Николай Бердяев
Духовные основы русской революции
II
Ход русской революции выяснил уже одну горькую для нас, русских, истину, которую необходимо мужественно признать. В свете богочеловеческого церковного сознания должно быть переоценено старое положение об исключительной религиозности русского народа, которое поддерживали и славянофилы, и самые большие русские писатели. Продолжать это утверждать было бы страшной фальшью и ложью. Длительная слабость, зависимость, параличность русской церкви не может не вызывать подозрительного отношения к русскому церковному народу, к русской религиозности. Народ богоносный, в котором сильна была религиозная вера и религиозная верность, не допустил бы, чтобы церковь его впала в столь зависимое положение, он сделал бы церковь определяющей силой своей истории. Некогда, во времена св. Сергия Радонежского, церковь и была определяющей силой русской истории. Но это было очень давно. Тогда народ был другим. Тогда дух всей мировой эпохи был иным. Со времени раскола в русской церкви церковный народ ослабел. Особенная религиозность русского народа давно уже должна быть поставлена под знак сомнения. В массе народной эта религиозность всегда была полухристианской-полуязыческой. Но и это исконное полуязычество русского народа все-таки религиозно бесконечно выше и благороднее того неверия и нигилизма, которые все более и более охватывают народ. Лучше поклоняться фетишу, чем самому себе, своей корысти, своему произволу. Интеллигентское полупросвещение быстро убило остатки веры в массе русского народа. И как это ни горько, но нужно признать, что ныне русский народ менее религиозен, чем многие народы Запада, что религиозная культура души в нем слабее. Полный нигилизм легче всего овладевает русским человеком. И пора перестать видеть в этом нигилизме обратную сторону исключительной русской религиозности, которой всегда нужно все или ничего. Нигилизм есть страшная болезнь русского духа, которую нужно перестать идеализировать.
Мы жалуемся, что Бог покинул нас и что Церковь Его не дает нам благодатной помощи, которая явилась бы источником нашей силы, помогла бы нам справиться с ужасами нашего времени и спасти Россию от гибели. Но мы слишком забываем, что мы сами оставили Бога, ничего не делали для Него и для Его Церкви, и что вина наша перед Христом не может не иметь внутренней кары. Есть движение от Бога к человеку; оно всегда происходит в церкви и в нем свыше ниспосылаются благодатные дары. Но есть и движение обратное, встречное, от человека к Богу. Высшая религиозная жизнь есть всегда встреча любви Божьей и любви человеческой. И вот нужно признать, что это встречное движение любви человеческой слишком слабо и немощно в каждом из нас и во всем русском народе. Оттого так мрачна и страшна наша жизнь. В слишком трудные минуты жизни мы готовы возложиться на Бога, вспоминаем о Нем и выражаем претензии к церкви, но сами сделать для Бога ничего не хотим и в церкви не проявляем никакой жертвенной человеческой активности. В светлые наши минуты мы верим, что Христос – наш Искупитель и Спаситель, и мы готовы искать помощи в Христовой любви к нам. Но наша собственная любовь ко Христу, наше ответное движение слабы и ничтожны. Христос пострадал за нас, кровь Его вечно проливается для искупления наших грехов, и вечно совершается голгофская Его жертва для спасения нашего в жизни вечной. Но мы не хотим облегчить бремя жертвы Христовой нашей собственной жертвой, нашей собственной любовью. Мы почти негодуем, что церковь молчит и бездействует, когда мы погибаем, когда погибает народ, мы выражаем нетерпение и требуем насильственного вмешательства Божьего Промысла, который еще совсем недавно не казался нам столь нужным. Но народ погибает от своей измены, от своего духовного падения, от своей низости. Бог не может и не хочет насиловать злую свободу людскую. Христос ждет свободной любви человека. Ныне у многих из нас, русских христиан, силен ужас перед надвигающейся тьмой, сильна ненависть к сеятелям тьмы, но слаба свободная любовь ко Христу, и нет между нами братства во Христе. Такая духовная атмосфера не может быть благоприятна для восприятия благодатной помощи Христовой. Со стороны, издали, ничего нельзя воспринять в церкви и нельзя предъявлять к церкви никаких требований. Каждый должен быть в церкви и являть собой возрождение силы церкви над нашей грешной землей.
