Николай Николаевич Берченко
Круиз вокруг Европы полвека назад
А на обратной дороге из Версаля в Париж мы попали в автомобильную пробку. Для меня это было первая настоящая автомобильная пробка.
Мы простояли в сумме больше полутора часов, и мы все нервничали, так как боялись опоздать на самое сногсшибательное развлечение всего круиза – вечернюю прогулку с шампанским по Сене.
Рекламка прогулок по Сене на катерах
Гид напрасно нас успокаивал, что сегодня вечер воскресенья, и парижане возвращаются после традиционного загородного отдыха. Это происходит в вечер каждого воскресенья, и туристическая фирма это учла. Мы успокоились только тогда, когда автобус выехал на набережную Сены. Но и тут нас ожидала неприятная неожиданность. Прогулка должна была состояться на так называемых Бато-Муш – красивых прогулочных катерах. Посадить на них 700 человек не просто, и, чтобы не мешать обычным экскурсиям, происходящим по расписанию, фирма пришвартовала свои 3 катера к грузовому причалу, где уже стояли грузовые баржи. Чтобы попасть на наши катера, надо было пройти по узеньким мосткам, переброшенным через плоские крыши этих барж. Идти надо было по одному, гуськом, и очередь на посадку, когда мы подъехали, растянулась на 200-300 м. Но гид нас снова успокоил, и мы спокойно отстояли чуть меньше часа. За нами выстраивались еще туристы, то есть мы были не последними, что психологически очень важно в таких очередях. Наконец, мы сели на свой катер, который был самым крайним и был уже почти наполнен туристами. Мы принялись искать удобные места.
И тут вдруг от набережной донеслись крики, к которым присоединились полицейские свистки. Мы ничего не могли понять, потому что с нашего катера ничего не было видно из-за других катеров. Капитан нашего катера что-то переговаривался с берегом, но я ничего не понял, потом катер дал гудок и отвалил от причала. Мы начали рассаживаться, но тут раздались ещё сирены, и мы увидели, как на набережную выезжают машины скорой помощи. Катер набирал скорость, и причал скрылся из виду. Раздался задушевный голос экскурсовода: «Дорогие советские туристы. Успокойтесь и рассаживайтесь поудобнее, как раз сейчас, мы будем проезжать мимо самых интересных монументов Парижа, о которых я и буду рассказывать». Мы постепенно приходили в себя, но всё равно прогулка прошла, не оставив в памяти почти ничего.
Вырезка из парижской газеты «Le Parisien Libere», в которой рассказывается об инциденте на набережной
Катер причалил в конце экскурсии в другом месте. Там нас встретила наш гид, который посадил на автобус и отвёз в отель. По дороге он рассказал, что произошло. Оказывается, московская группа приехала самой последней и оказалась в конце очереди. С присущей столичным жителям бесцеремонностью, они решили не стоять, а идти прямо по крышам барж к катерам. Так они и сделали, но, когда вся толпа залезла на баржи, тонкая жестяная крыша одной из них провалилась, и туристы попадали внутрь баржи. В одной из барж были деревянные клетки с курами, вторая была предназначена для перевозки мясных туш, и в ней были размещены железные крюки, на которые подвешивали туши. Крыша провалилась именно у этой баржи, и туристы падали на дно, задевая крюки. Гид сказал, что он может лишь догадываться, сколько людей пострадало, и знает лишь, что было вызвано несколько машины скорой помощи, которые сразу же отвозили туристов в госпиталь. На месте катастрофы всё ещё работает полиция, были вызваны сотрудники советского посольства в Париже.
Дополнительную информацию я получил на следующий вечер из заметки в газете. Ее мне нашел мэр Стэна, о котором написано ниже. Статья несколько по иному описывала происшедшее, так как владелец баржи, дававший интервью корреспонденту газеты, прежде всего, пытался выгородить себя. Но цифра в 20 раненых, трое из которых серьезно, подтвердила потом и дирекция круиза, добавив, что тяжелораненые уже отправлены самолетом в Москву.
Утром мы собрались в холле отеля совершенно растерянные, но наш гид сообщил, что всё будет идти по намеченной программе. В этот день главным её пунктом было посещение всеми группами теплохода по одному из пригородов, составлявших "красный пояс" Парижа, где дружно голосовали за коммунистов. Но с утра мы посетили Лувр. Конечно, это было, как говорится «Галопом по Европам». Я думаю, что мы прошли около всех из обязательного для обозрения минимума шедевров, но ничего из виденного там у меня в памяти не осталось. Кроме одного – статуи Ники Самофракийской! Я и сейчас не могу понять, почему эта полуразрушенная скульптура произвела на меня такое впечатление. Может быть правы некоторые искусствоведы, считающие, что именно отсутствие самых важных фрагментов человеческого тела – головы и рук придает Нике какую-то сверхъестественность!
