Наталия Московских
Сети Культа
Глава 5
<6 лет назад>
Грат, Малагория
Шестой день Реуза, год 1483 с.д.п.
Прежде Мальстен был уверен, что Хоттмар – его родная земля – одно из самых прекрасных мест на Арреде. Он никогда не думал, что у него изменится впечатление, но бог-проказник Крипп рассудил иначе. Теперь Хоттмар, оставшийся бледным призраком в воспоминаниях, казался Мальстену серым, неприметным и почти угрюмым.
Впрочем, он был уверен, что ни один из уголков Арреды не может дышать такой роскошью, какой глумливо хвастался гратский дворец. Он изобиловал красными и золотыми красками, изысканные полотна именитых художников украшали стены, огромные витражные окна впускали в коридоры и комнаты разноцветные световые блики, играющие среди резных колонн. Убранство буквально ослепляло своим богатством. При этом у Мальстена не поворачивался язык упрекнуть дворец в излишнем бахвальстве: весь город настолько лучился благополучием, что в отделке резиденции малагорского принца даже мерещился призрак скромности.
В чем Мальстену и впрямь хотелось упрекнуть создателей этого архитектурного чуда, так это в чрезвычайной сложности планировки. С момента приезда в Грат он никак не мог запомнить логику расположения комнат и коридоров. И дело было вовсе не в обилии враждебных красных оттенков – к ним он привык еще во время войны, – просто помещений, разветвлений коридоров и лестничных хитросплетений было слишком много. Иногда Мальстену даже казалось, что дворец играет с ним: успевает измениться за одну ночь и подсунуть своему угрюмому гостю новые уголки для изучения. Когда он думал об этом, ему переставало хотеться покидать свою комнату. Однако прятаться там вечно не позволяли ни совесть, ни условия, на которых Бэстифар пригласил его сюда.
Сейчас, бродя в поисках принца по загадочным коридорам, Мальстен с трудом давил в себе раздражение: дворец был для него настоящим лабиринтом. Он посетил уже около десятка комнат, но так и не смог догадаться, кому они принадлежат и может ли Бэстифар хотя бы теоретически там оказаться.
Открыв очередную дверь наугад, Мальстен вздрогнул и сделал шаг назад, едва не налетев на хозяйку покоев.
– Ох… Кара! – прерывисто вздохнул он, искренне подивившись тому, насколько бесшумной оказалась походка этой женщины.
– Мальстен, – спокойно прозвучало в ответ.
Кара, как всегда, вела себя подчеркнуто холодно. Общение между ней и Мальстеном не заладилось со дня знакомства. Когда Бэстифар представил своего гостя, Кара выслушала его со смесью интереса, неприязни и подозрительности. Она даже не пыталась скрывать свои чувства. При этом ее поразительная искренность не облегчала Мальстену задачу: он не мог понять, как ему следует держать себя с этой женщиной. Представляя ее, Бэстифар назвал лишь имя и решил, что это исчерпывающая информация. Он даже не обозначил, какие у них отношения и как к ней принято обращаться. Мальстен прекрасно понимал, что Кара была не последней фигурой в гратском дворце, но больше он не знал ничего.
– На материке это нормально – без стука врываться в женские покои? – смерив его пронзительным взглядом, спросила Кара. – В Малагории без соответствующего положения это считается признаком дурного тона, если хочешь знать.
Мальстен сжал губы: его разрывали на части смущение и раздражение. Он видел, что Кара отчитывает его с наслаждением, и не мог понять, чем заслужил такое отношение.
– Прости, что побеспокоил. Я искал Бэса, – сдержанно сказал он.
Кара изогнула бровь. От нее явственно чувствовалась пренебрежительная снисходительность.
– В моих покоях?
– Не знал, что они твои, – качнул головой Мальстен в ответ, чем вызвал новую тень снисходительной улыбки у собеседницы.
– Ты здесь уже два месяца, но так и не запомнил расположение комнат? Надеюсь, хотя бы свою ты отыщешь в случае необходимости?
Мальстен прищурился.
– Не беспокойся об этом. Скажи лучше, где сейчас можно найти принца.
