Наталия Московских
Сети Культа
– И оформить ее до конца? – прищурился скрипач.
– При всем уважении, я не музыкант. То, что я показываю с вашей помощью, принадлежит только вам. Я здесь ни при чем.
Одна из артисток удивленно посмотрела на скрипача.
– Я и не знала, что ты пишешь музыку сам, – сказала она, не скрывая восхищения.
– Никто не знал, – заметил Бэстифар.
Скрипач скромно потупился.
– Я прежде не решался сыграть ее. Мне казалось, она… Она была не закончена…
– Она прекрасна, – с мягкой улыбкой сказал Мальстен. – И все же мое вторжение было бестактным. Я надеюсь, вы сумеете меня за него простить. И вы. – Он перевел взгляд на Ийсару, которая теперь смотрела на него с восторгом. – На вашу территорию я вторгся так же грубо.
– Грубости я не заметила, – улыбнулась Ийсара.
– Я показал далеко не все, на что вы способны. Лишь малую часть. Это была демонстрация по просьбе Его Высочества. И я хочу заверить: если вам противно подобное вторжение, я ни в коем случае не собираюсь делать этого против вашей воли. Это касается всех. – Мальстен решительно поднял взгляд и кивнул артистам. – Я могу помочь вам обрести смелость, подстраховать от опасности и раскрыть ваш талант. Но, если вы не захотите работать под моим руководством, это ваше право. Таков был наш уговор с Его Высочеством.
– Риа никогда бы на такое на пошла, – с отвращением бросил Райс, тут же получив в ответ испепеляющий взгляд Ийсары.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У нее достаточно таланта, чтобы выступать без помощи кукловода!
Ийсара подскочила к нему и влепила ему звонкую пощечину. Мальстен мог бы остановить ее с помощью нитей, но, чтобы не выдать свой контроль, не стал ни сдерживать, ни ослаблять удар.
– В отличие от тебя Риа не тупая гордячка! Она поймет все достоинства такого выступления.
– Только что ты завидовала ей и тайком радовалась ее травме, чтобы стать первой! А теперь думаешь, как бы перетянуть Риа на свою сторону? – Райс усмехнулся и сплюнул на арену. – Ты просто не хочешь выглядеть бесталанной в одиночестве!
– Прочисти уши: ты разве не слышал, о чем здесь все это время говорили? – парировала Ийсара. – А Риа дальновидная и проницательная, чего не скажешь о тебе, упрямый ты осел!
Райс громко вздохнул, с трудом удержавшись от того, чтобы приложить ладонь к раскрасневшейся от удара щеке.
– Ты сказал, участие должно быть добровольным? – спросил он, обращаясь к Мальстену. Тот сдержанно кивнул. – В таком случае, на меня можешь не рассчитывать. Я не собираюсь быть чьей-то марионеткой.
Несколько артистов труппы согласно закивали, однако озвучить свои мысли по поводу нового постановщика не решился больше никто.
Мальстен понимающе развел руками.
– Воля ваша, я от своих слов не отказываюсь. – Он обвел взглядом труппу и кивнул в подтверждение собственных слов. – Для тех, кто останется: со своей стороны я могу гарантировать вам полную безопасность. У меня уже был опыт управления одновременно большим количеством людей и слежения за их сохранностью.
– В другом цирке? – уточнила Ийсара.
– На войне, – ответил Бэстифар, многозначительно оглядев присутствующих. – Я был с ним на поле брани и лично наблюдал за его работой. Спешу вас заверить: он мастер своего дела, каких поискать.
Распорядитель Левент, молчавший до этого, решился обратиться к Мальстену напрямую:
– Тогда уместно ли говорить о безопасности? Во время сражения гибнет множество людей. Кто дает гарантии, что часть из них гибла не по вашей вине? – Взгляд Мальстена сделался холодным и колким, и Левент успокаивающе приподнял руки. – Не хотел вас задеть, но я должен был это спросить!
– Из моих людей во время сражения никто не погибал. За этим я следил, – отчеканил Мальстен.
