Наталия Романова
Домик №10
Глава 6
Вернулась Роза домой поздно вечером, как всегда, почти ночью. Мама исправно доложила о происшествиях за день, их было не так много, день выдался спокойным, хотя бы для базы. Никто не напился, не дрался, не потерялся, и даже Розенберг М. не жаловался на плохое питание или недостаточно тщательную уборку.
А он мог. За неделю пребывания «Русского богатыря» на базе Роза поняла, что старший тренер и руководитель – это практически диагноз. Благо, жалобы были незначительные, при этом все поняли, что с Розенбергом лучше дела не иметь. Еда должна подаваться в строго оговоренное время, никаких отклонений от меню он не терпел и самодеятельности не признавал. Полотенца менялись ежедневно, так же проводилась уборка.
Интересно, что причуды с уборкой касались исключительно домика десять, в восьмом появился график дежурств, и обалдевшая уборщица долго разглядывала плакат, приколотый к стене.
– Ишь, воспитывает пацанов, – уткнув кулаки в костлявые бока, громко возмущалась Галка.
Уборщица, ей было около сорока лет, работала не по трудовой книжке и раз в пару лет уходила в декретный отпуск на две недели. За время, пока она работала у Розы, Галка родила троих, а сколько у неё всего было детей, Роза точно не знала. Галка была тощей, острой на язык и постоянно выходила замуж, от каждого мужа и рожала. «А какая это семья без дитяти», «Мужику обязательно свой ребёнок нужен». В итоге ни семьи, ни мужчины Галка не имела, оставались только дети и пособие на них, что, кажется, устраивало Галку: на жизнь она не жаловалась, как и на внешность.
– Своих дитятей жалко, а чужих-то чего не погонять, бесты-ы-ы-ыжий, – тянула, как заунывную песню, Галка. – Коршуном следит, чтоб ели, да не то, что хочется малым, а то, что в меню прописано, да ещё доедать заставляет! А ежели дитё пирожок хочет, а не суп, что ж теперя, жрать, чё в рот не лезет?! И мыть заставляет в домике, хотя деньги-то уплочены за уборку, вона оно как. С родителей деньги взял, а пацаны намывают полы! Бесты-ы-ы-ыжий! Его-то детки с тряпками не носются.
– Так это воспитанники его, он же тренер, – вступилась Роза. – Дисциплина у спортсменов должна быть, и питание сбалансированное. – Во втором утверждении Роза сильно сомневалась. Маниакальное стремление соблюдать режим питания ей точно казалось лишним, но в то же время хотелось заступиться за руководителя и старшего тренера.
– Так чего же своих-то не дисциплинирует?! Бесты-ы-ы-ыжий!
– Каких своих?
– Так в десятом с ним живут дитяти, слушай, а он часом не того, а? Чего он один, без матери их?
– Ой, Галя, как скажешь! Это племянники его, я документы видела, у них фамилия одна. Кажется, родного брата дети, а почему без матери – не знаю… да и странно было бы, если бы жена брата с ним была, а не с мужем…
– А что дети без отца, без матери, да на тренера этого похожи, как одно лицо, не странно? Что-то тут нечисто, ой, нечисто. Бесты-ы-ы-ыжий!
– Язык у тебя без костей, Галя, и нечистый, вот что! – Роза взбеленилась. – Иди, работай, разболталась!
– Ой, девка, смотрю я на тебя… – Галка поцокала ещё для проформы, схватила пустое ведро с тряпками и рванула к крану с водой, на ходу приговаривая и возмущаясь. Ей не очень-то нужны собеседники, Галка и с собой поговорит прекрасно.
Выключив свет на ресепшн, чтобы не горел зря – иногда на Розу нападала излишняя бережливость, да и монитор компьютера отлично видно в темноте, – она смотрела то на монитор, попутно отвечая на письма и вопросы потенциальных клиентов, то поглядывая в окно.
Было на что. В свете ажурного фонаря – Роза очень гордилась ими, изготовленными под заказ по её эскизу, пусть корявому, но мастер отлично понял замысел и ещё лучше воплотил его в жизнь, – стояли Матвей и Илья. Вернее, Илья горбился, упираясь руками в коленки, и покачивался, устало опустив голову, а Матвей в это время что-то ему выговаривал.