Кара усмехнулась, будто специально проверяя на прочность выдержку данталли.
– Бэстифар сейчас в цирке на репетиции труппы. Найдешь туда дорогу, или проводить тебя? Придется миновать не один коридор, изобилующий красным.
Мальстен вернул ей картинно любезную улыбку.
– Благодарю за заботу, но я знаю дорогу.
– Надеюсь, ты говоришь это серьезно, – кивнула Кара. – Принц не обрадуется, если по моему недосмотру ты заплутаешь между дворцом и цирком из-за своих особенностей зрения.
– Я здесь уже два месяца, а Бэс все еще не посвятил тебя в детали? – нарочито беспечно спросил Мальстен. – Видишь ли, у меня нет таких проблем со зрением, так что беспокоиться не о чем.
– Вот как? – Кара удивленно приподняла брови. Ее голос не звучал ядовито, и все же слова отравляли, поэтому Мальстен позволил себе немного позлорадствовать, оттого что ему удалось ее задеть.
– Еще раз благодарю за подсказку, – почтительно кивнул он, поспешив ретироваться.
Взгляд Кары ожег ему спину.
– Мальстен! – услышал он, сделав несколько шагов прочь. Скрипнув зубами, он обернулся, возвращая на лицо напускную дружественную улыбку. Кара стояла в дверном проеме своей комнаты, с вызовом приподняв голову. – На будущее: если будешь искать принца снова и поймешь, что он в моих покоях, тебе не стоит заходить и отвлекать его.
– Я это учту.
Глава 6
Дорога до цирка заняла совсем немного времени.
Огромный шатер, раскрашенный в голубые, фиолетовые и черные полосы, контрастировал со светлым гратским дворцом своей мрачной торжественностью. Мальстен на миг замер около этой громады и ощутил дрожь в руках: с момента приезда в Грат он ни разу не решался войти внутрь. Он был уверен, что это ознаменует конец его мирной жизни в Малагории, потому что вряд ли Бэстифар удовлетворится его работой в качестве постановщика.
По своим меркам, я и так довольно долго отсиживался, – напомнил себе Мальстен. – Прятаться больше нельзя. Пора Бэстифару понять, что он ошибался на мой счет, и я не смогу ничего дать артистам.
Он оборвал поток мыслей, сжал кулаки в попытке унять дрожь и на негнущихся ногах вошел в шатер.
В отличие от дворца здесь не было хитро перепутанных коридоров, поэтому выбранный путь быстро вывел его прямиком к зрительским местам.
С арены до него донеслись голоса артистов. Миг спустя в одном из переговаривающихся Мальстен узнал Бэстифара.
– Нет, Риа, это не обсуждается. Выступать будет Ийсара.
– Но Ваше Высочество, я лишь…
– Не спорь. То, что я снял боль, вовсе не значит, что твоя травма несерьезна. Какое-то время ты будешь под наблюдением лекаря, а Ийсара будет тебя заменять. Ты меня поняла?
Девушка, с которой спорил Бэстифар, не ответила. Мальстен предположил, что она смиренно опустила голову. У нее был странный акцент, точно не малагорский и не материковый. Откуда она родом?
– Вот и отлично. Иди, покажи лекарю свое плечо. Ну же, ступай! – энергично воскликнул Бэстифар.
Стараясь не привлекать к себе внимания, Мальстен нашел место в зрительских рядах и постарался разглядеть принца среди других расплывчатых красных пятен. Артистка, с которой Бэстифар спорил, покидала арену, и Мальстен немного задержал на ней взгляд. Ее необычная внешность привлекла его внимание: оливковая кожа, струящиеся черные волосы, прямые, как шелковая ткань, и раскосые глаза. Мальстену никогда не доводилось видеть живьем уроженок Ярлы. Он изумленно проводил девушку глазами, мучаясь вопросами, откуда она здесь взялась.
– Мой друг! – радостно протянул Бэстифар, заметив Мальстена, и тут же уверенно зашагал к нему. – Какая приятная неожиданность, что ты все же решился зайти! Я начал было опасаться, что мне предстоит ждать не один год, прежде чем ты загоришься интересом к моей затее.