– И ты просто отпустишь всех, кто захочет уйти? – вновь вмешался в разговор Райс. Его слова помешали потоку расспросов Левента, и Мальстен был этому даже рад.
– Как я и сказал, любой, кто хочет сейчас уйти, волен это сделать, – ответил он, бросив мимолетный взгляд на Бэстифара. Тот безразлично пожал плечами.
– Тогда я ухожу, – заявил Райс, тут же развернувшись и направившись прочь с арены.
Несколько человек постепенно последовали за ним, однако большая часть осталась на месте.
Левент сокрушенно вскинул руки.
– У Райса были одни из самых ярких номеров, Ваше Высочество! Представление должно состояться через несколько дней, мы ни за что не найдем замену!
Бэстифар заинтересованно посмотрел на Мальстена.
– Что будем делать, господин постановщик? Есть предложения?
– Я понял, что должны делать артисты, и помню, как работают их тела. Если найти несколько физически развитых человек, они могут их заменить. Я сумею управлять ими и не причинить им вреда.
Бэстифар задумчиво кивнул.
– Что ж, на первое время смогу дать тебе кого-нибудь из кхалагари. Думаю, они сгодятся.
– Думаю, да.
– Что ж, хорошо. – Бэстифар нетерпеливо потер ладони друг о друга. – Тогда, думаю, тебе есть, о чем поговорить с Левентом. Остальные – свободны!
С этими словами он тоже поспешил покинуть арену.
Глава 8
На закате небо Грата окрасилось пламенными и розовыми красками, пролив на город, воскрешенный когда-то из песка и пыли, жидкое золото.
Полог просторного шатра, который занимала группа Райса, колыхнулся от прикосновения и открыл дорогу малагорскому принцу. Держась нарочито небрежно, тот со скучающим видом оглядел шатер и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями. Будто он до последнего надеялся, что взбалмошные гимнасты изменят свое решение и останутся в цирке под руководством данталли. Спешные сборы артистов сообщили ему об обратном.
Райс, оказавшийся ближе других ко входу, выпрямился во весь рост перед принцем и решительно посмотрел на него.
– Ваше Высочество, – поприветствовал он.
Райс старался не выдать своих чувств, но напряженные мышцы лица и плеч говорили сами за себя. Он был совсем не рад визиту принца и не ждал от него ничего хорошего. Мотивы Бэстифара шима Мала были для многих загадкой, и тот, кто самоуверенно решал, что хорошо узнал его, как правило, вскоре жестоко убеждался в своей неправоте. Райс не тешил себя лишними надеждами и с тревогой изучал каждое движение принца, однако не мог распознать на его лице ничего, кроме разочарования, какое может испытывать учитель к не оправдавшему ожидания ученику.
– А вы не стали тянуть со сборами, как я погляжу, – констатировал Бэстифар.
Артисты растерянно переглянулись, не зная, можно ли им продолжать паковать вещи. Один из них отошел от своих дорожных сумок и подошел к Райсу, став с ним плечом к плечу. Бэстифар отметил эту готовность к противостоянию умиленной улыбкой. Братья Салих – Райс и Грийр – будто воплотились в мир из песен менестрелей. Поставить перед ними злого и могущественного врага – и можно сочинять героический эпос.
– Мы не решились злоупотреблять вашим гостеприимством, – сказал Грийр. Ему удавалось изображать спокойное почтение лучше, чем его брату.
– Но ваши сборы больше напоминают бегство, – нарочито миролюбиво улыбнулся Бэстифар. От этой улыбки братья Салих слегка побледнели.
Молчание заполнило шатер на несколько долгих мгновений. Темные глаза аркала с пляшущими в них огоньками угрозы выжидающе буравили гимнастов.
Райс сглотнул.
– Тянуть с уходом было бы глупо, Ваше Высочество, – решился он на честный ответ. – Кукловод любезно отпустил нас вместо того, чтобы превратить в своих марионеток. Он позволил нам самим решать свою судьбу. Не стоит ждать, пока он передумает.
Бэстифар посмотрел на него с интересом. Ему понравилось, что гимнасту хватило смелости на такую откровенность.
