Наталья Бахтина
На углу Вселенной
– Роман Сергеевич!
– Да, я, – отозвался человек знакомым голосом, который знатоки называют профундо. – Мы с вами знакомы?
– Кто же вас не знает! – обрадовался Глеб и процитировал ставшую знаменитой фразу из «Бриллиантовой руки»: – «Будете у нас на Колыме – милости просим!»
– Уж лучше вы к нам, – с готовностью подхватил актёр Филиппов, и оба засмеялись.
Судя по внешнему виду Романа Сергеевича, накануне он хорошо и плодотворно посидел с друзьями. А сегодня ему явно требовалось подлечиться. У Глеба на кухне после вчерашнего дня рождения осталась заначка в виде непочатой бутылки хорошего коньяка, и он решительно предложил:
– Роман Сергеевич, а пойдёмте к нам, посидим, поговорим… У меня кое-что осталось, могу вас угостить.
Филиппов заулыбался и с радостью принял предложение. Глеб откинул доску прилавка и по-хозяйски провёл артиста «за кулисы». Мимоходом он прихватил с прилавка горстку мармелада «Балтика» по рубль десять. По коридору они прошли в кухню – святая святых магазина: здесь отдыхал персонал в обеденный час, отмечались дни рождения и собирались коллективом, чтобы отметить государственные праздники и не только, и здесь же Глеб сиживал за кружечкой пивка или кой-чего покрепче в свободное от своих прямых обязанностей время.
– Садитесь, Роман Сергеевич, я мигом. – Глеб достал из своего закутка бутылку грузинского коньяка «Варцихе», выставил на стол чистые стаканы, не забыв дунуть в них для порядка. Плеснул на четверть драгоценного напитка каждому.
– За личное знакомство!
– А вас как называть, дорогой человек, спаситель мой?
– Глебом.
Выпили, закусили шоколадом. За каждую разгрузку Глебу полагалась плитка шоколада. Их у него накапливалось к концу недели несколько штук.
– Ко мне вчера приходил знакомый кинооператор, – весело прогудел Филиппов, – так мы с ним три бутылки французского распечатали. Мне он много интересного рассказал, как за границей кино снимают. У него друзей немерено, ездят, общаются. Вот вы, например, Глеб, знаете что-нибудь про съёмки программы «Аполлон»?
– Не-а, – беспечно отозвался Глеб. – Какой такой Аполлон?
– Ну как же! Помните, в шестьдесят девятом году американцы на Луну летали?
– А, ну да, ну да. У нас не так уж много об этом говорили. Напечатали пару раз в газете, и всё. По телевизору вообще не показывали.
– Так и показывать нечего было. Фантастический фильм американцы отсняли и весь мир на уши поставили. Не были они на Луне.
– Как?!
– А вот так. Всё в Голливуде отсняли, в павильоне, а выдали за реальные съёмки на Луне.
– Вы это точно знаете? А как же весь мир поверил?
Дверь в кухню приоткрылась. На пороге возник Роман.
– Извините, я не хотел мешать… Я тут забыл вчера кое-что… Книжку одну.
– О, это мой напарник! Ты не помешаешь, заходи, присоединяйся. Познакомьтесь, Роман Сергеевич. Ваш тёзка, Роман, по профессии астроном. Он нас сейчас просветит, были американцы на Луне или нет.
– А что, у кого-то есть сомнения? – Роман заинтересовался.
– Ещё какие! Вот тут данные почти из первых рук, – Глеб кивнул на Филиппова, – что их полёты на Луну – чистейшая мистификация. Съёмки в павильоне. А ты как думаешь?
Роман помедлил с ответом.
– Знаете, меня всегда удивлял тот факт, что на панорамных снимках с Луны, сделанных американскими астронавтами, не видно звёзд. Абсолютно чёрное небо. На всех снимках! Говорили о том, что звёзды не видны якобы из-за большой освещённости солнцем лунной поверхности. Как в городе ночью из-за обильной иллюминации. Но ведь можно было снять небо, стоя в тени! Через три недели после «Аполлона-11» вокруг Луны облетел советский «Зонд-7». Так вот на нём, на освещённой стороне Луны, прекрасно видны целых четыре звезды. Цветное фото. Кроме того, есть и другие несостыковки…
– Всё, всё заснято в павильоне, – пробасил Филиппов. – У них тени на снимках от предметов направлены в разные стороны, а такого быть не может, если источник света – солнце – далеко. Прожектор забыли передвинуть.