Мальстен воспринял его слова со всей серьезностью, на какую только был способен. Тяжеловесность его осознания буквально пригвоздила аркала к дорожке между рядами.
– Я помню, на каких условиях приехал, Бэс. Ты и так дал мне слишком много времени на безделье. Теперь я обязан отрабатывать кров.
Бэстифар сокрушенно закатил глаза и издал цокающий звук, стремясь показать и подчеркнуть свою досаду от услышанного.
– Помилуй, Мальстен! «Отрабатывать»? «Условия»? А о пребывании здесь ты и вовсе говоришь, как о тюремном заключении! Меня печально удивляют понятия, которыми ты предпочитаешь пользоваться.
Мальстен неопределенно повел плечами.
– Какие бы ни были понятия, уговор есть уговор. Ты помнишь, о чем мы говорили в Кальтце? Если у меня не получится воплотить твою затею, я не стану…
– … обременять меня своим присутствием, помню, – небрежно отмахнулся Бэстифар, тут же прищурившись. – И ты спешишь доказать мне, что у тебя не получится, верно? С этой целью ты сюда пришел?
Мальстен спокойно выдержал его взгляд и медленно поднялся со своего места. Он заложил руки за спину и уважительно кивнул.
– Я пришел выполнить свою часть нашего договора, Бэс, только и всего.
Несколько мгновений принц молча изучал своего гостя взглядом, затем всплеснул руками и демонстративно повернулся к артистам, часть которых с интересом наблюдала за их разговором.
– Я не понял, у нас был объявлен перерыв? – воскликнул Бэстифар. – Райс, бери свою группу, отрабатывайте номер, пока не станете слышать мысли друг друга!
На арене началась суета, артисты принялись исполнять указание, и с удивительной ловкостью – с едва заметными паузами, обусловленными лишь разницей в реакции, – начали отрабатывать сложные комбинации на трапеции.
Мальстен беспомощно уставился на гимнастов, понимая, что его вмешательство будет совершенно бесполезным. Разве что он мог бы убрать эти небольшие паузы, которые и недостатком-то назвать нельзя. И, чтобы превратить артистов в единый механизм, пришлось бы взять под контроль всех без исключения, почувствовать порывы каждого тела, сосредотачиваться на мыслях артистов…
Бэстифар внимательно вгляделся в отрешенное лицо друга и качнул головой.
– Пройдемся? – предложил он. – Не будем отвлекать артистов разговорами.
Мальстен кивнул и направился вместе с Бэстифаром подальше от арены. Они взобрались на один из верхних рядов в зрительских местах. Там Бэстифар остановился и нетерпеливо посмотрел на друга.
– Итак? Твой вердикт? – потерев ладони, спросил он.
– Я могу лишь подтвердить то, что говорил в Кальтце: мое вмешательство будет лишним.
– Что ж, я тоже могу повторить то, что говорил в Кальтце: ты непроходимый зануда и пессимист, – разочарованно бросил Бэстифар. – И упрямец к тому же! У тебя получится воплотить мою затею в жизнь, как ни у кого больше, но ты упорно хочешь доказать мне обратное. Я вот только не пойму, почему. Дело в Колере и его визите? Ты злишься на то, что я не дал тебе убить его?
Мальстен неприязненно покривился, чувствуя, как жар гнева приливает к лицу.
С того дня он часто спрашивал себя, как отнесся к поступку Бэстифара. Разозлился? Пожалуй, хотя мотивы Бэстифара казались вполне ясными и были куда как более здравыми, нежели его собственные.
– Я уже говорил, что понимаю, почему ты остановил меня, – через силу выдавил Мальстен. – Но я жалею, что не убил его тогда. Будь у меня возможность повернуть время вспять…
– Но этой возможности нет, – перебил Бэстифар. – Есть только возможность двигаться дальше с двумя сопутствующими перспективами: лелеять свою ненависть ко мне за этот поступок до конца дней или отпустить ее, руководствуясь здравым смыслом.
На этот раз Мальстен удивился высказыванию друга.
– Я не испытываю к тебе ненависти, Бэс, – покачал головой он.