– Знаешь, Райс, ты ведь довольно давно выступаешь в моем цирке, – нарочито медленно заговорил аркал. Через его слова лилось медовое сладкое спокойствие, какое может настигать умирающего во льдах перед встречей с Рорх. – Когда вы с братом только пришли, я успел повидать более умелых артистов, чем вы двое, однако взять в труппу решил именно вас. Знаешь, почему?
Райс качнул головой. Ответить вслух он не решился.
– Мне пришлось по духу то, как вы с братом держались, – продолжил Бэстифар. – Особенно ты. Ты был дерзким, смелым бунтарем. Новатором. Если честно, мне нравилось наблюдать, как именно эти твои качества толкали тебя к совершенствованию мастерства. Однако тебя сопровождала и несокрушимая гордыня. Ты всегда чувствовал себя мастером, и тебе показалась невыносимой мысль, что тобою во время представления будет руководить кто-то другой. Даже не так: тебе претила сама идея, что кто-то может знать лучше тебя, как сделать представление зрелищнее и насыщеннее. Это жадность и самовлюбленность, мой дорогой друг, и эти качества ты привил всем тем, кто уходит с тобой.
Райс невольно отшатнулся от Бэстифара, предчувствуя нечто недоброе.
– Ваше Высочество… – пролепетал он. Вся его смелость растерялась, когда он осознал, что аркал может напрямую угрожать ему. Будто только сейчас Райс по-настоящему понял, что малагорский цирк и впрямь был подчинен не человеку.
– Ваше Высочество! – отчаянно воскликнул Грийр. – Кукловод отпустил нас! Он дал слово, что мы можем уйти, если хотим…
Бэстифар любезно оскалился, приподняв руку. Вокруг нее не появилось красного света, но братья Салих отпрянули от него. Среди остальных беглецов родился и умер испуганный вздох.
– Все верно. Он так сказал.
– Он сказал, что таков был ваш уговор! – напомнил Райс. В его голосе проскользнули панические нотки.
– Не совсем так. Видите ли, мой друг хотел, чтобы его труппа работала добровольно. И это распространяется на всех, кто остался.
Грийр неуверенно посмотрел на брата.
– Быть может, мы поспешили, Ваше Высочество? – осторожно спросил он.
– Без сомнения, – проворковал Бэстифар.
– Мы могли бы…
– Увы, нет. – Голос Бэстифара сделался суровым, глаза похолодели. – Даже если вы передумали и решили остаться, я не смогу принять вас обратно. Новый постановщик сочтет такую работу недобровольной, а я каждый раз буду думать о том, сбежите вы после очередного представления под покровом ночи или нет. Мне не нравится занимать свои мысли такими вопросами.
Райс прерывисто вздохнул. Страх проступил на его лице бледностью, руки подрагивали.
– Ваше Высочество, просто отпустите нас, прошу. Ведь ваш друг…
– Куда же делся твой обличительный тон, Райс? – перебил Бэстифар. – Испуг заставил тебя забыть о нем? – Не дождавшись ответа, аркал смиренно кивнул и продолжил: – Видишь ли, с вашим бегством есть одна проблема. И она касается не только вас.
Бэстифар заложил руки за спину и начал неспешно прохаживаться по шатру, купаясь в волнах чужого страха.
– Мой друг – странная натура. Как и все художники, надо полагать. Иногда он проявляет жесткость там, где надо проявить милосердие, и наоборот. Недавно он собирался лишить жизни сильно насолившего ему человека, и я этому помешал, потому что с той смертью могло быть сопряжено много проблем. Сегодня же он проявил милосердие и позволил вам уйти из цирка, а ведь за этим также неизбежно последуют неприятности. Слухи, которые вы можете распространить за границами Грата или всей Малагории, могут существенно навредить моему другу. Понимаете ли, я согласился на то, чтобы труппа знала о контроле данталли. Но не собирался распространять вести об этом на всю Арреду. Нам ни к чему слава цирка марионеток.
Райс набрал было в грудь воздуха, чтобы возразить, но тут же повалился наземь, подавившись собственным криком, когда вскинутая ладонь аркала засияла алым. В следующий миг остальные артисты в шатре сдавленно вскрикнули и попадали замертво.