Илья, похоже, слушал внимательно, судя по кивкам, а потом выпрямился, посмотрел на Матвея. Тот дружески похлопал его по плечу и резко опустился вниз, Роза успела подумать, что мужчина упал, но нет, он начал отжиматься, уперев ладони в тротуарную плитку. Он отжимался и отжимался, иногда хлопая в ладоши и тут же ловя равновесие и продолжая упражнение.
Зрелище поистине завораживающее. Мерцающий свет на фоне южной ночи, кружащиеся в свете фонаря мотыльки, и мужское тело, потрясающее и отлично сложенное, от макушки чернявых волос до пяток в кроссовках. Особенно хороши руки, напряжённые мышцы, спина, прикрытая тканью лёгкой рубашки, не скрывающей напряжение и фактуру. И ягодицы, ходящие вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, методично, как чёртов маятник Фуко.
Роза в буквальном смысле вспотела от этого зрелища, спиной она ощущала, как испарину сменяют мурашками и отправляются в низ живота, чтобы осесть там горячей волной, а потом спуститься ниже. Она сжала ноги как можно сильнее, чтобы унять желание, охватившее её, получалось плохо, так же плохо, как и сосредоточиться на сайте и ответах потенциальным клиентам.
Подняла глаза и снова посмотрела в окно, но на пятачке, освещённом фонарём, парочки уже не было, они переместились к другому световому пятну, и новое зрелище завораживало не меньше. Чуть поодаль была оборудованная спортивная площадка, никто из отдыхающих толком не пользовался ею, кроме разве что студентов, которым некуда девать молодецкую удаль, не ушедшую на экстрим и алкоголь.
Там были оборудованы турники разной высоты, рукоходы и тренажёры. Всё это отлично выглядело на фотографиях, но в реальности никто ими не пользовался. Тем не менее Роза решила, что и такая площадка нужна на базе отдыха и, как показал опыт с «Русским богатырём», не ошиблась. Все эти перекладины и турникеты пригодились. Хотя бы для того, чтобы прямо сейчас Роза наблюдала зрелище, достойное прямого репортажа какого-нибудь спортивного канала.
Матвей подтягивался, владея телом настолько легко, что были незаметны усилия, даже если он и применял их. Застывал над перекладиной на выпрямленных руках или крутил солнышко, непринуждённо, будто вышел на балкон покурить. А уж когда на Матвее повис Илья, напоминая мосластую обезьяну, и старший тренер стал подтягиваться с утяжелением, при этом так же свободно, Розе и вовсе стало жарко.
Мужчина, настолько виртуозно владеющий собственным телом… И пусть Розу назовут извращенкой и нимфоманкой, но пропустить столь обворожительное зрелище она попросту не могла. Роза подошла к окну и любовалась, рисуя в воображении непристойные картинки. Эти картинки могли соревноваться только с её же видениями и желаниями. Желаниями, которые обуяли Розу настолько, что она начала переминаться с ноги на ногу, сжимать ноги, у неё слезились глаза и почти болел низ живота.
Это было невозможно ужасно и столько же нереально сладко. Она зажмурила глаза, а потом посмотрела в окно, на площадке было пустынно. Только мотыльки трепетали в свете фонарей, и в животе бились бабочки, требуя логичного продолжения стихийной напасти. Вздохнув, Роза решила отправиться домой, в кровать. Делать особо нечего, да и поздно уже, завтра рано вставать.
Каждый шаг давался не без труда, давно Роза не ощущала подобного прилива, может, вообще никогда. Хотелось остановиться и снять нечаянное напряжение, такое острое, что уже раздражало, а не радовало.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер, решила Роза и повернула в сторону уличного душа. Вода вряд ли остыла за вечер, но точно была холоднее воды в доме. То, что нужно сейчас Розе. Лучше бы окунуться в ледяную реку, но идти далеко, да и глупо среди ночи отправляться на не освещённый берег коварной реки.
Роза дернула шторку и уставилась на мужчину под струями воды. Она открывала рот, как рыба на берегу. Не удивлённая или дезориентированная, не испуганная или злая. Скорее, пожирающая глазами представшее перед ней зрелище. Мощный торс, вода, путающаяся в волосках на груди, продолжающая свой бег ниже по чёртовой дорожке и дальше, по сильным и длинным ногам. Роза впитывала глазами вид, нервно облизывая губы.