– Да? Что ж, это радует. Тогда в чем дело? Тебе претит работа здесь? Она вызывает у тебя отвращение?
От напора Бэстифара Мальстен сделал шаг назад и даже приподнял руки. Он не понимал, к чему эти вопросы.
– Вовсе нет. Твой цирк прекрасен…
– Но все же ты не хочешь здесь работать, – обиженно напомнил Бэстифар.
– Боги, Бэс, да я просто не понимаю, что могу дать этим людям! – всплеснул руками Мальстен, тоскливо глядя на цирковых. – Посмотри на них, они ведь прекрасно делают свое дело! В тех маленьких несовершенствах, которые ты отмечал, есть и своя красота.
– Ага! – обличительно воскликнул Бэстифар. – То есть, ты тоже их видишь!
– Я понимаю, о чем ты, – уклончиво ответил Мальстен. – Но я не считаю, что это нужно искоренять. Тебе попросту приелись эти номера, вот и все. Я здесь не нужен, поверь. Мои нити могут только навредить…
Он замолчал, ожидая от аркала потока возмущений или даже издевательств. Однако на лице Бэстифара появилась снисходительная добродушная улыбка. Он склонил голову, находя взгляд друга, и понимающе кивнул.
– Вот оно, значит, как. Выходит, мы имеем дело со страхом. Честно говоря, это меньшее из зол, – тоном знатока рассудил он. Заметив непонимание Мальстена, Бэстифар пояснил: – С отвращением к цирку или твоей ненавистью ко мне я бы вряд ли мог что-то сделать, а вот страх преодолеть можно. Особенно, если признать его.
Мальстен беззащитно нахмурился.
– Я не совсем понимаю, о чем ты, – сказал он.
– Серьезно, Мальстен? Вспомни: со дня твоего разоблачения в дэ'Вере ты ни разу не применял нити!
Несколько долгих мгновений прошли в молчании. Не в силах выдерживать пристальный взгляд Бэстифара, Мальстен отвернулся и всмотрелся в арену, пытаясь прислушаться к своему внутреннему голосу и понять, насколько принц мог оказаться прав. А ведь так просто было доказать обратное – выпустить нити, взять под контроль одного из артистов или всех сразу! Однако Мальстен сокрушенно понимал, что что-то удерживает его от этого. Перед глазами вставали сцены сражений, стоило лишь задуматься о своем даре.
Бэстифар сделал неслышный шаг к нему, став у него за спиной и положив руку ему на плечо. Мальстен вздрогнул, в тот же миг осознав, что аркал не ошибся ни в чем. Нити – само естество данталли, данный богами дар – сейчас были скованы страхом, не имеющим никакого отношения к расплате.
– За последний год ты слишком привык к тому, что твой дар несет смерть, – вкрадчиво произнес Бэстифар, словно читая мысли Мальстена.
– А разве это не так?
– Так. Ты способен сеять смерть и быть глашатаем Рорх, как о тебе говорил Тео. – При упоминании аггрефьера в голосе Бэстифара проскользнуло раздражение. – Но твой дар способен нести не только смерть. Ты можешь вообще делать с помощью него все, что угодно! И здесь, в цирке, это особенно ценно. Ты просил меня посмотреть на моих артистов. Посмотри на них сам!
Бэстифар поравнялся с Мальстеном и обвел рукой арену.
– Что я должен увидеть?
– А что ты хочешь увидеть? – заговорщицки улыбнулся принц. – О том я и толкую, мой друг, ты можешь быть одновременно кукловодом и зрителем! Что мешает тебе полностью раствориться в представлении артистов малагорского цирка? Ведь что-то мешает! Уничтожь это. Преобрази. Сделай, что хочешь. Покажи, что видишь. У тебя ведь есть уникальная возможность воплотить свое мироощущение в представлении, показать его всем, заставить каждого зрителя прочесть твои мысли! Не говори, что не хочешь этого! Я видел тебя при дэ'Вере, видел, как тебе хотелось праздновать победу вместе с солдатами Кровавой Сотни, потому что в момент победы ты упивался собственным успехом. То, что ты вытворял на поле боя, было искусством, которое не должно умереть с разоблачением анкордского кукловода!
