Наталия Журавликова
Забытая душа
Глава 10. Алёна, 2014 год
Чужой город, чужие люди. По сравнению с родной Самарой, слишком холодный, но привыкнуть можно. Алёна шла по оживлённой улице Урицкого. Надо же, какое совпадение, её школа тоже стояла на Урицкого. Наверное, в каждом городе такая улица есть? Здешняя похожа чем-то на Арбат. Широкая и разного творческого люда на ней немало. А ещё книжные магазины, страсть Алёны, можно сказать.
Как её занесло в этот сибирский город? Она и сама толком не понимала. Просто сидела как-то ночью дома, думая, куда сбежать от своей вины, от осуждающих, как ей казалось, глаз. А потом ей контекстная реклама выдала университет с подходящим факультетом. Филологическим, как ей хотелось. Правда профиль был педагогический, да и сам вуз тоже, но что в этом плохого? Профессия благородная. Главное, сбежать, сбежать, сбежать. И ещё раз сбежать.
Даже её собственная мама как-то раз спросила, горестно поджав губы: «Неужели ты правда не видела, что с ним происходит? Хороший же мальчишка». Мама потом извинилась, увидев, как вся жизнь отхлынула от лица дочери, отчего то превратилось в гипсовую маску. Поступить удалось на удивление легко, она сама не ожидала. Наверное, это судьба ей благоволила, позволив разорвать пелену чёрных дней, в которой она пребывала. И вот уже год как Алёна живёт в Иркутске и учится на преподавателя русского языка и литературы. Вечерами гуляет по городу, а ночами выходит в коридор общежития, чтобы не будить соседок, и стоит у окна, глядя вниз. Иногда к ней приходят стихи, такие же отчаянные, обрывочные и безнадёжные, как и остальные мысли.
Окна. Окна. Стены. Стены.
Люди, люди, где вы, где?
Проводов змеятся вены.
Фонари. Везде. Везде!
Снег истоптан, двор безлюден,
Ни души в нем. Ни души.
Он бездушен, беспробуден,
Лишь следами дня прошит.
Выглянь из окна любого –
Всё дома, дома, дома!
Ночь – не отдых, а основа
Для сошествия с ума.
Чуть извилины провисли,
Вызвав умственный разброд.
Я прибрать пыталась мысли,
Учинив на них поход:
Бой внутри себя открытий
Мне существенных не дал.
Жертва я, и победитель.
Триумфален мой провал.
Сердце – это только орган.
Мозг – лишь клетки. Жизнь – процесс.
По цветку букет раздерган.
Может, вовсе нет чудес?
Счастье – это только слово.
Горе – это только боль.
Утро. Это значит снова
Я свою играю роль.
Учёба шла легко, соседки по комнате достались приятные, две девчонки из её же группы, Люда и Варя, барышни весёлые и отходчивые, войн между ними никогда не было.
Больше всего в Иркутске Алёна любила набережную, благо находилась она рядом с общежитием, да и их учебным корпусом. Вечерами включались фонари и творческая фантазия. Девушка могла бродить часами, вглядываясь в Ангару. В сумке у неё всегда лежала тетрадь, чтобы записывать пришедшие в голову рифмы и образы. Удивительно, в школе её на поэтические опыты не тянуло никогда, предпочитала придумывать небольшие прозаические зарисовки. А после случившегося… того, о чём она не хочет вспоминать, проснулась тяга к стихам. Ей казалось, душа кровоточит, не потоком, а по капле. А она, Алёна, эти капли размазывает в строчки. Да, мрачноватый получается образ.
Она потрясла головой, оглядываясь. С Урицкого, оказывается давно уже ушла, хорошо хоть под машину по дороге не попала, погружённая в свои обычные переживания. Надо как-то уже научиться с ними справляться. Прошлое не исправишь, а жить дальше придётся всё равно. Так что выше нос, Алёнушка. Куда бы пойти? В сквере Кирова погулять, или рекой полюбоваться. Больше тянуло ко второму варианту. Пришлось потопать, но не страшно, погода для сентября отличная, выходной день, до вечера ещё далеко.
