Натали Альбертовна Якобсон
Империя дракона

– Неужели кто-то наблюдал за мной в тот день? Значит, верно мое предположение о том, что за человеком оказавшимся в опасности любят безучастно понаблюдать со стороны. Иначе зачем по праздникам устраивают турниры? – правда в тот день я сам сделал первый шаг навстречу опасности, чтобы защитить Сильвию. Хотя вряд ли такое создание, как она, может нуждаться в защите.

– Очень многие хотели бы видеть на троне вас, а не вашего брата, – собеседник сказал это очень тихо и тем не менее я встревожено осмотрелся по сторонам, будто боялся, что сами стены могут передать королевской стражи неосторожно брошенные слова. Почему меня вдруг окутали темнота и тревога? Разве стены могут разглашать тайны?

– Ни слова больше об этом, – шепнул я камергеру, который несмотря на легкое похмелье понял меня и тут же замолчал.

В наступившей тишине я слышал, как трещат сухие ветки в далеком костре, как испуганно скулит деревенская собака, да еще кто-то топчется у самого порога, не решаясь постучать в дверь. Вряд ли кто-то из местных станет выходить из дома в столь поздний час. Тихий, едва различимый стук в дверь. Я знал, что волки бродят рядом с деревней, но не подходят к огню и даже не завывают. Уж слишком они спокойные и хитрые для обычных зверей. Длинная худая рука несколько раз постучала в окно.

– Не обращайте внимания, – предупредил Жак. – Проклятое место – эта деревня. Так бывает всегда, если между заповедными землями и каким-нибудь поселком по случайности стерта четкая граница.

– И сколько там в лесу этих духов? Легион? – несмело спросил я, опасаясь, что кто-нибудь задержавшийся под окном может услышать о чем, мы говорим.

В ответ Жак неопределенно пожал плечами и снова приложился к бокалу. Наверное, он считал, что если находится далеко от двора, в проклятой деревне, да к тому же на ночном отдыхе, то напиться можно до бессознательного состояния. Поскольку я сохранил трезвость мышления, то испытывал гораздо больший интерес к причине местных страхов, чем к поиску новой бутылки.

– А ты когда-нибудь приближался к руинам? – спросил я у Жака.

– Бывал ли я когда-нибудь в разрушенном городе? Нет, я бы не посмел перейти через мост. Хотя, поговаривают, что раньше у моста в определенный час и день появлялся странный карлик, который за небольшую плату готов был перевести на ту сторону некоторых людей.

– То есть находились смельчаки, желающие посмотреть на все своими глазами, а потом посплетничать?

– Да, какие там смельчаки? – презрительно вымолвил Жак. – В большинстве случаев это были обычные школьники или студенты, которым в руки по случайности попалась запретная книга или спрятанный в тайнике древний свиток. Возможно такие находки попадаются и не случайно. Может, эти записи всего лишь ждут, что кто-то из наиболее талантливых учеников найдет и прочтет их.

– Не отступай далеко от темы, – оборвал я Жака, пустившегося в пространные размышления. – Что происходило с этими людьми? Почему они не оканчивали свое образование, а пускались в странствия. Ведь в стране всего несколько десятков школ и два-три университета. Нужно приложить немало усилий, чтобы туда попасть, да и расположены они слишком далеко от столицы.

– И от руин, – добавил я про себя.

– Неужели вы так и не поняли?

Я отрицательно покачал головой.

– Меня отошлют прочь из замка, если только узнают, что я разговаривал с вами об этом, – забеспокоился Жак и придвинулся поближе ко мне, чтобы можно было говорить еще тише.

– Я никому не скажу, – успокоил его я. – Раз тебе удалось меня чем-то заинтересовать, а подобное случается не часто, то договаривай все до конца.

– Конечно, нельзя утверждать, что все слухи правдивы, но многие школьники уставшие от притеснений наставников готовы на все, чтобы стать хотя бы адептами в тайных науках и рассчитаться со своими недоброжелателями.

– Честно говоря, я не думал, что поклонникам образования приходиться настолько трудно.

