Наталья Курдыбаха
Космическая станция «Подорожник»
Глава 7
«…В воздухе витал горько-кислый аромат тревоги – так космические станции передавали друг другу вести о нападении. Ветер разносил горькие облака пыльцы на далёкие расстояния, и любая Пчела или Шмель, которые пролетали сквозь такое облако и чувствовали горько-кислый привкус во рту, безошибочно определяли с какой станцией случилась беда и спешили на подмогу.
Бой возле станции „Подорожник“ длился уже с четверть часа, и одному из отрядов Пчёл-Воинов наконец удалось собрать всех уцелевших Пчёл-Собирательниц под свою защиту и начать медленное отступление к домашнему Улью.
Второй отряд Пчёл-Воинов рассеялся по лугу вокруг станции в поисках обездвиженных сестёр и для оказания им первой помощи.
Но хуже всего приходилось третьему отряду, взявшему основной удар Ос на себя и не пропускавшему их в погоню за уцелевшими сёстрами. В воздухе свистели ядовитые жала. Они врезались и застревали в чёрных и коричневых доспехах, ранили крылья, но не могли заставить ни одну сторону отступить…»
– А кем бы ты хотела быть в этой истории? – спросил Ник, отрываясь от чтения и возвращаясь из зелено-звёздного луга в комнату со светло-зелёными обоями.
– Пчелой-Воином, конечно! – без раздумий ответила Вера, а потом добавила смеясь: – Я люблю мёд есть, а вот собирать… Лучше я и мёд, и пчёл поохраняю.
– Воином, говоришь, – задумчиво ответил Ник. – А можно твою ручку на секундочку?
– Ну… На, – Вера протянула Нику ручку через весь стол.
Ник взял ручку, быстро схватил Верину руку левой рукой и, пока она не успела её отдернуть, начал рисовать на обратной стороне её ладони эмблему пчёл-воинов.
Вера пыталась отдернуть руку, но Ник её крепко держал. А когда он нарисовал первую линию, Вера перестала пытаться выдернуть руку и застыла со стеклянными глазами и ужасом на лице. Но Ник этого не заметил, пока не дорисовал эмблему до конца. Он лишь подумал, что Вере тоже понравилась идея. А когда поднял глаза и посмотрел на неё, у него в душе всё похолодело и перехватило дыхание от страха. Ник понял, что он сделал что-то ужасное и непоправимое.
Ник бросил ручку на стол, вскочил и подбежал к Вере.
– Вера! Очнись! Это не смешно! Очнись! – он тряс её за плечи, но Вера всё продолжала смотреть перед собой стеклянными глазами, и лишь выражение её лица сменилось с перепуганного на задумчивое.
Ник отпустил Верины плечи. Она так и осталась сидеть с протянутой через стол рукой, а на тыльной стороне её ладони как клеймо чернел рисунок треугольного щита с изображением воинственной пчелы с самострелом.
«Обычно люди падают в обморок, а она сидит!» – в панике думал Ник, вращая головой по сторонам в поисках того, чем бы подпереть Веру, чтобы она не грохнулась на пол, если вдруг окончательно потеряет сознание.
До стула, на котором он только что сидел, было ближе всего, и он быстро его подтащил и приставил спинкой к Вере. Теперь она была в безопасности: справа – стена, впереди – стол, слева и сзади – спинки стульев. Но в безопасности ли?
Дома никого из взрослых не было, и не зная, чем ей ещё помочь, Ник сходил на кухню за табуреткой и уселся напротив Веры.
Смотреть на её застывшие глаза было жутко, и на Ника всё время накатывали волны страха, но он до боли сжимал кулаки и не отводил от неё взгляда, пытаясь по выражению её лица понять, что же с ней там происходит.
А что она там – в их нарисованном мире – он почему-то не сомневался.
«Хоть бы первым… Хоть бы первым домой пришёл её папа. Он наверняка знает, что делать…» – как заклинание твердил про себя Ник.
Время тянулось бесконечно долго. Задумчивость на Верином лице сменялась радостью, озадаченностью, восторгом, напряжением, сосредоточенностью…
Ник начинал подозревать, что история неумолимо приближается к главному событию – атаке ос. Он схватил тетрадь, пролистал до нужного момента и взял резную ручку, намереваясь что-то дописать между строк, но застыл.
«Написал ты уже. Не тронь! Только хуже сделаешь…» – отговаривал сам себя Ник.
Звук поворачивающегося ключа в замке заставил Ника вскочить с табуретки и прямо с ручкой и тетрадкой в руках броситься в коридор.
Только сейчас он понял, что совсем не знает, как он будет объяснять случившееся. Особенно Вериной маме. Он об этом не подумал. Да, она добрая и приветливая, но он видел много таких мам, которые из добрых и приветливых становились вмиг грозными со сверкающими глазами, будто разъяренными волчицами, когда что-то случалось с их детьми. А если в этом ещё и ты виноват… Лучше об этом не думать!