Ангара сегодня на редкость спокойная. Небо практически чистое, поэтому и река, в которой оно отражается, выглядит умиротворённой и даже сияющей. Алёна остановилась у парапета, наслаждаясь видом.
– Алые паруса ждёте? По графику их сегодня обещали.
Голос незнакомый, мужской. Здесь вообще часто все друг с другом знакомятся. Прогулочное место, что поделаешь.
– С вами капитан Грей на связи? – спросила она, не поворачивая голову в сторону говорившего.
– Это брат мой двоюродный. Извините, если помешал вашему единению с водной стихией.
Алёна невольно засмеялась:
– Звучит так, словно я русалка.
И наконец посмотрела на своего случайного собеседника. Высокий парень, скорее всего, тоже студент какого-нибудь университета. Серые смеющиеся глаза, прямые тёмные волосы и небольшая аккуратная бородка. Мужчины с растительностью на лице ей не особенно нравились, но не целоваться же ей с ним, в конце концов. А поговорить можно. Тем более, у незнакомца в руке был роскошный букет ярко-пурпурных роз, так что он на свидание идёт. И по пути с девушками общается, прохиндей этакий.
– Разрешите угостить, – галантно вдруг сказал парень и протянул цветы ей.
– Угостить? Мне их прямо тут употребить?
Алёна представила, как она жуёт нежные лепестки и отплёвывается шипами и опять рассмеялась.
– Вот, мне вас развеселить удалось, – улыбнулся всё ещё незнакомец. – Берите, это вам. Мне они не нужны.
– Вы ходите по набережной и раздаёте букеты девушкам? – удивилась Алёна.
– Только самым красивым, – сказал он. А потом вздохнул. – Не подумайте ничего. Меня продинамили просто. И я как дурак с этим букетом хожу теперь. А так, вы его понесёте и я буду выглядеть нормально.
Алёна ойкнула и взяла розы.
– Спасибо, конечно. Но жаль, что у вас так вышло. Вы уверены, что вас именно продинамили? Может она опоздала и вот-вот появится. А тут я с цветами.
– Не появится, – помотал он головой. – Меня бросили смской. Хотя как сказать, бросили… Это должно было второе свидание быть. Но она передумала.
– Сочувствую, – проявила Алёна солидарность, вдыхая тонкий аромат цветов. Ей обычно казалось, что розы пахнут морковкой, но у этих почему-то запах был другой, настоящий.
– Леонид, – вдруг представился парень безо всяких экивоков. – А вы?
– Алёна.
– Очень приятно, Алёна, – ответил он, протягивая ей руку для пожатия. – Разрешите с вами прогуляться? Я, правда,не маньяк, нападающий с букетами. Просто хотелось бы человеческой компании. Но если вы не в настроении, я пойму и не стану навязываться.
Интересный парень, разговаривает как литературный персонаж, она к такой манере не привыкла.
– Почему нет? – она даже не кивнула, тряхнула головой соглашаясь. – Не откажусь от сопровождения. Опять же, если руки устанут, вы букет понесёте.
– Ты. Ты понесёшь.
Увидев в глазах Алёны непонимание, он уточнил:
– Это я так предлагаю перейти на «ты». И, конечно, с цветами помочь не отказываюсь, сам виноват, тяжёлые такие выбрал.
– Красивая, наверное, девушка, раз на второе свидание уже с такой клумбой пришёл, – сказала Алёна с некоторой завистью.
– Да, весьма эффектная, – согласился Леонид. – Но я почему-то уже перестал жалеть, что она не пришла.
– Это ты ветреный какой-то, – осудила Алёна.
– Нет, это ты замечательная какая-то, – заявил он. – Извини, не хочу пугать. Просто мне с тобой сразу почему-то легко стало.
