Никита Дмитричев
Хроники Транквила: Артефакт
– О чём вы?
– Периодически я проверяю тайник, где содержится «вирус». И в последний раз я делал это уже после того, как на свадьбе Адриан представил мне тебя. Ваш рассказ – чушь.
Кассандра с недоумением взглянула на Морка. С ней не поделились такой несущественной деталью заранее, и потому она с таким же любопытством взглянула на друга.
– Ваш сын понимал, что вы иногда заглядываете туда, чтобы проверить, на месте ли тиранид, раз вы не просто замуровали его в стене, а строили такую сложную систему тайников.
– Так…
– Почти сразу после эксперимента ваш сын, – он обратился к Гварду, – отнёс на место поддельную тару со смолой, повторяющий внешний вид тиранида в спячке.
Галактион снова хлопнул по подлокотнику.
– Нет, ну что за сорванец? Мне его одновременно и обнять, и ударить хочется.
Царь явно подобрел. Несмотря на смешанные чувства он общался с ними уже не как обвинитель.
– Ваш сын воистину гений.
– Гений, но не настолько, чтобы не стать жертвой похищения, – угрюмо вздохнул он.
Эти мучительные разговоры могли продолжаться вечно, но царь вспомнил, что у него есть ещё одно важное дело. Вернее, важные дела у него исчислялись десятками, но это было важнейшим.
Когда помилованный Морк и Кассандра уже разошлись по своим делам, Галактион вызвал своего секретаря.
– Нужно решить вопрос с возвращением Пурпура из лап Анспранда. Даже если Корина прикончат, его преемник ни за что не уступит такое богатство.
Людовик, воспоминания о войне у которого ещё на долго останутся в голове, оторопел. Он тряхнул заросшей в плену головой и взглянул на своего монарха. Ему не послышалось?
– Погодите, что? Вы хотите новой войны?
– Я не заключал мира с этими дикарями. Если они отступили, им же хуже.
– Рол Дефир будет очень недоволен, он будет вас отговаривать. Мы не готовы к наступлению.
– Советник по военному делу здесь не при чём. Секретарь, будь добр, Юдуса сюда. Как можно скорее.
Тот и правда не заставил себя ждать. Находясь в этом же здании, он быстренько спустился и прошёл по коридору. Не прошло и десяти минут, как он второй раз за сегодня предстал перед царём.
– Вам угодно что-то ещё, господин?
– Да. Пурпур и Адрианополь – мои города, и я намерен их вернуть. В первую очередь власть стоит отобрать у предателя Крекуса, который променял нас на анспрандский сапог. Предатель Рад удостоится отдельного разговора.
– Вы хотите проконсультироваться о юридической силе устного соглашения Эмилиуса и Корина?
– Нет, оно не имеет для меня никакого значения. Ты нужен мне не как законник, скорее наоборот. Ты всё ещё поддерживаешь связь с осведомителем с чёрного рынка Ховерстада?
– Разумеется. Если он перестанет сотрудничать, я за день прикрою всё его предприятие.
– Мне нужны их ресурсы.
– Вам? – он был явно шокирован этим заявлением. Уже второй Рэгем за последние пару лет интересовался незаконными делишками с рынка.
– Да. Войска не готовы, их в принципе практически не осталось. Народ взбунтуется, если вместо отстройки всего разрушенного я отправлю отряды туда, откуда те недавно отступали.
– То есть, вам нужен удар более… точечный?
– Всё верно. Мне нужны торговцы смертью. Лучшие.
Карниф задумался и запустил руку в густую двойную бороду, распутывая слипшиеся волоски.
– Думаю, я смогу с этим помочь, но лучших не обещаю. Сейчас в тенях Ховерстада большие проблемы. Сами знаете, один из их лидеров бесследно пропал во время войны, и большая часть преступников осталась бесконтрольной. Они делают, что хотят, и не признают авторитетов. В любом случае, я предоставлю вам того, кто будет достоин вашего задания.
– Одного недостаточно. Нужно как минимум пятеро.
– Вы переоцениваете их масштаб. Достойных убийц, которых мы ещё не казнили, единицы.
– Сделай всё, что в твоих силах.