– Ну, пока они передвигают прожекторы, мы с вами накатим ещё по одной, – сказал Глеб, переводя бутылку в вертикальное положение горлышком вниз. Коньяк призывной струйкой забулькал по стенкам стаканов. Левой рукой Глеб выдвинул на середину стола блюдечко с «Балтикой». Очередная порция «Варцихе» благополучно достигла цели.
– Вкусный, – одобрил Филиппов, с удовольствием закусывая мармеладом. – Когда снимали «Бриллиантовую руку», нас таким не потчевали. Да и в рюмках у нас в «…лакучей иве» была не водка, а минералка.
– Увы, дичь предложить не могу, – пошутил Глеб.
– Да не помню я там никакой дичи! Наверное, до меня всё съели. И вообще эта дичь смахивает на «Аполлон». Чистая бутафория. Типа того, как у них флаг на лунном ветру трепыхается.
– Да-да, я видел это фото, – подхватил Роман. – Тоже совершенно чёрное небо, Базз Олдрин стоит спокойно в Море Спокойствия, смотрит на флаг, а тот колышется, как будто под ветром. Потом Олдрин говорил, что при взлёте с поверхности флаг сдуло мощным потоком из сопла ракеты и он упал. Флагшток плохо воткнули в лунный грунт. Но при этом на снимках, якобы сделанных из модуля во время старта, никаких реактивных струй, ударяющих о поверхность Луны, не видно.
– Но они же не один раз летали, насколько я помню? – Глеб задумчиво потягивал остатки коньяка из своего стакана. – Пять или шесть раз?
– Шесть. Первый раз в июле шестьдесят девятого, а последний – в декабре семьдесят второго. И все экспедиции ставили флаги. – Роман повернулся к Филиппову. – А вы, Роман Сергеевич, почему этим интересуетесь? Увлекаетесь астрономией?
– Враньё не люблю, – добродушно пророкотал артист. – И вот чего я не могу понять: неужели никто из тех, кто в этом участвовал, так и не проговорился? Ведь в таком большом деле невозможно сохранить полную секретность!
– А ведь первые американские астронавты после полёта «Аполлона-11» очень старательно избегали встреч с журналистами и с общественностью. Все астронавты отказались поклясться на библии, что они были на Луне!
– А ты откуда знаешь? – Глеб с интересом посмотрел на Романа.
– Читал. Я английский знаю. Американец Билл Кейсинг написал книгу «Мы никогда не были на Луне». Мне товарищ привёз, который на конференции был в Штатах. Этот Кейсинг семь лет работал в фирме, которая строила главные двигатели для «Аполлона», и ушёл из неё в шестьдесят третьем году. В это время там разрабатывался ракетный двигатель для лунной ракеты «Сатурн». Но когда он увидел первые кадры с Луны, понял, что это мистификация для болванов. В этой книге он задаёт много вопросов. Например: как случилось, что восемь астронавтов погибли в несчастных случаях? Почему Вернер фон Браун уволен из НАСА?
– А кто это? – поинтересовался Филиппов.
– Это главный конструктор американских ракет. В прошлом штурмбаннфюрер СС. Даже его пришлось уволить, чтобы не разгласил тайну. Опять же, лунные камни почему-то попали в Швейцарию сразу после приземления. Нет ни одного кадра высадки астронавтов из возвращаемых капсул. Да и вообще – как они могли создать такие мощные ракетные двигатели для полёта на Луну, когда до этого целых десять лет имели проблемы с двигателями для маломощных ракет «Атлас»?
– М-да, – глубокомысленно изрёк Глеб. – Дело ясное, что дело тёмное. И что, неужели наши даже не догадывались, что это подтасовка?
– Думаю, догадывались. Более того – знали почти наверняка.
– И почему же молчали? И до сих пор молчат…
– Не знаю. Есть кое-какие предположения, но не хотелось бы о них пока говорить.