Свет вокруг руки Бэстифара погас.
Аркал уставился на шесть безжизненных тел, лежащих перед ним, с удивлением и перевел недоуменный взгляд на свою руку. Он не предполагал, что смерть наступит так быстро. В его мыслях этот разговор должен был продлиться чуть дольше: он предполагал мольбы, споры и отчаяние беглецов. Резкая смерть гимнастов ошеломила его, Бэстифар почувствовал себя почти обиженным и обманутым и глядел на свою руку так, будто осуждал ее за спешку.
А ведь он передал гимнастам малую толику расплаты, которую Мальстен испытывал при дэ'Вере. Неужто человек настолько не способен выдерживать боль, которой боги наказали данталли? А ведь Мальстен терпел это и думал лишь о том, как бы не привлечь чужое внимание криком…
Полог шатра приподнялся, и перед Бэстифаром, вырывая его из раздумий, появился Отар Парс – командир воинов-кхалагари.
– Ваше Высочество, если позволите… – начал он, но осекся на полуслове при виде остекленевших глаз мертвых гимнастов. Реакция была молниеносной: он выхватил из ножен меч и приготовился защищать своего принца от атаки неизвестного противника.
Бэстифар нервно хохотнул.
– Успокойся, Отар, – снисходительно сказал он. – Здесь нам ничто не угрожает, оружие можешь убрать.
Парс недоуменно уставился на него, но повиновался. Он воспринимал любое слово принца как приказ.
– Что произошло? – хмуро спросил он.
– Одно досадное событие, повлекшее за собой смерть этих замечательных артистов, – спокойно ответил Бэстифар. – Теперь нужно убрать отсюда их тела и похоронить, как подобает. Я надеюсь, ты и твои люди поможете мне организовать эти похороны без особенного шума? Не хочу, чтобы их безвременная кончина стала достоянием общественности. Пусть люди запомнят их живыми.
Парс непонимающе оглядел мертвецов. Ни ран, ни пены от яда, ни несовместимых с жизнью травм он не видел, поэтому не мог взять в толк, что стало причиной их смерти. А главное, что могло оставить в их замерших глазах столько мучения и страха. Мертвецы выглядели так, будто упали замертво от испуга.
– В своей жизни я повидал достаточно погибших, – задумчиво сказал он. – Последний взгляд не всегда запечатлевает такой ужас. Позвольте узнать, кто сделал это с ними?
– Мне кажется, ты знаешь ответ, – тихо произнес Бэстифар. Его темные глаза опалили Парса угрозой. В отличие от артистов тот не испугался: он прекрасно знал, с кем имеет дело.
– Это сделали вы, Ваше Высочество?
– Да. – Бэстифар вздернул подбородок. – Эти люди представляли угрозу. Они были предателями.
Парс изумленно уставился на принца, однако быстро совладал с собой. То, что кто-то из артистов труппы цирка оказался предателем, стало для него неприятным сюрпризом. С момента приезда Бэстифара в Грат такое происходило впервые. Парс всегда слышал об артистах цирка только восторженные отзывы и похвалы со стороны принца и не мог понять, что сподвигнуло их, – купавшихся в милости и славе, – на предательство.
– Желаете, чтобы я позже доставил вам остальных артистов для допроса, Ваше Высочество? – спросил Парс.
– Нет, в этом нет необходимости, – качнул головой Бэстифар.
– Вы уверены, что больше никто из них не представляет угрозы?
– Уверен.
– А ваш, – Парс чуть помедлил, подбирая слово, – гость?
Бэстифар прищурился, глядя в серьезные глаза командира кхалагари. Отар Парс, узнав о том, какого гостя и откуда привез принц, сразу отнесся к Мальстену настороженно, хотя суеверным страхом по отношению к данталли никогда не отличался. Он ждал от анкордского кукловода вполне человеческих подвохов.
– А что «мой гость»? – требовательно спросил Бэстифар.
Парс не стал медлить с ответом.
– Артисты труппы всегда были вам верны, Ваше Высочество. Лишь с приходом Ормонта в них обнаружилась угроза. Я не верю в подобные совпадения, учитывая, что ваш гость – искусный кукловод.
