотри же.
Марк прислонился лбом к стеклу и увидел просторный зал, уставленный столами и стульями. В дальнем углу за горой книг мелькал рыжий затылок. Такого яркого цвета Марку давно не приходилось видеть.
– Сидит, корпит, – ухмыльнулся Виктор. – Пойдём.
Наверное, когда заходишь в пекарню, всегда ожидаешь почувствовать вкусный запах самой различной выпечки, от которого тут же проснётся аппетит, но сейчас ребята не почувствовали ровным счётом ничего, потому что брик не пах.
– Учёные за работой? – обратился Виктор к рыжему пареньку за столом.
Из-за книг вынырнуло веснушчатое лицо, на котором красовался длинный острый нос.
– А, Виктор. Привет. Ты не поверишь, я совершил очередной прорыв!
– Как всегда, – вздохнул Виктор. – Смотри, кого я привёл.
– Ой, привет. Я тебя не заметил, – и это была правда. – Я Артур.
– Марк, – ответил юноша и протянул руку.
– Я составил схемы и провёл параллели, – Артур, захваченный своими исследованиями, продолжил рассказывать как ни в чём не бывало. – Здесь есть множество сложностей и противоречий, но найти взаимосвязь определённо можно. Одно уравновешивает другое.
– Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, – признался Виктор. – Полагаю, что Марк тем более.
– Да как же? Тут всё просто. Смотри, – он достал исписанный лист из груды бумаг и положил перед ребятами. – Вот, следи за стрелкой.
– Что ты вообще делаешь? – Марк сел напротив нового знакомого.
– Как же вы не понимаете? – разочарованно вздохнул Артур.
– Я встретил Марка, когда он пытался сделать идеальный стул, а ты рассказываешь ему о каких-то схемах. Пожалей человека.
– Стул? Серьёзно? – ухмыльнулся Артур.
– Схемы? Серьёзно? – Марк не заставил ждать ответ.
– Ладно, смотрите, – откуда-то появился чистый лист бумаги, на котором Артур начал судорожно писать. – Я хочу узнать, что с нами не так и как с этим жить. Вот мы. Вот люди. Существуют свои нормы и правила того, как принято. Нам они кажутся странными и непонятными. Вызывают отторжение? – его вопрос не требовал ответа, потому что он тут же продолжил говорить дальше: – Необходимо понять, где и каким образом стыкуются наши взгляды, чтобы затем по подчинённости выстроить то, что на данный момент противоречит друг другу, используя аналоги схожести.
– Хочешь спросить, всегда ли он такой? – улыбаясь, Виктор посмотрел на Марка. – Да, всегда.
– Погоди, я не понимаю. Ты говоришь, что с нами что-то не так?
– Да, мы изъян, – уверенно кивнул Артур.
– И раз так, то нам нужно исправляться?
– Конечно. Я не уверен, что мы можем исправиться. Но есть шанс найти баланс, при котором нам не будет трудно жить в обществе. Именно этим я и занимаюсь. Если просто следовать обычаям жизни, это будет вызывать негодование. Вы же оба меня понимаете. Ты же наверняка не просто так делал там какой-то стул? А что делать с негодованием? Молча терпеть? Долго терпеть не получится.
– Но другие же смогли как-то перестроиться. Мой отец, скажем.
– Да, смогли. Я пытался. Я прочитал все книги, которые ты видишь на столе, а некоторые не один раз. Я терпел, я делал как принято. Я пытался убедить себя, что это правильно. Ничего не вышло.
– Правильно? – возмутился Марк. – Делать стулья абы как, лишь бы было, даже не пытаться стараться и пускать всё на самотёк?
– У тебя какая-то нездоровая тяга к стульям. Не надо кричать, – Артур отклонился назад, чтобы увеличить расстояние между ними.
– Я не пойму, почему ты считаешь, что мы изъян, а не просто другие. Или что изъян – это то, как все живут?
– Ты же знаешь, что такое эволюция? Со временем организм адаптируется, отбрасывает ненужное, что-то улучшает. Так и здесь. Много лет назад город выработал систему жизни и потихоньку её улучшает и адаптирует. И если мы её не понимаем, значит, мы оказались за бортом эволюции, но надо же как-то вернуться.
– Вот все нудники, а Артур – зануда, – рассмеялся Виктор.
– У тебя вообще всегда всё просто! – послышался обиженный тон.
