Наталия Московских
Сети Культа
Бриггер устало потер глаза. Как ни странно, речь Бенедикта казалась ему убедительной.
– Давай на миг предположим, что мы примем твой безумный план в разработку, – сдался он. – Ты упоминал, что Ормонт был шпионом аркала, а после укрылся в Малагории. Хочешь сказать, ты раскроешь правду? О том, что анкордский кукловод еще жив?
– Без этого не было бы никакой драматургии, – картинно усмехнулся Бенедикт.
– Ты издеваешься?!
– Ничуть. Весть о том, что анкордский кукловод жив, поднимет тревогу на нужный уровень. А изменить легенду и включить в нее тайных союзников Ормонта, которые помогли ему сбежать, будет нетрудно.
Бриггер задумчиво замолчал и довольно долго ничего не говорил. Бенедикту даже показалось, что он провалился в сон, однако вскоре старик кивнул собственным мыслям и, нахмурившись, сказал:
– Даже если боги встанут на твою сторону, и тебе удастся убедить Совет, вопрос о том, как противостоять Ормонту, остается открытым.
– Позволь мне для начала выяснить, что по этому поводу разузнали Ренард и Иммар. Несколько идей у меня имеется, но озвучивать их пока рано.
Из груди Бриггера вырвался усталый вздох.
– Пусть и рано, я бы хотел их услышать.
– Для осуществления этих идей потребуются весьма необычные ресурсы.
– Какие?
Бенедикт сложил руки на груди и прищурился.
– Есть только одни существа, способные противостоять силам данталли. Хаффрубы.
Старик изумленно вскинул брови.
– Хочешь отправить в Малагорию армию похитителей кожи?
– Нет, – усмехнулся Бенедикт. – Эти твари опасны даже поодиночке, а в большом количестве и вовсе неуправляемы. Но я хочу, – как бы это лучше сказать?.. – позаимствовать их силы. Хотя бы на время.
Бриггер всплеснул руками, явно поставив на Бенедикте клеймо последнего безумца.
– Боги, я ведь не зря полагал тебя опаснейшим из фанатиков! Кому еще могло прийти в голову нечто подобное? Как? – Он стукнул по столу раскрытой ладонью. – Вот как ты это себе представляешь, скажи на милость!
– Пока единственная мысль, которая приходит мне в голову, это мысль о зелье, – спокойно ответил Бенедикт.
– То есть, магия, – недоверчиво склонил голову Бриггер. – Единственными представителями которой являются… в смысле, были некроманты, пока их не истребили.
Бенедикт осклабился.
– Так все же «были» или «являются», Карл? Я ведь не просто так спросил, многого ли ты мне еще не сказал? Ты назвал мои идеи безумными, но мысль о хаффрубах тебя не удивила. Да и мысль о магии, как я погляжу, тоже. – Он внушительно поглядел на старика, продолжая опираться на его стол. – Настало время выдать мне еще кое-какие сведения. За весь наш разговор ты проявил удивление лишь раз – когда узнал о способностях Ормонта. Обо всем остальном ты был прекрасно осведомлен. Выкладывай. В Культе ведь имеются сведения и о гнездах хаффрубов, и о некромантах, так?
Карл Бриггер неуверенно пожевал губу.
– Ты когда-нибудь бывал во Фрэнлине? – вздохнув, спросил он.
– Не доводилось.
Бенедикт наконец убрал руки со стола Бриггера и заложил их за спину, обратившись в живое воплощение требовательного ожидания.
– Фрэнлинское отделение уже много лет передает в Крон отчеты о деятельности двух семей хаффрубов, живущих в городе. Горожане заключили с ними договор. Согласно ему, хаффрубы охотятся только за, – он чуть помедлил, —чужаками, местных не трогают.
Бенедикт изумленно изогнул брови.
– Хаффрубы убивают людей в городе, а Культ попросту закрыл на это глаза?
– Не путай нас с охотниками на иных, Бенедикт, – недовольно проворчал Бриггер. – Хаффрубы – сильные стражи города. Вдобавок, они умеют сотрудничать, приносят множество полезных сведений. Их было нецелесообразно уничтожать.
