Ника Варназова
Кинжал Гая Гисборна
Глава XXV. Отчаянный ход
– Мы умрём! Я умру! Я не хочу умирать! – голосил Йован, окончательно отбросив остатки самообладания и гордости.
– Отпусти меня, идиота кусок, и дай погасить чёртов огонь! – орал в ответ Гай.
– Не смей уходить! Кто-то должен держать меня за руку в последнюю минуту жизни!
Если посмотреть внимательнее, всё было не так критично, как казалось. Шторы пугающе полыхали, оконные рамы чернели, но огонь ещё не перекинулся на пол. Самое опасное заключалось в том, что дым постепенно заполнял комнату. Этому нельзя было позволить продолжаться. Гисборн вырвался из хватки перепуганного Йована и кинулся к очагу пожара, подобрав первую попавшуюся вещь, которая могла сгодиться в качестве палки – ею оказалась швабра. Стоило ему приблизиться к окнам, как люди, внимательно наблюдающие за домом, заметили силуэт и подняли ружья. Одновременно раздалось с десяток выстрелов, а за ними последовала ругань.
– Я же говорила, по двое в одну цель! У вас патроны бесконечные?!
Ни одна пуля не попала в Гая – он держался сбоку от окна, но всё же его положение не было достаточно безопасным. Из-за быстро распространяющегося огня он не мог подойти слишком близко к стене, и если бы люди решили подобраться ещё шагов на десять, то сумели бы его ранить. Гисборн наконец сорвал штору и вытолкал в разбитое окно шваброй. Пластиковая палка начала плавиться.
– Неси огнетушитель! – крикнул он, бросаясь к другому окну.
Йован был так занят оплакиванием своей безвременно обрывающейся жизни, что среагировал только на второй оклик. Под громкую брань озверевшего Гая он помчался к подсобке, где хранилось несколько баллонов.
Прозвучало ещё несколько выстрелов, снова неудачных, судя по досадливым возгласам снаружи.
Вручив Гисборну огнетушитель, Йован вернулся к своему более-менее безопасному месту на лестнице. Помещение было заметно задымлено, но пламя уже не грозило раскинуться на всю стену. После того, как шторы были сорваны и выброшены, остальные очаги удалось погасить без особого труда и риска. Теперь горели только кусты под окнами, закрывая обзор людям Аманды.
Гай поставил огнетушитель на пол и отряхнул рукава, на которых искры прожгли множество мелких дыр.
– Что ж, я пытался продолжить дело Шерифа и беречь их жизни. Но увы, этот народец придётся перестрелять к чертям собачьим.
Он быстро, но без лихорадочной спешки зарядил своё ружьё. На его лице появилась кривая усмешка.
– Сиди здесь, – приказал он, поднимаясь на второй этаж.
Йован, само собой, не собирался никуда уходить и попадаться на прицел обозлённым жителям. Он присел на ступеньку, внимательно вглядываясь в редеющий дым. Вряд ли кто-то мог сунуться в дверь или окно – заклятие должно было действовать, пока стоит здание – но он опасался, что снаружи опять начнут бросать коктейли Молотова или придумают что-то ещё похуже.
«Так, кажется, смерть откладывается», – с некоторым облегчением подумал Йован. Он покосился в сторону подсобки, сомневаясь, стоил ли ему вооружиться. Путь был вполне безопасен, но, взглянув на свои дрожащие пальцы, он понял, что толку от этого будет не много.
Люди, окружившие дом, о чём-то спорили между собой, взволнованно перекрикивались. Слышался голос Аманды, отдающей распоряжения – она подгоняла кого-то приблизиться к зданию, но ей энергично возражали. Сказать, что организованность этого нападения оставляла желать лучшего – значило ничего не сказать.
Выстрела, грянувшего со второго этажа, следовало ожидать, но Йован подпрыгнул на месте от испуга. Голоса снаружи смолкли всего на мгновение. Ещё три выстрела прозвучали подряд, прежде чем люди опомнились; какая-то женщина громко взвизгнула, за ней завопило ещё несколько человек. Беспорядочная пальба с их стороны началась с приличной задержкой, сопровождаемая проклятиями и отчаянным воем.