– Неожиданная встреча, – сквозь вату в ушах услышала Роза уже знакомый баритон.
– Ещё бы, – растерянно проговорила Роза, – неожиданная, это же мой душ.
– Будешь спорить, лягушонок? – С этими словами Матвей дёрнул на себя Розу.
Она поняла, что вода в душе всё же не остыла даже до комнатной температуры, поняла, что ей всё равно, что её только что обозвали «лягушонком», и что целуется Розенберг М. феерично. Восхитительно, нежно, однако страстно. Не отрываясь, при этом давая воздух и пространство. Сжимая в объятьях сильно, почти до боли, и все же даря ощущение безопасности и стабильности. Тягуче сладко, обворожительно и… навсегда. Именно навсегда Роза захотела заполучить этот поцелуй и эти губы, не память, которая развеивается, как перистые облака в хорошую погоду.
Матвей продолжал целовать, ненасытно, будто только этого и ждал, его руки бродили по телу Розы под струями воды, подняли подол лёгкого платья и скользнули вверх по бёдрам, чтобы огладить попу и встретиться на талии, а потом пуститься выше. Роза пыталась дышать под каплями воды, она провела по грудной клетке Матвея, мышцам плеч, чувствуя тепло тела даже под прохладной водой и его силу, даже мощь, ладошки сами скользнули к ягодицам и сжали, надавив с силой. Он тут же откликнулся и толкнулся бёдрами вперёд, упираясь твёрдой эрекцией в живот Розы. Очень твёрдой.
– Ой, мать твою, – вырвалось у Розы.
– Ой-ой, – прошептал баритон. Странно, даже шёпот у Матвея был глубоким, а может, это в тесной кабинки уличного душа так показалось?
Как-то постепенно – но всё равно Роза осталась недовольно, – глубокие поцелуи сменились лёгкими, а потом сошли на нет, как и объятья. Роза будто ненормальная улыбалась от удовольствия, хотя при этом была не удовлетворена, как никогда в жизни. Удовольствие от неудовлетворённости. Очень странно и не менее сладко. Думать не хотелось ни о чём.
– А что вы тут делаете? – некстати решила завести светскую беседу Роза. Действительно, голый мужчина с однозначными намерениями, выставленными напоказ в её душе, почему бы не поговорить.
Облизнула губы, почувствовала послевкусие поцелуя. Как же хотелось продолжить!
– Тебя жду, – просто ответил Матвей.
– Никаких недоразумений, значит?
– Мое недоразумение при мне. Но просто так я женщин не целую. – Матвей приподнял бровь. – Кстати, ты же сюда по делу пришла? – Он сделал шаг в сторону, обходя Розу, и бросил, скрываясь за шторкой: – Боюсь, вода закончится.
Роза, как во сне сняла платье, кинула под ноги бельё, не утруждаясь поиском крючков для одежды, вылила на ладонь гель и провела по телу. Оно пылало, искрило от любого прикосновения или поглаживания, от возбуждения сводило даже пальчики ног. Тот факт, что рядом, за шторкой, скорей всего находится объект желания, придавал пикантности, и Роза опустила руку между ног, пытаясь сдержать протяжный стон. Разрядка не заставила себя ждать, Роза с трудом устояла на ногах, хватая воздух ртом и сдерживая звуки, рвущиеся из груди.
Быстро ополоснулась, обернулась полотенцем и рванула в сторону дома, Матвея не было видно. А может это был мираж? Почти год без секса, не считая случая на новый год, который нужно приравнять к фиаско, – и не такое померещится. Сколько видела Роза Матвея, столько и фантазировала, и фантазии уносили её в настолько откровенные дали, что измученная психика ответила подобным образом. Лучше бы, конечно, в постели, и довести до логичного конца, но и так отлично получилось.
А Матвей поджидал ее у ступенек веранды, облокотившись на деревянный столб спиной и положив ногу на ногу. Он был в шортах, не в тех, в которых занимался, на шее болталось полотенце, край футболки был заткнут за пояс, так она и висела, как ненужный кусок тряпки. Матвей в очередной раз проигнорировал эту часть гардероба.