– Ясно, – отмахнулся Бенедикт, решив пока не развивать этот спор. – А некромант? Тоже есть на примете, как я понимаю? Много их, вообще, осталось?
Старик опустил голову.
– Немного. На материке у нас есть сведения только об одном. Знаем еще о троих: в Ярле, Каливере и Сарезоре, но с ними у нас нет как таковой связи.
– А с тем, что на материке, есть? – спросил Колер. Он уже догадывался, каким будет ответ.
Бриггер глубоко вздохнул.
– Его зовут Ланкарт. Представился только именем. Из всех известных нам некромантов он, если так можно выразиться, самый юный – практиковать начал, когда массовые гонения на магов смерти совсем стихли. Культ об этом узнал, направил жрецов для переговоров, и после совещания было принято решение позволить некроманту практиковать на определенной территории. Никому из монархов о его существовании не сообщалось.
Бенедикт криво ухмыльнулся.
– Позволь угадать: ему, разумеется, сказали, что гонения на него не начнутся, но он будет обязан оказать Культу посильную помощь по первому зову?
– На твоем месте я бы стер эту язвительную улыбку с лица, – буркнул Бриггер. – Знания некромантов весьма обширны, и многие из нас были убеждены, что стирать их с лица Арреды полностью – глупое и неверное решение. К слову, услугами Ланкарта до этого дня никто и не думал воспользоваться. Ты первый, кому они понадобились.
Бенедикт примирительно приподнял руку, чувствуя, что Бриггер начинает выходить из себя.
– Я понял тебя, Карл. К слову, в моем вопросе не было и намека на язвительность, ну да боги с ним! Итак, где я могу найти господина Ланкарта?
– Есть одна безымянная деревня в Карринге, в Сонном лесу, почти у самой границы с Нельном. На картах она не обозначена, но у нас есть ее точное расположение, – нехотя ответил Бриггер, испытующе взглянув на Бенедикта. – Поедешь к нему?
– Как только закончу дела с Советом. Надеюсь, я могу рассчитывать на твое содействие?
– Сначала я хочу увидеть, как именно ты намереваешься работать с Советом, – покачал головой Бриггер. – Представишь план действий, я свяжусь с членами комиссии, и тогда решение о том, оказывать содействие, или нет, будет принято. Пока я могу сказать, что не буду препятствовать твоей работе, но о посильной помощи, особенно о денежных вложениях в столь рискованную операцию, говорить рано.
– Что ж, – примирительно сказал Колер, – пока что мне этого достаточно. Я ознакомлю тебя с планом по готовности. А пока, – он небрежно покосился на дорожную грязь под своими ногтями, – где ты нас разместил?
– На третьем этаже, – облегченно вздохнул Бриггер. – Дежурный проводит вас, распоряжение у него имеется.
– До скорой встречи, – сказал Бенедикт, направившись к двери и поманив за собой ученика. Киллиан поспешил за ним, попрощавшись с главой Культа лишь коротким кивком.
Глава 12
Киллиан, только вернувшийся из бани, чувствовал себя намного лучше: даже простуженная шея болела меньше, чем поутру. Вместо дорожного одеяния, которое отправили прачке, на нем была алая ряса, и он не без стыда признавался себе, что в таком облачении ему находиться привычнее и удобнее.
Зайдя в комнату на третьем этаже, Киллиан застал Бенедикта сидящим на койке у узкого решетчатого окна. По подоконнику в отсвете подступающих сумерек деловито расхаживала эревальна, часто взмахивая перепончатыми крыльями. Обыкновенно при виде этих существ Киллиан чувствовал умиление и улыбался, однако сейчас сделать этого не смог: хмурый и сосредоточенный вид Бенедикта не позволил ему.
Маскируя обеспокоенность за бодростью, Киллиан нарушил тягучее молчание:
– Никогда не думал, что от несвежей одежды могут так путаться мысли! А оказывается, могут. Да еще как! Теперь могу рассуждать абсолютно ясно, стоило лишь принять ванну и переодеться в чистое.
