Николай Александрович Игнатов
С М С
Предводитель троицы определил диспозицию и сразу же решил, как им следует действовать. Но спешку посчитал излишней.
– Слушай, ты знаешь много из истории Общин, – сказал он Киме. – Поведай мне о Порватах… Поганых. Отчего у вас с ними такая вражда?
Кима нахмурилась.
– Сколько я себя помню, мы всегда с ними бились. Они – нелюди, хуже волков и шакалов. В тех и то столько злости нет. Им никого не жалко – ни младенцев, ни стариков. Ты знаешь, что они детей воруют из других Общин?
– Знаю, как раз недавно таких вот чадокрадов у нас поймали. Там, в лагере. А зачем они им я так и не понял. Неужели они едят их?!
– Тьфу! – громко плюнул на его слова сзади старик Энхир. – Ну как скажет тоже!
– Нет, не едят, – отвечала Кима, – хотя от них можно и такого ждать. Они их берут на воспитание.
– Зачем? – удивился Мелай.
– Чтобы вырастить из них новых Поганых. Понимаешь, свои дети у них есть, но они то помирают от худой заботы, по болезням там или по недосмотру взрослых, то просто бегут от них. Бегут в другие Общины, понимаешь?
Голос Кимы, до того хоть негромкий, но твёрдый, дрогнул, когда она заговорила о судьбах Порватских детей. Её глаза стали чуть влажны. Она отвернулась и ненадолго замолкла. Мелай почувствовал её боль и решил не нарушать её молчания. Своих детей, как он понял, у Кимы не было, как и не было у нее возможности родить. А иметь ребёнка она хотела, ещё как!
– Сколько раз они прибегали к нашим, – продолжила она, и голос её был вновь твёрд. – Чуть живые, чумазые, в лохмотьях. А иногда и просто в чём мать родила. Плачут, стонут. Возьмите к себе нас, говорят, не хотим дома жить. А у них там… не Община, а загон для скота. Дети все живут где попало, никто за ними толком не глядит. Заболел ли кто, голодный, холодный ли кто… помер ли кто-нибудь – взрослым нет дела особо. Им всё забота одна – грабить, да убивать. Чуть возраст позволит, они уж делят: девочек в наложницы или в прислугу, мальчиков – на обучение лихим делам. И ведь толком с копьём-то не научат обращаться – уже в набег берут. Сколько мы таких, зелёных, порубили.
Кима вновь замолчала. Мелай видел – тяжёлые воспоминания начали душить её, и говорить ей больше не хочется. Однако она продолжила:
– А ведь среди них наверняка были и те, которых они украли у нас или у вас. Дети, которых вырастили во вражде да злобе. Наши дети, которые погибли из-за этих чертовых Поганых. Будь они прокляты, гнилое племя! А мы, знаешь, растим их детей как своих, воспитываем, и из них вырастают доблестные и честные воины. И никаких следов, что они из поганого народца! Вот хоть бы мой друг – Хилл Тважич, что пал в сече с тарелками, да будет его имя эхом славных битв в веках, он – тоже родом из Поганых, ребенком еще прибежал в нашу Общину.
Кима выдохнула. Ей явно стало легче, когда она выговорилась. Было заметно, что так чувственно говорила она очень редко в своей жизни, если вообще это было сейчас не впервые. Мелай вдруг остановился и пристально вгляделся в коренящиеся впереди короткие осинки.
– Да, действительно, поганое племя, – повернулся он к воительнице. – Детей вот жалко.
Она кивнула. Энхир вопросительно поглядел на предводителя – чего, мол, остановились?
– Мы совсем рядом. Там, за деревьями тянется старый забор. Сразу за ним находится ферма и большой каменный дом, где держат Чильтана.
– Ну, так пошли.
– Погоди, Кима. Там нас ждут опасные враги. Я вижу, где они находятся. Нам нужно быть осторожными.
– Как это ты их видишь? – спросил старик.
– Не знаю как, но вижу отчётливо. Всего их там десять штук, только двое похожи на людей, остальные… не похожи.
