Наталья Антарес
Замкнутый круг
Мой отец находился в составе той же экспедиции. После моего рождения родители осели в Мурманске и посвятили себя преподаванию научных дисциплин в местном институте. Конечно, отец глубоко сожалел о загубленной карьере, оседлая жизнь и однообразная педагогическая деятельность далась ему довольно нелегко, и на моей памяти его постоянно тянуло в Арктику. Я же росла болезненным, худым и несколько странным ребенком, которому, правда, вскоре объяснили, что странности надлежит прятать за маской «нормальности», и что если я вижу чье-то будущее, нет ровным счетом никакой необходимости сообщать об этом во всеуслышание. Так мы и жили, старательно изображая рядовое семейство бывших полярников, пока в один прекрасный день я вдруг не заявила о своем намерении покинуть родные пенаты.
Мой демарш был тщательно продуман и детально распланирован. Последний курс я доучивалась в предвкушении отъезда и потихоньку готовила почву. Наверное, родители не стали бы возражать, если бы отправилась в столицу работать по специальности, но я лучше кого-либо сознавала, что со своим провинциальным дипломом я заработаю в мегаполисе лишь на хлеб и воду, а мои амбиции простирались несколько дальше жалкого существования на копеечную зарплату. Для очистки совести я регулярно высылала деньги в Мурманск, но мне бы не знать, что родители вместо того, чтобы улучшать собственное благосостояние, раз за разом пополняют « свадебный фонд».
С появлением в моей жизни Кирилла, матримониальная тема приобрела явную актуальность, и мама никак не могла понять, почему я до сих пор не вышла замуж. Я долго отшучивалась, отбрехивалась и отмахивалась, но связать себя узами Гименея упорно не спешила. И как показали недавние события, правильно делала – по крайней мере, хотя Кирилл и наставил мне развесистые рога, мне не нужно было делить с ним нажитое непосильным трудом имущество и решать в суде спорные вопросы касательно воспитания совместных детей. Я могла с легкостью захлопнуть перед ним дверь, а могла и милостиво разрешить войти в нее снова.
Сегодняшний вечер многообещающе сулил мне все тридцать три удовольствия. Движимый чувством вины Кирилл готов был выполнять любой мой каприз, и его предупредительность утвердила меня в мысли, что расставаться иногда полезно. Может быть, если бы я любила Кирилла по настоящему, мне бы крайне сложно далось возобновление отношений, но сейчас, когда все перегорело и остыло, я нагло пользовалась его желанием вернуть мое доверие. Я признала себя потерпевшей стороной и была вправе требовать возмещения ущерба, не более того. Кирилла стоило только пожалеть – он и не подозревал, что после разрыва я здорово изменилась и меня ни за какие коврижки не заставишь теперь жить с ним под одной крышей, да и с кем-то другим, честно говоря, тоже навряд ли.
«В миру» прославленная мадам Изольда принципиально избегала яркого макияжа, хотя без косметики меня сложно было назвать даже просто «симпатичной». Я давно смирилась со своей некрасивостью и все мои подростковые комплексы бесследно канули в лету. При желании я могла получить любого мужчину на Земле, так с чего мне страдать? Бледная до прозрачности кожа, бесцветные ресницы и брови, невыразительного оттенка волосы, льдистые серо-голубые глаза – даже с такими никудышными внешними данными я легко могла обеспечить себе мужское внимание. Другое дело, что я всегда считала неэтичными применение магии в столь деликатном аспекте. Но некоторым невзыскательным личностям я все равно нравилась.
– Потрясающе выглядишь! – ничтоже сумняшеся соврал Кирилл и сходу ткнул мне в лицо благоухающим букетом. Ох, огреть бы его этим веником по затылку как следует, лучше бы тогда коробку конфет принес, хоть какая-то практическая польза.