– Особенно, если они не дворянские дети, но дело даже не в сложностях. Если какому-то способному ученику попадется в руки хоть какой-то атрибут магии, то воздержаться от дальнейших поисков чего-то подобного будет довольно сложно.

– Да, все обстоит именно так, – подумал я про себя, вспомнив книгу и таинственных спутников.

– Они ищут славу, богатство и силу, – продолжал между тем Жак. – Они надеются, что несколько лет проведенных в школе чернокнижия дадут им необходимые знания. Где находится эта школа, никому не известно. Хотя есть предположения, что путь туда проходит через мост. За обучение в этой школе не требуется никакой оплаты, однако каждый по окончанию назначенного срока вышедший оттуда оставляет там частицу своей души.

– Да, мост связывает два берега, но в этом случае он соединяет два мира, – я откинулся на спинку стула и задумчиво уставился на тусклый огонек в светильнике. – Если бы я мог, я бы уничтожил этот мост.

Слова прозвучали, как обещание и не важно было, что связующее звено между двумя мирами казалось мне нерушимым монолитом. Темный, пустынный город манил своей близостью. Разве имело значение то, что на одной из площадей там воздвигнут памятник королеве тьмы?

– Еще я слышал, что все эти одержимые получив то, что искали рано или поздно совершают ошибку и жестоко расплачиваются за свое стремление к потустороннему, – шепнул Жак. Мне даже показалось, что в это мгновение он совершенно протрезвел и испугался собственных слов. Так обычно и бывает с рассказчиками, которые собирают гостей у очага, чтобы под аккомпанемент грозы или снежной бури рассказать очередную страшную историю. Вздохи, смена интонации, испуганные восклицание и непредсказуемые повороты сюжета воскрешают веру в то, чего не существует. Однако Жак был уверен, что все о чем он рассказал лишь чуть-чуть приукрашенная правда. На меня самого произвел неприятное впечатление не сам рассказ, а затравленный взгляд Жака, все время проверявшего не притаился ли кто в темных уголках. Такое поведение свойственно скорее кролику, чем камергеру.

Утром мне удалось поймать за шиворот вставшего спозаранку паренька и потребовать, чтобы он четко объяснил в каком направление нам лучше ехать, чтобы не сбиться с намеченного пути. Непривыкший к строгим приказам мальчишка поначалу растерялся, но понемногу пришел в себя, признал в нас честных путешественников и объяснил, где проходит прямая дорога до ближайшего поселения, прибавив к этому еще несколько советов, о том, какие места нам следует объезжать стороной. Едва оказавшись на свободе мой пленник пустился наутек, а другие жители деревни предпочитали не приближаться к чужакам даже при свете дня. Про себя я решил, что в каждой деревне после подавление восстания крестьяне злятся при виде знати и всячески выказывают свое недовольство, но что-то внутри меня бунтовало против такого простого объяснения. Конечно у пахарей в своей жизни не знавших ничего кроме оглоблей и повозок может вызвать зависть вид роскошной кареты. Может быть, где-то поблизости находится поместье дворян пригласивших к себе скрипачку. Однако вопреки здравому суждению, даже у меня не хватало духу назвать диких волков, всего лишь борзыми, охранявшими свою хозяйку.

Когда вдали показались башни королевского замка, у моих провожатых явно отлегло от сердца. Хотя они и соблюдали почтительное молчание и не смели ни на что пожаловаться, было заметно, что каждый будет рад отдыху. Они боялись, что я потащу их на поиски приключений или заставлю ехать в еще одну деревню, полную духов и недоброжелателей.