– Хорошо, дайте мне один день.
– На этом всё.
Мужчина в тяжёлом кафтане развернулся и отправился на выход. Теперь ему предстояло выполнить достаточно трудную миссию. Для начала нужно было связаться со своим информатором, что тот делал далеко не по первому зову. Затем они вдвоём должны были отобрать подходящих кандидатов на один из крупнейших контрактов последнего времени, а если убийство Инфира не было чьим-то заказом, то на самый крупный.
Было необходимо поторопиться, и он стремительно покинул тронный зал замка Рэгемов и затерялся в толпе на площади.
* * *
Адриана умыли и одели в новую одежду. Она была обильно вышита различными узорами и полосами, как то было принято в рупидской культуре.
Хоть и опрятный, но уже изрядно заросший принц ходил по своей спальне-тюрьме в непонимании. Сегодня что, какой-то народный праздник, что даже пленников привели в порядок?
Ответом стала королева, повернувшая ключ в его двери. Оттолкнув решётчатую ограду, она зашла внутрь. Адриан, как всегда, старался держал осанку и не казался забитым пленником.
– Здравствуй, Аделаида. Какими судьбами?
– Ты мне нужен.
– А нужна ли мне ты?
– Это не имеет значения. Пошли.
Ставни на маленьком окне распахнулись, и оттуда подул очень сильный ветер. Задувая принцу в спину, он понёс его на выход.
– Хватит, хватит, я иду.
Они прошли по винтовой лестнице наверх и оказались в главных коридорах. Каждая комната тут обладала историей большей, чем иной район города.
– Вероятно, ты ничего об этом не знаешь, но я всё равно спрошу. Тебе приходилось слышать о морионе, чёрном хрустале?
Адриан смутился темой вопроса.
– Я встречал много драгоценных камней, и чёрных в том числе. Гематит, к примеру.
– Нет, это всё не то. Догадываюсь, ты даже не знал его названия, когда видел.
– Почему ты так уверена, что я с ним сталкивался?
– Сомневаюсь, что наследный принц за всю жизнь не бросил и взгляда на царский трон.
Адриана осенило. Да, точно! У изголовья действительно был инкрустирован огромный чёрный камень, но парня никогда даже не интересовало его название.
– Я вспомнил его. Он действительно находится там. И что с того?
– Уже не находится. Недавно я вернулась во дворец и забрала его себе.
– Королевские особы теперь промышляют ночными кражами драгоценностей? Это низко даже для тебя.
– Я ничего не крала, принц. Видишь ли, в какой-то мере этот морион принадлежит королевству Рупид, и я вернула законное наследство.
– Я удивлён, что он ещё не стал твоей очередной побрякушкой.
– О, он слишком особенный, чтобы храниться в городе. Я спрятала его в собственном тайнике, далеко отсюда. Но, полагаю, сегодня он мне пригодится. Нам сюда.
Королева подошла к высокой двустворчатой двери и приказала отпереть её. Помимо ключей, для открытия комнаты было необходимо снять целых два засова и разрушить восковую печать с гербом.
– Для чего мы сюда пришли?
– Буду убивать тебя.
– Ну нет. Даже в шутку это не подействует. Я живу здесь уже месяц, если не больше, а значит, ты держишь меня с какой-то целью.
– Всё так. Но знать тебе эту цель не обязательно.
Они вошли внутрь. Это была большая зала с высокими потолками. В силу запечатанного входа здесь царил беспорядок. Тут не горело ни одной свечи, а ониксового света явно не хватало. Несколько кресел валялись в углу. У стены находилась большая кровать с балдахином.
– Это чья-то спальня?
– Уже ничья, – сухо отрезала королева.
Она подошла к окну и стала пристально в него вглядываться.
– Почему ты привела меня именно сюда?
– Отсюда… лучше всего видно.
– Что?
– Оникс.
Адриан встал рядом с тёмной королевой и взглянул в ту же сторону.
– И всё же, для чего мы тут?
– Жди. Ещё пару минут.
С тех пор прошло уже десять, пятнадцать, но ничего не происходило. Аделаида всё так же стояла на том самом месте и ожидала чего-то.