– Спасибо, – сдержанно кивнула я, бросив мимолетный взгляд в зеркало. Без парика, боевой раскраски и полного комплекта накладных бровей, ресниц и ногтей ничего потрясающего я в своем облике не заметила, а пришедшее на смену пышному «гадальному костюму» вечернее платье малопривлекательно обтягивало мою чересчур худощавую фигуру. В общем, знаю, что врет, подлец, а все равно приятно, – куда мы идем?
– Я зарезервировал столик в «Панораме», – улыбнулся Кирилл, – новый ресторан на трехсотметровой высоте. Говорят, оттуда вся столица видна, как на ладони. Поверь, это будет незабываемый романтический ужин!
Не нужно раскидывать карты, чтобы догадаться в какую кругленькую сумму Кириллу обошелся заказ столика. Весьма неосмотрительные траты для того, кто имеет значительные шансы пополнить армию безработных.
– У меня все в порядке, – по настороженному выражению моих глаз Кирилл легко прочел посетившие меня мысли, – официально я до субботы в отпуске. Пришлось кое с кем договориться в «обезьяннике», чтобы ничего не сообщали моему руководству, но главное, увольнение по статье мне больше не грозит.
С девяностопроцентной вероятностью Кирилла «отмазали» влиятельные родственники по линии матери, и в этом ему можно было лишь позавидовать. У меня подобные связи напрочь отсутствовали, хотя и я не исключала возможности, что они мне когда-нибудь понадобятся.
В расположенный на последнем этаже новенькой высотки торгового центра ресторан мы прибыли на такси. Поджидавшее нас шампанское не предполагало последующего управления транспортными средствами, и мы с Кириллом дружно отказались от личных автомобилей. Сверкающий яркими красками неоновых вывесок небоскреб включал в себя полноценную сотню этажей, и даже на скоростном лифте подъем под самую крышу занял у нас определенное время. Повсюду мне встречались мои клиенты, как один, не узнававшие в неприглядной серой мышке известную гадалку. Вне салона у меня не только менялась внешность и одежда – я не придавала голосу воркующих интонаций, не сопровождала свою речь плавными, отточенными жестами и не улыбалась загадочной улыбкой Джоконды. В нерабочие часы я с наслаждением становилась самой собой, и у этой Изольды не было абсолютно ничего общего с броской красотой знаменитой ведьмы. Взгляды обывателей на мне толком не останавливались – настолько заурядной и неприметной я выглядела в своем настоящем облике. И лишь избранные знали, какие черти водятся в этом обманчиво тихом омуте.
Вид из витражных окон «Панорамы» открывался действительно великолепный. К вечеру мокрый снег, наконец, прекратился, на улице распогодилось, и молочные сумерки медленно наполнялись повсеместно вспыхивающими огнями. Столица готовилась к бурному водовороту ночной жизни, и сегодня я тоже собиралась стать частью этого стремительного потока.
Несмотря на романтический характер свидания, Кирилл еще ни разу не попытался меня приобнять – видимо, хорошо помнил, как с утра схлопотал по носу в салоне. Открывающийся за окнами пейзаж помимо нас восторженно лицезрело несколько слившихся в объятиях парочек, и наша очевидная отчужденность создавала на общем фоне разительный контраст.
– Пойдем, присядем? – предложил Кирилл, вдоволь насмотревшись на распростертую далеко внизу столицу, – я хочу произнести тост… А это еще что за хрень?
Татуированное лицо незнакомца с фотографии промелькнуло за стеклом на считанную долю секунды, потом его полностью заслонил раскрывшийся парашютный купол, но пылающий взгляд разноцветных глаз, окруженных спиралями непроницаемой маски, все уже успел по касательной опалить мой разум. Я уже хотела было резко зажмуриться и от души встряхнуть головой, чтобы разогнать галлюцинации, но когда снаружи показалось еще несколько ни о чем не говорящим мне лиц и один за другим начали раскрываться парашюты, я кардинально сменила тактику. Прыжок бейсеров с крыши небоскреба имело смысл увидеть воочию.