Над замком реяли на ветру вымпелы, можно было разглядеть яркие плюмажи на шлемах часовых, шагающих по куртине между двух бастионов. Поблескивали алебарды в солнечных лучах. А возле городских стен кипела жизнь, суетились занятые своими делами ремесленники и торговцы. Только один человек держался особняком. Я сразу заметил его и сам не знаю почему задержал на нем взгляд. Взгляд этого юноши выражал такое презрение к гомонящей толпе, к двигавшемся по дороге повозкам и экипажам. Его простой без украшений костюм также выделялся из пестрой массы городских нарядов. Хотя нет одно украшение было – тонкая золотая цепь, змейкой обвившаяся вокруг глухого воротника. Знак инквизитора. Я придержал коня и заметил, что незнакомец тоже пристально наблюдает за мной. В его глазах притаилось что-то недоброе. Этот мерцающий, чуть насмешливый взгляд так сильно отличает людей его профессии от городской знати, мастеровых и простых зевак. Наверное, сын разорившихся аристократов, вынужденный искать свое призвание в жизни, решил я про себя и все-таки подозвал камергера.

– Скажи, Жак, ты знаешь, кто этот человек? – я указал в сторону юнца, стоящего под городской стеной. В этот миг он взмахнул короткой накидкой и зашагал прочь. Люди поспешно расступались перед ним, будто видели перед собой посланника смерти. Создавалось впечатление, что если бы горожане не уступали ему дорогу, то он сам расталкивал бы их. Несколько воронов, устроившихся на надвратной башенке провожали его громким карканьем. Честно говоря, в своем однотонном сером одеяние он сам напоминал ворона, при чем довольно хищного на вид.

Жак пожал плечами, разглядывая удаляющуюся фигуру.

– Скорее всего один из следопытов, – с видом знатока заявил он. – Вряд ли в его возрасте можно дослужиться до чинов и почестей. Иначе парень не слонялся бы по проезжим дорогам без слуги и без коня.

Все это было понятно и без объяснений, но Жак честно выполнял свою обязанность в случае необходимости развлекать меня разговором. Между тем невзрачная серая накидка скрылась в гуще народа. Дозорный увидел нас со стены и подъемный мост начал медленно опускаться. Я въехал во внутренний двор с чувством, что дома моему возвращению всегда будут рады хотя бы братья. О намеках звездочета не хотелось даже вспоминать, пусть сидит в своей лаборатории и занимается сложными вычислениями, раз так угодно королю. План замка с многочисленными переходами, лестницами и гостевыми помещениями был подобен лабиринту, здесь хватало место на всех и еще оставалось много запертых или забытых комнат. Если я не хотел встречаться с астрологами каждый день, то мог прогуливаться лишь по верхним этажам и посещать пустующие башни. Жаль, что прятаться было ни в моих привычках. Очень часто я на беду себе и окружающим пускался на поиски приключений.

Нужно было сменить дорожную одежду. При дворе слишком придирчиво следили за модой. Мне тоже приходилось часто обновлять гардероб, хотя предпочтительнее было бы потратить это время на совершенствование добытых навыков и тренировки с мечом. В наш век только те, кто хорошо владели оружием могли защитить себя при нападение врагов или от грабителей, притаившихся в засаде в ожидание одиноких путников. В случае войны чаще всего отличались те, кто прошел весь трудный путь от оруженосца до традиционного посвящения в рыцари.

В конце длинного коридора скрипнула дверь. Кто-то оставил ее незакрытой. Я хотел пройти мимо, как вдруг до меня донеслись обрывки разговора.

– Вы все подготовили? – спросил кто-то. Мне показалось, что я слышу голос звездочета.

– Обстоятельства играют нам на руку. Все складывается, как нельзя лучше, – ответил другой голос насмешливый с ехидцей. Какая необычная модуляция речи. Все фразы произнесены с едва уловимым презрением и чувством превосходства.

Нужно было прикрыть дверь и пройти мимо, но что-то подталкивало меня на дальнейшее подслушивание. Я даже заглянул в щель и как ни странно увидел в кресле, напротив шахматного стола того самого слугу инквизиции, который так привлек мое внимание. Прежде чем прийти ко двору, он попытался оживить свой костюм черным жабо и манжетами, даже надел пару колец, но более нарядным от этого не выглядел. В комнате с занавешенным окном и пылающим камином, гость казался опасным и зловещим. К тому же на его бледных губах застыла странная, плутоватая усмешка. По другую сторону стола в таком же кресле с высокой спинкой расположился звездочет, но лицо его оставалось в тени. Только типичная вышивка из символов и звезд поблескивала на длинных рукавах.

