Наталия Романова
Чем пахнет дождь

Полная версия

Глава 5

Парни ещё несколько раз выходили на улицу, возвращались с новыми порциями мяса или куриных крыльев, которые тут же сметали, как саранча.

Олег едва не мурчал от удовольствия, налегая на еду, что, в общем-то, понятно. Полуголодный студент столько еды одновременно видит только когда возвращается домой, к маме с папой, и то не факт. Насколько было известно, родители Олега не шиковали, потому он с первого курса работал везде, куда брали.

Егор перерабатывал поданные блюда с энтузиазмом электромясорубки, быстро и без разбора. Эльбрус не отставал, только, в отличие от остальных, он едой наслаждался, откровенно кайфовал, впиваясь в сочное мясо или кусая помидор. Было в этом действе что-то первобытное, манящее и до одури смущающее.

Меня порядком развезло, с трудом удавалось контролировать эмоции, тем более взгляды. Поймала себя на том, что откровенно пялюсь на Эльбруса, рассматриваю, как шикарный, редчайший экспонат.

Ещё бы этот экспонат не замечал моих взглядов, только он всё видел, плотоядно улыбался и иногда подмигивал, вызывая желание провалиться сквозь землю, а лучше уйти прочь. Вот так, в купальнике и простыне, прямо по улице с не растаявшим снегом на опушках. Плевать, хоть остыну, избавлюсь от жгучего морока.

– Мужику природой заложено осеменить как можно больше самок – инстинкт размножения, – пьяно и невнятно нёс Сабуров, одновременно жуя шашлык. – Полигамия – наше право! – провозгласил он и поднял рюмку с водкой.

Кристи глупо хихикнула, присоединилась к импровизированному тосту. Аня с Олегом, похоже, не слышали пламенной речи, молча подняли бокалы с вином, а может, держали своё мнение при себе. Им-то какое дело до полигамии Сабурова?

Я решила не спорить, мне тоже не было дела, что Сабуров думает о моногамии, полигамии, полигинии, полиандрии и прочих «поли» вообще, и об инстинкте размножения в частности. Не мне с ним размножаться.

Эльбрус выпил полную до краёв рюмку, не поморщившись, через несколько секунд неспешно закусил, окинул брата насмешливым взглядом, сказал:

– Ты же медик, значит, в биологии шаришь. У человека нет инстинктов, ни полового, ни материнского, ни самосохранения, никакого, кроме ерунды, типа секундного поднимания бровей. Есть рефлексы – условные и безусловные, – быстрая нейронная связь и автоматизированная реакция на раздражитель. Человек по факту высший примат, а чем высокоразвитей млекопитающее, тем меньше у него инстинктов.

– Ну, рефлекс размножения, – отмахнулся Сабуров. – Самец должен оставить след в природе, он так запрограммирован.

– Тогда не обижайся, когда самка притащит тебе детёнышей от другого самца, – загоготал Эльбрус. – У самок тоже инстинкт – выбрать самого сильного самца, подходящего для продолжения рода.

Сабуров с минуты пялился пьяным, расфокусированным взглядом на брата, потом перевёл его на Кристи, нахмурился, будто та прямо сейчас отправилась искать более подходящего самца для продолжения рода.

– А, плевать, – сделал он вывод, нарвавшись на недовольный щипок от Кристи. – Пойдём, – махнул рукой в сторону парилок.

Все, кроме Эльбруса, дружно двинулись за ним. У меня желания париться не было, в голове шумело и клонило ко сну, но оставаться наедине со старшим братом Сабурова не хотела больше.

Чувствовала какую-то неясную опасность, которую объяснить толком не могла. Не накинется же он на меня прямо здесь, когда остальная компания всего в нескольких метрах. Неловкость я ощущала от его изучающих, бесцеремонных взглядов, главное – от собственной реакции на эти самые взгляды.

Подскочила, засеменила следом за всеми, хватаясь за простынь, как за цитадель собственного целомудрия, никак не меньше.

Оголённая шея – волосы я собрала в высокий пучок – пылала, по позвоночнику побежали ледяные, колючие мурашки, лопатки покрылись гусиной кожей, ладони мелко подрагивали, когда я шла в сторону парных, понимая, что следом шагает Эльбрус.

Почти в панике я скрылась в хаммаме, надеясь, что в пару пылающего лица не будет видно, или что Эльбрус проигнорирует этот вид парной. Там уже растянулась Аня, блаженно закрыв глаза, рядом, сидя на каменной скамье, пристроился Олег.

– Егор на улице, – коротко сказал он. – Перебрал.

