Наталья Явленская
Замок висельника
Инспектор вернул листы в общую кучу бумаг. Было ясно, что пани Горакова имела зуб на сестру и, возможно, желала ей смерти. Дворжак знавал не один десяток людей, решившихся на преступление из-за обиды и зависти.
– Смешно сказать, но некоторые жандармы приняли всерьез версию убийства висельником, – не сдержавшись, выпалил Шпорк и прыснул со смеху.
Инспектор смерил помощника резким взглядом, и веселье того как рукой сняло.
– Что в итоге? – коротко бросил Дворжак.
Прокашлявшись в кулак, Шпорк быстро исправил свое положение:
– В итоге при более детальных опросах выяснилось, что хозяйка очень гордилась своим садом, разбитым перед входом в дом. Оказалось, что она частенько поднималась на верхний этаж имения и подолгу задерживалась в одной из комнат, любуясь красотами сада с высоты. По версии следствия, Адела Краточвилова перед падением рассматривала композиции цветников, ненароком сместила центр тяжести и, не удержавшись за раму, выпала из окна.
– Да, тогда смерть пани Краточвиловой признали несчастным случаем. Но теперь есть все основания сомневаться в выводах вашего следствия, – специально сделав акцент на слове «вашего», поддел инспектор молодого коллегу.
Шпорк сник.
На этом месте мужчин прервал стук в дверь. В комнату вошел жандарм с сообщением о прибытии пани Гораковой. По поручению Дворжака он ездил на почту удостоверить ее местопребывания и лично доставил ее оттуда вместе с корреспонденцией пана Краточвила.
Инспектор вновь посерьезнел и отбил пухленькими пальцами нечто, напоминающее барабанную дробь. Шпорк тревожно наблюдал за начальником, стараясь предсказать его ход мыслей.
– Хоть в этом случае с пани Гораковой и можно снять подозрения, никто не мешает ей находиться в сговоре с мужем. Нужно еще побольше разузнать о кухарке… Кто-то же из них расправился с Краточвилами! – заключил Дворжак, хмуря брови и поджимая губы, как делают люди, лишь под давлением обстоятельств вынужденные признать очевидное.
Неудовольствие инспектора можно было понять. Оставалось каких-то два месяца до его ухода по выслуге лет, и мыслями он уже был далеко от столицы, в своем уютном домике на берегу Огрже, заканчивая многолетнюю работу над лодкой. А уже витавшая в воздухе шумиха из-за убийства знатной семьи сводила на нет все его представления о тихом уходе с жандармской службы. «Да еще неизвестно, как все повернется», – продолжали одолевать инспектора мрачные мысли, с каждой из которых его планы заняться любимой лодкой неумолимо отодвигались все дальше.
Вскоре до Дворжака донеслись громкие причитания, и вслед за ними в помещении возникла взволнованная особа женского пола.
Инспектор поднялся с кресла. И как только его взор выхватил решительный взгляд заплаканных глаз пани, а нос учуял резкий запах лавандовых духов, Любоша Дворжака одолело чувство детской беззащитности. «Видимо, это и есть пани Горакова», – догадался Дворжак и его голова сама собой вжалась в плечи, сделав его ниже на добрых десять сантиметров.
Инспектор никогда не был женат, и насколько было возможным, стремился избегать общества противоположного пола. Виной тому было воспитание родной теткой – пани Гурович, чей непредсказуемый нрав и истеричные выпады еще в детстве внушили Любошу безотчетный страх перед женщинами.
И теперь одна из типичных представительниц прекрасного пола, вызывающих почти демонический трепет у Дворжака, накинулась на беззащитного полицейского, обрушивая лавину из восклицаний и жалоб, непостижимым образом переходящих в угрозы и указания:
– Боже мой, боже мой! Что делается? Мы ни минуты не останемся в этом ужасном доме! Где же нам теперь жить?! Бедные дети! Я же вам говорила, что Аделу убили!! А мне никто не верил! Теперь на вашей совести смерть Марека! И это так работает жандармерия! Дайте мне бумагу, я сейчас же напишу вашему руководству!
С каждой фразой пани Горакова приближалась к инспектору все ближе, почему-то не обращая никакого внимания на другую потенциальную жертву – Петра Шпорка. И когда ее высокая худощавая фигура нависла над округлым приземистым телом Дворжака, это могло показаться комичным, если бы не злобные глаза инспектора, призывающие Шпорка прекратить драму.
Все в жандармерии знали, что с инспектором шутки плохи. Дело в том, что с мужской частью общества Любош Дворжак был ой как суров, видимо, так компенсируя болезненную робость перед женщинами. Поймав дикий взгляд начальника и вспомнив о его особенностях общения с женским полом, Шпорк тут же пришел на помощь инспектору. Он обходительно взял пани под руку, усадил ее в кресло и умело перевел разговор на интересующую следствие тему.
Вытерев пот с лица, Дворжак облегченно вздохнул и украдкой кивнул помощнику, предоставляя ему полную свободу действий в отношении Элишки Гораковой. Сам он уселся подальше, молчаливо присутствуя при их разговоре.
Но выдержки инспектора едва хватило на десять минут. Словно чувствуя необычное влияние на Дворжака, каждый ответ пани Горак упорно обращала к нему, стараясь вовлечь молчаливого инспектора в свои эмоциональные монологи. Кончилась эта встреча тем, что инспектор вскочил с кресла и буркнув что-то нечленораздельное, выбежал из комнаты.
***
Полчаса спустя Дворжак с отсутствующим видом сидел в одной из комнат замка в компании Шпорка. Пока один из жандармов обыскивал личные вещи домочадцев, а другой – следил за ними в холле, инспектор находился в раздумье.