– Объясню вам еще раз, чтобы все детали стали ясны, – продолжал гость. – Вы желаете ему гибели. А Лилиана, падчерица виконтессы как раз до безумия в него влюблена. Она обратилась ко мне за советом. Вы же знаете, что такого рода услуги приносят немалый доход, а девочка далеко не бедна. Я дал ей обрез тончайшего шелка и необходимые наставления перед тем как применить зелье.

– Он ее совсем не замечал?

– Он увлечен только собой, своей осанкой, своим отражением в зеркале. Куда там пересчитывать разбитые сердца, – гость презрительно взмахнул рукой и тихо рассмеялся.

– Тихо, Винсент, – строгий голос звездочета в миг оборвал смех.

– Слушаюсь, – ни чуть не обидевшись откликнулся тот, кого назвали Винсентом. – Так вот, глупышка целый месяц провозилась над отделкой, исколола себе все пальцы, вышивая розы и вензеля. Конечно же, я показал ей рисунок, в который вплетены несколько необходимых знаков. Если капелька ее крови впитается в материал, это тоже будет неплохо. Лилиана верит, что я приготовил любовное зелье. Какая дурочка! Она совсем не разбирается в травах, не может отличить безвредный состав от смертельного.

– И что дальше?

– Она подкупила горничную, которая отнесет рубашку в его комнату.

– А насколько быстро действует яд?

– Через день начнется жар, потом на коже выступит сыпь и ни один лекарь не сможет исцелить больного. Это мой лучший рецепт. Все будет выглядеть, как редкая заразная болезнь. Никто не догадается об отравление. Разве я не гений? – Винсент с самодовольным видом расправил худые плечи, золотая цепь на шее звякнула в такт резкому движению и с удивительной ловкостью вскочил на ноги, при этом умудрившись не опрокинуть стол, придвинутый к креслу почти вплотную.

– Ко мне часто обращаются за подобными одолжениями и никто никогда не пробалтывается. Не зря я семь лет проторчал в этой проклятой школе. Кстати мне пришлось сбежать оттуда на несколько дней раньше, чем закончился срок обучения, потому что наставники начали завидовать, – Винсент говорил без умолку и кажется даже звездочет постарался отодвинуться от мошенника как можно дальше.

Я поспешно отошел от двери, прежде, чем меня успели заметить. Рядом располагалась винтовая лестница и я поднялся на этаж выше. Стоило поразмыслить над тем, что я услышал. Значит, кого-то собираются отравить. Интересно, кто мог так досадить этим двоим. Они не назвали имени, поэтому я не мог предупредить несчастного об опасности. Как ловко все продумано. Заговорщики были так увлечены своими планами, что даже забыли прикрыть дверь или надеялись на свои чары, отводящие от них любопытные взгляды.

Только после ужина я поднялся к себе в башню и заметил, что один из соколов, которых мне удалось приручить уже влетел в раскрытое окно и устроился на спинке стула. Этой птице не надо было зашивать глаза, чтобы приучить ее к командам хозяина. Сокол слушался меня без всякого понукания и тренировок. Обычно сокольничие долго обучают птиц, а мне стоило только подозвать их и они тут же устремлялись на зов.

Кто-то из слуг уже растопил камин. Несмотря на летний зной, толстые каменные стены крепости совсем не пропускали тепла и приходилось поддерживать огонь в жилых помещениях. Через спинку кресла был небрежно переброшен какой-то предмет одежды. Когда я уходил, его здесь не было. В глубине сознания шевельнулось неприятное чувство. Зародилось смутное подозрение. Я подошел ближе и рассмотрел белую, шелковую рубашку. На воротнике алыми нитками были вышиты розы, другими тонами гербовые знаки и несколько смутно знакомых символов. На лбу выступили капельки холодного пота. Я с надеждой взглянул на переплет книги. Мне так нужен был совет или хотя бы подтверждение моей догадке. Ведь духи все знают, но на этот раз они слишком долго молчали.