– Ой, мать твою! – снова вырвалось у Розы.
– Неожиданная встреча. – Розенберг пробежался взглядом по Розе, та подтянула полотенце, прикрывая грудь, и поняла, что погорячилась, взгляду Матвея открылась совсем уж интимная часть тела, хотя, вряд ли с такого ракурса можно что-то разглядеть.
– Татуировка красивая, всё остальное красивое, беги домой и возвращайся, – проговорил он, будто промурлыкал.
Сложно представить кота, мурлыкающего баритоном, но именно так Розе и показалось, да и сам Матвей был похож на облопавшегося сметаны кота. Улыбка чуть тронула губы, он не шагнул навстречу, не двинул рукой, просто стоял и едва улыбался, а воздух вокруг простреливал электричеством.
– Ладно. – Придерживая полотенце и понимая, что со спины откроется ещё более откровенный вид, Роза послушно двинулась к двери дома.
Там словно под воздействием гипноза сбросила полотенца и надела первое попавшее платье, не платье даже – длинную майку до середины бедра, нацепила трусики, полупрозрачные, с бантиком и игривым разрезом сзади, проигнорировала лифчик, и вышла.
– Вы что-то хотели? – задала глупый вопрос Роза не менее глупым официальным тоном.
– Я бы хотел тебя, прямо сейчас, но пока давай просто прогуляемся, и называй меня на «ты», а том у меня всё время впечатление, что ты обращаешься к нам обоим.
– Обоим?
– Ко мне и недоразумению.
Глава 7
Роза пошла за Матвеем, как мышка за зов дудочки, было в этом русском богатыре Розенберге М. что-то такое, что притягивало и вызывало восхищение, не такое сильное, как до душа, конечно же, но сильное.
– И куда мы пойдём? – Роза огляделась вокруг. Её собственная база, мест для романтичных и не очень свиданий предостаточно. Качели, увитые плюшем, беседки, небольшой садик с искусственным прудом и подсветкой.
– Если честно, мне всё равно, – улыбнулся Матвей, снова как ребёнок. На лице взрослого, статного мужчины это смотрелось потрясающе. – Может, я угощу тебя чем-нибудь?
– Чем? – Роза беззлобно усмехнулась. – Ужином из столовой? Или пойдём в бар на территории?
Не то чтобы Роза возражала поднять выручку бара, но сидеть под перекрёстными взглядами гостей и бармена не хотелось абсолютно.
Матвей нахмурился, Роза быстро нашлась:
– Какао? Из Доминиканы? – И, как-то невольно, заглянула в глаза. Ведь если Сергея Витальевича угостил Матвей, то может, и у него есть. Вкусненькое. Сладенькое. Особенное.
– Смотрю, Серёга уже опередил, – ухмыльнулся Матвей. – Вот проныра. Есть какао, пошли, – заговорщицки подмигнул он и, взяв ее за руку, как школьницу, повёл к десятому домику.
Тот ли это мужчина, что целовал её в душе и раздевал одним взглядом, и не только раздевал?
– Только тш-ш, – приложил он палец к губам на пороге и открыл дверь.
Роза робко вошла и остановилась. Растерялась, будто оказалась в гостях в незнакомом доме. Мялась и не знала, куда идти, ощущая себя, словно в кромешной темноте, так же неуверенно.
Матвей махнул головой на дверь в одну из комнат, Роза называла её «большая». Там был шкаф и двуспальная кровать, телевизор, две тумбочки, комод, журнальный столик. Роза присела на краешек кровати, благо та была заправлена, даже стопка свежих полотенец так и лежала с уборки. Галка расстаралась и выложила полотенца по цветам. Матвей скрылся в районе маленькой кухни, там даже имелась маленькая плитка с двумя конфорками, чтобы постояльцы могли готовить сами, в случае надобности. Вернулся через непродолжительное время с двумя кружками какао в неказённых чашках.
– Спасибо. – Роза кивнула и обожгла губы об напиток, но удержаться, подождать, когда остынет, сил не было, она дула и тут же отпивала, довольно жмурилась и принюхивалась к аромату, надеясь, что какао не закончится быстро, но оно закончилось. Роза вздохнула и отставила чашку с благодарностью.