Бенедикт посмотрел на него без особого интереса, едва заметно дернул губами в подобии улыбки и тут же вновь ушел в себя.
Киллиан несколько мгновений постоял в дверях, размышляя, не скрыться ли ему с глаз наставника, однако за эту мысль разозлился на самого себя. В конце концов, это была и его комната. Он не хотел брошенной сироткой скитаться по головному отделению только потому, что Бенедикт не в духе, поэтому заставил себя сесть напротив наставника и найти его взгляд.
– А у вас как дела? – непринужденно спросил он.
Бенедикт качнул головой, все еще пребывая в мрачной задумчивости.
– Успел изучить материалы по семейству Дэвери и послушать сообщение от Ренарда и Иммара. У них есть некоторые дельные мысли по поводу того, как отсечь Мальстена Ормонта от его способностей, и, пожалуй, я с ними соглашусь, – отрапортовал он.
Киллиан поморщился. Ему показалось, что Бенедикт так же охотно отчитался бы безмолвной стене. Ей – быть может, даже охотнее, потому что от нее не последовало бы дальнейших расспросов.
– Ясно. И… каков план? – спросил Киллиан, тут же поджав губы. С каждым ударом сердца этот разговор становился для него все более натужным.
Бенедикт все еще смотрел мимо ученика.
– Ормонт – уникальный экземпляр, как бы гнусно это ни звучало. Поэтому убивать его сразу будет большой глупостью. Лучше взять его живым и разгадать, каким образом он делает то, что делает. Я не вижу другого способа предотвратить появление других таких же монстров.
Слушая Бенедикта, Киллиан вспоминал недавний разговор в кабинете главы Культа. Сейчас он всецело разделял опасения жреца Бриггера и даже понимал, что именно в Бенедикте разносило о нем славу обезумевшего фанатика. Отчего-то это разозлило Киллиана. Сжав руки в кулаки, он сурово посмотрел на наставника и спросил:
– Вы построили этот план до или после разговора со жрецом Бриггером? Если до, то я помогу вам всем, чем смогу. Если после – я в этом не участвую, так и знайте.
Бенедикт смерил его испытующим взглядом.
– Поясни, – холодно потребовал он.
– Сначала ответьте, когда этот план зародился в вашей голове, – спокойно выдержав его взгляд, сказал Киллиан.
Бенедикт вздохнул.
– Я размышлял об этом по дороге в Сельбрун. Не озвучивал, потому что не знал, подтвердит ли Карл мои догадки насчет некроманта. Именно его я думал подключить к изучению способностей Ормонта.
– А про его возможный отказ вы не думали? – прищурился Киллиан. – Вдруг ему будет просто неинтересно?
Бенедикт хмыкнул.
– Ему будет интересно. Об этом говорит сам род его занятий. Тот, кто занимается магией столько столетий, просто обязан быть любознательным. Мальстен Ормонт не сможет его не заинтересовать. – Он прищурился. – Кажется, я начал понимать, куда кренят твои сомнения. Ты решил, что я построил этот план после разговора с Карлом, чтобы просто пойти ему наперекор? Выразить протест? – Его лицо исказила кривая усмешка. – Это причуды юного возраста, из которого я давно вышел, жрец Харт.
– Неужели? – ядовито бросил Киллиан. – Почему же вас тогда так сильно заботит, кем вас считает жрец Бриггер? Да вы едва сдержались, чтобы не спросить то же самое у меня! – Он наклонился вперед и придирчиво вперился взглядом в наставника. – Не надо притворяться, что вам наплевать: это не так. Вам важно, что и как о вас думают в Культе, а разговор со жрецом Бриггером стал для вас потрясением. Не отрицайте, я все прекрасно вижу. И будет гораздо лучше, если мы поговорим об этом, чем если вы начнете демонстрировать протест и поступать импульсивно. Согласны?
Бенедикт внимательно заглянул в желтовато-серые глаза ученика и невесело усмехнулся.
– В одном Карл был прав: в уважительном общении со старшими ты за время работы в Олсаде ни капли не преуспел, – сказал он.