Кто-то с разбегу бросился на дверь, намереваясь выломать её. Этот человек не смог даже издать крик и просто рухнул, звучно стукнувшись о лестницу.
Паника возрастала. Судя по всему, немалая часть нападающих теперь разбегалась. Несколько смельчаков, наплевав на защитные чары, попытались влезть в окна и тотчас же поплатились за это.
– Хочешь посмотреть?
Йован так вслушивался в происходящее на улице, что не заметил подошедшего Гая.
– У них закончились патроны. Можешь взглянуть одним глазком – то ещё зрелище.
– Э-э-э… Что-то нет настроения…
Гисборн прислонил ружьё к стене и тоже опустился на ступеньку. Услышав очередной истеричный крик за окном, он хмыкнул и удовлетворённо потёр руки.
– Для людей, не раз сталкивавшихся со смертью, они слишком сильно распсиховались, – заметил Йован.
– Эти идиоты не смогли даже нормально напасть. На что они надеялись, имея литр керосина и восемь ружей без запаса патронов? Не способны обращаться с оружием, но хотят отобрать у меня главенство! – Гай рассмеялся, однако выражение его лица сохранило мрачность.
Вопли жителей заметно поутихли. Возможно, многие в испуге отступили, поняв, что им так просто не взять дом штурмом. И всё же с десяток-другой человек оставалось рядом, они спешно переговаривались, перебивая друг друга. Отчётливо выделялись полные раздражения возгласы Аманды, призывающей всех замолчать и послушать её, но утихомирить потрясённых людей было не так-то просто.
– Ты каждой пулей по пять голов снёс, что они в таком ужасе?
Гисборн притворно вздохнул, изображая сожаление.
– Хотелось бы, но нет. Одного, кажется, убил, двоих ранил. Вполне достаточно, чтобы эта стая зайцев запаниковала и окончательно потеряла рассудок.
Йован поежился и крепче обхватил колени. Ему не было жаль несчастных, ставших пушечным мясом по велению колдуна, но собственное равнодушие к их судьбе немного пугало. Умом он понимал, что вина в происходящем лежит только на вдове и что жителям деревни можно посочувствовать… Однако, вопреки здравому смыслу, к ним не возникало ни толики жалости.
«Начинаю понимать Робина, – подумал он. – В каждом человеке сидит моральный урод».
Тем временем шум почти прекратился. Гай настороженно поднял голову, нащупывая за спиной ружьё.
В дверь требовательно постучали. Вслед за стуком раздался голос Аманды:
– Открой и впусти меня внутрь. Я не вооружена.
– Слышишь, Дормамму, она пришла договориться! – фыркнул Йован. – Надеюсь, ты не откроешь, а то вдруг у неё где-то камень времени завалялся…
Но Гисборн поднялся и сделал несколько шагов, спускаясь по лестнице.
– Чего ты хочешь? – громко спросил он.
– Соглашения.
Гай встал около двери, но не спешил отпирать замок. Было видно, что его плечи слегка подрагивают от смеха.
– Ты вспомнила, что у тебя есть язык только когда все ваши попытки убийств провалились? И серьёзно думаешь заключить мир?
– Любая сделка возможна при заманчивой цене, – отозвалась Аманда. Она говорила размеренно и спокойно, тщательно контролируя интонацию, чтобы не дать раздражению проявиться в её тоне. Йован ясно представил её покрасневшее от злости лицо и сжатые кулаки.
Услышав это, Гисборн расхохотался уже вслух.
– Что ж, это правда. Тогда вот мои условия: ты прямо сейчас прикажешь всем разойтись и заняться своими делами, а затем здесь же, на пороге, выстрелишь себе в голову. Если откажешься, то я буду убивать любого, кто появится в моём поле зрения, независимо от того, нападает он или просто проходит мимо.