Пленнику это наскучило, и он решил прилечь на кровать. Какой бы пыльной она ни была, это всё равно лучше той, на которой он спал.
– Не смей! – вдруг рявкнула женщина.
– Почему? Я устал. Ты ждёшь непонятно чего.
– Уже скоро. Всё вот-вот начнётся.
– Ты хочешь показать мне огненное представление? Меня такое не впечатлит.
– Я здесь не удивлять тебя пришла. Помалкивай и стой рядом.
Минуло полчаса.
– Ну что?
– Ничего, – сдержано, но с очевидной досадой произнесла Аделаида, – уже ничего. Не в этот раз.
Она ударила по стене рядом с окном так, что кольцо на её руке согнулось и пережало королеве палец. Она сняла его и злобно бросила прочь.
– Ты возвращаешься к себе, а я пока что распоряжусь о казни пары астрологов.
Она махнула рукой, и через пару минут вся комната погрузилась в мрак. Это сверхъестественное состояние более не удивляло Адриана. Он знал, что так работает её магия перемещения. Он закрыл глаза, как всегда делал это, перемещаясь через Иолус, и открыл их уже посреди своей запертой камеры. Ведьма, конечно, держала его тут против своей воли, но хотя бы не обременяла бессмысленной ходьбой.
Глава II. Незнакомка в городе
Раздался пронзительный крик чайки. Старик высунулся за ограду доков и увидел, как крылатая бедняга запуталась в рыболовных сетях и жалобно звала на помощь.
Он быстро развернулся и направился к ближайшему спуску в воду. Быстро пробежав по реденьким доскам, отделяющим его от безжалостной пучины, он принялся спасать птицу. Она не стала брыкаться. Видимо, даже она, глупая, понимала, что не стоит ожидать от мужичка ничего дурного, раз он, побросав дела, ринулся к ней.
Одно крыло было свободно, вскоре чайка замахала и вторым. Поняв, что ей больше ничего не угрожает и она может лететь, она тут же встрепенулась и поднялась ввысь.
– Лети, лети, дурёха, – хохотнул старичок, – но имя моё запомни. Тебя спас Якоб.
Старый моряк вернулся на каменную дорогу и пошёл дальше по своим делам. Возможно, этот добрый поступок помог ему немного отвлечься и сбавить то волнение, что терзало его до этого, ведь сейчас он направлялся не куда-нибудь, а в тюремные камеры Адрианополя.
Заглядевшись по пути на обедающее во дворике дома семейство, он прошёл в жутковатого вида здание. Ладно бы они делали ужасным всё внутри, но добрый люд-то зачем пугать?
– Здрасьте, я Якоб.
– И что мне с этого?
– Я к заключённому. У нас назначена встреча.
– Имя.
– Якоб, я же сказал.
– Да не твоё, дубина. Пленника как звать?
– Лукреций Дивус.
Стражник, верный захватившему тут всё Фариду Раду, сразу понял, о ком тот говорит. Он с удивлением взглянул на своего напарника, но тот лишь пожал плечами.
– К нему никого раньше не пускали.
– Я получил разрешение только вчера.
– От кого?
– От него, – он указал в том направлении, где через пару кварталов стоял большой дом управителя.
– Нам ничего не передавали. Я уточню, а ты жди здесь.
Он подмигнул своему товарищу и зашёл в глубь коридоров, громко потопав за дверью. Разумеется, они были обо всём в курсе, но никогда бы не отказались лишний раз помучить доброго человека.
Прождав в соседней комнате не менее двадцати минут, он вернулся с благими вестями.
– Я ходил к старшему, он сказал, что можно, но только при моём личном присутствии от и до.
– Как скажете.
В комнату для свиданий юношу вели как самого опасного преступника, убившего не менее тысячи человек. Полностью закованный в кандалы, побитый и прихрамывающий, он производил впечатление жалкого преступника, а не главного мецената города.
