Николай Александрович Игнатов
БРИГ
Коммуна организована как и положено таковой – все ее миры самоуправляются, никакого политического гнёта из центра нет. Единственный общий, обязательный для всех планет Коммуны документ – Устав Коммуны, а единственный общий государственный орган власти – Большой Тинг, периодический съезд представителей с каждого мира, проводимый не так часто, но на котором решались главные вопросы дальнейшего совместного сосуществования.
В отличие от Державы, Коммуна не стремится простирать свои владения дальше и дальше в пустоту космоса, колонизируя новые планеты. Им достаточно тех, что есть. Но их они осваивают от сих до сих, стараясь выжимать максимум из каждой возможности и из любого ресурса.
Основной принцип, записанный в Уставе – равенство и коллективность. Все планеты живут как бы порознь, со своими законами и обычаями, но каждый раз объединяют усилия, когда возникает необходимость.
У Коммуны нет собственной регулярной армии и боевого флота. Только местные отряды самообороны, полиция и наёмники. Однако это не мешало им, даже с одними наемниками, одерживать много побед в битвах со звёздным флотом Державы.
В Коммуне принято делить и делиться. Бедным мирам принято помогать, а богатеющим – справедливо порицая, указывать на Устав, где прямо сказано, что личное развитие и чрезмерная приверженность к собственничеству ведет к неизбежным классовым противоречиям, конфликтам, розни, а, как следствие – к ослаблению Коммуны перед лицом врага (читай – Державы).
Да, у них там действительно заботятся о гражданах, оказывая всяческую социальную поддержку, но до определенного уровня. Сам Конгломерат корпораций, который естественно принимает все решения заранее, дабы всякие Большие Тинги и прочие сборища, не наломали дров в своем стремлении приближать светлое будущее, никогда не позволит простым трудягам, в любом из миров системы Теодориха, подняться по социальной лестнице слишком высоко. Какими бы гениями они ни были. В лучшем случае кого-то могут сделать советником боссов Конгломерата, и, естественно, его должность будет называться иначе.
Коррупция на местах процветает, а восемьдесят процентов граждан мечтают переселиться на планету Пако, где воплощены и сосредоточены все самые передовые представления человеков о рае земном. Но Конгломерат давно запретил миграции на Пако, вовремя вкинув на очередной Тинг нужный законопроект, и проследив, чтобы его быстренько приняли.
Однако вернемся в Первулту и его россказням.
Через некоторое время, после колонизации планеты Авиба, когда терраформинг шел уже вовсю, а колонисты убедились, что райскими условиями их новый быт не назовешь, потянуло их исследовать соседнюю систему, авось там где и планетку попригоже найти. Тогда еще не было Коммуны, и планеты системы Теодориха развивались разрозненно, вовсе не контактируя. Так вот, собрали Авибцы целую научную флотилию и давай бороздить ближайшее пространство на гравитонной тяге.
В один из дней долгой экспедиции, наткнулась их флотилия на непроходимый невидимый барьер прямо в открытом космосе. Вроде как силовое поле, но никакие приборы его природу определить не могут, хотя и фиксируют, что барьер этот сферической формы, а диаметр этой сферы столь огромен, что внутри нее не одна звездная система поместилась. Встали на рейд, начали изучать. Свет, радиация, все виды волн, проходят через барьер беспрепятственно, а вот гравитация и материя – никак. Хоть расшибись.
Начали у ученых ломаться уже было головы, как вдруг, буквально на второй-третий день рейда, во время отбоя, всех членов экипажей на всех кораблях разбудил шум и свет. Это включались все судовые дневные системы. Недоумевающие спросонья авибцы, каждый в своей каюте, стали свидетелями необъяснимого явления. Их индивидуальные средства связи вдруг начали транслировать целый голографический спектакль. Лежат, значит, они в своих кроватях и видят: висит в воздухе посреди каюты какая-то серебристая штука, явно замысловатое техническое устройство иной природы. Небольшая, меньше метра длиной, переливающаяся змейка, вроде как из ртути или другого жидкого метала.