– То есть если бы ты, выражаясь твоими словами, мог стать таким же, как все, и у тебя это не вызывало бы дискомфорта, то…
– Я бы непременно согласился. Мы же все часть общества и хотим, чтобы нас принимали и понимали. Общество нашло свой путь и уверенно движется. Зачем быть изгоями?
Позиция Артура удивила Марка ещё больше, чем взгляды Виктора. Они показались ему совершенно безумными. Если юноша смог разобраться в том, как сдался его отец, то сейчас у него в голове не укладывалось непоколебимое желание отказаться от того, кем являешься. Артур производил впечатление умного парня и, как оказалось, не только производил – он был отличником и успел в общих чертах освоить как минимум две профессии. Одной его научил отец, работавший в автомастерской, а вторую изучил в школе, устроившись помощником к местному заведующему хозяйством. Артур находился в постоянном поиске. Идея не отпускала его, и он не хотел от неё отказываться.
При этом паренёк показался Марку довольно приятным собеседником, с которым можно обсуждать многие вещи, если они, конечно, не скатывались в итоге к навязчивой идее.
Забавно было наблюдать за тем, как на Артура смотрит Виктор. В этом взгляде было нечто странное, словно его это веселило.
– А чего же хочешь ты? – спросил Артур, глядя на Марка и стуча пальцами по столу.
– Я? Хочу, чтобы мир был лучше, хочу сам стать лучше.
– Так, может быть, он уже хороший, почему ты это отрицаешь?
– Потому что я вижу, как люди относятся друг к другу, к месту, в котором живут, даже к самим себе.
– Это всё произошло в процессе эволюции.
– Ну нет. Тут Марк прав, – включился в разговор Виктор. – Паршивый, на самом деле, город.
– Вы просто не хотите понимать! – Артур громко стукнул книгой об стол.
Из-за дверей кухни появился повар и несколько раз кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
– А можно потише? Я не знаю и не хочу знать, чем вы там занимаетесь, но шуметь не нужно.
– Да, извините, – чуть ли не хором ответили ребята.
Кроме троих мальчишек, в пекарне не было никого, и непонятно, кому они могли мешать.
– А вы бывали у старого маяка? – тихим голосом спросил Марк, наклонившись над столом.
– У чего? – не понял Виктор.
– Марк говорит о заброшенном здании на восточном побережье. Труба такая вытянутая, – уточнил Артур.
– А-а-а, нет, не бывал. А зачем туда ходить? Дом и дом.
– Вовсе не дом. Когда-то с помощью него указывали дорогу кораблям.
– Опять что-то из истории? Я никогда не был фанатом.
Марк пересказал новым друзьям два сна, которые видел. Описал в подробностях корабль и город, а также чувства, которые его переполнили, когда загорелся свет маяка. Артур слушал с интересом и даже что-то записывал, а Виктор только кивал.
– Уговорил! – неожиданно сказал Виктор.
– Но я тебя не уговаривал.
– Нет, даже не отнекивайся. Уговорил. Давайте сходим и сами посмотрим. Вставайте.
– Сейчас? – удивился Артур, глядя на груды книг, что притащил с собой.
– Да оставь ты их здесь. Ты же всё равно приходишь каждый день.
– Но тогда я не смогу вечером продолжить…
– Один вечер ничего не изменит. Пойдёмте!
Больше Виктор не собирался никого ждать и что-либо слушать, а просто поднялся и, не оборачиваясь, вышел из пекарни.
– И что? Пойдём, – Артуру хотелось, чтобы Марк сказал нет.
– Он прав. Почему бы и не сходить, – Марк пожал плечами и пошёл на улицу, оставив Артура в недоумении.
Не прошло и пяти минут, как все трое сели в автобус и помчались на окраину города, чтобы посмотреть на странное место.
9. Старый маяк
Представшее зрелище коренным образом отличалось от того, что Марк видел во сне. В реальности здание, подтачиваемое ветрами, брызгами воды и морской солью разрушалось гораздо быстрее. Верхняя металлическая площадка частично обвалилась, а то, что осталось, висело неизвестно как. В стенах местами виднелись прорехи, откуда неведомым образом выпали кирпичи. Увидев замок на покосившихся воротах, ребята прошли вдоль забора и нашли дырку, в которую поспешили пролезть. Они не собирались близко подходить к маяку, потому что это могло быть опасно, но всё же им хотелось осмотреть его не из-за толстых прутьев.
– Печальное зрелище, – сказал Виктор.
– Он же не всегда был таким, – Марк понимал, что глупо было ожидать чего-то другого.
– Пойдёмте обратно. Только время тратим, – подключился к разговору Артур.