Бэстифар поморщился и приподнял руку, призывая кхалагари замолчать.
– Отар, ты предвзят и мыслишь узко. Сегодня Мальстен был представлен труппе открыто, и некоторые артисты попросту не поддержали идею участвовать в его постановках. Мальстен любезно отпустил их, однако я – счел это решение опрометчивым. Эти люди могли разнести о цирке и о моем друге ненужные слухи по стране. А я поклялся, что огражу Мальстена от неприятностей. Это я и сделал. И сейчас вместо того, чтобы тратить время на действительно важные дела, я трачу его на этот бессмысленный разговор с тобой.
Парс терпеливо вздохнул и покорно склонил голову.
– Прошу простить, Ваше Высочество.
– Все в порядке, – быстро остыл Бэстифар. Не считая нужным продолжать беседу, он зашагал к выходу из шатра. Обернулся он уже у самого выхода. – Кстати, Отар, когда закончишь, мне понадобится шестеро крепких, но не грузных кхалагари. Райса и его команду придется заменить, и мне нужны физически развитые, выносливые люди. Думаю, на первое время кхалагари подойдут идеально.
Парсу стоило больших усилий не выказать того удивления, которое у него вызвал такой приказ. Он коротко кивнул.
– Будет сделано, Ваше Высочество.
– Чудно! – невинно улыбнулся Бэстифар и покинул шатер.
Глава 9
Грат, Малагория
Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.
Ночь постепенно окутала вечно бодрствующий Грат мягким сизым покрывалом и наполнила его голосами тех, кто предпочитал проводить время на улицах под покровом темноты. Впрочем, в Грате никогда не было по-настоящему темно и по-настоящему тихо. Город не спал. Город пульсировал, шумел и дышал, будто пребывая в извечном празднике.
Голос ночного Грата, доносящийся из окна, смешался для Мальстена с голосом циркового распорядителя в единый звуковой фон. Он поймал себя на том, что уже несколько минут не может сосредоточиться на речи Левента, и попытался усилием воли вернуть себя в русло разговора.
По счастью, Левент тоже отвлекся на звуки ночного города и умолк, рассеянно уставившись в окно.
– Великий Мала, уже глубокая ночь, – пробормотал он. – То-то у меня так пересохло горло. Мы с вами так долго обсуждали программу, господин Ормонт!
Мальстен улыбнулся и почувствовал, что улыбка вышла неловкой и неестественной. То, что Левент назвал обсуждением, куда больше походило на монолог. Распорядитель говорил долго, растягивая мысль, пока не заканчивался воздух в легких, затем судорожно вдыхал и продолжал. Поначалу Мальстен пытался вслушиваться с усилием, но быстро понял, что Левент смотрит в стену намного чаще, чем на собеседника, и немного расслабился. На третий час этого «разговора», за который ему удалось вставить всего несколько слов, Мальстен беззастенчиво водил карандашом по бумаге, почти не слушая рассказчика и выводя очертания будущего номера для гимнастки Ийсары. В уголках листа притаились и наброски других номеров, которые Мальстен живо себе представлял. Программа, которая приходила ему в голову, сильно отличалась от той, о которой уже несколько часов толковал Левент, но высказать это оказалось нелегкой задачей.
– Итак, на чем мы остановились? – спросил цирковой распорядитель, судорожно втянув в себя воздух для нового витка монолога. Этот вдох был почти истерическим, как будто Левент тонул в своем желании продолжать говорить. Поначалу от этого звука Мальстена даже пробирала дрожь, но сейчас он почти привык.
Припомнить, на чем замолк монолог, оказалось непросто. Мальстен встрепенулся и с усилием нахмурился, напрягая память.
– Вы… кажется, описывали один из старых номеров Райса на трапеции, – сказал он наугад.
Левент энергично закивал. Мальстен не был уверен, что верно припомнил последнюю тему разговора, но точно знал, что тема ухода Райса и его команды всплывала уже несколько раз и неизменно сопровождалась причитаниями Левента. Похоже, он был не против проговорить это еще раз.