Но почему же его не спасали? Нет же, спасали, даже несколько раз, но все эти попытки пошли прахом. В первый раз Якоб с матросами «Холодного ветра» пытался сделать что-то, но чуть сам не попался им в руки, ведь тюрьма была неприступной. Второй штурм совершили отцы тех детей, для которых Лукреций строил многочисленные школы и больницы. Но снова, как и ожидалось, небольшая народная дружина не смогла ничего противопоставить хорошо подготовленной армии, и теперь некоторые из родителей сидели недалеко от Дивуса. Моряков же сажать не стали, но лишь по особой причине, о которой Якоб только собирался рассказать своему господину.
– Надо же, Фарид сменил гнев на милость? У меня посетитель?
Слова его были настолько безэмоциональными, что, казалось, их говорит мертвец, лишённый каких-либо чувств. Вид парня и до этого был нездоровым, но теперь мешки под его глазами стали ещё более тёмными и выразительными. Дивус заметил, как старик с жалостью рассматривал его лицо.
– Я думал, что не могу уснуть из-за работы, но тут её нет и в помине, вот только спать я стал ещё хуже.
– Просил бы вас пощадить себя, да знаю, что не вы в этом виноваты.
– Не жалей меня. У нас не так много времени, так не будем тратить его попусту. Расскажи мне, что стало с городом.
– Если кратко, то наш родненький Адрианополь стал помирать потихоньку. Люди пока нормально живут, но вот торговцы и прочие… они загибаются. Когда произошёл разрыв со столицей, это ударило в первую очередь по торгашам и строителям. Теперь сроки поставок возросли в тысячи раз, когда раньше доски и разные побрякушки бросали в Иолус, теперь везут их лошадьми неделями.
– В нашей сфере как?
– Корабли не так сильно пострадали. Мы привыкли перемещаться по морю, но вот в столице моряки потеряли почти все контракты. Никто не станет есть рыбу, которую везли к тебе так долго. Сейчас некоторые позакрывались, но картина не такая удручающая, как с остальными.
– Что делает управитель?
– Да ничего, – плюнул он в сторону. Надзиратель строго взглянул на него.
– Ну разумеется. Сейчас необходимо быстро перестроиться под новые условия игры, а он лишь упивается своей победой. После захвата власти он будто бы с катушек слетел. Ладно, теперь это его проблемы. А что с…
– «Холодным ветром»?
– Нет, сперва я хотел бы узнать про свою жену.
– Ай, без разницы, одна история. Фероксиния прибрала компанию к своим рукам, поклявшись в верности новому управителю! Она предала вас, а меня вышвырнула из «Ветра» как собаку! Вы представляете?
Но солидарности он не встретил. Лукреций продолжал смотреть в одну точку и разговаривать монотонным голосом.
– Предала? Нет. А что, было бы лучше, отдай она управление Раду? Пускай не я, так другой Дивус управляет компанией. Иное дело, что она уволила тебя. Это жестоко.
– Воистину так, господин! Кушать нечего, питаюсь тем, что сохранил с лучших времён, а теперь, даже будь деньги, не купил бы ничего, потому что цены раза в три подскочили из-за издержек по доставке. Почему я им должен это оплачивать? Я хлеб хочу, а не телегу.
– Не кручинься, мой старый друг. Уверен, ты ещё вернёшься в мой «Ветер».
– Молю Всеобщего. А вы святого Дивуса молите, чтобы уберёг.
Лукреций фыркнул.
– Ну и чего я плохого сказал? Это вы, молодые, думаете, что сами всё можете.
У Якоба заурчал живот.
– Ох.
– Совсем всё плохо?
– Скучаю я по той вашей бабульке. Помните, заходила к вам иногда. Фитушка Лин. Как звала в гости, так угощала чем-то. Как вспомню, так слюнки текут.
– А её так и не видно в городе?
– Я с ней давно уж не пересекался, но так и мы не в деревеньке живём, может, переехала куда и теперь по другим дорогам ходит. Скучаю я по ней и по её стряпне.
– Помнишь лавочника, к которому я посылал тебя за верёвками и воском?
– Да.
– Если он ещё не закрылся, сходи к нему, он тебя едой не обделит. Скажи, что я попросил.
Стражники напряглись. Прямо сейчас им открытым текстом сказали, что в городе ещё остались сочувствующие Лукрецию, но они не могли с этим ничего поделать, так как не услышали ни имён, ни точных мест. Однако, время уже подходило к концу, и потому главный надзиратель вытащил меч из ножен и положил его между двух собеседников.