После обеда мы должны были ехать в городок Стэн (Stains), коммуну, в 11 километрах к северу от центра Парижа и которой с 1944 года, т.е. сразу после освобождения, руководят коммунисты,
И тут наш гид сделал мне неожиданное предложение: «Николя, не могли бы вы во время этого визита быть переводчиком, а то я при таких встречах всегда себя неуверенно чувствую, вам же будет хорошая практика». Я бросился к старосте, тот подошел к руководителю украинской группы и через минуту вернулся. «Добро, это лучше, чем этот недорезанный белогвардеец!» С момента встречи нас у здания мэрии я играл почётную роль переводчика, что, в общем-то, оказалось делом простым. Нас завели в здание мэрии, всем раздали брошюру, рассказывающую о городе и всей его жизни, кроме того в холле было несколько красивых стендов. Здесь вопросов почти не было, кроме как от старшего научного сотрудника, которой расспрашивал мэра, как долго коммунисты здесь власти, с каким счётом они выигрывают и тому подобные сугубо профессиональные вопросы. Тут кстати выяснилось, что депутатом в парламент от округа, в который входит Стэн, тоже является коммунист, причём тогда очень известный, что привело нашего историка в восторг.
Девиз города Стэн: semina metes (sème, tu récolteras – сей, и ты соберешь урожай). Брошюра 1966 года, рассказывающая о городе Стэн, подаренная нам в мэрии.
После этого была экскурсия по городу, причём смотрели мы не памятники архитектуры, которых в Стэне много, а школы, детские и спортивные площадки и тому подобное. И, наконец, мы направились в строящийся жилой квартал, где осмотрели здания на разных этапах строительства. Закончилось всё осмотром жилого дома, который был готов к сдаче. Вот тут-то мне пришлось поработать, так как главного инженера, который нас сопровождал, засыпали массой вопросов, типа стоимости квадратного метра, квартиры в целом, время постройки, кредиты и тому подобное. К счастью, с правилами образования больших чисел во французском языке я был хорошо знаком, а, если и что-то напутал, то об этом никто не догадался. Больше всего нас поразило внутреннее состояние квартир. Всё было полностью готово к поселению жильцов. Встроенных кухонь тогда не знали, но на кухне всё уже было готово к подключению кухонного хозяйства. В общем, мы уходили ошеломленные всем увиденном.
Последним пунктом программы был дружеский ужин в местном ресторане. Открыл его мэр, рассказавший, как он рад видеть в своём городе туристов из СССР. Проблем с переводом его речи у меня не возникло. С ответным словом выступил, как всегда, наш историк. Увы, это слово длилось довольно долго, и, когда я начал переводить, то с ужасом понял, что больше трех-четырех фраз я из себя не выдавлю, так как совершенно не помню, что же он сказал. Наступило неловкое молчание, ибо время выступления историка и время моего перевода были явно несоразмерны. К счастью, мэр всё понял и начал приглашать всех попробовать блюда и вина, которые все были местного производства. Увы, об этом вечере я больше ничего не помню, так как я сидел красный как рак, сгорая от стыда. Историк до конца круиза демонстративно меня не замечал. Только наш гид, всё это время незаметно сопровождавший группу, на прощанье поблагодарил меня и сказал, что я замечательно всё переводил, особенно, спич историка!
Когда я сейчас описывал наш визит в этот город, мне захотелось узнать, что же сейчас происходит там, благо с помощью Интернета получить любую информацию не трудно. Прежде всего, я посетил официальный сайт города, удобный, информативный и заставляющий верить в прямую демократию. Вот, что в целом я узнал с помощью сети. Во-первых, встречавший нас в 1967 году мэр, Луи Борд, оставался им до 1977 года. Оказалось также, что он был одним из руководителей сопротивления в этом районе и сейчас его именем названа одна из главных улиц Стена. Все последующие мэры по сегодняшний день тоже коммунисты, хотя в муниципалитете они уже образуют коалицию с другими левыми силами. Судя по портретам красавиц на сайте самого муниципалитета, этнический состав коммуны значительно изменился за счёт эмигрантов из Магриба и Черной Африки. Однако никаких конфликтов я не обнаружил, и вообще в Интернете Стэн фигурирует в основном на объявлениях о различных культурных и спортивных событиях. Главной задачей мэрии сегодня является добиться продления линии метро до города из Парижа. Даже не верится, что в наше время может существовать такой тихий уголок. Очень надеюсь, что это не моя иллюзия!