Ответом была тишина. Видимо, Аманде требовалось некоторое время, чтобы совладать с собой и что-то сказать. В отличие от основной массы своих подчинённых, она не имела привычки разражаться руганью в такие моменты и могла только беззвучно открывать рот, от ярости еле переводя дыхание.
– Ты!.. – выкрикнула она наконец.
– Подлец, предатель, трус, убийца, – начал перечислять Гай, издевательски улыбаясь. – Что-то забыл?
– Психопат, – подсказал Йован.
Аманда ударила в дверь обоими кулаками и почти зарычала в негодовании.
– Я ненавижу тебя! Как и каждый человек в деревне! Ты никогда не сможешь нами управлять!
Она исступлённо била по тяжёлой деревянной двери, наверняка уже разодрав руки в кровь. Этого ей показалось недостаточным, чтобы выместить гнев, и очередной удар был нанесён ногой. Вряд ли он был безболезненным для неё, но зато требовал больше силы.
– Велика беда, – ухмыльнулся Гисборн. – Когда вы все перемрёте, мне будет только легче.
Голос Аманды осип от крика, однако она никак не замолкала, продолжая угрожать и осыпать несчастный вход пинками, будто это могло возыметь какое-то действие.
– Я расправлюсь с тобой!..
Она закашлялась, едва не задыхаясь, как при приступе астмы, но всё ещё не прекращала стучать кулаком и носком туфли. Наконец она в изнеможении опустилась на порог и прохрипела:
– Зря ты нас недооцениваешь…
– Не двигаться! – позади, на лестнице, раздался визгливый, истеричный возглас.
Чья-то потная рука схватила Йована за волосы и потянула вверх. Обрывисто дышащий и дрожащий человек приставил лезвие к его горлу. Рука этого типа так тряслась вместе с ножом, который по ощущениям даже не был достаточно острым, что Йован почувствовал только отвращение и ни капли испуга.
Гай резко обернулся, и человек, испуганный этим движением, почти повис, вложив всю силу в свою хватку. Дрожь его тела переросла в какое-то трепыхание.
– Н-н-не двигайся! – снова воскликнул он. Голос был сдавленным, будто непрошенный гость вот-вот мог подавиться собственным страхом и упасть замертво.
Удивление на лице Гисборна сменилось крайней досадой.
– Сайлас. Проклятье, я ведь сам впустил тебя в дом…
Йован сразу вспомнил боязливого и сопливого горе-шпиона, подслушивавшего под окнами несколько дней назад. Тогда Гай затащил его внутрь, но для защитных чар это оказалось равносильно приглашению.
– П-по-положи р-ружьё, – с трудом выдавил Сайлас лающим голосом. С него что-то капнуло.
– Чел, я очень надеюсь, что ты прямиком из душа и это вода, а не пот или слюни, – поморщился Йован.
Сайлас опёрся на его плечо, чтобы стабилизировать трясущуюся руку с ножом. Не добившись особого успеха, он обхватил запястье второй рукой. Нож немного успокоился, но всё ещё не внушал никакого опасения – лезвие казалось тупым, будто было предназначено для масла.
– Либо ты держишь его обратной стороной, либо у меня для тебя очень плохие новости…
К удивлению Йована, повисший на нём человек прислушался к беспечному замечанию и неуклюже повернул нож.
– П-положи оружие, я сказал! – уже увереннее выкрикнул он.
Гай подчинился и, лишь слегка наклонившись, чтобы ни на мгновение не отвести от него взгляд, бросил ружьё на пол. От стука Сайлас вздрогнул, и его рука опасно дёрнулась. Теперь ситуация действительно стала угрожающей. Чувствуя уже острое лезвие у горла, Йован мысленно обругал себя последними словами за недальновидность.
Снаружи раздался насмешливый голос Аманды:
– А теперь разреши мне пройти в дом.
Гисборн, не отворачиваясь, вслепую отпер замок. Открыв дверь, он лишь мельком взглянул на женщину и снова перевёл глаза на лестницу.