– Всё тайное когда-нибудь становится явным. Подождём – увидим. А пока… – Глеб плеснул остатки коньяка в стаканы. – За то, чтобы всегда мы были первыми!
– Ребятки, я ещё вот о чём подумал: помните, наш Юрий Алексеевич был небольшого роста? Всего сто шестьдесят пять сантиметров. И вес соответствующий. Не помню точно, но уж в любом случае не намного больше семидесяти килограммов. А теперь посмотрите на меня, дылду. – Глеб и Роман посмотрели на Филиппова. – Пролез бы я в люк лунного модуля?
– Вы, наверное, нет, но…
– И они тоже нет. Потому что все эти астронавты ихние как на подбор – стройные, высокие, статные парни. Рост сто восемьдесят сантиметров, и это при том, что каждый килограмм требовал дополнительного топлива. Что-то не верится мне в это… – Филиппов с сомнением пожевал последнюю мармеладину.
– Правда ваша, – Роман лихорадочно обдумывал ещё одно, только что пришедшее ему в голову соображение. – Я вот что ещё хочу сказать. У нас не так уж много показывали и рассказывали про все эти лунные программы, но одно я запомнил чётко: в последней американской экспедиции, «Аполлон-17», астронавт делает пробежку по поверхности Луны и еле отрывает ноги от песка. Высота его прыжков от силы десять сантиметров; ну, в крайнем случае, пятнадцать. Не может этого быть! Каждый школьник знает, что сила тяжести на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле. Даже если учесть, что скафандр и ранец за спиной тяжёлый, всё равно они должны были прыгать как минимум на метр в высоту. И ещё. Глеб, вот ты специалист по грузам. Скажи: если бы ты нёс на спине мешок с картошкой, ну, скажем, от шестидесяти до девяноста килограммов, – именно такие были ранцы жизнеобеспечения у астронавтов – мог бы ты стоять и ходить вертикально?
– Нет, конечно. Я бы наклонялся вперёд.
– Естественно. Потому что иначе ранец опрокинул бы тебя назад. Но на видео, которые сняты на Луне, мы не видим, чтобы астронавты наклонялись вперёд! Они там везде перемещаются в вертикальном положении. – И тут Роман вспомнил, что его всегда беспокоило, когда он рассматривал кадры Земли, снятые с Луны. – И наконец ещё один аргумент, совершенно убийственный: не могли астронавты снять Землю над лунным горизонтом в том положении, как у них на снимках. Там, где сел «Аполлон-11» – это было в Море Спокойствия, не слишком далеко от центра видимой стороны Луны, – Земля для астронавтов была высоко над лунным горизонтом. Чтобы она попала в кадр, надо было сильно отклонить объектив камеры вверх; лунная поверхность при этом в кадр не попала бы!
– Мастера съёмки до этого не докумекали, а к учёным обращаться не хотели: чем меньше народу было посвящено в эту авантюру, тем больше шансов, что никто не выдаст. Но думающие люди намёки кое-какие сделали, – Филиппов взмахнул рукой и продолжал: – Вы, наверное, видели американский фильм «Козерог-1», его два года назад пустили у нас в прокат. Нет? Посмотрите, интересно. Там речь о том, что астронавты якобы полетели на Марс; на самом деле замышляется и осуществляется грандиозный обман. Весь так называемый «полёт» снимается в павильоне. Астронавты, которых мучает совесть, хотят раскрыть подлог, а за ними начинает охотиться ФБР.
– Фактически получилось разоблачение лунной программы. Теперь понятно, почему восемь американских астронавтов, участников лунной программы, погибли якобы от несчастных случаев. Честными слишком оказались.
– Ну что ж, ребятки, интересно с вами, но пора домой. – Филиппов грузно поднялся со стула и сделал широкий приглашающий жест руками: – Ну, будете у нас на Колыме – милости просим!
– Уж лучше вы к нам, Роман Сергеевич!
Все дружно рассмеялись.
Глава 10. Посёлок Кратово
Леночка Фролова заинтересовалась предложением, которое передал ей Покровский от имени Глеба. Она очень хотела собаку. Не очень маленькую. Лучше всего золотистого ретривера. Но и помесь ретривера с лабрадором тоже сойдёт. Цвет… В конце концов, цвет тоже не имел большого значения. Пусть будет чёрный. Главное, чтобы пёс был хороший. Поэтому она с удовольствием согласилась поехать с Романом в посёлок Кратово, куда, как сказал Глеб, хозяева отвезли ощенившуюся суку вместе с детёнышами.