Мальстен невольно поморщился, услышав закрепившееся за ним прозвище. Если Бэстифар это и заметил, то предпочел не акцентировать на этом внимание.
– Я хочу увидеть, на что ты способен в той работе, для которой рожден! – продолжил он свои увещевания. – Со дня нашего знакомства я понял, что здесь твое место. У меня нет для тебя пошагового плана, как и что делать. Этот план тебе не нужен! Задействуй свое воображение, и этого будет достаточно, чтобы привычный цирковой номер заставил зрителя почувствовать себя частью чуда. Частью твоего представления. Ты один знаешь, как это сделать! Так хватит себя сдерживать. Покажи, что ты можешь.
Мальстен вновь посмотрел на артистов, принявшихся отрабатывать номер по второму разу. Музыканты, стоящие чуть поодаль, рассеянно разглядывали партитуры и переговаривались. Когда нити коснулись их, они не поняли, отчего вдруг захотели взяться за инструменты, по какой причине начали играть.
– Вот так? – Мальстен задал вопрос с почти отсутствующей интонацией.
Нити, выпущенные из его ладоней, связались с артистами и музыкантами, наполнив его давно забытой силой. Сознание будто растворилось в малагорской труппе. Он начал видеть несколькими парами глаз одновременно: глядеть в ноты, следить за напарниками по выступлению, чувствовать, когда нужно сделать рывок, как если бы этот рывок должен был сделать он сам. Но сам он находился поодаль от арены в компании Бэстифара, который, задержав дыхание, смотрел на преобразившихся в единый механизм артистов.
Больше не было пауз, не было ни одного лишнего движения, не было ощущения, что люди, выполняющие опаснейшие трюки под куполом цирка, вообще нуждаются в страховке – казалось, что они не способны сорваться вниз.
Бэстифар изумленно замер, когда музыка, заготовленная для другого номера, вдруг вонзилась в каждую клетку его тела, разливая по венам приятное тепло и тут же сменяясь ледяной волной, вызывающей дрожь. Единение движений артистов и звука показалось ему столь пьянящим, что он невольно приложил руку к груди, с изумлением отметив, как сердце с силой ударило его изнутри.
Бэстифар завороженно наблюдал за небывалым коротким представлением Мальстена, с трудом напоминая себе дышать. Он не знал, сколько продлится номер, но молился всем богам Арреды, чтобы это не прекращалось. Казалось, даже свет принял участие в этом действе, подыграв воле Мальстена, хотя это и было невозможно. Надо думать, сам бог Мала решил посодействовать этому зрелищу, в нужный момент наслав облака, заслонившие свет, и вновь обнажив солнечные лучи.
Из гипнотического оцепенения принца вывел голос данталли:
– Бэс?
Аркал встрепенулся, тут же расплывшись в победной улыбке.
– Как я вижу, ты быстро преодолеваешь свой страх, дело лишь в верной мотивации.
Мальстен едва заметно улыбнулся, отпуская нити.
– Добро пожаловать на должность художника-постановщика малагорского цирка, – торжественно объявил Бэстифар.
Глаза Мальстена заинтересованно блеснули – пожалуй, впервые с того момента, как Грат покинул Бенедикт Колер. Однако лицо его тут же подернулось болезненной тенью, и он поспешил отвести взгляд. Он стоически сносил расплату, однако в вопросах боли аркала невозможно было обмануть. Вокруг ладони Бэстифара образовалось яркое алое сияние.
Мальстен громко выдохнул: едва успевшая нахлынуть боль расплаты безропотно отступила.
– Бэс, – предупреждающим тоном обратился он.
– Прости, мой друг, но я не могу позволить расплате разрушить момент твоего триумфа, – строго сказал Бэстифар. – Признаться, я начал искренне беспокоиться, что ты после дэ'Вера уже не выйдешь из этого мрачного состояния, и только сегодня я увидел на твоем лице проблеск искренней заинтересованности в жизни.
Мальстен покривился.
– Ты хотел сказать, «заинтересованности в цирке»?
Бэстифар небрежно махнул рукой.