– Это как? – почти в один голос спросили Энхир с Кимой.
– Даже и не пойму, как бы это вам объяснить, – замялся Мелай на секунду. – Коровы! Точно! Представьте себе небольших коров, только уродливых и сделанных из железа, с торчащими отовсюду толстыми жилами.
Его спутники были в замешательстве.
– Так они что, неживые? – спросил Энхир, – Навроде тарелок что-ли?
– Точно!
– Дык так и говори – как тарелки, только не летают. Они ж не летают? – пробрюзжал старик.
Мелай покачал головой.
– Ну и ясно. А то про коров каких-то заливает. Мы всякое знаем. Мы – вона чё! – Энхир шлепнул по висящему на шее амулету-передатчику Службы.
– А те двое, что похожи на людей, они кто? – спросила Кима
– Они тоже из металла, но с виду как люди.
– Ага. У них такое же оружие как у тарелок? – голос Кимы стал твёрже обычного.
– Боюсь, что пострашнее, – ответил Мелай и посмотрел на висевший у неё на поясе длинный кинжал.
– Дай-ка посмотреть, – протянул он к ней руку.
Воительница нахмурилась, но оружие отдала.
15/Ч
Чильтан сидел на полу в подвале, опершись спиной о стену и бессмысленно пялился в угол. Истерика прошла, слезы обиды и отчаяния высохли на его воспаленных глазах. Но свой безутешный горестный монолог он ещё не окончил. Ему было известно, что лже-дворецкий, стороживший его наверху, возле люка в подвал, прекрасно его слышал.
– А знаешь, Сорель, – охрипшим голосом продолжал Чильтан, – я даже ведь одно время сбежать хотел. Да, представь, прямо взять так и сбежать с Поместья. Мне тогда лет двенадцать было. Я и план побега тщательно продумал. Ага. Правда вот, план этот не предусматривал – куда именно мне бежать и что я вообще буду делать, избеги я даже встречи с беспилотниками пришельцев, когда у меня кончатся припасы. Но моя решимость умаляла эти вопросы. Слышишь, Сорель, чертов предатель!?
Голос пленника начал срываться и он замолк. Глаза его вновь влажнели от воспоминаний о детстве; о жизни, когда все было ясно, когда не было ещё известно об этой лжи, о предательстве…
– Я ведь…я ведь тебя хотел с собой взять, сволочь. Я почему-то был уверен, что ты не откажешься. Думал, тебе осточертела эта холуйская жизнь, думал ты всегда и молчалив оттого, что тоже все думаешь – как бы сбежать.
Наверху послышался какой-то шум. Сторож-дворецкий, как будто протопал несколько шагов по комнате. Чильтан напряг слух. Ничего. Тишина.
– Ну что же ты молчишь, старина? Скажи уж мне – каково это, быть таким вот шпионом, а? Жить всю жизнь в обмане. А кого обманывать? Одного меня! Да к чертям бы вам это сдалось!
– Это была ложь во благо, господин Чильтан, – ответил вдруг привычным своим голосом Сорель. Слышно его было прекрасно – люк в подвал был довольно тонким и хорошо пропускал звук.
– Да, слышал уже. Вы защищали меня и поместье. Но зачем было врать? Почему было не сказать правду?! Родителям моим вы тоже ничего не говорили?
– Все не так просто, как ты думаешь. Лазутчики пришельцев повсюду. К тому же дикари могли придти и разорить поместье. Конспирация здесь – вещь крайне необходимая. Фермы должны работать исправно, дабы обеспечивать Полис и Службу продовольствием бесперебойно. В этом один из ключей к нашей победе. А родители твои, кстати, узнали правду о нас. Случайно. Но вскоре погибли.
– Так не потому ли и погибли, а? Сорель, или как там тебя на самом деле, сукин сын, отвечай, это вы с Обром убили их?
Чильтан кричал, надрывая голос. Истерика вернулась, но сил на неё у бедняги уже не было. Наверху снова послышались шаги. На этот раз было слышно, как сторож вышел из комнаты. Молодого пленника смутила поспешность его шагов. Он встал на ноги и прислушался. Наверху было тихо.