– Ещё… – пододвинул по столу вторую чашку Матвей.
– Нет, нет, спасибо большое.
– Да ладно тебе, вкусно ведь, я же вижу, тебе нравится, угощайся. – И снова обезоруживающая улыбка.
– Ты привозишь? Какао? – Роза подумала, что неплохо было бы начать беседу.
Матвею двадцать восемь лет, а то и того больше, а они сидят на кровати среди ночи и пьют какао в полной тишине.
– Нет, брат, я в Доминикану ездил лет восемь назад, если ничего не путаю, а брат бывает.
– А я совсем не была.
– Какие твои годы, – улыбнулся Матвей. – Сильно болит? – Он провёл ладонью от шеи вниз, Роза выгнулась как кошка. – К вечеру, да? И голова побаливает?
– Нет у меня никакого ущемления. – Роза отодвинулась.
– Давай считать это подкатом.
Матвей подмигнул и развернул Розу к себе спиной, чтобы движением, не терпящим возражения, уложить на кровать, животом вниз. Устроив ее ровнее, без комментариев поднял платье, а потом и вовсе снял, при этом Роза покорно поднимала руки, приподнималась и делала всё, что попросят. Ведь не за тем ли пригласили, и она пошла. Уж точно не пить какао.
– Подожди, – прошептал Матвей и ушёл, вернулся через несколько секунд, встал у кровати и оглядел Розу сверху вниз. – Уверен, тебе это говорили неоднократно, ты очень красивая женщина.
На самом деле, Розе ничего такого не говорили, если задуматься – никогда в жизни не говорили. Делали комплименты глазам, волосам, иногда груди или попе, но, чтобы всей Розе, целиком – такого не было. Почему-то это не заботило Розу, она прекрасно знала свои достоинства и точно так же была в курсе недостатков, вряд ли её можно назвать «красивая женщина», но спорить она не стала.
Тут же Роза почувствовала поглаживающие движения по спине. Матвей нанёс какое-то масло, разнёсся сладкий, обволакивающий запах, заставил прикрыть глаза от удовольствия. У шеи прикосновения были чувствительней, пальцы Матвея надавливали и гладили, одновременно доставляя боль и снимая её, после чего из-под рук растекалось тепло, отправляя мурашки по позвоночнику, копчику, вниз живота и груди.
Постепенно от поглаживающих, вдавливающих движений стало тепло, а потом и начало клонить в сон. Роза прикрыла глаза и, покачиваясь на волнах эйфории, погружалась в томительное и тягучее удовольствие. Она разомлела настолько, что подалась, когда Матвей перевернул её на спину и продолжил движения от шеи вниз, деликатно обходя груди, опускаясь по животу и ногам от бёдер до уставших за день икр. Разминал, потирал, поглаживал, сводил с ума. Роза слышала своё дыхание, оно было больше похоже на озвучку любительского порно, но сделать с собой ничего не могла, да и не хотела.
Она почувствовала мужское дыхание где-то в районе шеи, оно переместилось к яремной ямке, там ощутила горячий язык, который пробежался по ключице и спустился к груди, взяв в рот сосок. Невольно подалась вперёд, прося о более интенсивной ласке, получила её, незамедлительно и изощрённо.
Роза никогда не думала, что языком можно поигрывать легко, почти невесомо, и довести почти до невменяемого состояния. Она стонала, тёрлась, хватала за волосы, тянула на себя, задыхалась от вожделения. Горячее тело сверху Роза приветствовала едва ли не победным кличем, руку, решительно снявшую последний оплот её нравственности, полупрозрачные трусики, стоном, а мужчину, устроившегося между её ног, хриплым шёпотом поторопиться.
Только он не спешил, входил медленно, растягивал удовольствие, смакуя его, двигаясь поступательно и невозможно медленно, даже лениво. У Розы кружилась голова от массажа, медленной, томной прелюдии, скользящих, распирающих движений.