В итоге они общались почти до ночи, Алёна спохватилась за десять минут до закрытия общежития. Пришлось бежать, не то придётся ночевать не пойми где. Или просить соседок простынку кинуть с третьего этажа. Бывало у них и такое, да! Как-то на первом курсе ещё, Люда с ухажёром подзадержалась на полчаса, а двери уже и того, захлопнулись. Строгая консьерж впустить ни в какую не согласилась. Тогда Варя и Алёна вспомнили, что есть практика затягивания парней, желающих погостить «в номерах», с помощью связанных друг с другом простыней и покрывал. Сами они такого ещё не практиковали, но когда-то всё делаешь в первый раз. Ничего у них тогда, надо сказать, не вышло. Все испугались и сплоховали. В итоге на первом этаже открылось окошко и девчата затащили паникующую Люсю, а оттуда она уже и к себе пробралась. Но воспоминания богатые остались.
Эту историю Алёна рассказывала Лёне по дороге, пока они бежали до общаги.
– А тебе-то не надо к какому-нибудь закрытию? – спросила она испуганно. Не хотелось человека подводить.
– Нет, нормально всё. Я местный.
Без двух минут одиннадцать они были у нужного здания.
– Мне было очень приятно познакомиться, – сказал Лёня. – Давай ещё погуляем как-нибудь?
Алёна согласилась, беззаботно впорхнула в ещё приветливые пока двери своего жилья, и только потом вспомнила, что номерами-то они и не обменялись. От этого немного грустно стало, хотя никаких парней она себе не планировала. Ей даже и подумать страшно было о возможности отношений, хотя знакомились с ней часто. Она себя, кажется, наказывала так. Первая юношеская любовь, которую она сумела вызвать совершенно без осознанных действий со своей стороны, привела к смерти. Так что, достойна ли она теперь нормальных человеческих отношений?
Снова вспомнилась Вера, которая, без преувеличений, прокляла её перед отъездом. Встретила случайно на улице. Алёна её не сразу узнала. Она и сама в то время на свою тень походила, шарахалась от всего, но Вера её по части депрессивного вида превзошла. Красные, заплаканные глаза, круги под ними, будто углём очерченные. Да она влюблена в Венечку была! И во взгляде – ненависть. Настоящая, концентрированная. Увидела Алёну и задышала через зубы, со свистом.
– Как тебя ноги ещё носят, убийца!
Строго говоря, Алёну убийцей назвать было нельзя, Веньку под машину она не толкала, даже не обижала его. Просто поддалась собственному влечению, она же не обязана всем отвечать взаимностью, если на то пошло? Но чувство вины у нее всё равно было, ещё какое. Поэтому под шквалом осуждения бывшей одноклассницы она съёжилась, прикидывая направления для отступления. Увидела просвет между домами, и туда бегом.
– Боишься? – кричала ей вслед слегка поехавшая крышей Верка. – Да будь ты проклята, живи без любви и сочувствия.
Тогда Алёну колотило по-настоящему, ей казалось, злобные слова прилипли к коже и не ототрутся ни одной мочалкой. Вот и до сих пор она не позволяла себе ответить ни на чьи ухаживания. Травма душевная, как-никак. Значит, всё к лучшему, хорошо что у Леонида ее номера нет.
На следующий день, возвращаясь из универа, Алёна увидела нового знакомого на крыльце общежития. И опять с цветами.
– Это тебе, – сказал он, протягивая ей розовые хризантемы.
– У меня еще тот букет не кончился, – растерялась она. – Да и зачем это?
– Затем, что на этот раз они точно для тебя, мне так захотелось. Свободна сейчас? Хочу показать тебе одно место.
Она была свободна и не против посмотреть что-то новое и интересное. Это оказалось арт-кафе с душевной компанией творческих людей, которая приняла Леонида как своего. Понятно, откуда у него такая речь изысканная, в таких кругах вращается.
Вечер получился замечательный, с бардовскими песнями в хорошем исполнении. А потом они опять гуляли почти до закрытия общежития.