Эта змейка и сама вроде как была голограммой, проецируемой средствами связи, но это никак не мешало ей создавать другие голограммы вокруг себя, режиссируя свою постановку по своим законам. Возникли вокруг нее объемные живые изображения, с помощью которых (и немного с помощью коверканного голоса), было буквально в три-четыре минуты показано, почему людям Авибы следует как можно быстрее собираться и сматывать подальше от этого сферического барьера, а еще стирать со всех карт и вообще из памяти его местоположение.
Первулт каждый раз описывал все несколько по-разному. То у него это была переливающаяся змейка из жидкого метала, то полупрозрачный шар, то тень, то сиреневое облако, то еще черт знает что. Объяснял он это тем, что, поскольку сие есть лишь легенда, дорисовывать детали в повествовании допускается.
В общих чертах повествование змейки содержало краткую историю о некоей сверхцивилизации, которую авибцы и окрестили Крхи, и которая извечно существует внутри этой сферы. Они, эти Крхи, не преследуют никаких целей так или иначе связанных с контактами с любыми из низших существ, вроде людей. Им вообще ни до чего нет дела, но они настоятельно просят человеков более никогда здесь не появляться и забыть эти координаты как самый ужасный из кошмаров. Что будет с незваными гостями с Авибы, в случае невыполнения ими этой настоятельной просьбы, змейка тоже красочно показала и, надо сказать, эффект от этой демонстрации был силен.
Авибцы спешно снялись с рейда и полетели домой. Как позже выяснилось, вся информация о координатах сферического барьера исчезла непонятным образом со всех систем корабля и со всех карт. Оказалось, что этому змеевидному устройству понадобились всего какие-то секунды, чтобы постичь всю сущность незваных гостей и их примитивных корыт, а затем подчистить карты и журналы. Почти все из этой экспедиции считали себя большими везунчиками в том, что вообще остались в живых, ибо, как поговаривали многие, восхваляя свою ущербность – Крхи, мгновенно изучив человеков, пришли к выводу, что истреблять их нецелесообразно ввиду их ничтожности, потому и отпустили.
Капитан Риден уже несколько минут покашливал и бросал взгляд на часы. Он явно утомился от болтовни коммуникатора, к тому же время было к ужину. С каким бы уважением он не относился к Первулту, как к уникальному существу, все же он попросил его закончить травить байки и уйти на рабочее место. Первулт, кивнув, тут же покинул капитанский мостик.
Он очень хотел рассказать и продолжение этой легенды, которое капитан еще не слышал, но в этот раз не удалось. Слишком уж затянул со вступлением. Н-да, а ведь Ридену было бы интересно послушать про «фермера». Это вроде как произвольное продолжение рассказа об открытии (и закрытии) мира Крхи. Якобы там никакой цивилизации вовсе нет, а живет один только индивид.
И это он осуществил информационное вторжение на корабли авибцев, чтоб запугать их, и чтобы они убрались к чертям с его горизонта. А «фермером» называют его потому, что он содержит на своих планетах… ну не то, чтобы ферму, скорее зоопарк. Он похищает из разных миров разумных существ и поселяет внутри своей сферы. При этом для похищенных создаются истинно райские условия – дома они о таких и мечтать не могли бы. Шутка ли – почти для каждой особи своя личная планета, с нужными климатическими условиями, с возможностью даже регулировать погоду! Никаких тебе физических неудобств – любые потребности удовлетворяются тут же, стоит лишь захотеть. Ни болезней, ни старения, ни смерти! Чем не рай?!
Так нет же, спустя совсем короткое время эти неблагодарные начинали тосковать, а потом и впадать в депрессию от всего этого вечного блаженства. Они начинали испытывать тяжелейшую ностальгию по боли, голоду, болезням и прочим лишениям, которых теперь у них не было. Это, видите ли, им позарез нужно для «ощущения полноты бытия».
Ну что ж, «фермер» однажды услышал их и дал им все, чего хотели – кому голод и жажду, а значит и необходимость самостоятельно добывать пищу и воду, кому – болезни и боль, а значит и надобность лечить недуги и терпеть. И да, конечно, он лишил всех бессмертия.
Умерли почти все довольно быстро. «Фермер» сначала впал в грусть и сильно задумался, а потом плюнул и напривозил новых.