– В огонь! – наконец посоветовал кто-то, тихий голосок прозвучал у самого уха. Так обычно шепчутся заговорщики. Я схватил сорочку, скомкал и бросил в камин, потом снял с рук перчатки и швырнул туда же.

Сокол сорвался с места, описал круг под потолком и сел мне на плечо. Взметнувшие вверх пламя заворожило птицу. В трубу взметнулся шлейф искр. За окном только начинало темнеть. Что если пройтись по знакомым местам, навестить Поля в его каморке. Он должен что-то знать о следопытах инквизиции, о подозрениях придворных и горожан. У него был удивительный талант узнавать обо всем, что происходит не только с его знакомыми, но и с совершенно чужими людьми. Если бы мне понадобился шпион неприметный на вид и ловкий, как скользящая тень, то Поль был бы единственным и лучшим кандидатом. Нужно было всего лишь застать его дома.

Когда я добрался до городских ворот уже почти стемнело. В домах зажигали свет. Экипажи с грохотом проносились по мостовой, звенели упряжи, щелкали кнуты кучеров. Возле опустевшей площади все еще была слышна мелодия шарманщика. Посетители маленького кабака затеяли драку, слышались звон бьющихся бокалов, ругань и жалобы хозяина. Фонарщик зажигал огни под стеклянными колпаками висячих фонарей. С невысокого балкона какая-то девушка послала мне воздушный поцелуй. Может это и есть та самая Лилиана. Я ведь даже не знал, как выглядит эта губительница. По вечерам в бальных залах сменяются десятки дам. Разве запомнишь имя каждой из них. Остается надеяться, что это всего лишь дочь зажиточных горожан, плененная красотой незнакомца.

Прохожие встречались все реже. Еще можно было заметить спешивших куда-то нарядных женщин и их неловких кавалеров. Под аркой моста молодая цветочница предлагала фиалки, но все мастерские портных и магазины были уже давно закрыты. Я прошел мимо прикрытой на ночь книжной лавки, свернул за угол и услышал, как кто-то шедший за мной на минуту остановился. А стоило мне отойти чуть дальше, как шаги возобновились. Снова этот настойчивый стук каблуков невидимого преследователя. Между нами всегда была соблюдена дистанция. Однако на этот раз она немного сократилась. Я четко расслышал стук сапог по мощеной камнями дороге и учащенное дыхание. Улицы опустели, только пронесся мимо, запряженный четверкой гнедых экипаж. Стук копыт очень быстро стих за поворотом дороги и снова наступила тишина. Меня больше никто не преследовал, не нужно было даже оглядываться назад, чтобы сказать, что позади лежит пустая темная улочка. Вокруг ни души, только масляные лампы освещают окна некоторых домов.

Я безошибочно отыскал низкое оконце и постучал несколько раз. Обычно Поль узнавал меня по условленному количеству ударов и тут же отпирал дверь, но на этот раз ждать пришлось долго. В каморке кто-то закопошился, чиркнуло огниво, немного приоткрылся ставень, будто хозяин решил проверить не грабитель ли бродит возле его порога.

– Ты, что не узнал меня? – я снова постучал. Если это Поль минуту назад выглядывал в окно, то он вряд ли мог принять меня за постороннего. Он сам не раз замечал, что я с моими золотистыми кудрями и очень белой кожей слишком резко отличаюсь от более смуглых и большинством темноволосых горожан. К тому же в редких случаях в дверь неприметного, нуждавшегося в ремонте домика ночью может постучать вельможа.

Я хотел постучать снова, но тут скрипнула отодвинутая щеколда и дверь медленно приоткрылась. Мой протеже, бледный и испуганный, осторожно выглянул на улицу. В его руке что-то блеснуло. Прежде чем я успел что-то сказать, ко мне развернулось дуло небольшого мушкета.