Ухаживал Леонид красиво и очень ненавязчиво, словно понимал, что у Алёны есть некая душевная травма, которая ограничивает ее в чувствах и действиях. По сути, это даже ухаживаниями назвать сложно, они просто дружили, делились впечатлениями, обсуждали книги и стихи, в которых Лёня неплохо разбирался. Узнав, что он играет на гитаре, Алёна вначале напряглась, вспомнив Венечку. Но потом отпустило, уж очень он был непохож на ее бывшего соседа по парте. Месяца через два, когда Алёна расслабилась в его присутствии и уверилась, что они просто хорошие друзья с кучей общих интересов, он ее поцеловал. И это было очень романтично. Они стояли на своей любимой набережной, шел пушистый снег, щедро обсыпая пуховики и шапки. Алёне поздно пришло в голову, что надо бы дополнительно защититься от мокрых хлопьев, она кое-как отряхнула головной убор, чтобы не множить на нем сугробы, и принялась извлекать прижатый шарфом капюшон.
– Давай, помогу, – предложил Лёня, аккуратно ослабил шарф, мешающий выполнить необходимое действие, очень бережно надел Алёне на голову капюшон. И все еще держась за него обеими руками, наклонился к ее лицу, прикоснулся губами к губам. Алёна закрыла глаза и прижалась к нему, обняв за талию, на поцелуй ответила с большей готовностью, чем сама от себя ожидала.
– Я люблю тебя, – сказал он, глядя ей в глаза.
– Я тебя, кажется, тоже, – ответила она, переводя дыхание. – Обязательно напишу по этому поводу новое стихотворение.
– Не забудь только мне его показать, – попросил Лёня.
Это было настоящее. Не безумная страсть, которая захлестывает, заставляя забыть обо всем, а нежное чувство, в комплекте с которым идёт и бережное отношение к объекту любви. Алёна не забросила учёбу, наоборот, у нее появилась куча энергии для всего. Их душевная близость даже не требовала перехода к физической, они ждали подходящего момента, наслаждаясь новыми гранями общения, которые вдруг им открылись. Да и Алёне самой не хотелось пока переходить этот барьер, по банальной причине. Опыта у нее не было. Но Леонид, в то же время, казался ей очень подходящим кандидатом на роль первого мужчины. Что уж там, единственным!
Он ее не торопил, и все случилось в свое время. Однажды они гуляли по предновогоднему Иркутску, совершенно забыв обо всём, и опомнились, только когда общежитие уже закрылось.
– Ох, – расстроилась Алёна. – сложно будет теперь в комнату попасть. Сегодня такая злобная дамочка дежурит, точно не пустит.
– А может не надо туда попадать? – Лёня заглянул ей в лицо как-то просительно. – Я эту неделю один живу, родители уехали в новогоднее путешествие. Мы могли бы поехать ко мне. Да и Новый год вместе встретить. Не будет никого.
– Предлагаешь мне сразу до 31 декабря у тебя остаться? – Алёна смутилась, но против не была.
– Был бы только этому рад, но ты вряд ли согласишься. Так что, сегодня поедешь ко мне?
Она кивнула. Видно было, что он волнуется. Очень. Руки чуть ли не трясутся. Вызвал такси, назвал адрес, быстро запихал ее в салон, пока не передумала.
Жил Леонид с родителями, в трёхкомнатной квартире не очень далеко от центра, но пешком идти не хотелось, снова сильный снегопад начался.
В комнате Лёни она себя почувствовала, словно вернулась домой из долгого путешествия. Это было убежище человека, который еще толком не повзрослел, но близок к тому. Постеры музыкальных групп соседствовали с толстыми умными книгами. На стене висела гитара, а высокий стеллаж сплошь был заставлен забавными фигурками, которые Алёна сначала приняла за игрушечных солдатиков. Только потом поняла, что это какие-то коллекционные вещицы.
– Увлекаюсь такими штуками, да, – смущённо сказал Лёня. – Мои родители много ездят, вот и сейчас за рубежом. Привозят мне разное интересное. Я богов собираю. Они крутые.
– Точно, крутые, – подтвердила Алёна, с восхищением рассматривая статуэтку, кажется, Тора.
– Может, мы фильм посмотрим? – предложил Лёня.
– Давай, с удовольствием, – откликнулась она.
– Тогда ты выбирай пока, что скачать, – он включил ноутбук. – А я пока на кухне пошуршу. Выберешь, приходи, поможешь. Да и с тобой веселее.