Не думать об этом у Ника совсем не получалось, и когда дверь наконец открылась, и на пороге появился дядя Гриша, Ник чуть было не вздохнул с облегчением, но вспомнил, что папы обычно сильнее мам, да и за кулаками в карман не лезут, и побледнел окончательно.
Дядя Гриша замер в проёме двери, внимательно рассматривая Ника. Через несколько мгновений, не говоря ни слова, он быстро зашел внутрь, закрыл за собой дверь и разулся.
– Веди! – первое, что сказал он Нику, отбирая у него и ручку и тетрадь.
Не успел Ник удивиться, что Верин папа, наверно, телепат, как понял, что он уже как-то незаметно для себя оказался у стола в гостиной, где сидела Вера.
Дядя Гриша молча смотрел рисунок на Вериной руке, пролистал тетрадку до последней страницы и пробежал по тексту глазами, не дотрагиваясь до букв рукой, а затем обернулся к Нику.
– Это твоё творчество? – спокойно, но строго спросил он, указывая на Верину руку.
Ник громко сглотнул комок, подступивший к горлу, но так и не смог ничего ответить, а лишь медленно кивнул.
– Ну, что ж, молодой человек, ты заварил эту кашу, тебе и расхлёбывать. Я отнесу Веру в её комнату, а ты быстро расставляй все стулья по местам, собирай со стола всё рисунки, ручки и карандаши и марш за нами в комнату. Скоро придёт её мама и я не хочу терять драгоценное время на разговоры.
Ник бросился выполнять все указания, с облегчением думая, что теперь он знает, что делать. Теперь всё будет хорошо!
Не прошло и минуты, как Ник вбежал в комнату Веры, а Вера уже сидела на диване, укрытая пледом и обложенная подушками по бокам. Её папа сидел у стола и о чём-то напряжённо размышлял.
– Так, герой, – дядя Гриша вынырнул из своих раздумий, посмотрел на Ника и указал ему на диван, – садись рядом. Как ты уже мог догадаться, ты отправляешься следом. Маму я беру на себя. Спасение Веры ты́ берёшь на себя.
Ник медленно побрёл к дивану, будто его отправляли не в удивительный фантастический мир, а на казнь, а дядя Гриша продолжал:
– Теперь слушай внимательно. Если я сейчас сотру рисунок с Верной руки, то она тут же вернётся в наш мир. Но! Без осознания того, что происходит, она может впасть кому или в глубокий сон и непонятно когда из него выйдет. Она может захотеть завершить историю в своём воображении и зависнуть там надолго. Чтобы она нормально очнулась, ты должен будешь сначала стереть надпись с её руки в том мире. Потом я сотру её здесь. Пока ясно?
На этот раз к Нику вернулся голос, и он смог уже чётко, но глухо, ответить:
– Да.
– Слушай дальше. Связи у нас не будет. Я тебе дам полчаса, чтобы найти Веру, рассказать ей, что ты её возвращаешь и стереть надпись.
Дядя Гриша порылся в принесённых Ником листках, достал один из них и протянул Нику:
– Это эмблема боевых шмелей?
– Да, – ответил Ник.
– Будешь шмелём, – усмехнулся дядя Гриша. – А теперь жди, пока я кое-что допишу в вашу историю.
Дядя Гриша открыл тетрадку на последней исписанной странице и начал что-то писать.
Ник сидел на диване сцепив пальцы в замок и думал о том, что одно дело мечтать быть отважным героем кино, а другое – внезапно им стать.
«Надо было рисовать ос менее опасными и кровожадными, но кто ж знал, что его фантазии могут стать явью… Знал бы…»
«Да, ладно, – спорил с ним внутренний голос. – Знал бы – придумал бы так же. Где ты видел героев, сражающихся с дохляками? Какие ж они герои после этого? Так что, дружок, ты же Боевой Шмель, а не беспомощная личинка гусеницы! Не дрейфь!»
Своей собственной мыслью, что он – Боевой Шмель, Ник как-то даже сам себя успокоил и немного расхрабрился.
– Так, бутылочка со смывкой будет у тебя в нагрудном кармане скафандра. Просто прислони её к Вериной руке, надпись исчезнет. Следом делаешь то же и с собой. Вера очнётся – я тут же стираю твою надпись. А теперь давай руку.
Ник расцепил побелевшие пальцы и протянул правую руку, сжатую в кулак (только так он мог скрыть дрожь), дяде Грише.
Как только кончик ручки коснулся его кожи и провёл первую линию, Ник провалился в абсолютную темноту.