ГЛАВА VI
–Не поверите, еще десять минут назад эта троица мирно сидела вон за тем столиком и преспокойно потягивала коктейли, – проводив восхищенным взглядом благополучно завершивших «смертельный номер» бейсеров, поведал лысеющий джентльмен с аристократической бородкой, созерцавший коллективный прыжок в крыши небоскреба в непосредственной близости от нас с Кириллом, – похоже, свое снаряжение они принесли заранее…
–Интересно, они заплатили по счету? – с чисто женским прагматизмом поставила вопрос его увешанная крупными бриллиантами спутница, – слишком уж быстро они ретировались из зала.
– Даже если и не заплатили, полиция отыщет их в два счета, – бородатый с покровительственной улыбкой погладил девушку по обнаженной спине, – одному из прыгунов я бы уж точно не советовал попадать в поле зрения правоохранительных органов. С такой-то особой приметой!
– Да может, эта татуировка смывается водой и мылом, – исключительно из упрямства не согласилась со своим кавалером «бриллиантовая дамочка», – а что, хороший способ запудрить полиции мозги!
Честно говоря, меня так и подмывало, красочно воспроизвести вступившей в интеллектуальную дискуссию парочке показанную мне бесславно почившим хрустальным шаром картину и окончательно развеять последние сомнения относительно природы татуировки на лице незнакомца и абсурдности предположения о возможности разом избавиться от нее при помощи банальных косметических средств. Однако, в реальности на моем лице не дрогнул ни один мускул, а с отчаянно пытающихся восторженно округлиться губ не слетело ни звука, хотя и не побоюсь признаться, внутри меня переполняли эмоции. Намертво привитая мне родителями привычка к самоконтролю порой принимала гипертрофированные формы, и там, где проявление чувств было абсолютно естественным и уместным, я на автопилоте хранила показное безразличие. Жаль, что крайне полезные и, можно сказать, жизненно необходимые в оккультной практике мадам Изольды качества, создавали ее двойнику устойчивую репутацию обладательницы «рыбьей крови».
В общем, пока все вокруг, включая Кирилла, дружно ахали и охали, у меня запустился аналитический аппарат, и на момент, когда прилипшая к окнам почтеннейшая публика разочарованно констатировала завершение бесплатного шоу, мой не умеющий отдыхать мозг успел сгенерировать несколько предварительных выводов. Выходит, объект сладких грез посетившей с утра мой гадальный салон блондинки и не думал покидать столицу, а, следовательно, угрозы суицида со стороны Вероники являлись всего лишь дешевым блефом, и я поступила весьма благоразумно, не поддавшись на ее провокации. Как вариант, решение остаться было принято татуированным бейсером только сегодня, и его обожательница физически не могла об этом знать до прихода ко мне, а потому все-таки отважилась на крайние меры вроде приворота. Опять же, меня чужие любовные коллизии совершенно не касаются, и кроме внеплановых затрат на покупку нового шара мне от них, в принципе, не жарко, не холодно. Если бы не одно единственное «но»: от незнакомца, однозначно, исходила опасность.
Остаточная энергия его фотографии безжалостно уничтожила хрустальную сферу, а секундный контакт с разноцветными глазами через толщу витражного стекла надолго оставил у меня ощущение какой-то жуткой неотвратимости предначертанной мне рукой судьбы роли. Никогда ранее я еще не чувствовала себя такой беззащитной – я впервые столкнулась с человеком, чья невероятная энергетика без особых усилий пробивала ни разу не подводившую меня ментальную стену. Что же будет со мной, если нам доведется встретиться лицом к лицу? Похоже, мне остается лишь уповать на то, что подобные товарищи редко прибегают к услугам прорицателей. В противном случае, неизвестно чем окончится для меня такой визит вежливости, но учитывая, что даже сейчас моя несчастная черепная коробка находится в шаге от повторения трагической участи не выстоявшим перед нечеловеческим напряжением магического реквизита, то мне страшно даже представить, что станет со мной, если я рискну погадать незнакомцу по руке, и наши ладони будут вынуждены соприкоснуться.