– Я считаю, что он был прав далеко не только в этом, – покачал головой Киллиан. Поняв, что наставник не собирается ничего на это отвечать, он продолжил: – Еще в том, что ваше рвение к охоте на данталли не уменьшится. Возможно, даже возрастет. И сейчас, слыша, что вы говорите про опыты над Мальстеном Ормонтом, я в этом убеждаюсь. Насколько я успел выяснить, вы всегда были правдистом и самоотверженным бойцом…
– Я был идиотом, который полагал, что хорошо знает своего врага, – перебил Бенедикт, отведя взгляд, и в этих словах прозвучало слишком много обиды, которую не получалось скрыть.
– Вот! – воскликнул Киллиан, уцепившись за эту нить разговора. – Поэтому я и беспокоюсь. Вы начали сомневаться в собственной интуиции и в себе самом. Не смейте этого делать! Потому что, если вы сейчас поддадитесь этому порыву, сможете полноправно называть себя идиотом, и вас будет даже не за что поправить!
Бенедикт удивился такому выпаду. Другие жрецы не раз пытались проверить его на прочность, однако их замечаниям почти никогда не удавалось задеть его. Киллиан Харт же обладал большой проницательностью и видел, что наставника задел разговор с Карлом Бриггером, однако деликатничать и сворачивать с этой темы не стал. Напротив, он бил по больному с жаром юности и холодной расчетливостью дознавателя.
Несмотря на массу неприятных чувств, гулявших в душе Бенедикта, он улыбнулся, выразив свое одобрение. Он не ошибся с выбором ученика, в этом не приходилось сомневаться.
– Не многовато ли вольностей ты себе позволяешь? Я ведь могу отправить тебя обратно в Олсад, жрец Харт – вкрадчиво напомнил Бенедикт.
Киллиан небрежно махнул рукой, хотя глаза его на миг отразили испуг.
– Бросьте меня запугивать, жрец Колер, – с особой язвительностью надавив на звание своего наставника, отозвался он. – Если б мои манеры вас так нервировали, вы бы отправили меня назад еще на полпути в Крон. Не время сейчас напоминать мне о своем ранге, я ни на миг не забывал, кто вы. А вот вы, похоже, забыли.
Бенедикт сложил руки на груди, губы растянулись в неровной оценивающей улыбке.
– Вот как?
Киллиан не отступал.
– Да. Вас знают едва ли не во всех уголках Арреды. Вы мастер своего дела. И вы лучший среди того расходного материала, на который Культу в его высших слоях наплевать.
Бенедикт не удержался и рассмеялся, стараясь игнорировать мучительную колкость последних слов ученика.
– У тебя весьма интересный способ подбадривать.
– Я и не собирался вас подбадривать. Бенедикт Колер, которого я успел узнать, в этом не нуждается. Тот Колер, которого я знаю, понимает, что заработал себе славу самого жестокого палача Арреды, хотя никогда не желал ее. Одно ваше имя вызывает ужас и может заставить людей если не полностью поверить в идеи Красного Культа, то хотя бы соблюдать его правила. Люди слушают вас, потому что опасаются кары, которую вы можете принести в их дом. Вы – живая легенда, уже сослужившая свою службу Культу, и для власть имущих мало что изменится, если вы станете мертвой легендой. Для них ваше имя после Ста Костров Анкорды будет вечным знаменем, а на вас самого им наплевать так же, как на остальных жрецов. Не говорите, что не знали этого.
Бенедикт устало вздохнул. Возразить ему было нечего.
– Знал, разумеется. Более того, я понимал, что Культ стремится не столько полностью избавить Арреду от данталли, сколько держать их количество под контролем, дабы для жрецов всегда находилась работа.
– Для многих жрецов такое откровение было бы шоком, но не для вас. Что же вас тогда так задело?
Бенедикт со скучающим видом пожал плечами. Этот разговор быстро высасывал из него остатки сил, но отмолчаться перед учеником он не мог.
