Наталья Явленская
Замок висельника
Ради всеобщего спокойствия (и его личного благополучия) необходимо было в кратчайшие сроки установить подозреваемого и арестовать его. Пока же для следствия были одинаково подозрительны обе взрослые персоны, находящиеся в доме на момент смерти хозяина: кухарка Тереза Прочазка и его свояк Зденек Горак. В равной мере они могли быть виновны и в гибели пани Краточвиловой. Мотивы для совершения злодеяний имелись у обоих. Но, как и полагается запутанному дельцу, в обеих версиях были свои недостатки.
Относительно кухарки Терезы Прочазка. Следствию удалось выяснить, что она (хоть и в седьмом колене) являлась родственницей четы Прочазка – настоящих родителей Войтеха Краточвила и даже родом была из соседней деревни. Правда, кухарка немало удивилась обнаруженному родству и утверждала, что ее пребывание в одном доме с мальчиком – чистое совпадение, что родителей Войтеха она не знает, и что в юные годы она перебралась с покойным ныне мужем в некое местечко под Прагой и с тех пор в родные края не возвращалась.
Однако, ее слова ничуть не смутили инспектора. Он понимал, что на карту поставлено немалое состояние, и осиротевший Войтех, будучи его единственным наследником, представлял большой интерес для настоящей родни. Но, несмотря на, казалось бы, железный мотив, Дворжак никак не мог представить кухарку в роли коварной заговорщицы, методично избавляющейся от Краточвилов.
В случае с Зденеком Гораком мотив был более надуманным и так сказать «притянутым за уши». Но все же мотив был – наказать заносчивую родню за высокомерие и надменность. Но таким жестоким способом? Да и что потом? Пытаться установить опеку над сыном убиенных родственников в надежде на дальнейшее пребывание в замке и возможно безбедное существование в будущем? Но это только в том случае, если совершеннолетний Войтех решит разделить с ними свое состояние, что весьма иллюзорно.
Обе версии были шаткими.
Между тем, с каждой минутой обстановка в доме накалялась. До инспектора доходили тревожные сообщения о том, что «крикливая пани Горакова, пугая и без того растерянных детей, отказывается более задерживаться в доме», «кухарка ей глухо вторит и тоже желает убраться из замка», «пан Горак успел где-то приложиться к бутылке и окончательно распоясался», и «вся эта компания под предводительством пани Элишки порывается подняться в свои комнаты, чтобы собрать вещи для отъезда».
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы положение не спас один из жандармов. Без стука ворвавшись в комнату, он сообщил инспектору особо радостную новость в данных обстоятельствах:
– Под кроватью Зденека Горака обнаружены улики!
Мужчины поспешили на верхний этаж и через минуту стояли в небольшой комнате. На полу рядом с кроватью лежал большой отрез мешковины, веревка и точильный камень.
«Так везет один раз на миллион» – сверлило в голове у Дворжака. С минуту он стоял в нерешительности, уперевшись взглядом в положенные перед его носом доказательства преступлений садовника…
– Задержать пана Горака по подозрению в обоих убийствах! – последовал приказ инспектора.
Он не смог отказаться от удачного завершения дела. Оставалось каких-то два месяца до его ухода по выслуге лет, и мыслями он уже был далеко от столицы, в своем уютном домике на берегу Огрже, заканчивая многолетнюю работу над лодкой…
***
Спустя несколько лет дверь в Замок висельника снова отворилась. На его пороге стоял красивый молодой человек с чуть заостренным подбородком и ледяным взглядом голубоватых глаз. Сквозняк мигом растрепал его шевелюру и четким движением ладони юноша пригладил белокурые волосы.
Привыкнув к полумраку, вошедший осмотрелся, затем по-хозяйски достал из ящика комода свечи и, расположив их на большом подсвечнике, зажег. Свет озарил небольшой отрезок длинного коридора, выхватив со стены одну из сцен страшного суда. Но молодого человека не смутила устрашающая композиция. Его внимание было сосредоточено на состоянии холла. Он с недовольством разглядывал вспученный от сырости пол, местами обвалившуюся штукатурку и потрескавшиеся фигуры каменных монстров.
Внезапный шорох в дальнем конце коридора заставил визитера забыть о хозяйственных делах и широко улыбнуться.
– Адам, дурень ты эдакий, ты уже здесь? Иди же, обними своего старого друга! – рассекая бескрайнее пространство замка, выкрикнул молодой человек.
Воспоминания, одно за другим, заплясали перед мысленным взором юноши, сменяя тысячи выражений на его красивом лице.
Как они с Адамом водили за нос всех этих дуралеев, притворяясь друг другом! Тогда-то ему, Войтеху, и пришла мысль пугать домашних, наряжаясь призраком висельника. А самому при помощи инсценировок Адама оставаться вне подозрений.
Вот он, в мешковине с обвязанной вокруг шеи веревкой, стоит перед до смерти напуганной «матерью». Смотрит, как она в страхе пятится к открытому окну, как смешно ловит воздух ртом, как в ужасе пытается за что-нибудь ухватиться и, наконец, падает вниз. Тогда он впервые был счастлив… Забавно, ведь он хотел ее только напугать. Напугать эту фальшивую, двуличную женщину, купившую право называться его матерью, но не отважившуюся хоть раз искренне поговорить с ним!
А как мастерски он потом избавился от папаши – жалкого угодника своей женушки!
Смешные родители Адама! Какими же глупыми нужно быть, чтобы не отличить родного сына от другого мальчишки?! Пани Горакова и потом не блистала здравомыслием, когда отказалась от воспитания Войтеха!