Она почти плакала от восторга, когда поняла, что он не остановится, не сбавит этот невыносимо медленный темп и не уступит её стремлению взять быстро и жадно. Почти домашний секс, будто обыденный, тем и прекрасный, что партнёр точно знает, как будет взаимно хорошо, и не нужно думать, нервничать, переживать о несуществующих, глупых вещах. Только поступательные движения, два дыхания и комфортный для двоих темп, удобный, неспешный, ровно до того момента, пока не понадобилось скорее, сильнее, мощнее.
Не зря Роза представляла, как может двигать бёдрами мужчина с такими ягодицами. Она лишь успевала догонять и не отставать, пока не замерла, вцепившись в шею, смотря на склонённое лицо над собой, вдруг поняв, что вся гамма впечатлений уложилась в почти одну позицию, со сменой углов, силы и скорости. Замерла, напряглась, почувствовала горячую ладонь у себя на губах, а потом губы, не в силах отказаться от поцелуя, который гасил звук оргазма. И через мгновение, как волшебство, Матвей кончил, упав на Розу, придерживая себя локтями, а потом перекатил обоих на бок.
Удивительное, прекрасное чувство, когда за тебя решают, как тебе лучше, и именно так и получается… или, может, просто знают, как лучше. Роза не могла думать, она ловила остатки оргазма и покачивалась на волнах эйфории, ловила остатки острого покалывания от контакта сосков с мужской грудью.
– Ты замечательная, лягушонок, – донеслось сверху и сбоку.
– Ты тоже. – У нее не было желания возмущаться или спорить, да и сил тоже не было.
Лягушонок, так лягушонок, не слишком-то изящное прозвище, но какая разница, если этому лягушонку только что подарили незабываемый, а в этом Роза не сомневалась, секс.
Спустя время лежала, облокотившись на грудь Матвея, слушала его дыхание и почти мурлыкала от удовольствия.
– Ты разве массажист?
– Курсы закончил, – неопределённо ответил Матвей.
– А не нужно медицинское образование? Кажется, вышел новый закон об оказании медицинских услуг, или что-то такое.
– Можно подумать, если бы у меня его не было, эффект был бы другой, – пробурчал он, наигранно возмущаясь. – Я медицинский колледж закончил, фельдшер, хотел в первый мед поступать, но вовремя понял, что не моё. К тому времени уже международного мастера спорта получил, ну и в физкультурный пошёл, на тренера, простенько, зато по себе. Это Мишка у нас менеджер, делец, золотая голова, а я так… тренер, – проговорил Матвей с улыбкой. – А массажу позже научился, надо было. Спортивный, лечебный, даже детский, лечебная физкультура… в общем, один к одному, как-то сложилось.
– Светик с Даниилом говорили что-то…
– Ну, да, Михаил так считает, но думаю, он преувеличивает.
– Что-то случилось?
– Ничего особенного, авария, год ушёл на то, чтобы Миша пошёл своими ногами, ещё пара, чтобы вернулся к полноценной жизни. Мама у нас молоток, держалась, а бабушка сдала. Мне легче было научиться элементарному массажу, чем вызывать трёх разных массажистов в разное время.
– Ох. – не то чтобы Роза что-то поняла, но звучало это не слишком радостно. – Так вы с мамой вдвоём на больного Мишу, двоих детей и бабушку?
– Да, звучит так себе, – Матвей рассмеялся. – Как-то так, да. Но на деле не всё так страшно, в итоге бабулька у нас уже машину водит, Миша взял, наконец, финансы в свои руки, да и Даниил одерживает уверенную победу.
– А, прости. – Роза приподнялась и упёрлась на локоть. – Миша твой родной брат, да? А где же мама Светы и Даниила?
Как-то не вовремя всплыли слова Галки о странном стечении обстоятельств, что двое племянников похожи на Матвея. Может, это и совпадение, игра генетики, но мысли сами бурлили и поражали воображение шальными предположениями.
– Давай не будем судить о том, чего не знаем. – Матвей одним движением накрыл своим телом Розу, прижав к себе, а потом поцеловал, заглушая поток её мыслей и слов.
Роза убежала домой только к четырём утра, ей оставалась на крепкий сон два часа, и вряд ли ей это удалось, слишком много мыслей и отчаянного счастья, бьющегося с силой из грудной клетки, слишком много мыслей и нечаянных надежд, чужеродных, но таких желанных.