– За сегодняшний день я вижу размалеванную рожу этого дикаря уже во второй раз, не слишком ли часто для простого совпадения? – все время, пока вышколенный официант молча разливал по фужерам искрящийся напиток, Кирилл старательно сдерживал обуревающее его раздражение, но как только гарсон, наконец, оставил нас наедине, парень резко отпустил тормоза и нервно выплеснул на меня целую гамму отрицательных эмоций, – или ты вновь начнешь рассказывать мне, как тесен мир?
– Весьма своеобразный тост, – иронически фыркнула я, торжественно поднимая фужер, – пьем за тесный мир?
– Как хочешь, – совсем помрачнел Кирилл, но быстро собрался с духом и с вымученной улыбкой добавил, – выпьем за то, чтобы в том мире, который я собираюсь построить для нас двоих, больше никогда не было места для посторонних.
В сущности, мне было глубоко по барабану, за что пить, и я абсолютно не горела желанием заниматься эскалацией зарождающегося конфликта. Претензии Кирилла не стоили выеденного яйца, а если бы даже, предположим, и стоили, я бы обязательно не преминула озвучить ему народную мудрость на тему «чья бы корова мычала». Кирилл подсознательно проецировал на меня свои собственные грехи, и ему бы, несомненно, полегчало, уличи он меня хотя бы в гипотетическом покушении на измену. Но я отродясь не исповедовала сомнительного принципа относительно лечения «подобного подобным» и «вышибать клин клином» считала ниже своего достоинства, так что моему неверному возлюбленному, как ни крути, придется смириться с отсутствием повода для предъявления мне «встречного иска». А вот насчет совпадений, Кирилл, возможно, как раз-то и прав…
Над столицей сгустилась темная, безлунная ночь. Мелкие, тающие на лету снежинки плавно ложились на воротник моего пальто и мгновенно превращались во влажно поблескивающие капли. Наш романтический ужин в «Панораме», чуть было не испорченный избравшими для своих прыжков крышку высотки бейсерами, продолжился уже у меня дома. Кирилл явно не ожидал, что я так легко соглашусь провести вместе с ним эту ночь и, как мне казалось, даже не подозревал, что события развивались по моему сценарию. Он наивно мнил себя победителем, когда на руках вносил меня в спальню и с подогретой шампанским страстью стягивал с меня одежду, он праздновал триумф, когда я жадными поцелуями отвечала на его неистовые ласки, он считал, что я принадлежу ему целиком, когда мое тело содрогалось в сладких судорогах наслаждения, а между тем, я забирала многократно больше, чем отдавала взамен.
В итоге наутро я проснулась бодрой, отдохнувшей и довольной, а с честью выполнившего предназначавшуюся ему миссию по избавлению меня от накопившегося стресса Кирилла ждало целых два неприятных открытия сразу. Раскалывающаяся голова и напоминающее тяжелейшее похмелье состояние явно не соответствовали количеству выпитого шампанского, а ультимативное требование срочно выместись из моей квартиры в течение пятнадцати минут и вовсе повергло безосновательно надеявшегося на совместный завтрак парня в откровенный шок. Мое свинское поведение вызвало у Кирилла величайшую обиду, и, оскорбленный в лучших чувствах, он понуро поплелся домой, где ему еще только предстояло осознать свой незавидный статус «мальчика по вызову». Несмотря на то, что я вовсе не жаждала отмщения, моя месть свершилась в полном объеме.