Никакой неловкости не ощущалось, вместе им всё так же было комфортно и легко. Без намёков, полувзглядов и сложных напряженных движений. Просто решили посмотреть кино, поужинать, поболтать. Они вели себя так, словно впереди целая жизнь, отведённая им исключительно на общение и узнавание. У Лёни, кажется, волнение полностью отступило, да и она спокойна была.
Алёна серьёзно подошла к поиску фильма для того, чтобы скоротать вечер. Что предпочесть? Мелодрамы не вариант. Романтические комедии тоже. Боевики? Ей не в настрой. Надо что-то универсальное, классику какую-нибудь. Лучше уж вместе выбрать, так что сначала можно с ужином подсуетиться.
Она пошла к Лёне, предложить свои руки для смешивания и разрезания, и застала его в комичном положении. Он стоял посреди кухни с совершенно красными пальцами, с которых что-то капало. Не кровь, а соус какой-нибудь, конечно же.
– Я совсем не умею открывать банки, а ещё мужик, – пожаловался он. Стол и пол украшены ошмётками чего-то алого. Помидорами он её угостить собирался?
– Это лечо домашнее, – мрачно ответил Лёня на её невысказанный вопрос. – Ты кино выбрала?
– Нет, тоже не справилась, – помотала она головой. – Давай, помогу тебе. Мой руки. Тряпка есть?
– Конечно, вон там, – он показал локтем в нужном направлении.
Алёна кивнула и пошла спасать ситуацию, оттёрла пострадавший пол, Лёня управился со столом. Дальше они уже действовали в четыре руки и больше ничего не разлили и не уронили.
– Где у тебя вилки-ложки? – спросила она.
– Сейчас достану, – Лёня потянулся к ящику стола, но не учёл траекторию и рука оказалась рядом с её талией. Секунду помедлив, парень решил отложить извлечение столовых инструментов на какое-то время. И то верно, девичьи изгибы куда интереснее холодных ложек. Он подошёл ближе, положил руки Алёне на талию, наклонился для поцелуя.
И вот тут она почему-то начала волноваться, хотя целовались они уже не в первый раз. Но ведь то было в основном на улице, а не в отдельно взятой квартире, где вполне вероятно продолжение. Готова ли она к нему? Лёня, судя по всему, был готов, потому что руки его поднялись выше, а губы скользнули ей куда-то за ухо, запуская в теле цепную реакцию чувственности. Похоже, прекращать свою активность он не собирался, а наоборот, планировал продолжить как можно скорее.
Он немного отстранился, посмотрел ей в лицо и что-то там явно увидел благоприятное для себя, потому что тут же потянул Алёну за руку, приглашая покинуть кухню.
Она не сопротивлялась, хотя и думала, что если события начнут развиваться подобным образом, то наверняка во время просмотра фильма. Практически горизонтальное положение, картинки на экране, близкое взаимное положение тел, между ними пробегает искра, распаляя страсти и так далее. Но получается, прогадала, до кино они и не дотянули.
В комнате, под взглядами сотен игрушечных богов, Лёня усадил Алёну на кровать и принялся целовать уже более прицельно. Она чувствовала, как в ней рождается всё больший отклик и совершенно не собиралась тормозить Леонида. Только предупредила, когда он взялся за пуговицы.
– Знаешь, я ведь ещё никогда…
Она думала, это его испугает, не раз слышала о таком. Но Лёня только улыбнулся:
– Ничего, я же с тобой.
Он был очень нежен, очень внимателен. Обращался с ней, будто она была соткана из паутины, как минимум. Сначала была какая-то неловкость. Хотя нет, не «какая-то», а довольно сильная.
Алёна много раз себе представляла, как у них с Леней все может произойти в первый раз. И все эти фантазии с реальностью имели очень мало общего, поскольку воображение девушки подпитывалось любовными романами, которые списывались явно не с живых людей. Не было страстных прикусываний чего бы то ни было, битвы языков и прочих шаблонов. Леонид оценил обстановку и выключил свет, чтобы не смущать девушку, затем уже приступил к более решительным действиям, не проявляя при этом робости и вообще любых признаков неуверенности.