Постепенно темнота начинала неравномерно сереть и выпучиваться яркими пятнами света. Появлялись размытые цвета и очертания. Теперь Нику казалось, что он надел бабушкины очки и пытается что-то разглядеть. Но сколько он не щурился, мир абсолютно его не слушался, хоть и постепенно становился более чётким.
Вдруг что-то резко врезалось в Ника и отбросило его в сторону. Он непроизвольно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что у него из груди торчит какая-то то ли палка, то ли колючка, а он сам падает в высокую зеленую траву.
Но боли никакой не было! И онемения тоже! Ник понял, что колючка не пробила скафандр, и быстрым движением выдернул её из себя.
Он сделал вираж, восстанавливая равновесие, и начал подниматься всё выше в небо, в самую гущу происходящего боя, крепко сжимая в средней паре лап самострел.
Бутылочка была на месте – он её нащупал свободной лапой в правом нагрудном кармане.
Значит, осталось лишь найти Веру!
Часы на запястье верхней левой лапы показывали 29 минут 52 секунды – обратный отсчёт пошел.
Глава 8
Вера всё не могла понять, что происходит. Вот она только что сидела за столом гостиной, как вдруг перед глазами поплыло, а когда прояснилось – она оказалась посреди цветущего луга. Ну, как оказалась? Она над ним порхала…
Чтобы спокойно всё обдумать (а это то, чему всегда учил её папа: не мечись, а остановись и подумай!), Вера приземлилась на ближайшую травинку и уселась на неё, скрестив под собой ноги и две пары рук на груди. Ну, в смысле – лапок!
Из-за спины донеслось непривычное гудение. Вера обернулась – это оказались её крылья, которые она забыла сложить…
«Как непривычно всем этим управлять», – первое, что подумала Вера, и сама удивилась своему спокойствию.
«И действительно? – продолжала рассуждать Вера. – Чего мне бояться в своём собственном мире? Да и вообще – я же Пчела-Воин! Мне даже осы Ника ни по чём!»
При мысли о Нике, Вере сразу захотелось засадить ему подзатыльник!
«Заслужил!»
Но потом она вспомнила, что никогда ему не говорила, что на себе ручкой рисовать нельзя. И грустно вздохнула:
«Сама виновата…»
Вера оглянулась по сторонам и решила, что она уже достаточно насиделась – пора исследовать мир! А о том, как попасть домой, она потом подумает. Или… Пусть Ник об этом беспокоится!
Вера встала на нижние лапы, распрямилась во весь рост и расправила крылья. Когда она поняла, что она Пчела-Воин, все проблемы с «управлением» как-то решились сами собой. Вера почувствовала, будто она с детства была пчелой, и только пчелой.
За спиной опять загудели крылья, Вера оторвалась от травинки и полетела вертикально вверх – в объятья сияющего неба. Ей хотелось летать! Она представила, что она – стройный и блестящий самолёт на параде, и резко сменила направление движения, уходя в крутой вираж – перед глазами всё перемешалось. Небо яркими разноцветными полосами наплывало на зеленую землю, и, с каждым оборотом и разворотом, Вере всё яснее казалось, что она летит через трубу калейдоскопа. Нет, не летит… А плывёт!
Вдруг она поняла, что она совсем не летит строго и резко, как самолёт. Её движения были стремительные, но плавные, непредсказуемые, но грациозные – подобно танцу дельфинов, резвящихся у поверхности воды, или метаморфозам косяка мелких пёстрых рыбёшек на морской глубине.
Вера остановилась и зависла между небом и землёй. Калейдоскоп перед глазами медленно разделялся на пёстрое и зеленое, и наконец разобрав где верх, Вера стремительно полетела к самой границе купола.
За несколько мгновений до того, как Вера покинула его пределы, еле заметное силовое поле куполом обволокло её голову и загерметизировало все щели её скафандра.
Вера даже не почувствовала, как преодолела границу силового поля купола. Одно мгновение – и она посреди неприветливой черноты космоса, в окружении холодных звёзд. Летать здесь ей совсем расхотелось, и она поспешила вернуться под защиту купола.
Что-то ей подсказывало, что пора бы уже и делом заняться, а именно – защитой её подопечных на ближайшей космической станции.
Тёмно-зеленый вытянутый конус цветка подорожника мерно покачивался на длинном, тонком и прямом стебельке в паре минут полёта от Веры. Ну, как тонком? Чтобы водить вокруг него хороводы и не цепляться за него брюшками и лапками, понадобилось бы с десяток таких пчёл, как Вера.
Вокруг белых посадочных платформ-лепестков вовсю кипела жизнь: стройные Пчёлы-Собирательницы в длинных жёлто-коричневых платьях и пушистых жилеточках сновали туда-сюда между цветками и погрузочной платформой, висевшей в воздухе недалеко от станции, а их сёстры, Пчёлы-Воины из отряда охранения, облаченные в жёлто-коричневые доспехи-скафандры, с самострелами наперевес, небольшими группками непрерывно облетали станцию по разным траекториям, ежесекундно выискивая возможную опасность.