– Понятно, – кивнула я, устраиваясь напротив.

Пар обволакивала тело, проникал в каждую пору, расслаблял. Закрыла глаза, невольно представив, как точно так же обволакивает горячее дыхание Эльбруса. Вздрогнула от собственной фантазии. Всё, с алкоголем на сегодня покончено.

Я резко встала, стряхнула морок, поспешила к выходу. Рядом с купелью встретила Кристи, она спешила от двери с улицы, обхватывая себя руками.

– Блин, холодно, – процокотала она. – Пошли в сауну, – схватила ледяной рукой и потащила в нужную сторону. – Егор совсем расписался, свалился прямо на лавочку у мангала, хорошо, что Рус вышел, отвели в спальню, – говорила она на ходу.

В сауне Кристи продолжала стучать зубами, не забывая рассказывать, что увидела на втором этаже Сабуровского дома.

– Там зал метров сорок, не меньше, диван здоровенный, телевизор на всю стену, прикинь. Я вообще раньше таких телеков не видела, даже в магазине. А на первом этаже камин, прикинь. Живут же люди…

– Ну, да, – кивнула я.

Живут. Кто-то живёт, а кто-то хлеб жуёт, кому-то супчик жидковат, кому-то жемчуг мелковат. Можно восхищаться, завидовать, стремиться к такому же уровню жизни, но лучше трезво смотреть на вещи: такого положения я если и добьюсь, то годам к пятидесяти, сейчас главное работать, повышать квалификацию, ставить реальные цели, а не «зал с телевизором во всю стену».

Рассказ о чудесах интерьера и уровня жизни Сабуровых прервал вошедший Эльбрус.

– Двигайтесь, девчонки, – с широкой улыбкой проговорил он.

Кристи мгновенно отодвинулась от меня, освобождая место между нами, сразу же туда шлёпнулось полотенце, уселся Эльбрус, сузив помещение довольно просторной сауны до крохотной коробки.

Я поняла, что он специально сел ближе ко мне, попробовала было отодвинуться, но рядом была горячая стена, пришлось остаться на месте, подавить желание вытянуться по струнке, а лучше сбежать. Не хотелось выглядеть глупо, повести себя по-детски.

Мужская нога, будто невзначай, касалась моей ноги, заставляя внутри что-то вибрировать, трепетать. Я придвинуться ближе, но оставалась недвижима, ожидая, когда эта мука закончится, или сознательно продляя её.

– А чем ты занимаешься, Рус? – услышала вопрос Кристи откровенно флиртующим тоном, почти призывным.

– Сижу в сауне с красивыми девчонками, – загоготал тот в ответ, между делом придвинувшись плотнее ко мне, небрежно раскинув и вытянув длинные, мускулистые ноги вперёд.

Я покосилась вбок, мазнула взглядом по расслабленной позе, вздымающейся груди, плоскому животу, низко сидящим плавкам… стоп!

Перескочила взглядом на стеклянную дверь, за которой переливалась бирюза купели.

– По жизни, – уточнила Кристи.

– Если по жизни, – спокойно произнёс Эльбрус, после секундной паузы. – У меня сеть СТО, фитнес-клуб и два магазина детский товаров – коляски, игрушки, подгузники, сейчас думаю открыть магазин для беременных.

– Машины и подгузники? Как это сочетается? – удивилась Крис, я, если честно, тоже.

– Бизнес, никакой разницы, что продавать, соски, воздушные заслонки для карбюраторов, бордюрный камень или услуги. Деньги делают деньги, неважно, посредством чего.

– Прикольно, – вздохнула Кристи. – Девушка у тебя есть? – зачем-то спросила.

– Ищешь более сильного самца для продолжения рода? – ухмыльнулся Эльбрус, повернувшись к Кристи, распахнувшую глаза от подобной наглости.

Повёл плечом, от чего мышцы пришли в движение, демонстрируя силу, буквально исходящую от него. И ещё что-то откровенно мужественное, почти животное, гипнотизирующее.

– Я просто беседу пытаюсь поддержать! – почти искренне возмутилась Кристи.

Откровенно говоря, Эльбрус настолько выигрывал у собственного брата, что никто бы не удивился, не осудил, если бы Кристи вдруг переметнулась к нему. От этой мысли стало нехорошо, противно стало, муторно…

Хотя меня-то точно он не интересовал в качестве парня, тем более «самца», слишком уж… мужчина. Я откровенно не понимала, как впитать в себя всю ту ауру, которая витала вокруг него, остаться при этом в уме и памяти, не растерять себя.