– Сорель! – позвал он. – Сорель, ты здесь, старая скотина?
Тишина в ответ.
16/М
Они незаметно подкрались к старому забору фермы со стороны перелеска. За забором простирался довольно запущенного вида сад. Совсем не тот, через который молодой помещик то и дело бегал к своему смотровому кургану, тот был на полкилометра южнее.
Роботы и впрямь были похожи на коров, правда на шестиногих, и на первый взгляд очень неуклюжих. Двоих из них было хорошо видно: один стоял на картофельном поле, метрах в пятидесяти от границы сада, другой – чуть поодаль, на дороге, что вела от полей к каменному дому. По бокам у них чуть выпирали фрагменты сложенных в походный режим плугов и почвофрез. Голов роботы не имели, и вообще было непонятно где у них перед, а где зад. Они были почти симметричны относительно вертикальной оси. Мелай видел, где находятся ещё шесть караульных машин, два андройда же, почему-то, были упущены из вида. Он специально привёл своих спутников именно в эту часть фермы – караулившие здесь роботы были слабо вооружены, у них были только острые лезвия и никаких плазменных пушек.
17/Ч
До Чильтана вдруг донесся странный звук, как если бы трещало электричество в разорванных проводах, только очень громко. Треск явно исходил снаружи, с поля фермы. Подумав уже было, что ему показалось, он уловил далекий чей-то отчаянный крик. Там, на ферме явно что-то происходило, и сторож-дворецкий не просто так покинул свой пост. Пленник подбежал к стене, наверху которой, под низким потолком было узкое глухое окно. Встав на цыпочки, он выглянул наружу. Сначала ничего не привлекло его внимания, всё то же скучное, огромное картофельное поле, разделенное тянущейся к сараю дорожкой. Сильный ветер порывами колыхал высокую картофельную зелень. Рваные серые клочья облаков спешили куда-то по небу, всем своим видом выражая безразличие к тому, что было под ними. Солнца почти не было видно.
Роботы как будто возникли из-под земли. Чильтан не сразу разглядел их среди зелени поля, потому как они стояли неподвижно. Те самые фермерские трудяги, которых они вчера с Обром инвентаризировали. Он разглядел шесть штук.
Все шестеро вдруг синхронно тронулись с места, и начали было движение по направлению к сараю, но вдруг, все как один, застыли. Что-то Чильтану казалось в них странным, не считая того, что они обнаруживали в своих действиях несвойственную коллективную устремленность. Ага! Вот оно что. Чильтан увидел на спинах у двух машин непонятные вытянутые надстройки. Хоть убей – никогда он не видал таких модулей для сельскохозяйственных роботов. Похоже на… Да нет, не может быть! Неужели!?
Стоило только Чильтану усомниться в своих догадках, роботы их тут же подтвердили. Плазменные турели на их высоких спинах чуть повернулись и открыли огонь. Вот что за треск слышался ему – релиз сжатой плазмы с дульного трамплина пушки. Да, не зря они говорили про «боевой режим» роботов. Вот каков он. Во что, или в кого именно были произведены выстрелы, пленнику было не видно – обзорность окна ограничивалась фасадной стеной дома. Еле различимые струи раскаленного воздуха едва обозначали траекторию полета плазменного заряда. Чильтан много раз видел на старых видео как стреляли из плазменного оружия: заряд был невидим в полете до цели, а попадая в неё, взрывался с высвобождением колоссальной энергии, создавая неимоверную температуру в центре взрыва – до трех с половиной тысяч градусов.
Сделав по выстрелу, турели обоих роботов повернулись, нацелившись на соседние машины. Выстрел. Второй. Вместо двух роботов-уборщиков лишь горящие груды металла. Вспышки от взрывов были столь яркие, что Чильтан даже отвернулся, пряча глаза. Зачем они уничтожают своих? Что, черт возьми, вообще происходит?