Алёна же поначалу испытывала чувства весьма противоречивые. С одной стороны, не хотелось показаться полной неумехой в делах постельных. С другой… собственно, она ею и была, и даже только что сама в этом вслух призналась. Так что излишняя активность тоже весьма неуместна! Потом она со смехом вспоминала, как пыталась выбрать нужную линию поведения во время нежной любовной прелюдии. В какой-то момент Леня отвлекся и спросил, все ли нормально и хорошо ли она себя чувствует. Ладно хоть «скорую» вызвать не предложил.
Тогда она смутилась еще больше, сообщила, что с ней полный порядок. И захотела сквозь землю провалиться, потому как решила, что свидание по ее вине полностью провалено. Удачно, что в темноте не видно, как горят ее щеки. Хотя наверняка это ощущается. Впрочем, Леонида формальный ответ дамы о ее благополучном самочувствии вполне устроил, может он и спросил-то ее больше для порядка. Молодому, влюбленному мужчине, который дорвался до предмета обожания, останавливаться не хотелось совершенно. Алёна прислушалась к себе и поняла, что и ей тоже требуется продолжение. Губы Леонида, между тем, нашли какую-то очень чувствительную точку где-то в области ключицы, и все сомнения растворились сами собой. Было, на что отвлечься.
Потом они и фильм выбрали, и ужином занялись, не спали почти до утра. Новый год встречали вместе, а после он познакомил её с родителями, которые вернулись из своего путешествия.
– Наконец-то мы увидели эту таинственную девушку, – обрадовалась Лидия Петровна, его мать. – А то ходит счастливый и загадочный, но приводить тебя к нам отказывается. Мы уже подумали, что ты из каких-нибудь неформалов. С татуировками и пирсингом даже на волосах. И он просто боится тебя показывать.
Всё складывалось замечательно, Алёна порхала по замороженному Иркутску, как снежинка. Они часто встречались, жить друг без друга не могли. Иногда Алёна ночевала у Лёни. Родители уезжали время от времени, при них она оставаться стеснялась.
Весной Лёня завёл разговор о том, что хорошо бы им жить вместе, снять квартиру, допустим. Алёна к этому готовности не чувствовала, начиная с финансовой. Да, у неё была кое-какая подработка по интернету, но съём жилья она не очень потянет. А жить за чужой счёт не привыкла, хотя Лёня решительно был настроен сам её обеспечивать, он тоже работал после учёбы. Но пока тему замяли. В марте ей исполнилось 20. Отмечали в кафе, Лёня настоял. И подарил ей кольцо в бархатной коробочке.
– Не бойся, ни на что не намекаю, – сказал он, вручая презент. – Но ты ж понимаешь всё, да?
Она понимала и немного этого боялась. Сложно поверить, что ты достойна счастья, когда почти два года уверена была в обратном.
А вечером, придя в общежитие, она обнаружила в своём стареньком, на ладан дышащем ноутбуке, неожиданное электронное письмо от анонимного автора. Неужели Верка до сих пор собирается её преследовать? Во вложении был всё тот же клип на песню в исполнении Венечки. А текст отправителя не блистал оригинальностью: «Ты будешь проклята навеки. Не сможешь успокоиться никогда, пока на тебе его кровь».
Вот так поздравление с юбилеем. Алёну затрясло. Захотелось прижаться к Лёне, всё же зря она с ним жить отказалась, сейчас бы он её спас от этого липкого комка, догнавшего из Самары. Впрочем, об этой странице жизни она не рассказала Леониду, слишком больно было. Может быть, потом.
В июне они вдвоём выбрались на Байкал. Сочная зелень на фоне величественного озера показалась Алёне каким-то волшебством. Вот бы никогда не уезжать отсюда. Они гостили у легендарного священного водоёма «дикарями». Поставили палатку, кинули внутрь спальные мешки.