Интенсивная подзарядка от Кирилла до такой степени пошла мне на пользу, что я решила попусту не растрачивать переполняющую меня энергию, а целенаправленно перевести ее в практическое русло. Смысла растягивать отпуск я не видела, но и без новой хрустальной сферы мне нечего было делать в салоне, поэтому вторую половину дня я посвятила последовательному обходу всех торгующих гадальной атрибутикой лавок и магазинов в поисках замены вышедшему из строя шару. С переходом от дилетантства к профессионализму, я понемногу приобрела бесценный опыт и научилась без труда отличать настоящий магический реквизит от сувенирных поделок для скучающих домохозяек. Хороший шар отличался от плохого примерно так же, как зеркальный фотоаппарат от допотопной мыльницы: для съемок годился и тот, и другой, но качество изображения и предпринимаемые для обработки полученных кадров усилия красноречиво указывали на недостатки последнего. Та же история наблюдалась и в гадании – был у меня на заре цивилизации хрустальный шар, так в процессе взаимодействия с ним у меня регулярно возникало желание посетить окулиста и подобрать очки, настолько мутным и размытыми картинками он имел обыкновение меня снабжать. Что касается карт, то здесь обстоятельства складывались индивидуально. Лично у меня была любимая колода, которой я доверяла безоговорочно, и я собиралась пользоваться ею одной, пока она совсем не обветшает, а короли, валеты и дамы не впадут в необратимую стадию старческого маразма.
Искомый шар был куплен почти под самый вечер в крошечном магазинчике, расположенном в подвальном помещении жилого дома, причем хрустальную сферу покрывал настолько внушительный слой пыли, что если бы мое чувствительное даже к едва заметным колебаниям энергетического поля сердце внезапно не ёкнуло, я бы точно прошла мимо. Но между нами вдруг вспыхнула «любовь с первого взгляда», и когда моя ладонь легла на холодную поверхность, я тут же поняла, что это и есть «он», а уж после того, как шар прошел «чистку» и засверкал прозрачным светом горного кварца, у меня окончательно отпали сомнения в его профпригодности.
Мой рабочий мобильник не умолкал до полуночи, и я даже начала раскаиваться, что включила его на ночь глядя. Мне и в голову не приходило, что двухдневный перерыв в работе гадального салона вызовет столь бешеный ажиотаж среди столичных жителей. С одной стороны, мне льстила недооцененная мной самой популярность, а с другой – я замучилась ранжировать рвущихся на прием клиентов по степени критичности нуждающихся в скорейшем разрешении проблем. С вечера настроившись на типичный букет из незамужних девиц, обманутых жен и одной многодетной матери я заблаговременно прибыла в салон…и обомлела.
Вероника –Барби с неожиданной для ее куриных мозгов расчетливостью подкараулила меня на парковке. Только я вылезла из машины и, бережно сжимая в руках новоприобретенный шар, направилась к двери, как облаченная в безвкусный полушубок вульгарно-леопардовой расцветки блондинка стремительно бросилась мне наперерез.
– Мадам Изольда! – дурным голосом возопила Вероника, и меня посетила крайне неутешительная мысль о том, что и этой хрустальной сфере не суждено долго прожить на белом свете, так как, скорее всего, мне прямо сейчас придется использовать ее в качестве орудия самообороны.
– Я вас внимательно слушаю, – на всякий случай, покрепче обхватив шар, кивнула я, – кстати, не вы ли недавно обвинили меня в шарлатанстве? Желаете извиниться?
– Простите меня, мадам Изольда! – громче прежнего заорала блондинка в ответ на мой язвительный пассаж, и если бы не безупречное владение собой, на моем лице, однозначно, отразилась бы полнейшая растерянность. У психов осеннее обострение? Так вроде бы уже зима на носу…
–Мадам Изольда, я так вас обидела, а вы мне помогли, да еще и денег не взяли ни копейки! Умоляю вас, пожалуйста, простите меня, я была в отчаянии, и не соображала, что говорю…
– Извинения приняты, но впредь постарайтесь следить за языком, – выяснять, чем вызвана разительная перемена в мировоззрении Вероники, я не собиралась, но та упорно отказывалась считать инцидент исчерпанным.