– Просто мне… казалось, что после двадцати четырех лет службы ты перестаешь быть пушечным мясом и становишься уважаемым жрецом. А выходит, что дело не в службе и не в том, насколько добросовестно ты ее несешь, а в том, считает ли тебя глава Культа достойным войти в более узкий круг знающих лиц. Противно, когда от тебя ничего не зависит. – Бенедикт поморщился, словно от зубной боли, и качнул головой в попытке сбросить неприятные мысли, но они не желали уходить. – Я начинаю ненавидеть Карла, как только думаю о том, сколько секретов он от меня держал! Особые сведения о данталли, о гнездах иных существ, о некромантах – все это было давно известно какой-то тайной комиссии, члены которой большую часть службы провели в теплых кабинетах своих отделений, как Урбен Леон! Никому из них не приходилось ночевать в лесах, переезжать с места на место. Уверен, большинство из них и допрос-то никогда не проводили!
Киллиан склонил голову набок и посмотрел на наставника изучающе. Жар возмущений каким-то образом облетал его стороной.
– Но ведь когда вы стали старшим в Кардении, у вас был шанс иметь такую жизнь, разве нет?
Бенедикта эти слова разозлили, и у него ушло несколько мгновений на то, чтобы справиться с собой.
– Я не завидую оседлым жрецам и условиям, в которых они живут, – терпеливо произнес он. – Я не смог бы так жить. Оперативная работа привлекает меня намного больше, и, пусть сейчас от усталости я готов проклинать ее, через пару дней отдыха я готов буду взвыть от бездействия.
– Тогда на что вы злитесь? Не понимаете, чем они лучше вас?
Бенедикт сдвинул брови, задумавшись над вопросом ученика.
– Наверное…
– Они не лучше, – усмехнулся Киллиан. – Критерий «лучше-хуже» не определяется количеством знаний. По крайней мере, не в данном случае. Это – первое.
Бенедикт от души расхохотался над деловым тоном ученика, но Киллиан невозмутимо продолжал:
– Мне понятна ваша злость. Я понимаю вас, как никто. Знаю, как угнетает безразличие людей, расположение которых пытаешься завоевать. Так что мои увещевания – не пустое сотрясание воздуха. Это – второе. Ваша реакция чисто по-человечески будет понятна любому. Но я начал этот разговор, чтобы напомнить: к сожалению, ваша репутация оставляет вам куда меньше прав быть человеком, чем кому бы то ни было другому. Это – третье.
Смех Бенедикта смолк, на лице вновь проступила накопленная усталость. Некоторое время он просидел, размышляя над словами Киллиана, затем устало потер переносицу и заставил себя улыбнуться.
– А у тебя талант к проникновенным речам, ты в курсе?
– У меня хороший учитель, – пожал плечами Киллиан. – Бенедикт, я хочу сказать лишь, что о вашей человеческой природе, о ваших чувствах очень легко забыть. Я полагаю, что жрец Бриггер забыл, потому что все эти годы вы преподносили себя определенным образом.
Бенедикт нервно усмехнулся, вспомнив собственные слова, которые бросил в лицо Урбену Леону, когда тот, исходя злобой, отчитывал хоттмарскую команду за смерть пятнадцати олсадских жрецов.
– Я понял тебя, Киллиан. По сути, ты пытаешься сказать мне, чтобы я взял себя в руки и вел себя, как подобает старшему жрецу моего уровня.
Киллиан нервно хохотнул и сложил руки на груди.
– И не говорите, что на этот раз я не пытался быть деликатным!
– Что ж, попытка засчитана. Но тебе еще многому предстоит научиться на этом поприще, – сказал Бенедикт, и на этот раз его улыбка выглядела искренней.
– Кажется, я начал снова узнавать вас, – облегченно ответил Киллиан, потянувшись к эревальне и потрепав ее по голове. – Итак, стоит теперь обсудить ваш дальнейший план?
– Нет, – хитро прищурился Бенедикт. – Планы будем обсуждать завтра. Сегодня был долгий день, и стоит наконец отдохнуть. Нам обоим. Эти восемь дней пути совершенно выбили нас из сил, и проспать от сумерек до рассвета – лучшее, что мы сегодня можем сделать. Располагайся, отдыхай, а я приведу себя в надлежащий вид и последую этой же рекомендации. Работа начнется с завтрашнего дня.