– Я обрываю ваш разговор. Достаточно. Для первого и последнего раза.
Юноша покорно встал и, не попрощавшись, устремился в свою камеру. Якоб, расстроенный так внезапно завершившимся разговором, поплёлся домой, заглянув перед этим к тому самому торговцу.
Двое разошлись и с тех пор не виделись уже больше двух недель. Лукреций не знал, чем себя занять. Камера его не была пустой каменной темницей. Несмотря на презрение со стороны управителя, Дивусы были богатейшими дворянами, и закон требовал соответствующе обустраивать их место принудительного содержания. Однако, кроме мягкой кровати и письменного стола там ничего не было. Шкаф с парой книг оттуда вынесли в первые же дни под предлогом ремонта полок, но до сих пор так и не вернули.
Парень уселся за стол. Перед ним был очередной пустой лист и перо с чернилами. Какой был в этом смысл, если письма, кому бы ты их ни отправил, прочитает только Фарид Рад?
– Точно! – воскликнул он в глухой потолок и принялся за работу.
В то утро он долго черкал на листах, то и дело подбирая слова и отбивая ногой какой-то ритм. К обеду его обращение было завершено. Взяв с подоконника свечу, он наклонил её на сложенный в четверо лист и запечатал письмо. Выведя красивым почерком «для Фероксинии Дивус», он отдал его надсмотрщику.
– И что это?
– Любовное письмо.
– Идиот. Она теперь личная помощница управителя, ей нет до тебя дела.
– Передай ей его.
– Ещё чего. От тебя всё поступает только на стол господина Рада. Вот он посмеётся с твоих нелепых признаний!
Стражник быстро схватил конверт и понёс его в дом управителя, желая порадовать хозяина своей преданностью.
– Это что? – сказал тот не отводя взгляда от бумаг.
– Ваш любимый пленник решил напомнить госпоже Дивус, – он поклонился девушке, которая также здесь присутствовала, – о своих чувствах. Разумеется, я сразу отнёс письмо вам.
– Отлично, но теперь живо на пост! Не хватало ещё, чтобы он в твоё отсутствие попытался сбежать. На плаху пойдёте оба.
– Недопустимо, господин управитель! Внутри тюрьмы ему ничто не поможет.
Фероксиния скептично взглянула на него.
– Господин Рад приказал вам уходить, почему вы ещё здесь?
– Извиняюсь! – выпалил страж и быстро убежал прочь.
– Так, и что же он там намарал? – старик прищурил глаза и отдалил бумагу от себя на некоторое расстояние, чтобы поймать буквы в фокус.
Но любовное письмо для жены было далеко не любовным, да и вовсе не предназначалось для прочтения Фероксинией. Оно начиналось с пары строк, раскрывающих весь замысел парня:
«Никчёмный и обиженный на всех Фарид! Я знал, что именно ты прочитаешь эту бумагу. Она и была написана для тебя. Сегодняшнее утро вдохновило меня попробовать себя в стихосложении. Оценишь мою первую работу? Прошу говорить прямо, как есть, не старайся не обидеть меня».
Дальше шло упомянутое стихотворение. Несмотря на сбитый ритм и весьма простые рифмы, посыл в них был очевиден:
«Бывают люди смелые,
А ты чуть что – притих.
Бывают люди с яйцами,
Но ты не из таких!
Чему ты рад, правитель Рад?
Сверкая лысым черепом,
Послал на смерть своих ребят,
А сам сидел под деревом.
Лизал ты ведьме сапоги,
Наполнить чтоб свои карманы.
Фарид, включи свои мозги:
Пожрёт тебя град Адриана».
Он скомкал листок и бросил его в полупогасший камин. Огонь быстро поглотил бумагу и продлил свою жизнь ещё на пару минут.
– «Град Адриана!» – презрительно передразнил последнюю строчку управитель, – Так, напомни мне после всего переименовать город. Нечего ему носить имя того, кто здесь больше никогда не появится.
* * *
Впервые за долгое время Лукреция после обеда разморило, и он лёг подремать, но именно в этот момент по решёткам его камеры постучали ножнами.