– Успеем. А что вообще маяк делал? Как работал? – не отводя взгляда от здания, поинтересовался Виктор у Артура, который наверняка должен был знать ответ.
– Ну-у-у… Об этом мало пишут. Но обычно такие маяки располагали на самом краю берега или, что даже лучше, на выступе. Когда корабли приближались, они не всегда могли рассмотреть землю, поэтому был риск врезаться или сесть на мель. А маяк своим светом помогал им сориентироваться.
– А раз нет кораблей, значит, и маяки не нужны, – подвёл итог Марк.
– Да, нет смысла рисковать собой и плыть в какую-то неизвестность. Тем более там, возможно, ничего и вовсе нет, – пожал плечами Артур.
– Нельзя этого знать наверняка, пока не проверишь.
– А зачем? У нас есть всё, что нужно. Еда, вода, тёплые дома.
– Просто какой-то лозунг нудников, – хихикнул Виктор.
– Но это же не вся жизнь, – вздохнул Марк.
– А что ещё?
– Не знаю. Красота, чувства, открытия, новые цели. Какой, по-твоему, в нашей жизни смысл?
– Смысл? – удивился Артур. – Жить, конечно. Давать жизнь новым поколениям.
– Которые просто придут на смену тебе и сделают всё то же самое? Какой-то замкнутый круг. Семья – это прекрасно, но это далеко не всё, что есть в жизни. Ведь детям должно остаться нечто большее. Мир, который лучше, чем был у нас.
– А что тебе ещё нужно? Зачем?
– Затем… затем…
– Что это пусто, – буквально долю секунды во взгляде Виктора можно было прочесть отвращение.
– Вот, например, мы умеем ходить, бегать, прыгать, а было бы принято только лежать. Лежи и не двигайся. У тебя всё есть. Но это же не жизнь. Неужели тебе не нравится гулять? Или как в детстве бежать со всех ног, чтобы ветер развевал волосы.
– И давно ты так бегал? – с ехидством заметил Артур.
– Давно.
– Может быть, потому что на самом деле тебе это не нужно?
– Или я забыл о том, как это хорошо, – осенило Марка.
Ребята бродили по руинам прошедшей эпохи, сами не зная, что именно хотят найти. Возможно, некое эхо того, как было прежде, чтобы попытаться к нему прикоснуться, почувствовать его, узнать. Но на каждом шагу их встречали только покорёженные груды металла и обломки бетонных блоков. Маяк умер, а теперь умирали и последние воспоминания о нём. Марк задался вопросом, почему его не снесли и не построили тут что-то другое. Самой простой и очевидной оказалась версия Виктора, который сказал, что никто даже не замечает это место – его словно и нет.
Обойдя маяк, ребята заметили нечто странное и сильно выделяющееся на общем фоне. Это была блестящая металлическая табличка, прикрученная к огромному камню. К своему удивлению, они обнаружили не просто дату или название, а целый текст, выгравированный на металлическом прямоугольнике: «Моим дорогим друзьям, с кем я не раз бороздил бескрайние просторы океана. Вы навсегда останетесь не только в моём сердце, но и будете музыкой, что притаилась в порывах ветра и криках чаек. Однажды мы снова встретимся и направимся к новым приключениям. Навсегда ваш, капитан Мартин Кретчет».
– Ничего себе, – Виктор был по-настоящему поражён, так что даже снял кепку и обхватил голову свободной рукой.
– Никогда не видел ничего подобного, – признался Артур. – Только в книгах читал.
– Тогда, может быть, расскажешь, кто такие чайки и что такое музыка? – поинтересовался Марк.
– Пожалуй, расскажу, но немного. Музыка – это вроде ритмичного шума разной громкости. Когда-то давно его почему-то любили. Но как можно любить шум, я не знаю. А чайками называли каких-то птиц. Кто такие птицы, могу не напоминать?
– Да, о них читали, – кивнул Виктор.
Вероятно, сейчас для вас было неожиданностью узнать о том, что в Фалько нет музыки и не знают про чаек? Но это правда. В большом каменном городе, где нет места растениям, не оказалось места и для животных. Они исчезли уже давно, оставшись только краткими очерками в учебниках. А музыка… Ах, прекрасная музыка! Она умерла, как и многое другое. Люди перестали видеть в ней смысл, ведь больше не чувствовали, как прежде, не вдохновлялись, да и не знали, что такое наслаждение. Они потеряли так много, но не понимали этого.
– Получается, кто-то следит за табличкой, – заметил Марк.