Вот как-то так предполагал Первулт рассказать эту сказку капитану по следующей возможности. Коммуникатор, кстати, многое знал о капитане и старпоме, гораздо больше, чем они думали. Он понимал их взаимную неприязнь, зная ее причину.
Будто глазами самого Ирату Боа, бывшего в прошлом лейтенантом гвардейского эскорта, Первулт видел многие детали той битвы, когда команда Гарда Хоккума – грозы торгового флота – пошла на абордаж огромного грузового галеона, где нес службу Ирату.
Пираты знали, что галеон был загружен до предела разным дорогущим добром – начиная от редких минералов и компонентов для гравитонных двигателей, и заканчивая все теми же инопланетными рабами.
Пираты Хоккума тогда напали из засады, как обычно. Они парализовали фрегат охранения и сам транспортник, затем пристыковались к последнему и начали штурм. Почти все матросы гвардии охранения в тот день погибли или были взяты в плен. Ирату хорошо запомнил лица всех товарищей, что отдали жизни на его глазах. А еще он был точно уверен, что видел лицо самого Хоккума, неуловимого пиратского капитана (он действительно частенько лично осматривал захваченные корабли), и лицо зловещего пирата навечно запечатлелось в памяти. Потому, каждый раз, как старпом видит капитана Ридена, в его сердце возгорается и пылает ненависть, он ведь уверен – Хоккум и Риден – один и тот же человек. Но Ирату, конечно, об этом молчит, зная, что не поверят.
И сам Риден всегда узнает в своем старпоме того лейтенанта, что трусливо сдался во время штурма транспортного галеона много лет назад. Узнает, но всеми силами заставляет себя верить, что ошибается. Остатки гвардейцев тогда пираты высадили на ближайшей планете, оставили им провизию и мощный радиомаяк, чтоб те смогли вызвать себе помощь.
4 КОММУНИКАТОР
Капитан Риден стоял напротив камер-вольеров в окружении всей команды, включая андройдов и адъютора. Он хмуро переводил взгляд со старпома на непрошенных гостей, что спокойно расселись в вольере, затем на коммуникатора, и снова на старпома. Ситуация сложилась совершенно необъяснимая, можно сказать абсолютно уникальная, потому никто не мог с четкой уверенностью предложить предпринять хоть какие-либо адекватные по поводу нее меры.
Старпом только мычал и недоуменно пожимал плечами. Коммуникатор же, заявив, что ему нужно время, чтобы разобраться, усердно старался вступить в контакт с неожиданными гостями. Капитан терпеливо ждал объяснений.
Сами же означенные выше гости представляли собой неких существ совершенно неопределенного вида, очень напоминающих ту самую бледно-серую тень, что указала молодому матросу Ридену на выход за минуты до того, как начал вращение Нускам. Капитан даже начал было припоминать тот силуэт, забыть который он старался все последние сорок лет, но тут же сделал над собой усилие, и воспоминание так и не сформировалось полностью.
Ирату насчитал их три штуки, и ему они казались мерзкими червеподобными сиреневыми слизняками с человеческий рост.
Хялинно насчитало четверых, и видело их как гуманоидные фигуры, сплошь состоящие из острых металлических шипов и лезвий. Крайне опасных и подлежащих нейтрализации.
Риден, понятное дело, видел серые тени, как-бы одетые в тряпье, вроде рваных балахонов, скрывавших полностью конечности и голову. Их вид был подобен примитивному рисунку, грубо набросанному простым карандашом. Насчитал капитан две тени.
Первулт, сказать откровенно, не видел вообще ничего и никого, но его непостижимая сенсорика явно свидетельствовала о присутствии чего-то такого, что даже для него было загадкой, и он действительно старался вступить с этим «что-то» в контакт, или хотя бы уразуметь его природу.
Капитан вдруг услышал в голове мягкий и ненавязчивый голос адъютора, который обращался к нему через вшитый под кожу имплант. Он даже чуть вздрогнул от неожиданности – радиоканалом помощник пользовался только в отдельных случаях, как правило – экстренных.
Адъютор нес какую-то несуразицу, первые слова Риден вообще плохо разобрал и даже начал давать мысленные команды помощнику на отключение, но последний не реагировал на них, заставив капитана оставить попытки. Слова, меж тем, стали слышны громче. Ридену пришлось вслушиваться в них.