Подставка под вино в парижском ресторане
Наверное, самой большой и самой позорной черной дырой в моих воспоминаниях являются мои впечатления от французской кухни. Я считаю, что я неприхотлив в еде, но хорошую еду ценю, и перед поездкой я много читал о французской кухне.
И вот, хотя всё время в Париже мы питались в различных ресторанах, в моей памяти абсолютно ничего не осталось о том, чем нас кормили. Осталось только одно яркое воспоминание от французских и итальянских ресторанов. В какой-то момент, во время обеда и ужина, около нас вырастал официант с сырной доской, на которой лежало бесчисленное, как нам казалось, количество кусочков сыра разной формы и цвета. Среди этого великолепия надо было выбрать на свой вкус кусочек сыра.
Наш гид объяснил мне, что сыры разложены в строго определенном порядке: по часовой стрелке от более нежных сортов к сырам с более ярким и выраженным вкусом. Но мы, попросту, старались каждый раз брать другой сорт сыра, но всё перепуталось, особенно учитывая, что в Италии и Франции были совершенно разные наименования. Чтобы оценить наши чувства, надо напомнить, что мы в то время в СССР знали только твёрдые сыры – костромской, эстонский и так далее, да и те были во Львове не всегда. А о мягких сырах, таких как камамбер и бри, а тем более о плесневых типа рокфора, мы читали только в классической литературе. Впрочем, во всём остальном, подчеркиваю, повара нашего теплохода ничуть не уступали профессионалам того класса ресторанов, в которых нас кормили в Париже и Риме.
Эту инструкцию, как выбирать, сервировать и хранить французские сыры, мне подарил наш гид. Как он сказал, инструкция на английском, так как английские туристы в этом тоже не разбираются.
В какой-то день после обеда нам дали несколько часов свободного времени. Я заранее запланировал, что мы попробуем посмотреть какой-нибудь французский кинофильм. Благодаря польскому еженедельнику «Экран» я тогда хорошо ориентировался в новинках киноэкрана. Главной проблемой был то, чтобы фильм не был с одной стороны антисоветским, а с другой, чтобы не вышло, что он где-нибудь через полгода появится на наших экранах. Кроме того, нужно было, чтобы кинотеатр, где идёт этот фильм, был недалеко от нашего отеля. Тщательно изучив газеты, лежавшие в холле отеля, я нашёл один единственный приемлемый вариант – фильм «Вива Мария» в кинотеатре на рю Мадлен, недалеко от знаменитого кафе «Максим», о котором я знал по арии графа Данилы из оперетты Легара «Веселая вдова»: «Иду к Максиму я, там ждут меня друзья…».
Во-первых, главные роли играли Бриджит Бардо, секс символ той эпохи и Жанна Моро, тоже замечательная киноактриса. Во-вторых, действие фильма происходило в Мексике, к которой мы с Г. В. относились по-особому. Трудно сказать, почему это так было, но мы смотрели все мексиканские фильмы про революцию. Как сейчас помню, был такой фильм «Под небом Мексики» с Роситой Кинтана, Так мы его смотрели, по-моему, раза три. Правда, прогрессивные мексиканские деятели культуры называли фильм «Вива Мария» пасквилем на мексиканскую революцию 1914-1920 годов, но с другой стороны было интересно, что из этой темы сделали французы. Пикантность фильму прибавляло и то, что в рецензиях на фильм писалось, что во время съёмок фильма в массовых сценах участвовали в качестве статистов местные соперничающие банды, и некоторые перестрелки велись по-настоящему, с жертвами! На моё предложение Г. В. сразу согласилась, ей удалось каким-то образом уговорить идти с нами одну из львовских дам, потому что на такие мероприятия необходимо было ходить как минимум втроём. Мы пришли с запасом в 10 минут перед сеансом. И вот тут-то произошёл первый казус. Мы думали, что подождём в фойе, но служащая сразу повела нас в кинозал и, пользуясь фонариком, нашла наши места. Я не знал, что за это ей надо платить какие-то чаевые, и она, постояв около нас, недовольная ушла. Мы не сразу поняли, что это еще далеко не начало фильма.