– А ты что скажешь? – вдруг повернулся ко мне Эльбрус, заставив подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– О чём?

– Тебе не нужен самец для продолжения рода? – с усмешкой спросил он, едва заметно мазнув кончиком языка по своей нижней губе, отчего у меня свело внизу живота, опалило там тягучем жаром.

– У меня парень есть, – вспыхнула я. – Вова!

– Во-о-о-о-ова, говоришь? – протянул Эльбрус, окидывая меня очередным изучающим взглядом.

Остановился на груди на мучительно долгие доли секунды, заставляя меня сжаться, а соски, напротив, напрячься, выделиться сквозь голубую ткань купальника. Я тут же пожалела о своём выборе, ведь был же у меня купальник с плотным пуш-апом, поролон бы точно скрыл мой позор. Нет же, взяла с верхом треугольниками и трусиками-танга.

– Вова, – кивнула я. – Он курсант, и скоро мы поженимся, – добавила я для убедительности.

Кого и в чём пыталась убедить, непонятно. Да, Вова есть, да курсант, да, может быть, мы поженимся. Почему нет? Хотя он никогда не заикался о совместной жизни, и я не думала в этом направлении, что странно, если задуматься. У него на носу выпуск, распределение, у меня конец учёбы. Если думать о совместном будущем, то сейчас, а не когда его отправят на Дальний Восток, я же найду работу в приличном салоне и продолжу учёбу.

Вскочила, отправилась наружу, душно стало невыносимо. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не могла. Следом поспешила Кристи, видимо решила, что оставаться наедине со старшим братом собственного парня паршивая идея. Если ставить на Сабурова, то на младшего – безопасней, как минимум.

Не успела я подойти к краю купели, без намерения нырнуть – вода ледяная, страшно окунуться, – как меня смело прямиком в эту голубую леденящую гладь, одним сильным махом.

Я вскрикнуть не успела, как очутилась в воде, перепуганная донельзя, бьющая со всей дури руками, в ужасе открывая рот, не в силах произнести хотя бы звук.

Меня обхватили сильные мужские руки, казавшиеся в ледяной воде раскалёнными, прижали к большому, тёплому телу, провели раскрытой ладонью от груди до края плавок, остановившись на животе – всё одним быстрым, уверенным движением, сразу подтолкнули в сторону бортика и вытолкнули наверх.

Выскочила как ошпаренная, схватила полотенце, протянутое смеющейся Аней, в глазах которой произошедшее выглядело, как пьяная шалость, начала обтираться, игнорируя изо всех сил однозначные сигналы собственного тела.

Неожиданные эмоции, подпитанные алкоголем, резкий перепад температур, близость мужского тела, настолько откровенно мужского, что выбивало дух, заставили тело напрячься тугой пружиной в ожидании чего-то. Внизу живота прострелило, ниже стало настолько влажно и горячо, что от неожиданности я решила, что начались критические дни. Ведь понимала, что дело совсем в другом, в возбуждении, которое свалилось на меня нежданно-нагадано, когда совсем не хотела этого.

С пылающим лицом отправилась в уборную. То ли чтобы прийти в себя, то ли убедиться в том, что ничего не началось, то ли в том, что началось. Мысли путались, хаотично кружились, отказываясь выстраиваться в более-менее последовательный ряд.

Пришлось умыться холодной водой, досчитать до ста и обратно, прежде чем вернуться к людям.

Глава 6

Празднование прихода весны продлилось ещё несколько часов. За это время Сабуров успел поспать, вернуться, вновь напиться, что на старые дрожжи случилось быстро, и снова отправиться восвояси, в этот раз с точно такой же пьяной Кристи.

Аня с Олегом хмелели медленно, но методично, к концу вечера тоже уже мало что соображали, хотя она и пыталась помочь мне с посудой.

Я к спиртному больше не притрагивалась, усвоила урок, потому гора грязной посуды и остатки еды, которые нужно было убрать до утра, достались мне.

– Всегда так, – услышала я насмешливое от Эльбруса. – Кто меньше пьёт, тому и убираться. Помогу, – поставил он в известность.

Меня хватило лишь на короткий кивок. Вместе убрали со стола, отнесли посуду в посудомойку – признаться, впервые видела вблизи это чудо техники, поглядывала с интересом, стараясь скрыть любопытство – остатки еды положили в контейнеры в холодильник «сайд бай сайд» – тоже чудо для меня.

– Твоя комната, – глухо произнёс Эльбрус, останавливаясь у одной из одинаковых дверей на первом этаже. – Твои вещи я занёс, – распахнул дверь, показывая на мою небольшую дорожную сумку. – Кровать заправил.