III
Много ожиданий связывалось с собором. Но собор может быть лишь таким, каков церковный народ. Если в церковном народе слаба религиозная энергия, то она не может быть сильна и в соборе, собор соединяет и укрепляет религиозную энергию, но он не может ее создать из пустоты, из человеческого ничтожества. Та особенная благодать, которая почиет на соборе, предполагает и особенную обращенность человека к Богу. Собор собирается в трудное время религиозного падения и религиозной измены русского народа, после слишком долгого рабства и паралича русской церкви. Ему не предшествовало никакого церковного движения снизу, в народной жизни, в первичных ячейках церкви. Русская духовная иерархия была не на высоте своего призвания, в ней веками воспиталась пассивность, послушность всякой власти и не выработалось сознания церковного достоинства. Иерархи русской церкви не привыкли говорить властные слова, они не были духовными водителями народа. И эта слабость русского духовенства имеет какие-то основания в слабости самого церковного народа. Народ имеет соответствующую ему власть светскую и власть духовную. И нечего удивляться и негодовать, что собор не говорит достаточно властного слова о судьбе России. Властное слово церкви предполагает религиозно размягченные сердца в народе воспринимающем. Сердца окаменевшие ничего не услышат и не узнают. Вот почему в посланиях и литературных памятниках собора много условности и риторичности, в них слишком чувствуется подделка под старый церковный стиль. Нового церковного стиля нет, потому что нет религиозной энергии, по силе равной религиозной энергии былых времен. Не чувствуется достаточно глубокой связи между собором и народом. И собор остается изолированным в бушующем океане народной жизни. Нет дыхания творческого духа в соборе, потому что нет этого живительного дыхания в церковном человечестве, в церковном народе. Церковь пришла в состояние полного нестроения, и собор должен был заняться бытовым устройством церкви, определением ее отношения к государству, установлением патриархата и т. п. Но собор оказался не на высоте тех религиозных тем, которыми мучилось меньшинство русских религиозно алчущих людей. Собор может быть органом церковного возрождения, но не может создать церковного возрождения.
Всякий народ может жить сильной и здоровой исторической жизнью лишь в том случае, если он имеет сильные и здоровые духовные основы жизни. Без этих основ разваливается и вся материальная жизнь народа. Духовными основами жизни народа могут быть лишь религиозные основы, лишь они дают дисциплину души. Эти дисциплинирующие основы народной жизни не могут быть даны отвлеченной философией или отвлеченной моралью. Эти духовные основы должны иметь свою символику. Символические знаки имеют магическую власть над душой народной, и их уничтожение влечет за собой душевный распад. Так армия разлагается, когда уничтожается символический знак отдания чести. Религиозная жизнь народной массы вся связана с культовой символикой, и она возможна лишь в церкви, в конкретной исторической церкви, она может быть лишь церковной жизнью. Когда масса народная отпадает от церкви, она отпадает и от всякой религиозной жизни, теряет духовные основы своей жизни. Народное сектантское движение, которое многим представляется переходом к более высокому типу религиозности, кончает полным рационализмом и неверием. Роковой процесс отпадения народной массы от церкви происходит и на Западе. Но там религиозное воспитание человеческой души было таково, что и после утраты веры и отпадения от христианства остался крепкий осадок в форме норм цивилизации и культуры, которые были секуляризованными религиозными добродетелями. Христианское сознание различия между добром и злом осталось у народов Запада и удерживает их от полного распада. В русском народе, не имеющем цивилизации, отвращающемся от серединного царства культуры, отпадение от христианства влечет за собой падение всяких духовных основ жизни, т. е. чистейший нигилизм. Русский человек считает все дозволенным, если нет Бога, нет бессмертия. Это раскрыл Достоевский. Это подтверждается и русской революцией. Так называемыми культурными ценностями живут лишь очень немногие. Нам нужно покаяться и признать, что западные народы и до сих пор остаются религиозно более крепкими, чем русский народ. Русские – религиозно хрупки и неустойчивы. Перед избранными русскими людьми раскрывается безмерность и бесконечность, неведомые западным людям, но в массе своей русские люди впадают в нигилизм. Духовное возрождение, подъем духовной энергии может начаться лишь после покаяния. В «народ», как носителя истинной веры, более верить нельзя. Мы должны обратиться внутрь себя и из собственной глубины начать церковное объединение и творчество. Церковное народничество есть ложь и соблазн. Избранная интеллигенция должна возрождать в народе Христову веру. Но отныне церковный народ будет составлять меньшинство. К старой бытовой религиозности нет возврата. Начинается период сознательной религиозности. Мир вступает в новый возраст.
«Народоправство», № 23-24, с. 3-7, 1 февраля 1918 г.