– Аманда, я приглашаю тебя войти.
Она осторожно протянула руку, чтобы проверить пространство перед собой, и, не найдя никакой преграды, шагнула внутрь, быстро окидывая взглядом помещение. Её внимание остановилось на ружье, лежащим в полушаге от Гая.
Заметив её движение, тот поспешно поставил на него ногу.
Сайлас напрягся и засопел втрое громче.
– Не сопротивляйся, если хочешь сохранить жизнь своему другу, – проговорила Аманда, всё же не решаясь бесцеремонно подойти.
– Можно подумать, вы не убьёте его, как только я сдамся, – в голосе Гая слышалась нервозность. – Сперва пусть Сайлас опустит нож.
– И ты абсолютно точно не застрелишь нас в ту же секунду! – фыркнула в ответ Аманда.
От тяжести навалившегося на плечо человека у Йована начала болеть спина. Неприятное дыхание над ухом и пот, периодически капающий на шею, тоже не добавляли комфорта.
– Эй, народ, это тупик. Можно так стоять до бесконечности и ждать, кто первым устанет.
– Заткнись, – злобно прошипел Сайлас. Когда он говорил не с Гисборном, страх в его голосе исчезал.
Взгляд Аманды напряжённо метался между ружьём и ножом в руке помощника. Йован мог бы посмеяться над её глупостью, если бы шевелиться было не рискованно. Какой идиот входит безоружным в дом врага? Даже магия колдуна с натяжкой оправдывала подобное.
Женщина сделала осторожный шаг вперёд. Взгляд Гая стал убийственным.
Подходить ближе для неё было опасно: Гисборн мог в одно мгновение сломать ей шею или, по крайней мере, схватить и угрожать в ответ.
Так они и стояли, неотрывно глядя друг на друга.
«До чего же дурацкая ситуация, – раздосадовано подумал Йован. – Гаю ничего не стоило бы прикончить эту стерву, если бы Сайлас продолжал держать нож неправильной стороной… Хорош я, конечно. Вообще надо было сразу пнуть кретина, а не стоять столбом».
От неудобной позы у него теперь болели и шея, и ноги. Простоять так долгое время казалось безрадостной перспективой. Он вздохнул и отвёл глаза от Гая с Амандой, устав смотреть в одну точку.
Столкнувшись с ответным взглядом, он едва не вздрогнул от неожиданности. Слева от него на перилах сидела миссис Мышь и наблюдала за происходящим, заинтересованно шевеля усами. Йован в который раз убедился, что умное выражение мордочки, свойственное многим грызунам, весьма обманчиво – неразумное животное потянулось вперёд, в самый неподходящий момент намереваясь перепрыгнуть на него. Крыса примерилась и в следующую секунду подскочила, всеми четырьмя лапками вцепилась в плечо, быстро вскарабкалась вверх и довольно ткнулась носом в щёку.
Позади тихо охнул Сайлас, почему-то отступая на шаг. Нож со звоном упал к подножию лестницы.
До Йована не сразу дошло, что не так. Первым его порывом было скорее поднять нож и отбежать на безопасное расстояние. Только спустя мгновение он увидел кровь.
– Вашу мать, – беззвучно выдохнул он, зажимая порез на горле. Кровь лилась сквозь пальцы, тёплая, отвратительная на вид.
Кто-то закричал, но Йован не разобрал, мужской это крик или женский. Прозвучавший в следующее мгновение выстрел даже не заставил его поднять глаза. Он осторожно опустился на ступеньку, твердя про себя:
«Так, спокойно, спокойно, ничего смертельного. Пластырь приклеить – и порядок. Нужен пластырь. Чёртова миссис Мышь, чтоб тебя…»
Гай, о существовании которого, как, впрочем, и всех остальных, он напрочь забыл, неожиданно возник перед ним и схватил за плечи.
– Не двигайся. У тебя задета артерия.
Его ладонь крепко прижала рану, однако Йован ощущал, что кровь продолжает течь, причём обильно.