– Что это значит? – я хотел вырвать у него оружие. К тому же Поль никак не мог решиться спустить курок, будто высматривал кого-то более опасного, стоявшего позади меня.

– А, это вы! – Поль как будто только сейчас рассмотрел, кто стоит перед ним и поспешно спрятал оружие за спиной. Он смутился, на щеках выступила краска стыда.

– Ты ждал кого-то еще и довольно неплохо подготовился к приему гостей, – не без сарказма заметил я, не сомневаясь, что другой посетитель на моем месте получил бы кусок свинца в сердце.

С крыше соседнего дома, хлопая крыльями, слетела какая-то птица. Поль вздрогнул, выдернул из-за спины руку с мушкетом и выстрелил в летящую мишень. Оружие дало осечку, и вместо того, чтобы сбить птицу, пуля царапнула стену и застряла в водосточной трубе.

– Ты с ума сошел? – я перехватил дрожащую руку Поля. – Хочешь привлечь внимание ночного караула?

Никто из соседей не обратил внимание на грохот выстрела. Окна и двери ближайших домов оставались закрытыми, а ночной караул, видимо, обходил с дозором другие улицы и все-таки я быстро перешагнул через порог и притворил за собой дверь. Из мебели в каморке стояли только кровать, старый комод, низкий столик и кресло. Развернуться в узком помещение было довольно трудно. Я вынул из холодных пальцев Поля мушкет и положил в ящик комода. Оплывшая свеча в медной плошке давала скудный свет и тем не менее я смог устроиться в кресле, при этом не задев ни одну из вещей, в беспорядке разбросанных по комнате. Поль опустился на край кровати. Алые пятна на щеках проступили еще ярке. Ворот рубашки распахнулся и на шее сверкнула золоченая побрякушка, амулет или медальон, скорее всего сохранившейся от бывших разбойничьих трофеев.

– Извините, – смущенно пробормотал Поль. Он хотел добавить к сказанному что-то еще, но замолчал, услышав шаги за дверью. Я выглянул в окно. Это всего лишь солдат из ночной охраны, очевидно привлеченный звуком выстрела, быстро проходил по улице, проверяя не стряслось ли чего.

– Держу пари он даже не понял, где стреляли. Помните, когда мы с вами впервые встретились в переулке, никто из караула даже не обратил внимания на звон шпаг, – Поль с надеждой посмотрел на меня, ожидая, услышать в ответ что-то успокоительное.

– Помню тогда тебя гораздо больше интересовал кошелек прохожего, чем его дружба, – с усмешкой заметил я и тут же пожалел о сказанном, потому что Поль еще сильнее смутился. Он покосился на ящик комода, где лежал мушкет. С чего вдруг ему кого-то бояться. Я мог понять страх мирных вдов и подмастерьев, которые дрожат при упоминание о ночных грабителях, но Поль, не раз надевавший маску разбойника и смотревший в лицо опасности даже после первого поражения гордо сохранял остатки смелости. А теперь чем-то напомнил мышь, спрятавшуюся в норке от кота.

– Ты так расстроился, что даже не смог сбить птицу с расстояния в несколько шагов. Что случилось?

– Эти вороны мне так надоели. Так и летают здесь, будто по чьему-то приказу. Перед тем, как мой отец впутался в заговор вокруг поместья тоже все время летали несколько черных воронов.

– У твоего отца было поместье?

– А вы считали меня сыном простых крестьян? – Поль нервно усмехнулся.

– Ни в коем случае, – заверил его я. – Дети крестьян не умеют так хорошо владеть оружием и не бывают чересчур заносчивы. В тех делах, которыми занимался ты, они предпочли бы просто нож, а не шпагу.

– Мне пришлось пойти на большую дорогу, после того, как наше поместье отошло к короне. Ведь это так несправедливо лишать наследства детей за просчеты родителей. А положили конец моей разбойничьей карьере именно вы, сын того короля, против которого я хотел сражаться. Не правда ли, странное совпадение. Однако, все в прошлом. Семейный герб повержен и забыт, – Поль коснулся рукой той вещицы, которую я поначалу принял за краденое украшения, но теперь смог рассмотреть в ней гербовой знак. – У моего старшего брата остался точно такой же.