Только привитая воспитанием вежливость не позволяла Мальстену вслух взмолиться богам о том, чтобы этот «разговор» закончился. Про себя он делал это уже не единожды.
– Господин Ормонт, вы ведь запоминаете номера, о которых я рассказываю? – Вопрос Левента вырвал Мальстена из раздумий. Заметив, что он то и дело погружается в свои мысли, Левент неодобрительно покачал головой и заговорил с назиданием: – Вам это может казаться пустяком, но вы попросту не понимаете, какой большой потерей для нашего цирка является уход Райса и его гимнастов! Если мы с вами не придумаем, как восполнить этот уход…
Наконец, Мальстен не выдержал и перебил Левента:
– Прошу простить, что прерываю вас, но у меня есть кое-какие наброски. Не знаю, как много вам расскажут эти схематичные рисунки, но, поверьте, я прекрасно знаю, как это воплотить.
Несколько минут в комнате висело напряженное молчание. Левент, похоже, не привык, чтобы его прерывали. Трудно было представить, как он уживался с Бэстифаром.
– Позволите взглянуть? – Левент нахмурился, нетерпеливо вытянул вперед руку, но, не сумев подождать, пока Мальстен протянет ему бумаги, прошагал к столу и взял их сам. Глаза впились в рисунки с жадным придирчивым прищуром. Он изучал наработки Мальстена несколько минут, затем лицо его удивленно вытянулось. – Я верно понимаю: вы хотите, чтобы в этом номере артистка работала в воздухе? – спросил он, указывая на один из набросков. Дождавшись кивка, он вновь вгляделся в рисунок с недоверием. – Я не совсем понимаю, на каком снаряде вы хотите это осуществить, господин Ормонт. В нашем цирке ничего подобного нет. Вы где-то видели такое?
– Нет. – Мальстен позволил себе улыбнуться. – Именно поэтому подумал, что это может быть неплохой идеей. Я предполагаю здесь два широких полотна слабо тянущейся ткани, подвешенных к куполу цирка. Если бы гимнастка…
– Ийсара? – уточнил Левент, перебив его. Интонации звучали неоднозначно, и Мальстен смущенно опустил взгляд.
– Кажется, так зовут девушку, которая содействовала мне во время демонстрации, – тихо сказал он. – Если бы она согласилась участвовать в подобной постановке, мне кажется, ей бы это подошло.
Левент посмотрел на Мальстена долгим требовательным взглядом, а затем тоскливо вздохнул.
– Кажется, вы планируете программу, которая сильно отличается от моей…
Мальстен слегка поморщился. Как ни старался он быть вежливым и не обижать этого человека, тот все равно воспринял его идеи как интервенцию.
– Не поймите меня превратно, – мягко начал Мальстен, – я ни в коем случае не умаляю ваших талантов и заслуг, но, нанимая меня постановщиком, Бэс… Его Высочество хотел от меня новаторства и экспериментов. Боюсь, если я поставлю программу, ничем не отличающуюся от прежней, я не сумею ему угодить. Вы понимаете меня?
Левент понимал, это было заметно по тому, как изменился его взгляд. Не укрылось от него и то, что данталли позволяет себе называть принца фамильярным «Бэс» и натужно исправляется на «Его Высочество». Левент явно не одобрял этого, но не решался высказаться против, потому что не знал, как к этому относится сам Бэстифар.
– Понимаю, – нехотя ответил он. – Его Высочество довольно требователен. И придирчив. Если у него есть на ваш счет ожидания, господин Ормонт, ему будет очень трудно угодить. И, полагаю, очень страшно не угодить.
Мальстен склонил голову, пытаясь понять, действительно ли этот человек решил прибегнуть к угрозам.
– Поверьте, – доверительно произнес он, – я в курсе.
Левент поджал губы.
– Что ж, в таком случае не буду больше утомлять вас беседами, господин Ормонт. Доброй ночи.
Он поспешил покинуть комнату, не дожидаясь ответного пожелания.
Да, завоевать здесь всеобщее доверие будет непросто, – с досадой подумал Мальстен.