«Всё же надо было прибить проклятую крысу», – подумал он, глядя в постепенно темнеющий потолок над лестничным пролётом.
Гисборн сунул ему в руку кусок какой-то ткани.
– Ты меня слышишь? Держи изо всех сил.
«Да ну вас нахрен… Да ну. Вас. Всех. Нахрен», – мысленно повторял Йован, уже не чувствуя сил даже дышать, не то, что прижимать что-то.
«Ненавижу индийских режиссёров… И слонов ненавижу. Они какие-то неправильные. Нормальные животные достают языком до носа, а слоны – носом до языка…»
Где-то то ли под дверью, то ли под окном исступлённо лаял Ганнибал. Люди, окружившие дом, перекрикивались и спорили друг с другом, почти впадая в истерику. Они звали Аманду, Сайласа, проклинали Гая… Йовану казалось, что гам начал походить на очень шумную песню.
«Вот и финал подвезли… Все танцуют, поют, а потом титры… Автор сценария – последняя сволочь, режиссёр-постановщик – ублюдок с больной фантазией, в главных ролях – неудачники…»
Внезапно острая боль охватила его грудную клетку. По всему телу распространился холод, который через мгновение сменился жгучим жаром, будто Йована окатили крутым кипятком. С каждой секундой боль становилась всё сильнее, но он не мог даже закричать, как будто в лёгких совсем не было воздуха. Он в ужасе распахнул глаза, но увидел перед собой лишь красное марево, похожее на сплошной слой копашащихся кроваво-алых червей. Жар возрастал и возрастал, пока не стал невыносимым… А затем вдруг исчез. Гуща червяков быстро потеряла цвет и рассеялась. Осталась только тупая боль в груди.
Тяжело дыша, Йован приподнялся на локтях. Его трясло так, что он не сразу смог нащупать порез на горле. А когда пальцы коснулись нужного места, он обнаружил, что рана лишь слегка кровоточит, будто нож оставил простую царапину.
Холодная рука сжала его плечо. Обернувшись, Йован увидел Гая, который сидел, бессильно прислонившись к стене. В последние недели истекать кровью для него стало уже традицией, но все же вид у него был весьма неприглядный: темно-красные струйки ползли по подбородку и шее, ладони были полностью окровавлены, разодранная рубашка промокла.
Хотя Гисборн и пребывал не в лучшем состоянии, Йован ясно почувствовал, что умрет, если сию же минуту не задаст ему вопрос.
– Гай, ты любишь слонов?
Тот несколько секунд смотрел на него с непониманием, а затем то ли хрипло рассмеялся, то ли закашлялся, выплевывая кровь.
– Терпеть не могу.
– Вот и я тоже, – вздохнул Йован.
Он сел прямее и наконец огляделся вокруг. В сравнении с темными лужами на ступеньках, в которых сверкали блики, отраженные стеклами от все еще горящих кустов за окном, все остальное вокруг не слишком бросалось ему в глаза. Поэтому он не сразу заметил Аманду, лежащую с простреленной головой. Точный выстрел в висок убил ее прежде, чем она что-то поняла: взгляд женщины был устремлен на лестницу – похоже, смерть наступила в следующий миг после того, как миссис Мышь прыгнула на Сайласа…
– Кстати, а где этот? – Йован оглянулся назад, но не увидел второй труп.
– Сбежал, – сиплым шёпотом отозвался Гисборн. – Хрен с ним, потом прикончу.
– Ну и ладно. Сейчас лучше не делать лишних телодвижений, особенно учитывая… А что с тобой, собственно?
Гай глухо засмеялся – теперь это точно был смех – и похлопал его по плечу.
– Не догадываешься? Я отдал тебе сердце.
– О. Ясно.
– Это должно снизить твои шансы на идиотскую смерть.
– Не до нуля.
– Не до нуля. На такое чудо я не надеюсь.