Понимание, что он прикасался к постельному белью, на котором мне придётся спать, ввело в неожиданный ступор. Переступила с ноги на ногу, глядя на резиновые тапочки на собственных ногах, суетливо одёрнула клетчатые шорты и футболку, в которых стояла.

Скромный домашний костюм, почти монашеский, только судя по блуждающему взгляду Эльбруса, выглядела я, как опытная куртизанка в изысканном неглиже, дока в соблазнении.

Сделала шаг в комнату, Эльбрус шагнул за мной, закрыл дверь за спиной, посмотрел на меня прямо, от чего меня буквально заколотило. Светло-карие глаза прожигали во мне дыру размером с космос, становилось горячо в груди, сердце лихорадочно билось, кровь неслась с нечеловеческой скоростью.

– Скажи мне «нет», – потребовал он, именно потребовал, а не попросил или подсказал.

– У меня есть парень, – прохрипела я, что, к моему ужасу и стыду, не прозвучало как «нет».

– Нет у тебя мужчины, – уверенно проговорил Эльбрус, всё так же прожигая взглядом. – Был бы, ты не оказалась бы здесь.

– Но ты сам… сам показал эту комнату, – залепетала я, оправдываясь.

– Вообще здесь, в сауне, без него, в компании пьяных мужиков.

– Женщина сама может решать, где ей находиться и с кем, – вспыхнула я.

– Так реши, – произнёс он.

Сделал несколько шагов, пересекая расстояние между нами. Встал вплотную ко мне, возвышаясь надо мной, как гора, а ведь я не крошка полтора метра в прыжке. Медленно обхватил мою поясницу широкой горячей ладонью, притянул к своему телу, вжал, качнул бёдрами и замер, глядя на меня.

Опешила, обалдела, сошла с ума, офонарела – любой синоним подойдёт, чтобы описать то, что я почувствовала. Такого ведь не бывает…

Не может такого быть, если это не аномалия какая-нибудь – мегалопенис, например, встречается при аномально высоком уровне тестостерона.

Или может? Господи, о чём я думаю, вообще?! О члене старшего брата Сабурова! Хотелось самой себе надавать по щекам, чтобы очнуться наконец.

Протиснула между нами ладони, упёрла в твёрдую грудь, попыталась отодвинуться, не чувствуя никакого сопротивления, эффекта, впрочем, тоже. Эльбрус легко сдерживал мои попытки вывернуться, словно не чувствовал их, будто я была крошечным котёнком, а он львом, или горой, которую невозможно просто взять и сдвинуть.

– Скажи словами, – потребовал он. – Скажи «нет», я сразу уйду.

Язык присох к нёбу, я рассыпалась, растворялась, исчезала в тяжёлом дыхании над моей макушкой, в тепле сильных рук, в безусловной силе тела рядом со мной. Иррационально, совершенно глупо хотелось почувствовать это тело не через ткань футболок и бюстгальтера, а кожа к коже, как тогда, в купели.

Словно услышав мои мысли, ладонь Эльбруса скользнула под мою футболку, прошлась по спине до защёлки лифчика, ловко справилась с ней, я лишь выдохнула, распахнув глаза.

– Теперь отказ не принимается, – поставил в известность.

Поднял на руки, через секунду опустил на кровать. Эльбрус нависал сверху, легко удерживая свой вес, разглядывал меня, будто мороженое слизывал, глубоко и выразительно дышал, заставляя меня дышать так же в унисон.

Приподнялся на колени, снял с себя футболку, отбросил в сторону. Потянулся за моей, быстро расправился, следом с лифчиком, который слетел мгновенно, будто только этого и ждал.

– Да, чёрт, шикарней, чем я думал, – невнятно пробормотал, глядя на мою оголившуюся грудь с напрягшимися сосками.

Одно колено занёс между моих ног, лёг сверху, перекатился, укладывая меня сбоку, опустил губы к шее. Прошёлся к местечку за ухом, чуть прикусил мочку, спустился к ключицам, дразня языком. Наконец, обхватил жадно ртом сосок, второй накрыл ладонью, сжав между пальцами.

Если до этого мгновения я относительно соображала, фиксировала в сознании происходящее, наблюдая как бы со стороны, не в силах отказаться, то сейчас я попросту потерялась в кружащих голову ощущениях. Настолько отчаянно сильных, что единственное, что получалось – не захлебнуться в собственных эмоциях, стремительно доводящих меня до грани, отправляя за грань.