Речь шла о том, что незваные гости распознали в капитане старшую особь в группе и решили вступить с ним в контакт посредством сложного устройства, которое имеет с ним выделенный канал радиосвязи, неслышный для окружающих. Существа настойчиво просили умолчать об этом их обращении, не ставя в известность никого из команды об их истинной сущности, которую они раскроют капитану.
Прочие члены экипажа на время этого внезапного контакта капитана с неизвестными вторженцами были заключены в «колокол перцепции» (именно так произнес голос личного помощника), то есть для них время как-бы остановилось, или точнее они остановились во времени, пребывая в некоей прострации.
Серые тени довели до сведения капитана Ридена, что никаких враждебных помыслов у них нет, что они просто путешествуют меж слоями реальности, и на его корабле не задержатся. Также они уверили его, что тогда, у Нускама, с ним действительно вступил в контакт один из них. Ещё голос сообщил, что капитану следует, как ни в чем не бывало, объяснить своим подчиненным, что неизвестные особи расы иной природы – такой же товар, как и прочие, купленные на станции, как бы они ни воспринимались – червями, острыми лезвиями или чем иным. Что, дескать, они загружены на корабль по дополнительной накладной, о которой знает только он, а остальным не следует совать нос не в свое дело.
В конце своего короткого монолога серые тени повторили, что скоро планируют бесследно покинуть корабль и двинуться далее по своим делам.
Казалось, разговор окончен, но вдруг капитан услышал в голове второй голос. Это был Первулт. Он поздоровался с серыми существами и извинился, что не смог сделать это раньше. Во-первых, как он разъяснил, они почти полностью исключены из его восприятия и, если б он не услышал их тайной болтовни с капитаном, то вообще не поверил бы в их существование; во-вторых, он терпеливо ждал, когда они закончат.
Надо сказать, серые тени весьма удивились этому проникновению в тайную беседу. Они очень заинтересовались сущностью Первулта, так же как и он ими.
Далее пошла такая беседа, от которой у капитана Ридена в буквальном смысле заболела голова. Он очень захотел, чтобы эти прекрасные индивиды иной природы осуществили бы контакт без посредничества его несчастного среднего уха. Но, на его робкие просьбы продолжить беседу без его участия, он получил однозначный ответ от серых теней – иного способа вступить в контакт с существом «Первулт» в этом слое реальности у них нет, так что уж извиняйте, потерпите немного.
Большая часть их быстрого диалога была капитану непонятна из-за обилия непонятных слов и адского количества чисел. Но кое-что он уловил. Например, ему стало известно, что Первулт – представитель почти столь же древней расы, что и эти тени; что Бог знает сколько миллионов лет назад они даже жили рядышком, частенько наведываясь друг к дружке в гости; еще – что потом обе расы постигла незавидная участь: серые тени куда-то все переместились, и теперь вот болтаются между слоями реальности, а из расы Первулта вообще кроме него никого не осталось.
Также Риден уловил из диалога, что на человеческом языке серые называют себя Сайдарии, и это действительно кто-то из их братии сначала «нарисовал», а после «стёр» целый населенный мир. Эти события и были занесены в историю человечества как «У’табская катастрофа». Однако, мир этот не был настоящим, и сами У’табы – лишь искусно созданная имитация разумной жизни, которую сотворили просто для развлечения (так уж у них’с принято потешаться!). Это просто некий замысловатый вид искусства Сайдариев, вроде живописи, но в других масштабах, а глупые человеки приняли все близко к сердцу. Ай-яй-яй, нельзя же так.
Еще Риден тщетно старался разобрать – что они там конкретно говорили об этих самых слоях реальности, но толком все равно ничего не понял. Догадался только, что этих слоев много, и что тот слой, где он сейчас слушает в своей голове радио-спектакль иной природы, далеко не самый… продвинутый, что-ли. В общем, тот слой, куда переместилась когда-то раса Сайдариев, и откуда они рисуют и стирают миры – тот круче. А эти двое в серых балахонах вроде как изгои. Они и там пребывать не особо хотят, и здесь им чего-то не очень катит, вот и скитаются туда-сюда.