– А где теперь твой брат?

– Он отправился в место, которое кажется называется школой чернокнижия.

– Довольно громкое название, – как можно более беспечно отозвался я, хотя внутри все содрогнулось.

– Наверное сейчас он окончил свое обучение и выдает себя за великого лекаря или предсказателя судьбы, – продолжал Поль. – Когда к нам в поместье прибыл один такой шарлатан, брат был очарован его трюками. От него мы и услышали об этой самой школе.

– А может это был вовсе не шарлатан?

– Во всяком случае он вел себя очень странно. Прежде чем дать кому-то свой эликсир он запирался в комнате с больным и требовал какую-то расписку. Он всюду носил с собой ящик с настойками, книгу в кожаном переплете и железное перо. Наверное все эти атрибуты были нужны ему, чтобы выглядеть внушительнее. Когда он выходил из комнаты моего брата, это перо было испачкано кровью.

– Да, действительно странно, – согласился я. – Если бы я мог, я бы вернул вам с братом ваше имущество, но, увы, мое положение при дворе оставляет желать лучшего.

Я посмотрел на уменьшающийся фитиль свечи. Мне начало казаться, что капельки расплавленного воска, стекающие из плошки на стол, соединяются между собой и принимают очертание поверженного герба.

– Кстати, кому ты готовил такой сердечный прием? Кто-то из твоих бывших знакомых теперь промышляет грабежом на улицах города?

– Нет. Они бы не посмели, – Поль лихорадочно соображал как облечь свои мысли в слова и стоит ли вообще говорить об этом. – Кто-то бродит по ночам под моим окном. Вы будете смеяться, но мне кажется, что это та самая ведьма, которой так боялись моряки в порту. Однажды, я проснулся и видел, как белая словно мрамор рука стучит в окно. С тех пор я плотно закрываю ставни.

Поль посмотрел на меня, боясь заметить усмешку, но мне было далеко не до смеха. Я сам за последнее время видел много необычного.

– Тебе надо отдохнуть, а мне уже пора возвращаться, – я встал, отпер дверь и вдохнул свежий ночной воздух. Можно было услышать, как Поль задвигает засов и ставни на окне. Только отойдя от его дома, я вспомнил о цели своего визита. К сожалению заразительный страх Поля встревожил и меня, и я напрочь забыл расспросить о Винсенте, о сером монолитном здании инквизиции. Своими вопросами я бы только еще больше напугал приятеля.

Ночь окутала город покровом темноты. В редких окнах можно было увидеть тусклый огонек лампады. В центре и на площадях намного светлее, а на узкой улочке, по которой я шел во мраке меж безучастных темных окон и наглухо запертых дверей могло произойти любое злодеяние. Я был больше, чем уверен, что если на прохожего накинутся грабители, то бесполезно будет хвататься за первый дверной молоточек. Заснувшие и осторожные хозяева все равно не придут на помощь.

Я замедлил шаг, чтобы рассмотреть необычное созвездие на небе. Край покатой крыши мешал сосчитать все звезды. Я двинулся дальше и тут мне на встречу вышел какой-то человек. От обычного прохожего его отличала странная дерзость. Он шел мне наперерез, будто хотел толкнуть или ударить. И к тому же зачем простому прохожему прятаться за чьим-то крыльцом, поджидая меня. Он медленно откинул рукой темный плащ и достал из ножен шпагу. Темная одежда, лицо закутанное шарфом, повадки и наглость, одним словом, все выдавало в незнакомце наемного убийцу. Но зачем кому-то убивать меня. Сзади послышался такой же звук, будто кто-то достал из ножен шпагу. Я бросил взгляд через плечо и заметил не одного, как ожидал, а двоих людей, также закутанных в темные накидки. Впереди всего один враг, а сзади двое. Я продолжал двигаться вперед размеренным шагом, будто не видя опасности, но при этом следил, чтобы дистанция между мной и двумя преследователями не сокращалась.