Не успев толком сформулировать эти вопросы в голове, молодой помещик снова выглянул в окно. Один из вооруженных плазмой роботов, тот, что был чуть дальше, выстрелил в последнего из четырех безоружных уборщиков. Затем плазменные турели обоих оставшихся роботов нацелились друг на друга и, с точностью до миллисекунды, синхронно произвели выстрелы.
Вместо шести стареньких фермерских роботов на картофельном поле перед Поместьем полыхали и дымились искореженные груды металлолома.
18/М
Волосы и брови Кимы были обожжены. Старая рубаха тоже местами изорвалась и подгорела. Но все же, воительница была цела. Плазменный заряд попал почти ей в спину, когда она разделывалась со второй «коровой», что сторожила дорогу от сарая к большому дому. Энергетическая аура, которой незаметно снабдил её перед битвой Мелай, сделала свое дело – взрыв плазмы был почти полностью поглощен и не принес Киме вреда.
Она понятия не имела, что именно он сотворил с ее кинжалом (да ей было и не интересно), но роботов он резал, будто они были не из металла, а из плотного дыма.
Мелай дал ей возможность продемонстрировать свои боевые навыки, все-таки она – воин Либров; оба железных стража не продержались под ее натиском и полминуты. Однако, остальные шесть железяк и один человекообразный механизм, появились очень быстро.
Заметил их, конечно, только всевидящий Мелай. Запыхавшаяся Кима, пнула в бок исковерканную металлическуб тушу, как бы удостоверяясь, что та повержена и больше не встанет. Выстрел из плазменной турели был почти незаметен. Только жирной марью вспучился воздух между пушкой и целью. А результат выстрела был заметен еще как: Киму сбил с ног взрыв, хоть заряд и полыхнул в нескольких метрах от нее, попав а сферу энерго-ауры.
В то же мгновение Мелай придал чуть заметную вибрацию красно-синим линиям атаковавших машин. Роботы застыли. Затем он принудил их примитивные интегральные интерфейсы вести огонь по остальным своим железным собратьям, что они тут же исполнили. Первыми выстрелами был сожжен и выбежавший из дома андройд. Он затаился в траве, чуть впереди роботов, прицеливаясь в неподвижно стоявшего спиной к нему предводителя группы спасения Чильтана из своего револьвера.
Пушки неторопливо поворачивались на турелях и атаковали следующих роботов, а затем, синхронными выстрелами последние две машины уничтожили друг друга. Все произошло очень быстро, враг был повержен его же оружием. Вот только Мелай не мог досчитаться ещё одного противника – второго андройда. Когда они еще шли к ферме, сине-красные линии отчетливо показывали, что андройдов там двое, Мелай точно помнил. Но вот где он? Где второй? Ушёл?
Мелай старался сосредоточиться на информативных аспектах линий, распознать в тонких вибрациях координаты пропавшего, почувствовать его. Ничего не выходило. Вообще, линии стали вдруг какими-то блёклыми, размытыми, а затем и вовсе еле заметными. Ему становилось худо, усталость вдруг навалилась на него с такой тяжестью, что у него потемнело в глазах и ноги его задрожали. Кима подошла к нему и, взяв за плечи, пристально посмотрела в газа.
– Ты ранен? Тебе плохо? – тревожно спрашивала она.
Он только слабо мотнул головой и присел на одно колено. Кима, вскрикнув от неожиданности, отступила на шаг, и лицо её исказил ужас. Она глядела за спину предводителя. Прямо за ним стоял щуплый и невысокий человек в грязных темных одеждах. Он был босым и в правой руке его был виден довольно приличных размеров нож.
– Сдавайтесь! Немедленно! – сказал он неживым голосом и губы его при этом не шевелились. Вообще выражение лица у него не было никакого, как у покойника.
– Ну же! – повторил он и занёс над Мелаем свой нож.
Тот едва не падал на землю, в глазах его плыла чернота. Кима схватила его за складку кафтана, помогая удержаться на ногах. С трудом повернув голову, он тихо сказал: «Вот и…второй».