– Это лучший приказ, что я слышал от вас с момента нашего знакомства, – сказал Киллиан, потерев простуженную шею.
– Не привыкай, таких будет немного, – деловито ответил Бенедикт и поспешил выйти из комнаты.
Часть 2. Огни Шорры
Глава 13
<6 лет назад>
Грат, Малагория
Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.
Кару разбудил солнечный луч, назойливо забредший в комнату. Лениво потянувшись, она перевернулась на другой бок и коснулась рукой той стороны кровати, на которой уснул Бэстифар. Ладонь опустилась на остывшую шелковую простынь. Кара тут же открыла глаза и напряженно села на кровати. Взгляд настороженно забродил по комнате в поисках принца. За пару ударов сердца она успела продумать множество версий его отсутствия. Первая же всколыхнула в ней волну злости, потому что подразумевала Мальстена.
Кара понятия не имела, почему ревнует Бэстифара к кукловоду, но ничего не могла с собой поделать. Ей совсем не нравилось то, с каким вниманием принц подходит к каждому заскоку своего друга, с каким беспокойством относится к любой его выходке. Вчера ночью он далеко не сразу придался страсти с Карой, когда пришел к ней в комнату – первое время он в подробностях рассказывал ей о скандале, который закатил Мальстен по поводу гимнастов. Кара слушала и боролась с собственными чувствами. Ей казалось, будто Мальстен Ормонт отбирает у нее Бэстифара, даже не присутствуя в комнате физически. От мысли, что он мог забрать Бэстифара и сейчас, Кара захотела прикрыть нагое тело, залитое жаркой волной непривычного стыда. Словно бы некто невидимый, наблюдавший из ниоткуда, насмехался над ней – голой, брошенной, использованной, променянной на треклятого кукольника.
Кара встала с кровати, нехарактерно резким для себя движением схватила расшитый цветами халат и туго затянула пояс.
– Радость моя, кто украл плавность твоих движений? Ты так двигаешься, только когда злишься. Я, что, пришел к тебе в плохом сне?
От знакомого голоса Кара вздрогнула и на миг растерялась, не зная, что ответить. Не разглядев его в пределах видимости, она уверилась в своем выводе, что Бэстифар променял ее на Мальстена. Поняв, что он все еще здесь, Кара не знала, как теперь быть с уже успевшей разгореться злостью.
Медленно обогнув кровать с балдахином, она нахмурила брови и недоверчиво посмотрела на Бэстифара, изучавшего какие-то бумаги за письменным столом. Он обернулся, не зная, как трактовать ее молчание.
– В чем дело? Неужто я храпел ночью? – Он усмехнулся, но почти сразу посерьезнел, заговорив нарочито сокрушенным тоном: – Боги, надеюсь, это не так, это отвратительно!
От заразительной непринужденной улыбки, озарившей его лицо в следующий миг, Кара расслабилась, в глазах появился интерес. Она лишь надеялась, что Бэстифар не заметил смятение, владевшее ею пару минут назад.
– Брось, ты прекрасно знаешь, что ты не храпишь, – сказала она. Почувствовав, что сердцебиение унялось, она неспешно приблизилась к письменному столу. – А чем ты занима… – Кара осеклась, успев разглядеть то, что изучал Бэстифар. – Это же родовое древо твоей семьи…
Бэстифар кивнул.
– Внушительное, не правда ли? – Он пригладил аккуратную бородку и поманил Кару ближе, параллельно продолжив рассказ: – У Малагорских царей было принято иметь много жен. Это обеспечивало большую вероятность появления наследника, чтобы престол не остался без царя из правящей семьи. Так что, если какая-то из жен не могла забеременеть вовсе или у нее рождались только дочери, это не было трагедией. Если же бесплодным оказывался царь, у него, как правило, находилась куча братьев, готовых его заменить. – Бэстифар нервно хохотнул, показав на семейное древо. – Самым плодовитым был мой прапрадед, у него было двадцать шесть жен и семьдесят восемь сыновей. Дочерей я даже считать побоялся. Только представь! Семьдесят восемь конкурентов в борьбе за престол!