Взгляд из-под полей темной шляпы внимательно изучал меня. Я немного замедлил шаг. Разбойник впереди опешил от моей беспечности, но все же приготовился нанести удар. Мгновение его нерешительности пришлось кстати. Я выхватил шпагу и нанес молниеносный удар. Лезвие полоснула его по правой руке, лишив возможности сражаться. Прежде чем преследователи успели отреагировать на такой выпад, я обернулся к ним. Две шпаги против одной, к тому же я не мог поручиться за то, что их раненый товарищ не попытается ударить в спину. Лунный свет отразился в лезвиях трех шпаг, будто в осколках зеркал. На миг желтые лучи отразившиеся от стали ослепили меня, но я успел заметить в широком лезвие еще одно отражение, какое-то крылатое чудовище, летящее над крышами домов. Может, это мне всего лишь показалось. Нельзя поддаваться наваждению, нужно готовиться к следующему выпаду. Но мои соперники уже пятились назад. Две пары глаз неотрывно следили за небом над моей головой.

– Бежим, эта тварь довершит нашу работу, – раздался грубый голос одного из них. Они кинулись прочь, а я заворожено следил за лезвием своей шпаги, надеясь снова подставить ее под луч луны и поймать волшебное отражение. Над головой раздался какой-то звук, будто взмахнули медные крылья. Я взглянул вверх. В лунном мерцание над крышами домов действительно можно было рассмотреть крылья и зубчатый гребень головы какого-то чудовища. Оно летело прямо над узкой улицей, чуть не касаясь когтями черепичных крыш, но вместо того, чтобы ринуться вниз на меня, как предполагали наемники, оно просто пронеслось мимо. Полетело, как раз в ту сторону, куда побежали мои соперники. Но раненный все еще стоял, прислонившись спиной к двери какого-то дома и зачарованно следил за величественным и страшным полетом.

Прежде, чем он успел опомниться, я схватил его за горло и прижал плотнее к закрытой двери. Меня интересовало только одно и я напрямую задал вопрос:

– Кто подослал тебя?

В ответ тишина. Рука непроизвольно потянулась вперед, чтобы сорвать шарф с закрытого лица. Краем глаза я заметил, что здоровой рукой пленник шарит у себя за поясом, пытаясь нащупать рукоятку ножа. Этого я и ожидал с самого начала, удар ножом в спину. Если бы не гипнотизирующее зрелище, то этот удар был бы уже нанесен. Опять одна из этих проклятых ворон, сорвалась с крыши и пронеслась над моей головой. Всего лишь на секунду ей удалось меня отвлечь, но пленник успел вывернуться и скрыться за углом. Преследовать его не имело смысла. Я устал и был немного ошеломлен. Осталось лишь вложить шпагу в ножны и поскорее уйти из бедных кварталов. По крайней мере очутившись на площади я получше смог рассмотреть узор небес. Какие необычные созвездия. Все пространство над столицей и замком как будто оплетает звездная сеть.

В просторных центральных кварталах все еще можно было заметить признаки жизни. Цветочница спешившая домой с наполовину полной корзинкой фиалок задержалась на мгновение и робко поинтересовалась все ли со мной в порядке. Наверное, заметила чужую кровь, случайно запятнавшую мне камзол. Все еще работал припозднившейся кабачок. Из низких окон на мостовую лился свет. Я поспешил туда, надеясь найти временный отдых и вдруг услышал бой башенных часов. Куранты на башне королевского замка как всегда верно отмеряли время, но их звук впервые достиг площадей и улиц, лежавшего внизу под крепостными стенами города.

Резкое движение за спиной. Кто-то сорвал с моей головы шляпу и швырнул ее на тротуар. Я хотел обернуться, но ледяная сильная рука вцепилась мне в плечо. Чье-то дыхание обожгло мне ухо и страшный шепот, который мог слышать только я, так резко отличался от музыкального боя курантов. Холодные кончики длинных пальцев коснулись моей щеки.