– Тебе назначили избиение.
С ненавистью ко всему живому парень поднялся с кровати и посмотрел на источник шума.
– Ничего нового. Вам бы поучиться у моего друга разнообразию в пытках. В казематах Тайного советника я видел такое, что вы здесь устрашаете меня так же, как я вон ту крысу.
Он указал в низ кровати. В его ногах спал большой коричневый грызун с проплешинами по бокам.
– О, поверь, ты удивишься. Их назначила твоя жена. И к тому же, она ходатайствовала провести их в управительском саду прямо у него под окнами.
Лукреций повёл бровью. Он уже давно не боялся порок и истязаний, но его удивило, что Фероксиния стала их инициатором. Неужели ею действительно завладела злоба Фарида?
– Готовь свои рёбрышки, сегодня ночью мы их тебе пересчитаем! – закатился хохотом один из надсмотрщиков.
– И зубы, если ещё остались, – вторил ему напарник.
Дивус, смирившийся со своей судьбой и никак не противящийся ей, в этот раз действительно был взволнован. Но тревога эта быстра сменялась радостью. Он был доволен, что сочинённый им стишок так глубоко задел Фарида, что он сам будет наблюдать за его страданиями.
Темнело быстро. Лукреций, хоть и знал, что его скоро заберут, но всё равно пытался заснуть. Здание тюрьмы находилось далеко от берега, и отсюда он не слышал плеска ночных волн, что иногда хоть как-то помогало ему сомкнуть глаза. Интересно, где сейчас Якоб? Они уже так давно не виделись. Дал ли тот торгаш ему еды? А что он ему дал? У него хозяйственная жена, часто готовит, что-то точно должно было быть припасено. А вдруг они обнищали из-за цен, и им пришлось отдать свои последние накопления? Почему взлетели все цены? Ведь от столичного сырья зависела лишь половина лавок в городе. Коварные хитрецы, они под видом жертв разрыва получают огромные прибыли, хотя сами не уходили в убыток. Интересно, как сильно износилась дорога к Ховерстаду за это время?
Поток мыслей, которые перетекали одна из другой, был непрерывен, а прекратить его мог только сон, который в свою очередь не наступал из-за мыслей.
Лукреций громко засмеялся. Спящий в соседней камере пленник проснулся и стал гневно стучать ему в стену, но звук практически не проникал сквозь толщину камней и всяческих связующих растворов.
– Заключённый Дивус, встать! – раздалось наконец из-за дверей.
– В прошлый раз вы сломали мне колено. Подойдите да сами поднимите меня, – ответил он с издёвкой.
– Хромай давай быстрее.
Лукреций встал на землю и поднял руки.
Зашедший охранник досмотрел его на предмет припрятанного оружия и по завершению надел наручники, прикованные к его поясу.
– Чтобы не чудил в городе.
Они быстро вышли и направились к прибрежному району. Когда-то он назывался ветреным из-за торговой компании Якоба, но с тех пор минуло много лет, и торговцев тут стало в десятки раз больше.
Конвоировали парня пятеро стражников. Они не были щупловатыми слабаками, но и неуязвимыми скалами их назвать язык не повернётся. В конце концов, Фарид Рад оставил здесь только тех стражников, кто был ему лоялен, поэтому выбирать не приходилось.
– А я думал, меня Туг-Громила поведёт. Вас же ветер унесёт, когда мы подойдём к докам.
– Если ты не заткнёшься, – толкнул его один из сопровождения, – я начну избиение раньше назначенного места и времени.
Пленника доставили в сад. Было уже темно, и прекрасное место казалось жутким и неприветливым царством жестокой природы. В центр бил лишь один источник света – свечи на балконе дома управителя. Там уже стоял Фарид Рад и Фероксиния Дивус. Завидев мужа, девушка отвернула взгляд, а потом и вовсе зашла внутрь, чтобы не смотреть на его истязание.
– Ишь какая, – отметил один из мучителей, – сама приказала, а теперь глядеть не хочет.