Над правым плечом этого второго андройда возникла вдруг чья-то рука со знакомым маленьким кинжалчиком, и тут же с силой вонзила его прямо в шею. Раздался металлический звон и скрежет. Клинок соскользнул, лишь порезав кожу. Незнакомец тут же развернулся и быстрым движением, казалось, вонзил нож в грудь Энхиру. Нож остановился буквально в сантиметрах от цели. Старик даже не успел испугаться.
Мелай сумел спасти его, отключив в последнее мгновение андройда, но тут же рухнул на землю без сознания. Кима и Энхир, убедившись, что все враги повержены, занесли его в дом.
19/А
Проведя нехитрую аналитику, руководство этой организации заранее просчитало неудобную для них перспективу роста населения до критических цифр. Организация не была тайной, но истинные её помыслы не были известны никому, кроме членов правления. Сами себя они назвали Синдикат Мира Сего. В него входили крупнейшие держатели капитала Последнего мира, которым, в целом, давно опостылели эти всегда чем-то недовольные и вечно голодные простые жители, которых, к тому же стало слишком много. Их количество уже никак не вписывалось в финансово-экономические парадигмы членов Синдиката. К тому же, рост недовольства прогрессировал и усиливал угрозы различных революций, мятежей и просто резни почти во всех государствах. После проведения расчётов и составления прогнозов ситуации, был создан простой и чёткий план «тотального решения вопроса возникшего кризиса».
План был следующим:
Синдикат концентрирует материальные средства, обслуживающий персонал и всё необходимое для своего безоблачного существования в особых экономических зонах. Попросту говоря, они строят себе новые города. Всего их возвели 12 по всей планете, в рекордные сроки. Поскольку около половины государств к тому моменту уже прекратили своё существование, рассыпавшись на множество мелких самоуправляемых коммун, некоторые ядерные арсеналы и другие стратегические военные объекты остались бесхозными.
Синдикат, используя свои колоссальные материальные ресурсы, тут же обрёл контроль над остатками боеспособных частей, имевших ядерное, химическое и биологическое оружие, а также средства их доставки. Военные, которые служили в этих частях, измученные нищетой и голодом, мало раздумывали над щедрыми посулами Синдиката. Далее по плану, на специальных заводах, (коих у Синдиката было множество) в тайне, были разработаны и созданы специальные беспилотные летательные аппараты в форме блюдца. БПЛА были снабжены как системой дистанционного управления, так и роботизированной нейро-структурной сетью, способной обеспечивать автономное выполнение боевых задач. Вооружены блюдца были скорострельными электромагнитными пушками. Бессчетное множество этих БПЛА появились однажды в небе над всеми крупнейшими городами Последнего мира. Они атаковали жителей, беззащитных перед ними, сея ужас и панику.
Средства массовой информации, все, как одно, передавали подготовленные спичрайтерами Синдиката сообщения о внезапном вторжении враждебных иноземных войск на планету. (Здесь, признаться, даже мы удивились изощренности Норага)
Некоторые уцелевшие государства проводили мобилизации, чтобы дать отпор агрессору и у них это изредка даже получалось. И это ускорило осуществление следующего этапа плана Синдиката. По всем каналам СМИ (которые до последней станции уже все принадлежали Синдикату) начали передавать страшные известия: то один, то другой крупнейшие города планеты оккупировались иноземными войсками. Население этих городов, точнее та его часть, что не смогла бежать, якобы жестоко уничтожалась немедленно после оккупации. Число захваченных городов росло, по данным СМИ, с каждым днём.
Синдикат взял на себя смелость и полномочия стать «последним защитником планеты». Именно так его представители и заявили по всем каналам связи. При этом, они представили его «Службой Мирового Спасения». Название Нораг подобрал специально, чтобы синхронизировать аббревиатуры.
Позже представители Синдиката (Службы) объявили, что: «…Ввиду острейшей необходимости, а также в целях победы над чудовищным иноземным врагом, руководство приняло решение задействовать арсеналы оружия массового поражения». Жители Последнего мира восприняли эту новость со стоическим воодушевлением.