Накануне, когда Роман забежал в магазин и стал невольным участником дискуссии, развернувшейся вокруг лунного заговора, они договорились с Глебом, что будут с Леной ждать его на станции метро «Октябрьская» в субботу.
– Значит, у голубой двери? – уточнил Роман.
– У какой двери? – не понял Глеб. – На «Октябрьской» кольцевой один выход. А мы встречаемся напротив выхода, в тупике, у арки.
– Ну да, я и говорю – у голубой двери. У этой арки верх голубой; как будто её откроешь – и появится путь прямиком в небо.
– А-а, – улыбнулся Глеб. – Ну ты и романтик! Не зря говорят, что астрономы – самые большие мечтатели.
И вот сегодня, ожидая Лену в восемь утра на станции метро «Кропоткинская» – она жила недалеко, на Метростроевской, – Роман ещё и ещё раз перебирал в памяти вчерашний разговор в магазине. Ему подумалось: да, все астрономы живут с мечтой о небе; наверное, поэтому так легко поверилось в полёты на Луну, что этого ждали, этого хотели. Пусть не мы, пусть американцы, но ведь полетели же! И зависти не было никакой… Гордость за могущество человека, за то, что дерзновенные мечты становятся былью – вот что было.
Лена появилась внезапно. Он увидел её, только когда она подошла совсем близко.
– Здравствуйте, Роман.
– Здравствуйте, Лена. Извините, задумался, не сразу вас заметил. Вам помочь? Я вижу – у вас сумка большая.
– Да нет, спасибо. Она пустая. Там переноска для щенка. И немного корма. Вы не знаете, он большой?
– Точно не знаю, Глеб говорил, что недавно вроде бы ощенилась.
– Будем надеяться, что поместится.
Подошёл поезд на «Парк Культуры», и молодые люди с трудом протиснулись в заполненный вагон. Нарядные, весёлые граждане с цветами, флажками, детьми и разноцветными шарами создавали праздничную атмосферу. Многие были с красными бантами. В вагоне царило приподнятое настроение. У одного мужчины оказался в руках аккордеон, и он начал играть хорошо известную мелодию. Вскоре подпевал весь вагон:
«Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля…»
– Я тоже хотела на первомайскую демонстрацию пойти, – сказала вдруг Леночка. – Подошла к нашему секретарю парторганизации, а он говорит, что списки уже составлены и поздно что-либо менять.
Роман внимательно посмотрел на Лену. Вот кто действительно романтик!
– Ничего, мы с вами тоже хорошо проведём время. Природа, зелень, всё цветёт. С новыми людьми познакомитесь.
На «Парке Культуры» народу было ещё больше.
– Может, надо было в другой день договориться? – смущённо спросила Лена. – Празднуют сегодня все, а мы заявимся…
– Глеб сказал, что хозяева сами этот день предложили. Им виднее.
У «голубой двери» стояло много народа. Видно, не только у Романа это было любимым местом встречи. Близко подходить не стали, чтобы не смешиваться с толпой. Постояли, огляделись по сторонам. Глеб первым их заметил и помахал издали рукой.
– Здравствуйте. Лена, вы в Кратово когда-нибудь бывали?
– Не приходилось.
– А ты, Рома?
– Я тоже нет. Слышал только, что там красивые места и дача для сотрудников ЦК.
– Да. Мы с родителями, когда я был маленький, каждый год там летом отдыхали.
– У вас родители в ЦК работают? – заинтересовалась Лена.
– Отец. Работал. Но он уже давно на пенсии. Цековский посёлок на станции «42-й километр». А мы сейчас едем к моим знакомым, у которых я три года назад снимал осенью дачу. Мы с тех пор подружились.
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Таганская», переход на Ждановско-Краснопресненскую линию, – раздался женский голос из динамиков вагона.
Глеб улыбнулся и произнёс:
– Mind the doors. The next stop is «Taganskaya». Помните Олимпиаду? Тогда я тоже в Кратово жил, но только летом. И у другой хозяйки. Очень люблю эти места. Надеюсь, вам они понравятся.