Кружило, затягивало в воронку ощущений, терялись мысли, причинно-следственные связи, всякое понимание происходящего. Осталось лишь жгучее желание чувствовать, прикасаться, целовать, отдавать, брать.

Я ощущала, как сквозь шорты об мою ногу трётся член, и больше не думала о том, большой он или нет, единственное, чего хотела, чтобы он заполнил неизвестно откуда взявшуюся пустоту внутри меня.

Большая ладонь легла между моих ног, тяжело сжала, потёрла, вырывая судорожный вздох, заставляя шире раздвинуть ноги, приподнять бёдра и двинуться навстречу настойчивым движениям.

В следующую секунды шорты вместе с трусами медленно поползли вдоль ног, оставляя меня обнажённой, бесстыже распахнутой перед мужчиной. Захотелось прикрыться, запоздалый стыд нахлынул волной, но был подавлен одним движением руки, которая зафиксировала мои руки, прижав к моему же животу.

Эльбрус двумя пальцами провёл по гладким половым губам, заставив ощутить насколько там влажно, как никогда в жизни. Легонько прикоснулся к клитору, обвёл вокруг, не дотрагиваясь до самого пика, хотя именно этого я ждала, вопреки собственному стыду. Опустил палец ниже, остановился у входа, подразнил немного, зашёл, заставляя меня выгибаться от запретного удовольствия и лёгкой, жгучей боли, от которой, вопреки логике, я получала настоящее удовольствие.

Где-то на грани яви и небытия, когда мои губы отвечали на чрезмерно откровенные, жадные поцелуи, грудь тёрлась о распалённое мужское тело, широко раскрытые бёдра бесстыже требовали продолжения, почувствовала у входа головку члена.

Посмотрела вниз, туда, где почти соединились наши тела. Эльбрус обхватил член, придвинул большую головку к набухшим половым губам и медленно водил от клитора до входа, заставляя меня выгибаться, рефлекторно прося логичного продолжения.

Мозг отключился начисто. Не понимала кто я, с кем, почему оказалась здесь, знала одно – хочу продолжения. Хочу, чтобы эта махина наполнила меня собой, хочу стать одним целым, единым организмом с одними потребностями.

Тягучий поток желаний перебила резкая, жгучая боль, вырвавшая меня из зыбучего, нереального удовольствия. В ужасе я заколотила по спине и груди Эльбруса, начала ёрзать в попытке вырваться.

– Т-ш-ш-ш-ш, – всё, что ответил Эльбрус на мои попытки, однако, остановился.

Посмотрел на меня сверху вниз с нечитаемым выражением лица, опёрся на одну руку, второй вытер слёзы с моих щёк, прошептал:

– Говорил же, нет у тебя мужчины. Потерпи, терять уже нечего.

Качнул бёдрами, вырывая у меня стон отчаянной боли и новую порцию слёз. Меня просто разрывало, чувствовала себя бабочкой, в которую наживою вкручивают энтомологическую булавку.

– Нет, не надо, – заныла я, ощущая соль на губах. – Потом, в следующий раз, попозже, – зачем-то лепетала, не понимая, что вообще несу.

Какой следующий раз? Об этом думать страшно, не то, что предлагать, тем более обещать. Похоже, с половой жизнью я завязала, толком не начав.

– Предлагаешь подождать, пока другой разработает? – глухо ответил Эльбрус. – Вот так не будет больно, – пообещал он несбыточное.

Переместился, не вынимая из меня орудие пытки, как-то особенно нежно провёл ладонью по моему лицу, остановился на губах, снова качнул бёдрами, я в ужасе открыла рот, ожидая очередную волну боли, но её не последовало. Дискомфорт был, оставалось жжение, но сильная боль исчезла.

Постепенно стало возвращаться удовольствие, не такое обволакивающее и всепоглощающее, как до этого, покрытое стыдом и осознанием, что я сотворила, но всё-таки это было неизведанное мне раньше удовольствие, такое приятное, что я не понимала, как я дожила до двадцати лет и не попробовала ни разу.

– Сейчас потерпи немного, – услышала хриплый голос Эльбруса.

Сразу после этого он начал ускоряться, вколачиваться в меня ритмично, вбиваться, а я… я не смогла себе объяснить случившееся, только от нахлынувших ощущений, от понимания, что этот мужчина – взрослый, сильный, наглый, – ловит неприкрытый кайф от того, что даёт ему моё тело, меня повело, заставило взвиться в смеси боли и наслаждения и испытать первый в жизни оргазм.

Ведь это же был оргазм, а не обморок?