Пытки начались. Парня отцепили от стражника и повалили на землю. Началось всё с того, что все пятеро стали его пинать ногами. Да, ему было больно, и он пытался прикрыть лицо, но действовал он инстинктивно, автоматически, сознание же его абсолютно наплевательски относилось к тому, что происходит.
Один из них достал туповатый нож. Это объединяло оружие и его владельца, и он принялся царапать им парня. Упругая аристократическая кожа на поддавалась столь грубому напору и лишь сдавливалась от его попыток, порождая внутренние кровотечения и будущие синяки.
Второй стражник же достал нож ручной работы, который когда-то давно изъял у особо искусного в этих делах пленника. Используя его в качестве кастета, он несколько раз ударил Дивуса в челюсть и подбородок, после чего принялся аккуратно резать его плоть. Им было запрещено убивать его и наносить слишком уж фатальные увечья, но это совершенно точно не было вне рамок.
Потекла кровь. У Лукреция была тяжёлая её несвёртываемость, и потому от большого количества даже самых невинных порезов он мог погибнуть. Мясник же продолжал полосовать его, он проникал остриём в руку, разрывая верхние слои плоти, и насмехался над его беспомощностью.
Фарид Рад не был сторонником физического насилия, он любил уничтожать своих оппонентов манипуляциями, шантажом или подставами, а сейчас смотрел на это лишь потому, что его самолюбие было уязвлено, и виновник заслуживал наказания. Будь они в других условиях, он бы обязательно продумал план, как профинансировать конкурента «Холодного ветра» таким образом, чтобы дело Дивуса прогорело до последней медной монетки и рыбной косточки.
Повсеместно в кустах что-то зашуршало. До этого недвижимые листья начали раздвигаться, и из тьмы кто-то появился.
– Вперёд, братцы! – закричал знакомый для Лукреция голос.
Да, он определённо слышал его ранее. По всей видимости, это была засада его верных моряков.
Тут и там заслоняли матросы. Они были хорошо вооружены и оттого резво напали на тюремщиков, которых застали врасплох.
Впервые Лукреций оживел. Он приподнялся и сел на колени, наблюдая за тем, как его товарищи дерутся за него, за его свободу. Он прослезился. С гордостью за такую гигантскую поддержку он взглянул на балкон, но там уже никого не было.
– Поддадим им за всех наших! – воодушевлённо кричали спасители.
Несмотря на потерю двух человек, морячки не сдавались и уверенно давили стражу. Когда остался всего один живой враг, не занятый в сражении мужчина подбежал к Лукрецию и дал ему ключ от кандалов, который нашёл у одного из павших.
– Кто организовал это всё? – крикнул ему парень.
Мужчина начал пожимать плечами и что-то вспоминать, но затем, растопырив глаза, указал пальцем перед собой.
– Вот она!
К ним со всех ног неслась девушка в нежном белом платье. Она была аккуратна, с детским лицом и устремлённым взглядом. В руках она держала мешок из-под зерна. Не замечая Лукреция, она ринулась за его спину.
Парню и моряку было невдомёк, что сзади них стояла огромная фигура, готовая размозжить черепушки им обоим.
– Туг-Громила, какая встреча… – с испуганной улыбкой протянул Дивус, обернувшись за незнакомкой.
Массивный стражник явно оказался неожиданностью. Появившийся из ниоткуда, он нарушил планы спасателей. Он был последним из оставшихся противников, но по силе превосходил всех предыдущих.
Он был невероятно туп, но подкупал своей решимостью. Безродный, он одним из первых рвался в бой во время долгих войн Галактиона и его отца, за что был удостоен чести праздновать победу за одним столом с царём. Когда захваченные земли формировались в Адрианополь, он был командиром малочисленной стражи. После этого он перешёл в личное услужение управителя.
Адриану он был не нужен, у него с самого детства был Вик, но вот Фарид Рад использовал его силу на всю. Захватив власть, он сделал его своей карающей дланью. И вот теперь эта длань замахнулась на сбегающего пленника.
– В сторону! – матрос сориентировался и откинул от удара парня. Тот, еле перебирая ноги, кубарем покатился к стене сада.