На «Таганской» народу было не так много. Все ехали в центр, а из центра поток был меньше – возвращаться с гуляний пока никто не спешил. На Ждановско-Краснопресненской линии, между «Волгоградским проспектом» и «Текстильщиками», поезд выполз наружу. Погода радовала глаз: пара облачков на голубом небе, деревья в лёгкой зеленоватой дымке. Перед «Текстильщиками» опять вползли в тоннель, а перед конечной станцией снова оказались на поверхности.
– Станция «Ждановская»! Поезд дальше не пойдёт. Просьба освободить вагоны.
– Everybody out of train please, end of the line, – прокомментировал Глеб, указывая на раздвинувшиеся створки.
Вышли на мрачноватый конструктивистский перрон, спустились по лестнице и пошли по длинному подземному переходу.
– Так, вроде нам сюда, – кивком указал Глеб на лестницу, ведущую на перрон.
На перроне первым делом отправились к кассам. Очереди практически не было – жители Подмосковья дружно заполняли первомайскую Москву. Поэтому билеты взяли легко. До Кратово билет стоил двадцать копеек. С рубля, который Глеб подал в кассу, сдали сорок копеек. Вскоре показалась электричка с надписью «47 км» на головном вагоне.
– О, как раз наша, – сказал Глеб.
Все уселись в полупустом вагоне.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Косино», – голос из динамиков был на удивление разборчивым.
– А если бы Виноградовская электричка, первая остановка была бы уже в Люберцах. Ну ничего, доедем быстро.
И тут из репродукторов вагона прозвучала очень любопытная фраза, крайне заинтересовавшая Лену и Романа:
– Будьте внимательны! По Казанской железной дороге левопутное движение поездов.
– Как-как? – переспросила Лена. – Левопутное?
– Да-да, именно левопутное. Дорогу-то эту Казанскую строил немец фон Мекк. Он и ввёл левостороннее движение по этому направлению. С той поры так всё прижилось и осталось.
Станции за окном мелькали одна за другой. «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Малаховка», – прозвучало в динамиках.
– Вот она, Малаховка, знаменитая, – возвестил Глеб. – Самый популярный подмосковный посёлок. В каких только книгах и фильмах его не вспоминают! «Да он угол в Малаховке снимает», – процитировал он популярный фильм «Взрослые дети».
– Ага. А в детективах, если какой таксист или официант чаевые берёт, то обязательно дачу в Малаховке покупает, – добавил Роман.
После Малаховки время потекло ещё быстрее. Вот уже и знаменитый аэропорт Быково остался позади. А от Быково и до «Отдыха» рукой подать.
– «Отдых» – это у него только название такое, – разъяснил Глеб. – А на самом деле здесь самая что ни на есть работа кипит. Ведь это же знаменитый Жуковский, ЦАГИ, авиация. Тут то и дело истребители самые современные летают. Может и нам повезёт – увидим.
– «Отдых», следующая «Кратово».
– Ну что, встаём? Пошли на выход! – Глеб первым поднялся со скамьи. – Поскольку движение у нас левопутное, идём к правым дверям.
За спинами наших путешественников захлопнулись двери вагона, и электричка покатила в сторону конечной станции «47 километр».
– Ну что, друзья, давайте немножко подкрепимся после дальней дороги. У нас здесь замечательное кафе, которое народ называет «У тёти Клавы». Пиво у тёти Клавы просто великолепное. И бутербродики всегда свежие. А по дороге покажу вам местные достопримечательности.
– А это надолго? – засомневалась Лена. – Может, пойдём прямо к хозяевам собачки?
– Да мы быстро. Заодно заглянем в места общего пользования при кафе. Там всё очень прилично.
Лену это убедило. Молодые люди перешли железнодорожные пути и вышли на пристанционную площадь посёлка Кратово.