Оздоровление России
I
Россия тяжело больна. Болезнь эта имеет материальные симптомы разложения нашего государственного и социального организма. Но в основе своей – это духовная, а не физическая болезнь. Корни материально-видимой общественной жизни народа скрыты в невидимой глубине. Глубина же эта всегда есть жизнь духовная. Россия не может быть излечена одними материальными средствами. Не только тело, но и душа больна. Выздоровление России предполагает прежде всего оздоровление духовных основ жизни русского народа и руководящих кругов русской интеллигенции. Ложные идеи интеллигенции дали свои ядовитые плоды. Теперь интеллигенция обязана сознать свои грехи и ошибки и нести народу более здоровые идеи, в которых будет возрождаться энергия. Мы знаем, какие идеи погубили Россию, и знаем, что возродить Россию могут лишь идеи противоположные. Духу тлетворному нужно противопоставить дух животворящий. Что в основах материальной жизни народов лежат духовные начала их жизни, это истина более глубокая, чем та поверхностная истина, которую проповедует экономический материализм. Теперь и в газетах, которые всегда с отвращением относились к религии, заговорили о том, что без религиозных основ не может существовать государство. Эта истина проникает и в самые позитивно-настроенные партии. Экономическая жизнь народа, его экономическая производительность зависит от дисциплины личности, от духовного склада народа, от его религиозного типа. Рядом научных исследований обнаружена связь между экономическим развитием Англии и религиозным воспитанием английского народа. Эта связь прослежена и в других странах. Католичество по-одному, протестантство по-другому воспитывали народы Запада для исторической жизни, вырабатывали закал характера, необходимый для созидания культуры. Католичество проникнуто духом универсализма. Но оно же развивает и дисциплинирует личность. В католичестве всегда была динамическая энергия, которая играла руководящую роль во всемирной истории. Православное религиозное воспитание неблагоприятно для исторической жизни народов; оно мало научает общественному и культурному строительству, мало дисциплинирует личность. Православие все колеблется между максимализмом святости и минимализмом довольно низменной бытовой жизни. Русское православие мало дает для той огромной середины жизни, в которой совершается история и творится культура. К. Леонтьев не без основания говорил, что «русский человек может быть святым, но не может быть честным». Русское православие создало ослепительные образы святости и воспитало в народе культ святости и святых. Но очень мало сделало для развития в русском человеке честности и ответственности, для религиозного укрепления в нем энергии, необходимой для творчества истории и культуры. В русской религиозности всегда преобладали черты восточной пассивности. В этом типе религиозности всегда было слабо выражено начало личности. Личность расплывалась и тонула в природном коллективизме, который принимали за духовную соборность.
Многие психологические черты русской православной религиозности в секуляризованном виде перешли в атеистическую русскую интеллигенцию. Православное воспитание не оставило в душе русского человека твердого осадка в форме культурных добродетелей норм цивилизации, как оставило религиозное воспитание на Западе. Русский человек легко переходит из религиозного состояния в состояние совершенно нигилистическое. Если нет Бога и бессмертия души, то русскому человеку все представляется дозволенным. Он появляется совершенно нагишом. Русская революция обнаружила недостаточность религиозного воспитания русского народа. Духовная основа русского государства, русского хозяйства, русской культуры расшатана с необычайной легкостью. Личность русского человека подверглась распадению, в ней утерян духовный центр. Вера ослабела в русском народе, а цивилизации в нем не оказалось. Интеллигенция давно уже отпала от веры христианской и воодушевлялась иной верой, социалистической, верой в грядущий земной рай. Эта вера не давала никакой дисциплины личности. Нездоровая социальная мечтательность разнуздывала личность. Социалистическая вера парализовала чувство ответственности и породила непомерную притязательность. Русский человек перескакивает от первоначального коллективизма к коллективизму социалистическому. Школы личной дисциплины и личной ответственности он не прошел. Если православная вера русского человека не вполне была благоприятна личному творчеству и историческому действию, то социалистическая вера по-новому неблагоприятна этому. Восточный склад религиозности принижал человека, а когда религиозная вера ослабела, человек освободился в совершенно хаотическом, недисциплинированном и болезненном состоянии. Когда я критикую православное религиозное воспитание, я менее всего хочу судить церковь, которой не одолеют и врата адовы, я имею в виду русский тип религиозности с его человеческой стороны. Этот тип слабо защищен от перехода в состояние совершенно хаотическое и нигилистическое. Но только церковь учила русский народ правде, и без церкви не может он быть спасен от духовной смерти.