– Вы не представляете, как я счастлива! – защебетала блондинка, – вы спасли меня от самоубийства, я вам так благодарна. За эти два дня я где вас только не искала, думала, может, вас вообще в столице нет. Словами не описать, что я чувствую! Мадам Изольда, скажите, что вы тогда сделали с амулетом? Как вы добились того, что Ранги передумал уезжать?
– Ранги – это человек с фотографии? – мои сжимающие неудобный шар пальцы практически окоченели, но я совершенно не ощущала холода, и причиной тому являлось жаркое пламя любопытства, буквально сжигающее меня изнутри
– Да-да-да, – словно китайский болванчик, затрясла головой Вероника, – Ранги проснулся, как только я надела амулет ему на шею. Я думала – всё, мне конец, а он даже ничего не заподозрил. Просто целый час лежал с открытыми глазами, а потом вдруг сказал, что никуда не уедет, пока не закончит дела в столице. Он еще что-то говорил, вроде как ему найти кого-то нужно, но я его уже толком не слушала. Главное – он остается! Мадам Изольда, как мне вас отблагодарить за это чудо?
ГЛАВА VII
– Не стоит благодарностей: того факта, что вы признали свои ошибки, будет вполне достаточно, – рассеянно протянула я, откровенно не понимая, как мне следует поступить в данной ситуации. Что там Кирилл вчера сказал про совпадения? Если даже на тот момент их растущее в геометрической прогрессии количество показалось парню неестественно огромным, то что бы, интересно мне знать, он заявил сейчас?
– Нет, мадам Изольда, так нельзя! –решительно пресекла Вероника мою спонтанную попытку навскидку изобразить абсолютное бескорыстие, – вы вернули мне смысл жизни, вы дали мне надежду, да что говорить, вы меня с того света вытащили! Добро всегда должно вознаграждаться, разве не так?
В других обстоятельствах я, возможно, и не возражала бы против пространных рассуждений относительно извечных категорий добра и зла, но промозглое, сырое утро совершенно не располагало к философским диспутам, а шансы примерзнуть обеими руками к поверхности хрустального шара возрастали с каждой секундой моего вынужденного пребывания на улице. Такими темпами я серьезно рисковала на пустом месте заполучить себе полное переохлаждение организма, а, принимая во внимание, что подобного счастья мне с лихвой досталось еще в Мурманске, и на своем коротком веку я успела перенести львиную долю известных современной медицине простудных заболеваний, крайне хрупкое здоровье, однозначно, стоило беречь, как зеницу ока.
Скрепя сердце, я все-таки впустила подпрыгивающую от щенячьего восторга блондинку в салон. Хотя я самозабвенно занималась аутотренингом и настойчиво убеждала себя в том, что мной руководят соображения исключительно рационального характера, в моем поступке присутствовал значительный процент личной заинтересованности. Глупенькая и болтливая Вероника представляла собой бесценный источник информации, так если «зверь», что называется, сам прибежал на ловца, звонко цокая шпильками лакированных ботфортов да еще упорно пытаясь всучить мне туго набитый купюрами конверт, не воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью прояснить кое-какие тревожащие меня вопросы, было бы верхом неосмотрительности.
Я терпеливо дождалась, пока блондинка успокоится и, наконец, перестанет во все стороны размахивать предназначающимся мне конвертом, сдержанно улыбнулась кончиками кроваво-красных губ, задумчиво взмахнула накладными ресницами и заостренным алым ноготком указала на антикварную медную чашу, сиротливо примостившуюся на подоконнике.
– Положите деньги вон туда. То, что ваш молодой человек до сих пор не покинул столицу, никоим образом не связано с обращением ко мне. Поэтому я не стану принимать оплату за обряд, которого я не проводила, но готова получить компенсацию за потраченное на общение с вами время.
Вероника удивленно вскинула выщипанные в тонкую ниточку брови, машинально бросила конверт в чашу и в порыве бурной мыслительной активности сосредоточенно наморщила лоб. Шестеренки в ее светловолосой голове ворочались с невероятной скоростью, и я почти физически ощущала их протяжный скрип.