Синдикату осталось осуществить последнюю часть плана. Крупнейшие города, якобы захваченные пришельцами, были атакованы ядерными ракетами, города поменьше – ракетами с химическим и биологическим оружием. На все населенные пункты, как мы поняли, ядерных ракет просто не хватало. Синдикат уничтожил за одни сутки до 90% населения Последнего мира.
План был воплощен в жизнь. Добивать горстки выживших, тех, что успели уйти из городов и оказались в окружении сплошных зон заражения, руководство Синдиката не стало, посчитав это нецелесообразным. Им было очевидно, что Поголовье (так они окрестили спасшихся), быстро одичает без благ цивилизации, а затем и вымрет, не будучи способно даже просто прокормиться на диких землях. Впрочем, со временем, Синдикат всё же стал «приглядывать» за перемещениями сбившихся в некие группы беженцев. Члены Синдиката, даже начали вступать с ними в контакт, представляясь агентами Службы Мирового Спасения.
Они говорили, что война не закончена, что пришельцы хоть и отступили, понеся страшные потери, всё же не повержены окончательно. Они передали выжившим точные карты с обозначением заражённых местностей, чтобы те в эти местности не заходили. Откуда в них вдруг проснулась такая забота – нам было непонятно, но мы полагаем, что они стали воспринимать беженцев (от скуки, наверное) в качестве своих домашних питомцев. А поскольку они были абсолютно неопасны, в их смерти не было никакого смысла. На тех картах также был указан периметр, за пределами которого находиться запрещено из-за угрозы нападения тарелок. Якобы Служба сумела запустить множество боевых спутников на низкую орбиту, которые охраняют несчастных от тарелок, но только на определённой, обозначенной на карте, территории.
Такое понимание ситуации беженцами было крайне удобно для Синдиката. Его свежевозведенные города, которые именовались Полисами, имели пятидесятикилометровую демаркационную зону. Стоило кому-либо из посторонних проникнуть в неё, тут же следовала атака тарелок. Синдикат берёг свою зону комфорта.
Получилась двойственная ситуация. Некое количество оставшихся в живых после страшной войны обитателей Последнего мира проживали с небывалым комфортом и в своё удовольствие. Их Полисы были оборудованы так, чтобы вписываться в представление о «рае земном». Сплошь автоматизированные системы, оберегающие от бытовых проблем, контроль климата, чистейшая экология в микросистеме жилого округа, словом, спокойная сытая и размеренная идиллия. Другая же часть представляла собой объединённых в племена-общины несчастных дикарей, деградировавших в технологическом плане и имеющих в основе бытия строго обозначенные векторы к выживанию. Таких общин по миру было множество. Некоторые совсем опустились до уровня древних полуживотных, для которых и каннибализм стал нормальным явлением, иные были более организованы и отступили в развитии не так сильно. Они обладали даже технологиями обработки металла, могли приручать животных и заниматься сельским хозяйством.
Последний мир подвергся сложному дуализму. Один и тот же биологический вид, бывший в нём доминантным, тот самый, что являлся целью Норага, разделился на некие два подвида. И здесь мы не совсем понимали – этого ли Нораг хотел добиться или его замысел не был воплощён полностью. Ведь он никогда не принимал подобных полумер, уничтожение всей цивилизации, её искоренение – вот что всегда было его целью.
Впрочем, в конце концов, нам всё стало ясно, но было уже поздно. И теперь я приступаю к последней части моего повествования, где всё станет ясно и тебе, житель Последнего мира, читающий эти строки.