– Это одно и то же. Я лишь хочу сказать, что сегодня ты впервые перестал напоминать мне качественное творение некроманта и посмотрел вокруг живыми глазами. И я не позволю твоей расплате омрачить этот момент. – Заметив осуждающий взгляд друга, Бэстифар предупреждающе приподнял руку. – Не надо на меня так смотреть, Мальстен, я помню, как ты жаждешь независимости от моего вмешательства, поэтому я не вынуждаю тебя отдавать мне расплату. Но, чтобы она не мешала, я могу ее придержать.
Глава 7
Невысокая девушка с угольно черными волосами, забранными в высокий пучок, сложила руки на груди и с вызовом вздернула подбородок.
– В каком смысле он, – она, прищурившись, кивнула на Мальстена, стоявшего напротив труппы, – будет управлять нами во время представления? Раздавать указания? Участвовать в номерах? Поясните, Ваше Высочество.
Бэстифар снисходительно улыбнулся, склонив голову и направив на смелую девицу выразительный взгляд.
– Нет, Ийсара, в самом прямом смысле этого слова. В цирке грядут большие перемены, и я хочу, чтобы моя труппа была об этом осведомлена.
Гимнаст, которого, как Мальстен успел услышать, звали Райс, сделал шаг вперед и оттеснил Ийсару себе за спину. Сейчас труппа цирка, выстроившаяся перед Бэстифаром, странным образом напоминала Мальстену его анкордских новобранцев. То, с какой агрессивной решимостью Райс сделал шаг вперед из строя, лишь усилило это впечатление.
– Ваше Высочество, при всем моем почтении, это шутка? – мрачно спросил гимнаст. Судя по хмурому выражению его лица, ничего хорошего от ответа аркала он не ждал.
– Кто он вообще такой? – вновь возмутилась Ийсара, выглядывая из-за плеча Райса. – Новый распорядитель? Артист?
Мальстен все это время изучал цирковых. Он заметил, что Ийсара проявляет наибольшую дерзость из всех и, вероятно, считает себя незаменимой звездой труппы. А Райс при всей его решимости заметно опасался гнева принца.
Бэстифар не торопился раскрывать карты и наслаждался напряженной интригой, которая вот-вот должна была накалить арену цирка добела. Мальстен всей кожей ощущал на себе нетерпеливое ожидание, исходящее от Бэстифара, и понимал, что разъяснить труппе положение дел должен сам, однако пока не представлял, как это сделать. Ему приходил в голову лишь один способ: попытаться завладеть их сознанием с помощью нитей, но такой шаг был отчаянным и мог обернуться провалом, потому что удерживать контроль над сознанием было очень непросто.
– Ваше Высочество, позвольте задать вопрос, – склонил голову сухопарый малагорец, одетый в яркий расшитый черными и золотыми узорами костюм распорядителя. – Я плохо справлялся со своими обязанностями? При всем моем почтении, я считаю, что ничего не упускал: следил за безопасностью, не раз прорабатывал с вами свой текст в представлении. Разве я не заслужил хотя бы шанса доказать свою…
Вздох Бэстифара и слегка дерганный жест, которым он заставил распорядителя замолчать, ясно говорил: не стоит испытывать мое терпение. Под его тяжелым взглядом несколько артистов попятились, по их линии пронесся ветерок обеспокоенных шепотков. Бэстифар милостиво не обратил на это внимания.
– Ты прекрасно справляешься, Левент, и у меня не было мысли заменять тебя, – примирительно сказал он, выжидающе взглянув на Мальстена. – Мой друг, ты ведь видишь, что у многоуважаемых артистов к тебе много вопросов. Прошу, не заставляй меня выглядеть глупцом и пускаться в бессмысленные разъяснения. Наглядная демонстрация твоего таланта будет куда как лучше. Что скажешь?
Мальстен не знал, что на это ответить. По сути, Бэстифар отдал ему прямой приказ, и сейчас был не лучший момент для проявления непослушания.
– Как прикажешь, – тихо сказал он, поймав на себе полный предвзятого презрения взгляд Ийсары.
Интересно, как скоро после «демонстрации таланта» артисты труппы побегут от меня в ужасе? – тоскливо подумал он. В конце концов, суеверный страх перед данталли не обошел стороной ни одну землю Арреды. Мальстен не верил, что Малагория в этом отношении станет исключением из правил.