– Мадам Изольда! Вы можете сколько угодно отрицать, но я не сомневаюсь, что это вы поработали с амулетом, – гибкость ума явно не относилась к числу очевидных достоинств блондинки, и в конечном итоге она предпочла наглухо упереться рогом в землю, прежде чем ее непривычные к столь тяжелым нагрузкам мозги предсказуемо достигнут температуры кипения, а из ушей густыми клубами неуправляемо повалит пар, – Ранги купил билет, собрал вещи и простился с парнями из бейс-клуба, а потом вдруг резко все переиграл и тем же вечером собрал команду для прыжка с крыши «Сити-билдинг». Помните, вы говорили, что после приворота человек становится похож на зомби? За два дня Ранги очень изменился, он все время о чем-то думает, постоянно рассматривает свой амулет, правда, меня он вообще будто не замечает… Но какая разница, мадам Изольда, если он рядом со мной и никуда не собирается уезжать? Спасибо вам за все, что вы для меня сделали!
–Я уверена, вы скоро возьмете свои слова обратно, Вероника, – честно предупредила я фонтанирующую безудержной радостью блондинку, – вы глубоко заблуждаетесь насчет этого человека, а, между тем, от него лучше держаться подальше.
–Так все говорят, – легкомысленно отмахнулась блондинка, – моя семья, мои подруги – все от меня отказались, после того, как я стала с ним жить. Помню, когда мы в первый раз поссорились, и Ранги меня ударил, мама даже в полицию обратилась, но я ее заставила на моих глазах заявление порвать и с тех пор, мы с ней совсем общаться перестали.
–Бьет – значит любит? – саркастически ухмыльнулась я, в очередной раз поражаясь генетической предрасположенности некоторых представительниц женского пола к покорному снесению побоев, унижений и прочих прелестей ярко выраженного мужского шовинизма.
–Да ничего страшного не было, -наповал сразила меня своим ответом Вероника, – съездила в травмпункт, мне там быстренько губу залатали, и всего делов. Болело, конечно, потом долго…Зато я поняла, что я для него небезразлична.
–Прекрасный способ демонстрации чувств, – уже толком и не зная, смеяться мне или плакать, резюмировала я, – а если он однажды не рассчитает силу, переусердствует и шею вам свернет?
Блондинка внезапно рассмеялась настолько весело и беззаботно, что я непроизвольно передернула плечами. Вроде бы я и не думала юморить, а эта непроходимая дуреха хохочет так заливисто, будто перед ней выступает целая бригада именитых квн-щиков. Одним словом, куда катится наш безумный мир?
–Мадам Изольда, вы же мне сами нагадали замужество, близняшек и счастливую жизнь лет до девяноста, -вдруг объяснила свой безудержный смех блондинка, – теперь все точно наладится, Ранги сделает мне предложение и я рожу ему двойню. Я зря вам не верила, вы действительно можете всё. Еще раз простите меня за грубость! Вы ведь больше не меня не сердитесь?
Я небрежно откинула назад иссиня черную прядь роскошных, доходящих до середины спины волос (на работу я носила невообразимо дорогой парик, стоивший мне целое состояние и на вид практически не отличимый от натуральных локонов) и обреченно заключила:
–На больных не обижаются.
Вероника угодливо хихикнула, и собралась было уже избавить меня от своего весьма обременительного общества, но неожиданно вспомнила нечто важное и резко замерла у выхода:
–Мадам Изольда, чуть не забыла – я же у вас фотографию Ранги оставила, можно я ее заберу? Знаете, мне будто не хватает чего-то, я же ее всегда в сумочке носила…
Я мысленно выстроила трехэтажную конструкцию из наиболее цветистых образчиков нецензурной лексики и, малость облегчив душу, мстительно отчеканила:
– Я ее сожгла. Дотла. Под свечей. Так что, увы и ах.