– Вот тут у нас магазин, – пояснил Глеб, указывая на зелёное небольшое одноэтажное деревянное строение с крыльцом. – Снабжение в нём – московское. Тут и колбаса часто бывает, и сосиски, и сардельки, и сыр, и свежая рыба, и даже мясо. А с той стороны дороги – Глеб указал рукой на двухэтажный большой каменный дом, – тоже магазин, но снабжение в нём местное, Раменское. Колбаски с сыром тут не купишь… Но зато с вином и с водкой хорошо и тут, и там. А пива в Кратове – хоть залейся. Помимо тёти Клавы ещё целых два заведения. Павильоны такие со столиками под зонтами. Закуска – бутерброды с колбаской и с килькой. Можно и портвешку на розлив попросить. А пиво везде первый сорт. Пальчики оближешь!
За этим разговором незаметно подошли к лестнице кафе.
– Девочки налево, мальчики направо. Встречаемся перед входом в зал!
За стойкой во всей своей могущественной красе возвышалась тётя Клава – женщина средних лет и величественных достоинств. Губы её пламенели подобно летнему закату. Помады она не жалела не только для губ, но и для щёк. Прямо на глазах ребят она мазнула тюбиком помады по щеке и лёгким движением руки растёрла яркую краску по коже лица, которое засияло всеми возможными оттенками.
– С Праздником вас, тётя Клава. С Первомаем! – Глеб вежливо наклонил голову.
– Что желают молодые люди? – низким грудным голосом вопросила хозяйка стойки.
– Нам по кружечке пивка и по бутербродику с сыром и с копчёной колбаской. – Глеб обратился к спутникам: – Чур я угощаю!
Возражений не последовало. Глеб выложил на стойку трёшку и произнёс сакраментальное:
– Сорок и сорок – рупь сорок. «Беломор» мы не брали, с нас, следовательно, два двадцать!
– С вас, молодые люди, рубль сорок одна, – отвечала Клавдия, но сдачу, тем не менее, выложила рублём и полтинником.
Ребята взяли кружки, тарелки и уселись за столик. Отхлебнули пива. Глеб посмотрел на Лену и понял: пиво ей понравилось, но щенок волновал её сейчас гораздо больше.
Пивные кружки, к удовольствию Лены, быстро опустели, так же как и тарелочки с бутербродами. И перед ребятами легла длинная улица Горького – местный «Бродвей». Им предстояло пройти почти два километра.
– Тут у нас живут сплошные старые большевики. Даже санаторий так называется. И дачи поэтому такие – двухэтажные, с верандами и мезонинами. Участки под полгектара.
– Да, неплохо устроился местный народ, – заметил Роман, обозревая солидные постройки за деревянными заборами.
Все участки поросли стройными и высокими корабельными соснами.
– Ну прямо сосновое царство, – заметила Лена. – Для лёгочников хорошо.
– А для сердечников, говорят, не очень, – подхватил Глеб.
Пересекли шоссе, соединяющее Кратово с Раменским.
– Вот если пойти сюда, – показал Глеб направо, – то через километр дойдём до моего детства. Дачного посёлка ЦК КПСС Кратово. У нас там был финский домик на четыре семьи. В нашем распоряжении была комната с верандой и с электричеством. И всё. Удобства – во дворе метров за сто пятьдесят, вода в колонке, колонка метров за двести. Газовая плита в кухне, а кухня метров за триста. Правда, обед можно было брать в столовой и нести домой в судках.
Свернули на улицу Яблочкова и дошагали до улицы Попова.
– Вот и прибыли, – сказал Глеб, нажимая на кнопку звонка.
На ступеньках лестницы, ведущей на веранду, показался невысокий полноватый человек с круглым лицом, на котором сияла широкая добрая улыбка.
– Глеб, дорогой, добрый день!
– Добрый, добрый, дорогой Эдуард! С Праздником! Друзья, представляю вам моего хозяина и друга – Эдуарда. Прошу любить и очень жаловать.
Эдуард открыл калитку и широким жестом пригласил всех на участок. По тропинке подошли к крыльцу и поднялись на застеклённую веранду. Удобно расположились на венских стульях.
– Я сейчас принесу щеночка, минуточку. – Эдуард снова улыбнулся и удалился в глубь дома.
Лена и Роман с любопытством осмотрелись. Посреди веранды стоял круглый стол, а вдоль стен расположились старинные, явно довоенные диваны.
– Где-то я всё это видел. Наверное, в кино, – задумчиво проговорил Роман.