Кару впечатлил весь рассказ Бэстифара, но на последнем предложении она сделала особый акцент.
– Конкурентов? – переспросила она. Аркал кивнул, Кара обошла его и присела к нему на колени, отодвигая бумаги к противоположному краю стола. – Раньше тебя никогда не занимали вопросы престолонаследования в Малагории. С чего вдруг ты об этом задумался?
– У меня восемь братьев, – пожал плечами Бэстифар. – Эта ситуация куда как легче, чем та, в которой оказался мой прадед.
– Легче… для твоих братьев? – настороженно поинтересовалась Кара.
– Она легче в целом.
– Что ты хочешь этим сказать?
Бэстифар качнул головой и убрал растрепавшиеся волосы с лица любовницы.
– Да так, пустяки. Просто задумался.
– О чем? – упорствовала Кара. – Уж не собрался ли ты побороться за место на троне?
– Как знать, как знать, – заговорщицки улыбнулся Бэстифар, однако, заметив испуг в глазах Кары, тут же покачал головой. – Не переживай раньше времени, дорогая. Даже если я и поддамся этой мысли, все случится не сегодня и не завтра.
– С чего бы этим мыслям вообще появляться? – Кара не смогла скрыть в голосе возмущение. Ей не нравилось новое намерение Бэстифара, она не ждала от этого ничего хорошего. – Тебя никогда не интересовала власть в стране.
– Неужто ты тревожишься, что, став царем, я тоже заведу себе двадцать шесть жен? – невинно спросил он.
Как ни странно, этот вопрос оказался для Кары болезненным, и она тут же скрыла боль за строгостью, как делала всегда. Голос сделался холодным, взгляд стал пристальным и сверлящим.
– Я спрашиваю серьезно, Бэстифар, – отчеканила она. – Можешь хоть минуту обойтись без своих шуток?
– Могу, – кивнул принц, вторя ее тону. – На эти мысли меня навела сегодняшняя ночь.
Кара непонимающе изогнула одну бровь.
Ему, что, стало не хватать меня одной? – подумала она, и почему-то эта мысль кольнула еще больнее, чем недавний вопрос Бэстифара.
– И как же я могла это спровоцировать?
– Вообще-то, это спровоцировал Мальстен.
Такой ответ оказался едва ли не хуже опасений, занимавших Кару миг назад. Ее лицо гневно вытянулось. Ей стоило огромных трудов не вскочить и не отстраниться от принца.
– Мальстен?! – Как она ни старалась, сохранить голос бесстрастным ей не удалось, однако Бэстифар предпочел не заметить змеиных ноток ревности.
– Да, – невозмутимо сказал он. – Во время нашего разговора он напомнил, что гимнасты были не моими подданными, а подданными моего отца. Мне было нечего возразить ему, и мне… это не понравилось.
Судя по тому, как он нахмурился, Кара поняла: было что-то еще.
– Он тебя задел, – не без удовольствия предположила она.
– Пожалуй, – задумчиво сказал он, погрузившись в воспоминания о своих ощущениях.
Кара разочарованно вздохнула: боль вызывала у Бэстифара любопытство, а не желание отстраниться. Будь у него возможность, он испытал бы множество ее граней в угоду своему интересу. Сейчас Каре бы больше понравилось, если б принц попытался отрицать боль от слов Мальстена или хотя бы неуютно поежился вместо того, чтобы уходить в себя.
– Что ж, надеюсь, ты быстро позабудешь об этом, – сказала она, обвив руками его шею. – Мне бы не хотелось, чтобы ты дрался за трон. Твои братья кровожадны и могут попытаться убить тебя.
Бэстифар поцеловал ее. Его руки уверенно нашли узел на ее поясе и легко с ним справились. От его следующего небрежного движения халат послушно соскользнул на пол.
– Я умею за себя постоять, – сказал Бэстифар.
Кара игриво улыбнулась и поцеловала его с еще большим жаром.