«Как красиво… – думала Вера, любуясь своим творением. – Одно дело – на бумаге, в воображении, а тут – тут и потрогать можно, и уловить запахи, и почувствовать щекочущий антеннки ветерок…»
Вере захотелось поближе рассмотреть и станцию, и сестричек, и корзинки с пыльцой, и… Она полетела поскорее к станции.
Вдруг в воздухе запахло чем-то резким, но знакомым, как… Перед дождём.
«Озон!» – подумала Вера, и в тоже мгновение небо над станцией растрескалось яркими белыми молниями.
Вера остановилась, не понимая, что происходит.
«Какие молнии? Здесь? Здесь и облаков нет, а всё поливается водой, капающей с внутренней поверхности купола…»
Но тут она вспомнила, что именно так описывал появление Ос-пиратов Ник, и бросилась на подмогу своим сёстрам у станции.
Вера мчалась так быстро, что сквозь свист ветра в ушах даже не слышала гудение собственных крыльев, но пираты были быстрее. Сквозь округлый чёрный портал в середине расходящихся по куполу ярких белых трещин уже вылетело с десяток Ос в ярких ядовито-жёлто-чёрных скафандрах. Осы объединялись в группы по трое и только после этого бросались в атаку на станцию. Хотя нет, не на станцию, а на Пчёл.
Вера с ужасом наблюдала, как её сёстры-Собирательницы безвольно падают в высокую зелёную траву у подножья станции, а её сёстры-Воины с переменным успехом пытаются отогнать Ос от ещё оставшихся на лету Собирательниц и отвести своих сестёр на безопасное расстояние от станции.
Пусть Вера и знала, что никто сегодня особо не пострадает, что её сестры скоро придут в себя, и на них даже ранок не останется, что Осы наиграются в пиратство, угонят транспорт с пыльцой и улетят себе обратно в открытый космос – но наблюдать всё это воочию было намного страшнее, чем писать на белом листе бумаги в клеточку.
А ещё Вера вспомнила, что так и не дописала всю историю до конца, а значит атака на станцию будет продолжаться бесконечно долго: или пока Ник не допишет продолжение, или пока Вера не исправит всё своими руками.
Вера не сомневалась, что если бы Ник знал, что́ сейчас происходит, то он тут же бы бросился дописывать историю, но как это проверить? Вряд ли он сбежал и оставил Веру одну, но и нет уверенности, что он решится взять ручку и что-то дописать историю в тетрадку, не понимая, что произошло с ней…
«Ник пусть делает, что может, – решила Вера, – а я буду делать то, что я могу!» – и бросилась в атаку на ближайшую Осу.
Но это оказалось не так просто. Оса ловко увернулась от выпущенного Верой жала и выстрелила в ответ. Теперь уклоняться пришлось Вере, в чём ей очень помогли её недавние лётные эксперименты.
Вера выстрелила ещё раз, но Оса опять уклонилась, и Вера поняла, что много она так не навоюет, и начала оглядываться по сторонам в поисках её боевых сестёр, не забывая продолжать уклоняться от осиных жал.
«Вон они!» – обрадовалась Вера, когда заметила пытающийся отлететь от станции конвой из оставшихся на лету Собирательниц, которых прикрывали от Ос все оставшиеся Воины.
Вера уж была рванула к ним на подмогу, но тут почувствовала, что зелёная трава стремительно приближается к ней, а крылья совсем её не слушаются…
«Вот оно как…» – только и успела подумать Вера, как шмякнулась об узкий зеленый лист и начала скользить по нему всё ближе и ближе к земле.
Ей не было больно, ей не было страшно, она не теряла сознание и видела всё, что происходит в небе над ней, но… Ничего не могла сделать. И это бессилие пугало её больше всего на свете.
«Надо было придумать что-то для воинов, чтобы оно автоматически снимало онемение, – рассуждала Вера, лежа на боку на мягкой траве с небольшими круглыми листочками. – Потом обязательно допишу! А то что ж это за Воин, если он беспомощен?! Хотя… Как это я так попалась? Ведь осиное жало не должно было пробить скафандр… А вообще… Хорошо, что мы не напридумывали никаких Муравьёв и Жуков! Вот это было бы по-настоящему жутко!!!»
У Веры зачесался нос, и она с удивлением поняла, что её верхняя лапа уже вполне слушается – нос был почёсан с превеликим удовольствием! А вот крылья всё ещё не двигались.
Вера попробовала сесть, и у неё это получилось!
«Странно, – думала Вера, – как-то полчаса слишком быстро пролетели… А может… По-моему, я думала о трёх минутах до окончания выпечки маминого торта, когда это писала. Во даю!» – улыбнулась Вера такому неожиданному повороту событий.