Туга окружили по меньшей мере семь моряков и эта незнакомая девушка. Кем она была? Лукреций снова вглядывался в её лицо, но так и не мог распознать в ней кого-то знакомого. Она явно не была горожанкой Адрианополя, и уж тем более не работала в «Ветре». Так зачем ей его спасать?
Выдрав одну из деревянных колонн беседки, Туг стал размахивать ей как первобытный человек дубиной, не подпуская к себе никого. Кто-то замахнулся на него саблей и тут же был отброшен в сторону.
– Обезоружьте его! – скомандовала девушка.
Голос тоже незнакомый, даже больше, это был явный рупидский говор.
Несколько мужиков подставились под удар, остановив своим телом замах Туга. Они схватились руками в его оружие и задержали его. Даже этого недолгого замешательства было достаточно, чтобы девушка совершила задуманное.
Этот план был крайней мерой для непредвиденных случаев, подобных этому. Она поднесла мешок поближе к голове и надела его на Туга.
– Всем уйти!
Из мешка посыпалась какая-то серая пыль. Девушка сильнее затянула его на шее мужчины, отвернула голову и вызвала пламя в своей руке. Оно взялось ниоткуда, как у фокусников на ярмарке, но в отличие от них, у неё оно парило в руке и было словно ручным.
«Ведьма?» – подумал парень, – «Но как? И почему она на моей стороне?»
Все мысли в миг испарились, когда раздался громкий хлопок. Голова Туга загорелась, взорвалась. Весь тот серый порошок, хранившийся в мешке, нёс с собой локальное разрушение.
С недавних пор адрианопольцы стали ярыми противниками всего взрывающегося, но сейчас это принесло им победу. Победу дорогой ценой – от близости к эпицентру взрыва руки девушки были переломаны, некоторые пальцы неестественно изгибались в другую сторону, пара ногтей отсутствовала, а волосы на голове слегка опалились.
Ведьма спустилась на землю и стала что-то нашёптывать. Все были или измотаны сражением или напуганы, и потому не подходили к ней.
Заворожённый показанным ему представлением, Лукреций сидел неподвижно, наблюдая за таинственной женщиной. Только что она убила сильнейшего человека в городе, ветерана войны, чего от неё ждать? А вдруг она здесь не для спасения, а для похищения или убийства? Кто знает, какой из его конкурентов мог нанять зазевавшуюся ведьму, чтобы свести с ним счёты?
Быстро оборвав новый клубок мыслей, он опёрся на стену и стал вставать. Колено жутко гудело, кровь продолжала течь изо всех щелей, голова кружилась как никогда раньше. Почти в бреду он доковылял до неё с протянутой рукой. Что с ней? Тяжелы ли её травмы? Нужна ли ей помощь?
Когда он подошёл к ней и молча встал за спиной, она развернулась и доброжелательно улыбнулась ему, но затем с наигранной строгостью отчитала.
– Вот тебе в последнюю очередь тут гулять надо! Еле ходишь!
Она повелительно махнула пальцем к себе, подзывая матроса.
– Бери на руки и бегом в дом. Этот старикашка явно не успокоится, пока всех нас не перевешает.
Затем она поправила локоны Лукреция и нежно убрала их за ухо. Сначала парень заметил, как схож их цвет волос, но лишь потом опешил от осознания.
– Ваши… руки…
– Всё в порядке, как видишь.
Обе её кисти были в идеальном состоянии, будто бы она только что держала их в парном молоке. Все пальчики были ровными, а ногти ухожены. Словно та открывшаяся ему после взрыва ужасная картина была бредом. Он закрыл глаза и потерял сознание.
* * *
– Ну же, дорогой, просыпайся, – промурлыкало над ухом.
Дивус очнулся и повернулся на бок. Затем, осознав, что что-то здесь не так, и вспомнив случившееся с ним, он резко открыл глаза и сел на кровати.
Он был дома. В своём родном «Доме морей». Рядом стояла Фероксиния. Это напрягло его.
– Стой, стой, не пугайся, пожалуйста. Это я, твоя жена.
– В этом и проблема.
– Ты про мой приказ? Извини, он был необходим. Я долго ждала случая твоего спасения, и этот был единственным. Мы собирались впопыхах, получилось, как получилось. Извини за это.