Хоть капитану это и показалось вечной мукой, диалог между Первултом и серыми тенями продлился всего минут пять. После они замолкли, и Хялинно с Ирату выпали из «колокола перцепции». Адъютор капитана тут же растворился в воздухе, помчавшись роем мошек на диагностику. Первулт загадочно улыбался.
Капитан Риден вздохнул и усталым голосом приступил к озвучиванию стандартными формулировками официальной версии появления на борту неучтенного в накладных товара. Экипаж, выслушав его без всяких эмоций, разбрелся по своим постам.
Коммуникатора капитан попросил проследовать за ним на мостик.
Вообще, о коммуникаторе Первулте на самом деле мало кто чего знал. Многие догадывались, что он не человек, но вслух это как-то не обсуждали. Мало ли сейчас разных андройдов, искусственных человекоподобных машин, тех же адъюторов?! Да чего только сейчас нет! А правовой статус разумных машин и высокотехнологичных имитаций человека в разных мирах весьма неодинаков. В некоторых они – вещи, в других – имеют ограниченные права, а в третьих вообще приравнены к гражданам. Так что политкорректности во имя, никто не доводил рассуждения о природе Первулта до уровня открытой дискуссии.
Однако никто из тех, кто имел с ним дело, и кому он даже сам сообщал о своей нечеловеческой природе, никто бы никогда не подумал, что он представитель инопланетной расы. Конечно, ведь официально высокоразвитых ОРИПов до сих пор не открыли. Всё грибы, да пауки, в основном. Истинное же представление о сущности Первулта имел только капитан Риден, которому первый сам все и выдал, по какой-то причине посчитав капитана достойным этой информации. А еще старпом Ирату. Он не знал наверняка, но со всей своей желчной, дотошной мнительностью, догадывался.
Официально же, о природе и обстоятельствах появления в мирах человечества существа с самоназванием Первулт, сведений никаких нет. Есть только, опять же, слухи. И слухи эти даже якобы где-то подтверждены, в каких-то там ого-го каких! околонаучных источниках. Но это так, болтовня.
А слухи, меж тем, следующие. Несколько десятков лет назад существовал некий научный центр на окраине населенной области Федеративного Архиария. Эдакий аванпост неукротимого человеческого любопытства. Тогда еще передовые умы вовсю жаждали встретить братьев по разуму, потому вектор развития науки в этом направлении был тверд и остро направлен. К тому же корпорации, давно владевшие финансовыми потоками Архиария, всерьез видели в подобном возможном контакте свои конкретные выгоды. Да, и чего уж говорить – бесились с жиру, времена были золотые, можно было и шикануть. Сегодняшний Конгломерат больно прижимист, и до подобных научных изысканий весьма не охочий. Кризисы экономики утвердили в нем прагматизм и скупость. Так что сегодня подобных колоссальных центров поиска разумных рас иной природы просто нет, а те, что были когда-то, давно переоборудовали в гостиничные центры, перевалочные пункты, базы торговли и прочие полезные предприятия. Ученым же пришлось приспосабливаться к новым реалиям на непривычных поприщах.
Ну да ладно, вернемся к Первулту. В одно прекрасное утро по местному времени, скучная рутина рабочего дня сотрудников научного центра была грубо прервана невероятным, хоть и долгожданным событием. Чуть ли не по тревоге все сотрудники собрались в гигантской аудитории, но для чего конкретно никто не понимал. Все туда явились не сговариваясь, как-то буднично, как если б пришли на очередное скучное организационное собрание. Никто потом и вспомнить не мог, с чего могла появиться такая мысль – собраться в десять утра в зале, побросав всю работу, все чаепития и сэндвичи. Просто у всех возникла конкретная мысль: «Черт побери, к девяти надо быть на собрании!», и все пошли.
В зале, у кафедры, рядом с неимоверных размеров плазменной доской, стоял неопределенного вида старичок, лет семидесяти, с седой бородкой, в таком же, как на всех, халате. Дождавшись, когда все рассядутся, старичок (по виду – явно профессор) начал говорить. Его доклад был выдержан в стилистике, принятой в качестве нормы общения у целевой аудитории. Иными словами Первулт (а это был он), ужасно скучно и долго нудил фактами, расчетами, величинами и формулами. На доске-экране же, во время его лекции, непрерывно шли иллюстрации его бубнежа, представленные в основном красочной анимацией.