Наскоро представив себе, что можно показать, он незаметно для человеческого глаза протянул черные нити к нужным людям.
Скрипач, заинтересованно наблюдавший за разворачивающимся конфликтом, вдруг потянулся к смычку, поддаваясь воле демона-кукольника. Мальстен ощутил его страх и постарался как можно осторожнее подавить его.
Ийсара, посчитавшая внезапную музыкальную вставку совершенно неуместной, собиралась сделать скрипачу замечание, но нити не позволили ей произнести ни слова. Вместо того ее тело подалось в сторону трапеции, спущенной к самой арене. Два человека из технического состава, повинуясь воле кукловода, поспешили привести снаряд в действие – поднять его почти под самый купол.
Нитей становилось все больше. За несколько ударов сердец Мальстен заставил артистов расступиться, а остальных музыкантов спешно направиться к своим инструментам. Пока Ийсара исполняла на трапеции грациозные перевороты, срываясь с нее и в последний момент цепляясь одними ступнями за поднимающийся выше и выше снаряд, к скрипачу присоединились литавристы. Они начали отбивать отрывистый ритмический рисунок, который удивительным образом сочетался с протяжной мелодией скрипача. Как только трапеция оказалась на нужной высоте, небольшой оркестр малагорского цирка заиграл в полную силу, заставляя нервы каждого зрителя напрячься, как струна.
Мальстен чувствовал своих марионеток с помощью нитей, видел их глазами. Он знал, что каждый из присутствующих не может поверить тому, на что смотрит. По их впечатлениям он понял: Ийсара была хорошей гимнасткой, и все же ее движениям прежде была свойственна некоторая грубость, от которой нынче не осталось и следа. Раскачиваясь на трапеции, она ловила самые напряженные моменты мелодии и, ведомая нитями, успевала перевернуться вокруг перекладины, одновременно исполняя виртуозный «винт».
– Вот, о чем я говорил, – восхищенно прошептал Бэстифар, не в силах оторвать взгляда от преобразившейся Ийсары.
Время замерло и растворилось в цирковом представлении демона-кукольника.
В следующее мгновение резкий музыкальный акцент сопроводил мастерски построенный обрыв, и Ийсара, вскинув голову, повисла на трапеции, держась за нее лишь одной ступней. Ей хватило рывка, чтобы вскочить обратно на снаряд и под постепенно стихающую музыку опуститься на арену.
Когда оркестр смолк, Мальстен сделал свое воздействие неощутимым для труппы, однако нити отпускать не спешил.
На арене воцарилось тяжелое молчание, а затем раздался хлопок. За ним еще один и еще. Бэстифар разразился аплодисментами, и несколько ошеломленных артистов рассеянно вторили ему – не столько из восхищения, сколько из страха перед его гневом.
Руки гимнаста Райса были демонстративно опущены по швам и сжимались в кулаки.
– Потрясающе, мой друг! Вот, о каких зрелищах шла речь в наших многочисленных разговорах! Ты умеешь поразить! – не скупился на комплименты аркал.
– Данталли! – обличительно воскликнул Райс.
– Ты весьма проницателен, – кивнул Бэстифар.
Райс был разгневан так сильно, что его страх перед пожирателем боли притупился. Однако у Бэстифара это не вызывало ничего, кроме усмешки, и Мальстену это не нравилось.
– Это же просто немыслимо! Ваше Высочество, вы хотите, чтобы во время представления нами управлял иной?!
Бэстифар прищурился, и в его глазах вспыхнула искорка угрозы.
– Я слышу в твоем голосе суеверный страх, Райс, или мне показалось? – нарочито любезно поинтересовался он. – Позволь тебе напомнить, что малагорским цирком уже не первый год управляет иной, и, если кого вам и нужно бояться, так это меня. – Его ладонь предупреждающе загорелась алым.
Оба сердца с силой ударили в грудь Мальстена изнутри. То, что разворачивалось на арене в эту минуту, вызывало у него тревогу, потому что вело к одному из худших исходов, о которых он думал. Он положил руку аркалу на плечо, надеясь остудить его пыл.