Это были два дня абсолютной романтики. Прогулки по лесам в поисках местных цветов и растений, посиделки у огромной чаши чистейшей воды, запахи и звуки, полное одиночество. Да, временами мимо проходили и другие туристы, но друг другу никто не мешал, поскольку места было много.
– Подумаешь ещё о том, чтобы жить вместе? – спросил ей Лёня ночью, когда они забрались каждый в свой спальный мешок. – Я уже совсем не могу без тебя, хочу чтобы ты всегда была рядом.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась она. Хотя, почему неожиданно? Его поцелуи ещё чувствовались по всему телу, состояние было расслабленным, каждая клетка наполнена счастьем, как бы это шаблонно ни звучало. Он знал, когда её об этом спрашивать.
Они вернулись в город. Алёна и летом, на каникулах, в Самару уезжать не собиралась. Не была она для неё больше синонимом слова «дом».
На лето она осталась одна в комнате, девчонки уехали к родне. После возвращения с байкальского берега без сил рухнула в кровать. Очень уж устала, вырубилась сразу. И увидела во сне Венечку. Он сидел на камушке и играл на гитаре, напевая под нос всё ту же посвящённую ей песню.
– Вот как, – грустно сказал Веня, посмотрев на неё. – Мужика себе нашла, не успокоилась. А ведь я тебя тут жду, а ты ко мне не торопишься совсем. Может, я тогда его заберу, а? Поговорим с ним, узнаю, чем же он тебя так зацепил, что ты с ним уже и в постель легла?
Алёна проснулась и поняла, что кричит от ужаса. Таких снов у неё ещё не было. Захотелось позвонить Лёне, убедиться, что всё в порядке, но она решила его не будить.
А утром был звонок от его мамы.
– Беда случилась, – плакала в трубку Лидия Петровна. – Вчера, когда Лёнечка из вашей поездки возвращался, его у подъезда по голове ударили. Он в реанимации сейчас, состояние крайне тяжёлое.
Алёна не могла ничего ответить, горло будто передавило чем-то. Значит, он вчера её проводил до общежития, а сам домой и не добрался. А тут ещё и сны эти… Как Венька сказал? «Может, я тогда его заберу». Как же страшно! Неужели она и правда проклята? Тогда ей и самой любви не видать, и тем, кто с ней рядом, не поздоровится.
В больницу она приехала, почти не чувствуя своего тела. Словно онемела, вся, включая мозг. Мир вокруг был в расфокусе. В реанимацию ни её, ни родителей, не пустили. Она смотрела на двери приёмного покоя, казавшиеся ей зловещими, и в ушах у неё звучал Веркин голос: «Это ты должна здесь лежать, а не он!»
«Господи! – взмолилась она про себя. – Если ты меня слышишь, помоги! Я уеду, я больше не появлюсь в его жизни, только не забирай его. Это я во всём виновата».
Леонид выжил. Тех, кто на него напал, он не видел и никакой информации следствию дать не мог. Узнав, что с любимым всё будет хорошо, Алёна решила, что данное высшим силам обещание надо исправлять. Она навестила его в больнице всего один раз, в этом уж не смогла себе отказать. Подержала за руку, сказала, что любит и всегда будет его хранить в своём сердце. Само вырвалось.
– Ты что, малыш, я же выжил! – удивился Лёня. – Вот выйду и всё будет как раньше.
Может, Алёна и поступила как суеверная дура, но в тот момент иначе она не могла. Ей казалось, что призраки прошлого не дадут ей быть вместе с Лёней и уничтожат самого дорогого для неё человека. Перевестись в вуз по этой же специальности, но в другом городе оказалось легче, чем она думала.
Алёна оставила Леониду прощальное письмо, и к тому времени, как его выписали, уже находилась на пути к новой жизни. Кажется, она немного сама умерла.
Я люблю тебя. Ты знаешь. Знаешь?
С ветки сорванным листом
пластмассовым слетаешь
на костёр жертвенный
моей нестандартности.
Плавишься, шипишь из-за превратности
Написанного впопыхах стиха.
Ведь думаю – «согреть»,
пишу – «сгореть».
Ха-ха.