II
Оздоровление России прежде всего предполагает переход руководящих кругов ее интеллигенции от сознания материалистического и атеистического, приведшего к нравственному вырождению и духовному упадку, к сознанию религиозному, т. е. возрождение духовных основ жизни. В самой же религиозности русской должно открыться более активное и ответственное человеческое начало. Менее всего, конечно, это значит, что я хотел бы для России лютеровской реформации. Лютеровская реформация исчерпала себя на Западе, и она не соответствует ни характеру русского народа, ни исторической задаче России. Но в России происходит огромный и болезненный переворот, и он не может не сопровождаться религиозной реформой, религиозным обновлением. С большим основанием можно сказать, что для русской религиозной жизни необходимо соединение церквей и пробуждение человеческой активности в церкви. То, что на соборе не был поднят вопрос ни о соединении церквей, ни о возможности творческого развития в церкви, обнаруживает лишь, что он собрался скорее в период религиозного упадка церковного народа, чем религиозного подъема его. Но потрясения революции не могут не привести к религиозному углублению и пробуждению религиозной энергии в народе, исстрадавшемся и разочарованном в социальных обетованиях. Религиозное оздоровление и возрождение русской интеллигенции и русского народа должно повести за собой и совершенно иное, более творческое и более ответственное отношение к жизни.
В основу общественности должны быть положены иные начала и иные оценки, чем те, которые до сих пор у нас господствовали. Народническая идея распределения и раздела, целиком владеющая русской интеллигенцией и легко воспринятая русским народом как движение в направлении наименьшего сопротивления, погубила Россию. Во имя этой идеи Россия растерзана и разорвана на части. На практике идея эта, казавшаяся столь возвышенной ряду поколений, привела к всероссийскому грабежу, к расхищению государства и к голоду. Эгалитарная страсть влечет нас к небытию. От одержимости идеей раздела и уравнения Россия и русский народ во что бы то ни стало должны быть вылечены. Этой зловредной и в основе своей антирелигиозной идее, ибо с христианской любовью она ничего общего не имеет, должна быть противопоставлена идея творчества и инстинкт производительности. На этом пути скорее будут накормлены голодные, чем на путях раздела и принудительного уравнения. Через исступленные оргии разделов и уравнений в России возникнет новая дифференциация, и творящая личность вновь подымется. И после страшных испытаний будет признано благо и ценность неравенства, его необходимость для духовного и материального подъема самих народных масс. Россию погубила ложная идея класса и «народа», понятого в социально-классовом смысле слова. Эта идея, вызывающая эмоции, близкие к одержимости, убивает в России человека, она напоила Россию ненавистью и злобой. Во имя служения страдающему «народу» были порваны нравственные основы отношения человека к человеку, сделали невозможным почитание в человеке образа и подобия Божьего. Идолопоклонство перед «народом» мешало раскрывать и развивать в себе человеческую личность. Выздоровление России должно прийти от идей совершенно противоположных: от идеи личности, сознавшей себя свободной, ответственной и творческой силой, от идеи нации как реальности, превосходящей все социальные классы, от идеи государства и идеи церкви как высочайшей реальности. России необходима серьезная нравственная реформа, которая создаст новый нравственный закал характера русской личности. Россия погибает от долгой идеализации слабости. Она выздоровеет и возродится от идеализации силы, от признания за силой нравственного и духовного значения. Россия погибает от безответственной социальной мечтательности. Она выздоровеет от социального реализма. Россия погибает от анархических инстинктов и анархических идеологий. Она окрепнет от государственных инстинктов и государственных идей. Россия погибает от русской склонности к коллективизму, в котором тонет личность, коллективизму то религиозному и мистическому, то материалистическому и экономическому. Для выздоровления и возрождения России русскому человеку необходима некоторая доза здорового нравственного индивидуализма. России нужен подбор качественно возвышающихся личностей. В России необходимо повысить до высочайшего напряжения личную инициативу и личную ответственность. Россия погибает от безответственного русского человека, который все возлагает то на социальную среду, то на судьбу, то на всесильное самодержавное правительство, то на всесильный пролетариат. Россия будет выздоравливать от повышения до высочайшей степени ответственности каждого лица. Каждый должен принять на себя как можно бóльшую ответственность и уменьшить притязательность. Россия погибает от безответственных притязаний всех и каждого и от слабого чувства обязанности. Она будет выздоравливать, когда в русских людях сознание обязанности победит притязательность. У русских почти атрофировано чувство долга, а потому и право у них шатко. Для оздоровления России необходимо укрепление у русских людей чувства долга.