И только, когда две Марии успешно завершили свою освободительную миссию, в зале включили свет и большинство зрителей стали выходить, мы поняли, что что-то не так. К счастью, мы всё-таки не вышли и дождались настоящего начала фильма и досмотрели его до конца, хотя конец его мы уже знали. Так как мои спутницы не знали французского, и я был вынужден тихонько переводить самые важные реплики, то боюсь, что у них осталось достаточно сумбурное впечатление от фильма, особенно, учитывая, что мы смотрели фильм не по порядку. Но потом наш гид объяснил мне, что такой стиль просмотра очень выгоден для работы служащих кинотеатра, ибо получаемые ими чаевые составляют существенную часть их заработка.
Моё же самое яркое впечатление от фильма была от одной из финальных сцен. В ней монах, которому в капюшон попала граната и взрывом ему оторвало голову, идёт с этой головой на сложенных в смиренной позе на груди руках. Его голова, улыбаясь, шепчет: «Ох уж эти французские шлюшки». Так как эту сцену мы просмотрели два раза, то я ее хорошо запомнил, и по дороге в отель я с восторгом разъяснял ее дамам, говоря, что это и есть настоящий французский юмор. Боюсь, что дамы моего восторга не разделяли!
Не могу не рассказать ещё один забавный парижский эпизод. Как-то утром мы уже собрались в холле, готовясь идти к автобусу. Один из киевлян несколько задержался. Вид у него был какой-то растерянный, а волосы были мокры. Мы бы, наверное, даже не обратили на это внимание, Но наш гид со своей всегдашней милой улыбкой сразу же обратился к нему: "Вы тоже решили проверить, как работает это устройство в вашем туалете. Многие советские туристы это проделывают с тем же результатом". И он в очень деликатных выражениях объяснил, почему в парижских отелях обязательно присутствует биде. Но наши дамы всё равно были очень шокированы. К счастью, в холле очень вовремя присутствовал представитель Интуриста, объяснивший, что Интурист бронирует советским туристам значительно более высокого класса отели, чем те, о которых рассказывает наш уважаемый гид.
5 дней в море
Из Гавра мы добирались до Неаполя пять суток без остановок, так как плыли мимо берегов Испании и Португалии, управляемых фашистскими режимами. Но дирекция круиза и экипаж делали все возможное, чтобы туристы не скучали. Днём устраивались разные развлечения и игры в салонах, а также чемпионаты теплохода по шахматам, шашкам и нардам. Но погода была прекрасная, и я лишь помню, что я всё время купался и загорал.
Немало развлечений вызывали проводимые капитаном тренировки команды по обеспечению безопасности рейса. Мы с Галиной Владимировной с особенным вниманием следили за такими процедурами, как эвакуации пассажиров с корабля и ситуация «Человек за бортом». Основание у нас для этого были. Пару лет назад, во время рейса по любимому маршруту Одесса-Батуми на дистанции между Новороссийском и Сочи, днём, в прекрасную погоду, вдруг раздался сигнал «Человек за бортом». Как оказалось, официантка из ресторана во время перерыва в работе сидела на поручнях у самого борта и флиртовала с кавалерами. Она кокетливо покачивала ножками и вдруг свалилась за борт. Тут же прозвучал сигнал «Человек за бортом». За борт полетели спасательные круги, теплоход резко затормозил, а затем медленно повернул назад. К счастью, девица не попала под винт, и, видимо, сгруппировались, падая, Так что она благополучно вынырнула и поплыла за судном. Трагедии не произошло, но тут началась комедия. Ни один из брошенных с теплохода спасательных кругов не лёг на воду, как ему положено, а вместо этого начал набирать воду, и вставал торчком. Как нам потом объяснили, кругам было не менее десятка лет, и они ссохлись и потрескались. Море было усеяно белыми пятнами, так как бросавшие явно перестарались. Несколько матросов бросилось в шлюпку, которую начали опускать. Но опустившись на пару метров, шлюпка замерла, другие матрасы сели в соседнюю шлюпку, но та вообще не сдвинулась с места. Наконец, третья шлюпка, злые языки затем говорили, что это шлюпка была для самого капитана, благополучно была спущена на воду, у неё даже заработал мотор, и она поплыла. Корабль стоял на месте, девицу подобрали, шлюпка подошла к теплоходу, её подняли, и под гром аплодисментов офицер с лежавшей в беспамятстве девушкой на плече, спустился на палубу. Девушка, как потом выяснилось, упала в обморок, чтобы смягчить гнев начальства и оттянуть неприятное объяснение. Тем временем, шлюпка снова спустилась на воду, и матросы принялись собирать разбросанные на большой акватории спасательные круги, числящиеся на балансе судна. В результате всего этого теплоход опоздал в Сочи почти на час.