Из всего, что он тогда нагородил, стало ясно, что он – тот самый представитель разумной инопланетной расы, которую человеки столь долго и усердно искали. Но самой расы уже нет, остался он один одинешенек, и от скуки вот решил снизойти до общения с низшими существами. Он уверил, что никакой агрессии его присутствие в мире людей с его стороны не предусматривает, что он просто намерен длить бренное свое бытие на просторах Архиария, имитируя человеческую особь, не нанося никому вреда и даже стараясь приносить пользу. Также он поведал историю исчезновения своих соплеменников.
В нескольких словах, минуя скучнейшие научные пояснения и оговорки, можно передать эту историю следующим образом. Жили себе эти ребята, жили, много миллионов лет. Развивались, как могли, и дошли до такого уровня развития, что сам бесконечный космос не имел для них более никакого интереса, потому как все загадки его были давно ими разгаданы. Цивилизации, в привычном для людей смысле, со всей урбанизацией, засильем машин и технологий, у них не было. Да и вообще существовали они в форме едва ли доступной для восприятия человека. Нечто вроде чуть различимых сверхчувствительными приборами совокупностей колебаний определенных волн. Материя для них – нечто очень тривиальное, медленное и хрупкое. Хотя со временем, от нечего делать, они стали забавляться и с ней, принимая вид материальных объектов.
Немногочисленные особи этой древней расы однажды надоели друг другу донельзя и разбрелись по бесконечности, договорившись, что в определенный момент вновь соберутся вместе, дабы поделиться обретенными знаниями, если будет чем. Так и сделали. Разобщились кто-куда на миллионы лет. А как пришло время, начали собираться вместе снова.
И вот какая штука приключилась – при встрече двух представителей этой расы, они так сильно перегружали друг друга мощнейшими потоками информации и эмоций, что просто погибали. Возникал эффект некоей аннигиляции.
Так произошло со всеми, кроме Первулта, потому как ему просто не хватило пары, и так он и остался один. Грустно, печально, и совершенно непостижимо для человеческого ума! Как это возможно, чтобы цивилизация смогла погибнуть не от войны или набегов кочевников, не от эпидемии или феодальной раздробленности, а просто от… черт знает от чего!?
В конце своего доклада (который, кстати, длился пару часов) Первулт поздравил всех старших и младших научных сотрудников с долгожданным контактом, и заявил, что более в общении с ним они не нуждаются. Человечество, по его словам, теперь может, насладившись эйфорией от успеха, поставить галочку, и обратить свой взор на иные неразгаданные тайны космоса, коих для него бесчисленное множество. Ну а он, собственно, засим откланивается.
Ученые, зевая, разошлись по своим делам, аудитория вновь стала пустой, как осталась пуста и та чаша в душах людей, что должна была быть заполнена изумлением, радостью, страхом и прочими эмоциями от такого неслыханного контакта. Первулт приложил некоторые усилия для того, чтобы в умах этих несчастных непредвиденный и неопровержимый факт его существования в их бренном мире остался чем-то скучным и обыденным, подобно тому факту, что если зайти в холодильную камеру голым, то замерзнешь.
Такая вот очередная легенда, подтверждаемая только слухами и бурлением в зловонной жиже околонаучных кругов.
Капитан Риден сначала долго молчал, сверля коммуникатора хмурым, но не злым взглядом, то и дело прикладываясь к стакану с черным ромом, который он, кстати, пил даже безо льда. Первулт терпеливо ждал вопросов. По его ехидным улыбочкам было заметно, что все ответы у него давно заготовлены.
Словно подумав об этих ответах, капитан заговорил сразу о главном – об этих чертовых слоях реальности. Первулт отвечал, что это трудно понять человеку, а равно и объяснить человеческими понятиями. Однако, поскольку он – Первулт – не человек, и поскольку ему в принципе чужды понятия истины или лжи (в среде его соплеменников принято было выражать мысли оригинально и красочно, объективность была ни к чему), он попробует разъяснить капитану смысл данных понятий. А уж верить ему или нет – пусть капитан решает сам.