Было очень непривычно видеть искреннюю улыбку на лице Гая. Это сильно мешало Йовану собраться с мыслями и почему-то вызывало опасение, что всё вокруг не реально, в том числе и он сам. Даже ощупывая своё горло, Йован не был уверен, что чувствует прикосновение. Он положил ладонь на ступеньку – она была шероховатой и прохладной – но всё равно сомневался в истинности своих ощущений.
Как ни странно, тем, кто вывел его из растерянности, стала миссис Мышь. Вышмыгнув из какой-то щели, она снова вознамерилась посидеть на плече и кольнула его острыми коготками. Стоило Йовану увидеть злополучную зверюгу, на него нашла внезапная злость, такая, что её невозможно было сдержать. Он схватил миссис Мышь и яростно швырнул с размаха об пол.
– Драная тварь, сдохни!
Крыса взвизгнула и задёргалась, раскрыв зубастый рот, постепенно наполнявшийся кровью. Вскочив на ноги, Йован одним прыжком подскочил к ней, пнул со всей силы; она отлетела к стене и мягко шмякнулась на паркет. Она больше не пищала, только растопыренные лапки слегка подрагивали, круглые глаза выпучились, чуть ли не вываливаясь наружу.
– Оставь животное! – окрик был проигнорирован.
Посмотрев в одуревший крысиный глаз, он занёс ногу над миссис Мышью и резко наступил на неё. Раздался хруст, под подошвой ясно ощущалось судорожное подёргивание. Йован попятился. Ему казалось, что агония раздавленного тельца всё ещё продолжается, что оно дрожит под ботинком, размазывается по полу, но никак не отлипает. Он почувствовал сильную тошноту и зажал рот рукой, еле справляясь с приступом.
– Хватит, – прозвучал позади жёсткий голос Гая.
– Она это специально, – прошептал Йован. – Клянусь тебе, она хотела меня убить…
Гисборн схватил его за плечи и встряхнул – несильно, но от этого боль в груди стала резче.
– Миссис Мышь – всего лишь крыса. Она не виновата. Сайлас напал на тебя с ножом, на него и должен быть направлен твой гнев.
– Ну, его я не могу раздавить…
– Можешь. Как только мы разгоним по конурам толпу идиотов, я притащу Сайласа, чтобы ты сам его убил.
Перед глазами Йована встало мокрое опухшее лицо этого тщедушного человека, его отвратительные маленькие глазёнки со зрачками, расширенными до такой степени, что радужная оболочка почти не была видна, слюнявый рот, трясущийся подбородок… Больше всего хотелось схватить его за шиворот и засунуть мерзкой физиономией в огонь или ещё что-то жгучее.
– У тебя не найдётся кислоты?
Гисборн фыркнул, но тут же скривился от боли, невольно сжимая кровоточащую рану под самой грудиной.
– Не знал, что в тебе живёт палач.
– Я страшный человек, – пробормотал Йован, осторожно отступая от «места преступления».
Гай оценивающе посмотрел на тело Аманды, смерил взглядом расстояние до двери и вздохнул. Каждое движение ему явно давалось с болью, но всё-таки он неуклюже наклонился и, взяв её за воротник, поволок к выходу.
Когда он открыл дверь, голоса, всё ещё взволнованно шумевшие снаружи, замолкли. Йован не видел происходящего снаружи, но чётко представил, как ошеломлённые люди в ужасе замирают, а потом так же молча пятятся, толкаясь и наступая друг другу на ноги.
Гисборн с усилием швырнул тело за порог, оно тяжело стукнулось о каменную лестницу.
– Конец вашей революции. Любой, кто решит мне противиться, сразу же будет убит. А теперь все разойдитесь по домам.
Судя по всему, жители продолжали стоять. С улицы не доносилось ни звука.
– Живо! Валите отсюда! – рявкнул Гай.
На его голос отозвался Ганнибал, радостно залаяв где-то в уцелевших кустах. Казалось, будто бы именно лай пса, а не угрозы человека, стоящего над мёртвым телом, напугал людей. Никто так ничего и не произнёс, не раздалось ни крика, ни плача. Только топот десятков ног заставил остатки стёкол содрогнуться.