На теплоходе «Тарас Шевченко» всё проходило по высшему разряду. По сигналу об эвакуации матросы занимали места в шлюпках, которые стройными рядами начинали опускаться, не касаясь, правда, моря, чтобы не тормозить движения теплохода. Мы все четко знали, какая шлюпка наша и где она находится, и даже один раз сели в неё, надев предварительно спасательные нагрудники из своих кают.
То же самое касалось сигнала пожарной тревоги. Мы бросали всё, к счастью, эти сигналы раздавались не во время еды, поднимались на верхнюю палубу и смотрели, как матросы с невероятной скоростью носились по всему кораблю, таща пожарные шланги, огнетушители и тому подобное. Это происходило не менее 3 раз, и у некоторых туристов вызывало раздражение, но матросы напоминали нам о том, что капитан Дондуа один из самых педантичных моряков ЧМФ, Кроме того, он хочет хорошо освоить новый корабль.
Фотография теплохода «Тарас Шевченко» с автографом его капитана, С. Л. Дондуа.
Особенно приятно вспомнить также прием львовской группы туристов капитаном. Такие встречи были традиционны для советских туристов в заграничных плаваниях. Староста вручил ему какой-то типичный львовский сувенир, наверное, еще долго хранившийся в музее теплохода, а капитан подарил каждому из нас первую фотографию теплохода со своим автографом.
Более подробно о непростых судьбах теплохода «Тарас Шевченко» и его первого капитана рассказывается в Приложении.
Вечером были концерты. На нескольких из них выступали известные артисты, ехавшие на теплоходе туристами. Я лишь запомнил прекрасный концерт знаменитого оперного певца, Бориса Штоколова. Дирекция круиза просила выступить и Леонида Утесова, но тот отказался, ссылаясь на здоровье.
Самыми интересными были различные конкурсы музыкальной самодеятельности, подготовленные различными группами. Сколько было их не помню. Помню, только точно, что была узбекская группа, которая и заняла первое место, обогнав нас, украинцев. Репертуар всех этих выступлений был крайне однообразен, во-первых, обязательно частушки. Мне кажется, их содержание был типично для всех групп. Оригинал частушек нашей группы прилагается в Приложении. Именно благодаря этому листку я вспомнил имя и отчество капитана и повара.
Далее шла какая-нибудь мизансцена. Так как мы только что покинули Париж, то она почти у всех групп было связана с Пляс Пигаль и тому подобное. Мы сочинили, как нам казалось, очень остроумную мизансцену, а роль проститутки обязали играть самую красивую и молодую киевлянку. Я не помню, в чём была, так сказать «соль» этой мизансцены, но запомнилось, как уговаривали эту киевлянку. Было крайне забавно слушать, как почтенные дамы, в жизни секретари райкомов партии, обрабатывали её. К сожалению деталей, я не помню, но этот диалог звучал приблизительно так:
– Почему, именно я должна играть это проститутку?
– Но, милая, вы у нас самая молодая.
– Но проститутки необязательно молодые.
– Но вы у нас самая привлекательная.
– Но проститутки тоже не всегда привлекательные.
– Но, милая, если выйду я, разве кто-то поверит, что даже советский турист может соблазниться на такую!
Кстати, эта киевлянка было самым молодым зав. сектором Института Истории АН УССР, а где-то через год получила государственную премию УССР. Но, свою роль она сыграла без вдохновения, и очков на этой мизансцене мы не заработали. После частушек и мизансцены шли песни и крайне редко танцы. Именно благодаря танцам изящной узбекской пары, узбеки вышли на первое место. Мы заняли второе место благодаря хору, исполнявшему самые популярные на тот момент в Советском Союзе песни Ивасюка и других украинских артистов. «Шлягером» наших выступлений было «Черемшина», которую неизменно требовали на бис. Главное, что эта же киевлянка сумела нас «спеть». Не думайте, что это было просто. Я лично пел первый и единственный раз в своей жизни. Один хор из Сибири во время исполнения песни «Славное море, священный Байкал» под громкий хохот зрителей вынужден был остановиться из-за разнобоя в скорости пения участников. Подчеркну, что профессионалы не имели права участвовать в конкурсе, а только заседать в жюри. Были ещё какие-то мероприятия, в общем, пять суток пролетели незаметно.