– Да-да, знакомый антураж, – добавила Лена.
– Ну конечно! Эта обстановка один в один похожа на дачу доктора Иркутова из нашего детективного фильма «Дело № 306». Помню, смотрел его в пионерском лагере ещё в шестьдесят пятом году. Может, всё это и снимали здесь, в Кратово, – Глеб прошёлся по веранде, глядя в окна на кратовские сосны.
Из-за двери послышались торопливые звуки шагов Эдуарда и негромкое потявкивание.
– Какое очаровательное создание! – Леночка вскочила со стула. Она взяла щенка на руки, и он прижался к ней своим мягким тельцем.
– Нравится? – Эдуард лучился доброжелательностью.
– Очень! Спасибо большое. Расскажете, чем его нужно кормить?
– Да, конечно. Я тут вам подробную инструкцию приготовил, – Эдуард передал Лене несколько листов из школьной тетрадки в клетку, исписанных крупным разборчивым почерком.
Лена осторожно переложила щенка в переносную корзинку.
– А сыр ему можно?
– Можно, только немного и несолёный. Специи нюх у собак раздражают.
Лена достала из своей сумочки половину бутерброда с сыром, который не доела в кафе, и просунула сквозь прутья щенку. Тот смахнул сыр и благодарно завилял хвостом. Хлеб не тронул, видно, был не голодный. А сыр воспринял как негаданное лакомство.
С Эдуардом простились, как со старым знакомым. Он проводил молодых людей до калитки и даже помахал на прощание рукой. Обратный путь пролегал мимо того же кафе.
– Давайте отметим ваше приобретение, – Глеб вопросительно посмотрел на Лену. – Не возражаете? Всё-таки не часто такое случается, как покупка собаки.
Лена согласно кивнула. Роман также не возражал. В кафе Глеб повторил тёте Клаве свой утренний заказ, вернув ей те полтора рубля, которые получил от неё на сдачу. Опять расположились за столиком и с удовольствием отдали должное напитку. Щенок спокойно почивал в переноске, стоящей рядом со столиком.
– Глеб, вы, наверное, в вашем посёлке были знакомы с кем-то из большого начальства? – поинтересовалась Лена.
– Да, не без этого. У нас в соседях был дядя Костя Черненко. Тоже жил в таком же финском домике, как и мы. Его дочка дружила с моей сестрой. А у меня в друзьях был Алёша Крючков. Были мы с ним не разлей вода. Вместе в овраге курили сухую крапиву, тайком от дяди Володи катались на великах на сорок второй километр, покупали там на станции в бакалее соевые батончики «Рот Фронт». А однажды залезли в кусты за спортплощадкой и наткнулись на осиное гнездо. Так эти осы за пару минут превратили наши физиономии в воздушные шары. И бедная моя мама, которая работала в посёлке детским врачом, вылила на наши боевые шрамы целый пузырёк зелёнки!
– Вот как интересно получается: вы из такой семьи, а работаете грузчиком в магазине, – сказала Лена. – Вам не обидно?
– Тут всё дело в том, какой магазин, – отвечал Глеб. – У отца в цековском пайке подчас не было таких конфет, как у нас бывают. Шутка, конечно. Но я ещё в детстве понял, что карьера, тем более партийная или международная, не для меня. Мне и в магазине хорошо. Нас и в нём неплохо кормят. А что, вы меня осуждаете?
– Жизнь, с её взлётами и падениями, это волновая функция времени, – задумчиво сказала Лена. – И мы каждый день решаем уравнение: пойти на работу или остаться дома, встретиться с тем-то человеком или махнуть рукой, навестить родителей на выходные или посидеть с друзьями и расписать пулю.
– Вы любите преферанс? – удивлённо спросил Глеб.
– Люблю, – тряхнула белокурыми кудряшками Лена, – только расписывать не умею.
Все рассмеялись.
– И что же? Как вы предлагаете решать это уравнение? Ведь у вас есть какая-то идея?
– Я вот что думаю. Мы из своего прошлого помним не так уж много. Столько всего произошло с нами за всю жизнь, а остались в памяти отдельные яркие моменты. А я предлагаю заполнять эти пробелы как кому захочется.
