Натан Романов
Мавка
Сейчас, стоя в свете полной луны я уже не был так уверен в своем решении, поэтому придумал, что, если они не придут пока я считаю до двадцати, я могу с честью уйти. Надо было считать до десяти. Их пьяное гыгыканье я услышал когда произнес девятнадцать.
– Ну чо, мня, красава городской!– Ерема хлопнул меня по плечу, попутно дыхнув адским смрадом изо рта.
Митрофан протрезвел, и был молчалив. Он отвязал лодку и залез в неё.
– Ну, чаво ждёшь? Залезай, сом сам к нам не приплывет!
Я тоже залез. Ерема оттолкнул лодку и запрыгнул, отряхивая сапоги до колен. Сейчас, когда спустя много лет я вспоминаю об этом, мне становится жутко. Маленький мальчик и двое забулдыг на гнилой лодке…да ещё туман не заставил себя ждать. Мы плыли молча. Было так же тепло, как и вчера, да и эти двое гребли уверенно, явно зная куда. Видимо за день они решили все свои споры, а потому просто молча гребли. Наконец они заплыли в какую-то заводь и начали разматывать сеть. Я наблюдал, засунув руки в карман толстовки. Наконец, когда сеть была установлена, эти два товарища достали бутылку и также молча сделали по несколько глотков. Затем Ерема протянул бутылку мне. Я конечно помотал головой в знак отказа, но Митрофан так злобно на меня посмотрел и сказал: «Пей, а то рыбалки не будет!»
Мне стало жутковато от этого взгляда, и я сделал один маленький глоток. Глоток раскаленного металла или серной кислоты, как мне показалось. Они дружно засмеялись, и Ерема дружески постучал мне по спине, одобрительно сказав: «Пойдет!»
Жжение ушло, и я почувствовал жар в груди, а голова слегка закружилась. Меня никогда не подводила память ни до, ни после этого приключения, видимо потому, что я больше никогда не пробовал алкоголь, но тогда всё было в тумане. Он был вокруг, и он же был в моем сознании.
Митрофан достал с берега палку, и начал мутить воду. Ерема кричал и взявшись за борт раскачивал лодку, которая благодаря этому успешно отплывала от берега. Я тоже, по-моему, что-то кричал и улюлюкал, не понимая зачем. Вдруг мы почувствовали удар по дну. Может это была коряга или камень, но все замерли. Затем, поплавки сети скрылись на поверхности. Ерема взял весло и наотмашь ударил по воде, от чего весло выскользнуло, и ушло под воду.
– Мняяяя- с досадой протянул Ерема.
– вот ты чухня! – воскликнул Митрофан.
– А чо я то? Это сом схватил…мня.
Я от чего-то просто улыбался и смотрел на воду вокруг кроссовок. Даже поплюхал ногой.
– Тонем! – крикнул Ерема, глядя на воду в лодке.
Не знаю сколько мы гребли, и руками, и оставшимся веслом, но, когда вылезли на берег лодка была почти полностью затоплена. Мы без сил упали, глядя на звёздное небо и переводя дух. Затем я почувствовал холод. Мокрая одежда вызывала во мне озноб, и Митрофан, хлебнув из бутылки, сказал: «На, для сугреву!»
Я и вправду согрелся от глотка, и вернулся в густой туман.
– Как думаешь, мня, мы апче где? – Ерема вглядывался в темноту. Как на зло, луна ушла за тучу.
– Я хз…– Митрофан лежал в позе звезды, очень жирной звезды. – мне ваще до звезды где мы…я наугад греб.
Они оба громко заржали и по очереди приложились к бутылю.
Как они умудрились его спасти, когда лодка тонула, одним им и известно. Видимо спасали самое ценное. Потом неподалеку мы услышали голоса. Женский смех и пение. Как по команде, оба забулдыг встали и поспешили на звук, не забывая отхлебывать из большого бутыля.