– Пусть он скажет то, что хочет. Мы ведь не так хотели построить работу, помнишь? Участие должно быть добровольным.
Бэстифар не повернулся к Мальстену, но немного расслабился от его спокойного тона. Свет вокруг его ладони погас, и он опустил руку.
– Говори, Райс.
Эти слова больше походили на надменный приказ, чем на разрешение.
Райс покраснел, ноздри раздулись от с трудом сдерживаемого гнева. Его глаза испепелили бы Мальстена на месте, если б могли. Заговорил он, со злостью глядя на своего будущего кукловода, будто пытаясь заставить его стушеваться. Не готовься Мальстен к такой агрессии загодя, усилия Райса увенчались бы успехом. Однако все сценарии, каждый из которых был намного хуже этого, Мальстен пережил задолго до того, как вошел в цирк.
– Дело не в том, что данталли не люди, а в том, что мы – не марионетки! Я не согласен быть чьей-то куклой во время своего выступления! Да кто из артистов вообще может согласиться на такое?
На последних словах глаза Райса забегали в поисках поддержки. Несколько неуверенных голосов вторили ему, однако волна возмущения была явно не такой сильной, как он ожидал.
Ийсара, все это время стоявшая со сложенными на груди руками и напряженно изучавшая Мальстена, сделала шаг вперед.
– Погоди, Райс, – сказала она.
Бэстифар криво улыбнулся. Мальстен заметил, что дерзость этой девушки приходится ему по духу, а сейчас, судя по его выражению лица, он проникся к ней искренним обожанием.
Ийсара приблизилась к Мальстену, глядя на него по-кошачьи. Она будто не понимала, можно ли позабавиться с новой игрушкой, или же та может причинить боль.
– Там, на трапеции, – задумчиво начала она, – как ты понял, что нужно делать? Ты ведь не из цирковых, тебе на арене непривычно, это сразу видно. Ты рисковал моей жизнью, кукловод?
Ее голос звучал выше, чем прежде. Каким-то образом в нем сочетались властная и заискивающая манеры.
Мальстен бросил короткий взгляд на Бэстифара, которого разворачивающаяся сцена приводила в восторг, и качнул головой.
– Нет, – ответил он. – Я увидел, на что ты способна, и направил тебя, чтобы это раскрыть. Не более.
– Ты всегда такой серьезный? – улыбнулась Ийсара.
– О, поверь, всегда! – не сдержался Бэстифар.
Мальстен глубоко вздохнул.
– Сударыня, вам разве понравилось бы, если б я веселился, ставя ваш номер?
Ийсара надула губы, но в глазах блеснули озорные искорки. Она вгляделась в лицо Мальстена, будто пыталась отыскать в нем какой-то подвох.
– Вряд ли, – протянула она. – Мне, пожалуй, нравится, что ты серьезно отнесся к моему таланту. Не то что некоторые! – Она назидательно обернулась к Райсу, и тот ошеломленно уставился на нее в ответ.
– Ийсара, ты в своем уме?! – воскликнул он. – Он тебе голову вскружил своими нитями за один раз?
– Не ты был там, наверху! – фыркнула Ийсара. – И не тебе долгие годы приходилось довольствоваться вторым местом в труппе! Я много раз просила дать мне подобный номер, но на них всегда ставили Риа, а не меня. Он первый увидел, на что я способна!
– Только не надо приплетать сюда ваши споры с Риа! Это…
Мальстен отвлекся от перепалки Райса и Ийсары, обратив внимание на музыкантов оркестра, робко выглянувших на арену. Большинство из них поглядывали на него подозрительно, но в глазах скрипача, заигравшего первым, блестел живой интерес.
– Эта мелодия, – громко сказал он, заставив препирающихся гимнастов замолчать. – Откуда ты ее взял?
Мальстен развел руками, скромно прикрыв глаза.
– Я должен принести извинения за то, что позволил себе вторгнуться на вашу территорию. Эта мелодия ведь уже много месяцев была у вас в голове. Она прекрасно подходила к номеру, и я дерзнул показать ее.