– Как это? – хором воскликнули оба молодых человека.
– Очень просто. К примеру, двадцать пятого января прошлого года был пасмурный день. Вы же не помните, что было в этот день?
– Почему же, – оживился Глеб, – очень хорошо помню: я вышел из дому, поскользнулся на тротуаре и упал. Три дня потом лежал с растяжением.
– Значит, возьмите другой день, когда не помните, – не смутилась Лена. – Например, первое февраля.
– Допустим. И что дальше?
– А дальше вот что: вообразите, что в этот день вы вышли из дома, солнце выглянуло из-за тучи, запахло весной, и в этот момент вам улыбнулась незнакомая красивая девушка. Вы от неожиданности улыбнулись ей в ответ и сказали: «Какая прекрасная погода! Вы любите «Лакомку» за двадцать восемь?» Девушка ответила: «Люблю, но не в это время года». А вы ей: «Тогда позвольте в этот холодный прекрасный день угостить вас горячим кофе с пирожным «картошка». Я знаю прекрасное кафе за углом, там в это время бывает совсем мало народа». Она рассмеялась и приняла ваше предложение. Как вам такое решение прошедшего забытого дня?
Молодые люди помолчали, обдумывая. «Мне нравится», – подумал Роман.
– Мне нравится, – сказал Глеб. – Но это значит – нафантазировать, напридумывать то, чего никогда не было.
– Не было, так будет! – упрямо тряхнула головкой Леночка. – Лучше бежать по гребням волн, чем скатываться в депрессию вместе с тянущими вас на дно мутными потоками неприятностей. Помните, как у Грина? Его бегущая по волнам всегда меня волновала, простите за каламбур. А сам Грин бедствовал, ему не хватало на жизнь. И при этом сочинял такие удивительные, красивые истории!
– Молодые люди, скоро закрываемся. Мы сегодня до часу. Нам тоже отдохнуть хочется, – донёсся из-за стойки добродушный басок тёти Клавы. – Пойдите погуляйте лучше, чем в помещении сидеть. Вон солнце выглянуло из-за тучи, настоящая весна!
– Ну что ж, будем считать – хорошо посидели. Не зря же говорят, что истина в вине, – подвёл итог Роман, отодвигая стул.
– В данном случае – в пиве, – рассмеялся Глеб. – В нём тоже, выходит, правда жизни содержится.
– Кстати, «пива» на санскрите значит «вода». Очень древний архетипический символ.
– Вот это да! – Глеб с интересом посмотрел на Леночку. – Вы ещё и санскрит знаете?
– Так, изучала немного. Пришла в греко-латинский кружок записаться на курсы латыни, а там говорят: на латынь набор окончен. Есть санскрит. Хотите? Так и попала. Нас там всего три человека обучалось. Учительница очень добрая и спокойная у нас была, Наталья Владимировна. Говорила, что русский язык – это изменённая форма санскрита.
Обратный путь пролетел быстро. Глеб галантно пропустил Лену в вагоне к окошку и сам сел рядом. Роман сидел напротив и думал о том, что вот как всё хорошо устроилось: Лена довольна щенком и новым знакомством, Глебу тоже, кажется, девушка понравилась. Между ними завязался оживлённый разговор; Роман не принимал в нём участия. Он думал о том, что завтра опять поедет в Пущино. Для него праздников нет. Там дежурный сотрудник принял странный радиосигнал и просит его, Романа, помочь в расшифровке. Матери ещё надо позвонить, поздравить с праздником. Отчим, наверное, опять напился. Ему и повод не нужен. Как она там? Не допёк её ещё этот алкоголик?
Но вот уже и «Ждановская», надо выходить. Глеб предложил Лене свою помощь:
– Лена, наверное, вы устали? Давайте я помогу вам донести щенка до Метростроевской. Всё-таки он довольно тяжёлый.
– Спасибо, от вашей помощи не откажусь, – ответила девушка.
До «Кропоткинской» доехали вместе, а там пути разошлись. Глеб с Леной пересекли площадь и пошли по левой стороне Метростроевской улицы. Роман с лёгкой улыбкой смотрел им вслед: хорошо, конечно, если они подружатся; а у него на личном фронте пока не очень-то ладится.