Все-таки с мозгами у блондинки, бесспорно, творилось что-то неладное. Любые фразы, события и явления она без колебаний трактовала с позиции своей маниакальной привязанности к татуированному дикарю, и вздумай я, к примеру, сообщить ей, что на длительность действия приворота косвенно влияет нестабильная политическая обстановка в стране, она бы немедленно рванула поднимать народные массы на борьбу против антигуманного режима.
–А говорите, не проводили обряд! – «раба любви» просветлела челом, и на ее фарфоровых щечках ярко проступил торжествующий румянец, – спасибо вам, мадам Изольда! Зачем мне теперь нужна фотография, если Ранги и так со мной? Послушайте, я положила в конверт все свои сбережения, у меня больше нет денег, но я найду еще, только бы Ранги не уезжал!
–Очистите помещение, – почти ласково попросила я, – живите долго и процветайте и самое главное, появляйтесь здесь как можно реже, а в идеале забудьте дорогу навсегда. Учтите, при следующем обращении вы можете потерять все, что у вас есть на данный момент. Всем спасибо, все свободны.
Разговор с порхающей на крыльях любви Барби вышел довольно непроизводительным, но я отлично понимала, что если наша беседа затянется, мне придется снова отменять прием посетителей. Вероника раздражала меня до нервного тика, и у меня не оставалось иного выхода, кроме как выпроводить ее из салона. Мне нужно было расслабиться, помедитировать, собраться с мыслями, услышать глас вселенной и ощутить прикосновение невидимой руки всемогущей судьбы. Мне срочно требовался покой, а о каком умиротворении можно говорить, когда на тебя стремительно изливаются потоки словесных фекалий, и тебе поневоле приходится брать на себя малопочетные обязанности ассенизатора? Я сомневалась, что озвученная на прощание угроза превратить карету обратно в тыкву удержит блондинку от повторного осаждения моих дверей, но во всяком случае я искренне надеялась на наличие у нее хотя бы слабых зачатков благоразумия.
Волевым усилием я заставила себя абстрагироваться от чокнутой Вероники и регулярно проявляющего домашнее насилие предмета ее страстного обожания. В какой-то момент я осознала, что не хочу больше ничего знать. Человек со странным именем Ранги символизировал для меня то самое лихо, которое народная мудрость настоятельно рекомендовала не будить. При несоблюдении запечатленного в пословице завета предков, гарантировать мою безопасность было столь же сложно, как и обучить глухого классическому вокалу.
Я зажгла ароматические палочки, водрузила хрустальный шар на унаследованную от его предшественника подставку и долго созерцала отсутствующим взглядом неровные отблески горящих свечей. В гадальной комнате царила вечная ночь, но в отличие от своего полярного аналога, это была рукотворная стихия, и я самолично создала ее для своих персональных нужд. Здесь я могла поворачивать вспять время, искривлять пространство и раздвигать границы измерений. Не дано мне было лишь одно – приоткрыть завесу тайны над собственным будущим, и меня начинало это угнетать.
Бизнес есть бизнес, работа есть работа, и, посетовав для приличия на несправедливость мироздания, я пригласила первую клиентку. Карты пророчили ей ранний путь и удачное приобретение, предупреждали о последствиях служебного романа и советовали уделить внимание здоровью. Прошла боевое крещение и новая хрустальная сфера, показавшая сулящие материальное благополучие золотистые облака. Следующие посетители оказались носителями куда более сложных судеб, и на пятой по счету клиентке у меня привычно начало двоиться в глазах и премерзостно першить в горле. Я сделала короткий перерыв, дала отдых себе и картам, и только после того, как ко мне вернулся жизненный тонус, возобновила прием. Смену я отпахала на ура, и вкупе с Вероникиным конвертом сегодняшний день принес мне весьма существенную выручку, хотя и варварски надругался над моим душевным равновесием.