20/М
Ветер стих. Степь упоённо внимала глубокому небу позднего вечера, чуть пьяному от щедрого света луны. Звёзды, казалось, вели молчаливое соревнование в красоте и загадочности. Иные из них сверкали ярче прочих, утверждая свое незыблемое чемпионство в этой древней игре и надменно игнорируя тусклых претендентов. Многие из них одурачивали наблюдателя. Они ведь давно погасли, там, в далеком космосе, а здесь, в степи, случайный нукер нет-нет да и взглянет на них, да и подивится красоте и величию их. Впрочем, ведь все в этом мире просто обман – подумает, глядя в это небесное великолепие старый мудрец, сидящий возле костра у своей юрты и пускающий струйки дыма из своего длинного чубука. Те звезды уж погасли, а эти – еще не успели, а конец всему един. Пустота, тьма и тишина. И настать она может много раньше угасания последних звезд; сам наблюдающий может сгинуть, тогда исчезнут и они…
Но, однако, большой пессимист мудрец этот, раз так размышляет. К чему он? Ни к чему. Ведь, вдумайся он глубже – может и обнаружил бы мысль иную. К примеру, о том, что просторы космоса едва ли когда-нибудь, хоть на мгновение, могли или могут быть пустыми. На месте исчезнувших звезд всегда возникнут новые. Они появятся оттуда же, откуда и предыдущие, из небытия…
Подобное этим нескладным размышлениям, ощущение мира и себя в нем, охватывали спящего Мелая. За ничтожное мгновение перед пробуждением, он осознал и уразумел все, что возможно было осознать и уразуметь. Он вспомнил кто он, откуда взялся и зачем он здесь.
Но вот штука – сразу же, как он начал приходить в себя, все эти прозрения и воспоминания бесследно исчезли. Перед ним возникло лишь привычное уже красно-синее восприятие мира. Но сейчас линии были еще толще и ярче, и коэффициент их информативности вырос на порядок. Теперь, к примеру, Мелай мог не только ощутить актуально происходящее в мире, но и увидеть некоторые аспекты произошедшего в недавнем прошлом. Это ретроспективное видение он не мог контролировать, поэтому некая информация о минувших событиях, просто спонтанно осознавалась им.
Кима и Энхир принесли его бесчувственное тело сюда, на второй этаж поместья, в спальню Чильтана. Энхир предположил, что потеря их предводителем сознания – «…как пить дать от того, что ничерта не жрал и не пил ужо целый день». Кима согласилась. Они нашли (не без труда) в доме еду – куриные яйца, какое-то странное мясо и хлеб, приготовили на костре возле дома огромную яичницу и поставили на тумбе рядом с кроватью. Затем они услышали голос подвального узника, нашли его и освободили. Чильтан, хоть и побаивался их, всё же был несказанно рад своей свободе.
Языковой барьер был серьёзным препятствием в их общении совсем недолго – ровно до того момента, когда гостеприимный молодой помещик откупорил вторую бутылку вина. Беспрестанно жестикулируя, он провел небольшую ознакомительную экскурсию по дому.
Затем они выходили во двор, осматривали искореженные остовы поверженных врагов и застывшего на месте Обра. Чильтан, возможно потому что был во хмелю, не очень удивился, узнав в дворецком и приказчике андройдов.
«На зарядке был, сволочь, – сказал он, тыча пальцем на торчащие из босых ног Обра еле заметные провода. – В сарае у нас зарядный генератор для роботов. То-то они так часто туда бегали, паршивцы!»
Чильтан вообще отметил для себя всегдашнюю странность в поведении своих бывших слуг, найдя необычным как раз то, что мысль об их механической природе не приходила к нему раньше. И, конечно, покопавшись в недрах памяти (кто ищет – тот найдет), он выудил оттуда множество эпизодов из прошлого, безоговорочно свидетельствующих о закономерности развоплощения этих двух негодяев.
Сейчас молодой хозяин ощущал какую-то эйфорию, находясь в вихре событий; эйфорию, граничащую с безумием. Он относился к происходящему не то как к сказочному сну, не то как к помешательству. Сейчас ему было все равно – что именно это было.
Красно-синие линии, ведущие к обездвиженному на картофельном поле андройду Обру, завибрировали сильнее. Мелай понял что делать.
Еще окончательно не проснувшись, сейчас он находился в пограничном состоянии между сном и бодрствованием. Его необычное мировосприятие было весьма отчетливым; он мысленно скользнул по линиям, ведущим к отключенному андройду: искусственный интеллект, нейронные сети, автономный режим…программное обеспечение легко можно перенастроить. Мелай увидел, что в памяти Обра было множество полезной информации, однако большая ее часть была защищена. Но главное – андройд был «своим» для всех беспилотных летающих машин, и его можно было использовать, чтобы добраться до Мендакса. Мелай включил Обра, перенастроил его и тут только проснулся сам.
Чувство голода тут же властно заявило о себе. Стало очевидно – кто бы он ни был, он все же человек, по крайней мере, биологически. А человеку нужно есть и пить, какие бы невероятные фокусы он ни вытворял и какими бы яркими не были сине-красные линии, из которых состояло все им видимое. Он с жадностью съел все, что его попутчики ему приготовили, и спустился к ним на первый этаж.
Кима мило хихикала над смешными видеороликами, что показывал ей Чильтан на своём стареньком ноутбуке. Энхир бродил где-то по дому, а может и спал уже, старый хрыч. Увидев предводителя, Кима взвизгнула как маленькая девчонка, вскочила и побежала к нему обниматься. Мелай улыбнулся и подмигнул Чильтану, который тоже был явно рад видеть одного из своих спасителей.
– Мелай! Как я рада! Ты не помер! – искренне восклицала чуть пьяненькая Кима.
– Да, жив пока, – отвечал Мелай. – Спасибо за ужин, давно так вкусно не ел. А вы, я вижу, старика спать спровадили, а сами вином балуетесь?
Кима покраснела, а хозяин поместья тут же протянул своему спасителю бокал.
Мелай выпил. Ни Кима, ни Чилтан не заметили, что сказанное Мелаем было понятно им обоим, хотя языка друг друга они не знали.
– Господин…ээ.. Мелай, – чуть заплетаясь, сказал Чильтан, открывая новую бутылку. – А давайте-ка еще выпьем за… да черт с ним! Давайте просто выпьем!
– Думаю, пить более не следует, нам предстоит трудный путь рано утром.
– Куда? В Полис? – спросила настороженно Кима.
Мелай кивнул.
– Но, позвольте, ээ…. Как же… мы. Там ведь (Чильтан ткнул пальцем в потолок) эти…летают. Нас же всех у..убьют.
– Он проведет нас, – кивнул предводитель в сторону входной двери.
В проёме стоял Обр. В полумраке его лицо казалось преисполненным злобы.
Увидев его, Чильтан вскрикнул и уронил бутылку, а Кима, мгновенно налившись твердой решимости, бросилась было к нему, но была поймана за руку.
– Не бойтесь. Он более не опасен, – сказал Мелай, – я изменил его…нутро. Теперь он служит нам. Тарелки увидят в нем своего и не тронут, а им он сообщит, что мы – пленные под его конвоем.
– Добрый вечер, господин Чильтан, – войдя в комнату сказал бывший приказчик. – Госпожа Кима, рад познакомиться.
Обр не имел способности Мелая говорить одновременно на двух языках, потому просто обращался к каждому на том наречии, которое последний понимает.
Тишина воцарившаяся ненадолго в комнате, была нарушена Мелаем.
– Всем надо хорошо отдохнуть, – сказал он тихим голосом. – Завтра, я уверен, мы будем вершить наши судьбы. Завтра в Полисе мы узрим истину, какой бы она ни была.
21/…
Как уже было сказано, Нораг совершил ошибку по прибытии в Последний мир. Он явил свою сущность в физической оболочке, полностью аналогичной оболочке типичного представителя разумной расы. И сделано это было настольно же опрометчиво, насколько и небрежно. Он, очевидно, не придал должного значения особенностям психо-физического устройства местных жителей, явно переоценил возможности их организма и способности их умственной деятельности. Разум обычного жителя Последнего мира не был в состоянии вместить в себя сущность Норага целиком, поэтому последнему пришлось чрезвычайно ограничить себя, чтобы втиснуться в его узкие рамки.
