Натали Альбертовна Якобсон
Империя дракона

На маленькой площадке между домов возвышался колодец с черепичной крышей и срубом, вокруг которого обвивалась деревянная змея – довольно необычное украшение. Вокруг ствола лебедки обвивалась цепь, но ведра не было видно. Только маленький ковшик валялся рядом на земле. Одной рукой держась за сруб, я наклонился и заглянул в колодец. Медное мерцание воды заворожило разум, и я не сразу заметил венчик, который плавал на поверхности. Да, это ведь корона, в кружевные переплетения золотых пластинок вставлено несколько драгоценных камней. Кто мог оставить это сокровище в столь неподходящем месте.

– Тебе нравиться? – шепнул мне на ухо голосок Сильвии. Она как обычно появилась внезапно и тоже перегнулась через сруб, чтобы заглянуть в колодец. Ее одежда и волосы разгоняли тьму, как пламя костра. Мне показалось, что стоит всего лишь дотронуться до нее и на руке останется ожог.

– Она принадлежит тебе? – я указал на корону, плавающую по поверхности воды, хотя такой тяжелый предмет давно должен был пойти ко дну.

Сильвия отрицательно покачала головой.

– Она для нашего следующего правителя. Те смельчаки, которых ты поставил на часах, попытались выкрасть ее и поплатились. Ни один вор не сможет унести ее отсюда. Спастись сами они тоже не сумели, – Сильвия пожала плечами, выражая то ли сожаление, то ли презрение.

– А тот, которого я отпустил.

– До замка он не доедет!

– Ты считаешь себя всесильной, – я разозлился на нее, на ее холодность и беспечность.

– В каком-то смысле да. Я всего лишь одна из многих.

– Из кого? К какому народу ты принадлежишь?

– Ты слышал что-нибудь о сильвах?

– Немного. Только то, что нам рассказывали в детстве. Когда мы достигли того возраста, в котором можно браться за меч, сказочным историям был положен конец, – я имел виду себя и старших братьев, но не произносил их имен вслух, потому, что привык к способностям Сильвии читать чужие мысли.

– По-твоему то, что ты видишь сейчас это тоже всего лишь жутковатая легенда, – Сильвия широким жестом руки обвела близстоящие дома, указала на крыши, с высоты которых на нас с вызовом взирали уродливые крылатые истуканы.

– Это всего лишь старый, заброшенный город, – парировал я.

– Раньше, ты часто проезжал мимо руин, но не видел на их месте ни одного целого строения, – Сильвия замолчала и обиженно надула губки.

– Ты живешь здесь? – мне почему-то очень захотелось первым прервать молчание.

– Я хочу стать твоим проводником, познакомить тебе со всеми…– она не договорила и испуганно покосилась на крышу. Несколько мелких камушков упало с высоты на площадку, будто бронзовое чудовище отбило их от крыши своим крылом.

– Пойдем, уже очень поздно, – Сильвия хотела протянуть мне руку, но потом передумала. Даже под алой в тон наряду перчаткой было заметно, что ее ладонь стала намного тоньше, будто от изваяния отбили кусок.

– Откуда ты узнаешь время, ведь часы на башне уже давно остановились, – я указал туда, где под куполом темного неба на квадратной башенке неподвижно застыли стрелки часов. Только на циферблате иногда вспыхивали и исчезали зеленые искорки.

– Его величество соблюдает обед молчания, – вместо ответа произнесла Сильвия и почему-то усмехнулась, будто ей на ум пришла удачная шутка. – Для него бы лучше выполнить условие сделки и больше не хитрить. Когда-нибудь король даже с дьявол затеет политические игры.

Над крышами стремительно пронеслось в полете какое-то существо.

– Они тебя не тронут! – услышал я слова Сильвии. Она повела меня назад по пустынным улочкам города, скорее напоминавшего огромный мавзолей, где нашли приют стаи ночных хищников. Когда мы проходили по площади мимо мраморной статуи, Сильвия зачем-то сделала реверанс, вынула из-за корсажа какой-то черный цветок, скорее всего тюльпан и положила его рядом с постаментом.

Она крикнула мне слова прощания у самых ворот, но дальше не пошла. Еще она попросила меня не оборачиваться, и все-таки я бросил взгляд назад, едва успев ступить на твердую почву. Факел погас, а зловещие часовые больше не сидели на парапете, как будто то, что я увидел сегодня ночью, было всего лишь иллюзией.

Редкая привилегия на получение аудиенции в королевском кабинете досталась мне именно тогда, когда я совсем не был к этому готов. На этот раз отец отпустил всех, даже писарей, чтобы мы могли поговорить наедине. Значит, дело действительно было серьезным и неотложным. Лишь только я успел притворить за собой дверь, как отец начал читать обычные нотации о том, как мне следует вести себя, чтобы не вызывать кривотолки. Он всего лишь оттягивал момент перед тем, как сообщить мне что-то важное.

– Флориан когда-нибудь показывал тебе крепость, отведенную для суда инквизиции? – неожиданно спросил он.

– Да, серое монолитное здания со множеством часовых и королевским штандартом, – кивнул я, припоминая угрюмые зубцы крепостной стены, вздымающиеся над верхушками вековых елей.

– Ты знаешь, чем занимаются судьи, поставленные, чтобы следить за порядком в этом месте?

– Ходят разные слухи, говорят, что многие из этих судей монахи или отпрыски аристократических семей, оставшиеся без наследства. Они осуждают шарлатанов и обманщиков, выдающих себя за великих прорицателей, – я пытался припомнить все, о чем слышал.

– В нашей стране инквизиция – это всего лишь орден, основанный много веков назад и наделенный властью, чтобы расправляться со слишком дерзкими людьми, обвиняя их в колдовстве. Однако сейчас суеверие служит поводом для насмешек, хотя иногда спокойствию честных граждан, действительно, мешает кто-то способный проделывать невероятные вещи. – Как всегда толкование проблемы было настолько дипломатичным, что непросвещенный человек вряд ли смог бы все понять. Отец говорил лишь самое необходимое, обо всем остальном я должен был догадаться сам.

– Зачем мне все это знать? – я сосредоточил взгляд на гобелене, изображавшем сцену с единорогами.

– Ты становишься опасен, – король сказал это так тихо, что я едва расслышал. – Не поддавайся обману, не верь незнакомцам. Найди в себе силы, чтобы бороться со злом!

Может быть, мне только показалось, что я слышу эти слова.

– Ты пытаешься пересечь границу между мирами, но ее нет.

– Я всего лишь хочу доказать, что рядом с людьми живут те, чьи силы и таланты во много раз превышают человеческие.

– Как раз поэтому выдающихся поэтов слишком часто отправляли на костер, – как бы между прочим заметил король. Я кивнул, потому, что знал некоторые фрагменты исторических событий.

– Разве я призывал демонов? – невольно сорвалось у меня с языка.

– Эдвин, в замке ты живешь не один. Ты окружен людьми, которые без стеснения будут следить за каждым твоим шагом. Лакеи клянутся, что слышали в твоей комнате голоса, перебранку и зловещий смех, но стоило отворить дверь и заглянуть внутрь, как там уже никого не было.

– Голоса? – я почувствовал, как пол покачнулся у меня под ногами и упал бы, если б не уперся спиной в стену. Значит, купец подсунул мне колдовской фолиант, а я теперь должен вести ответственность за то, что принял подарок от путешественника. Интересно, у кого это вдруг нашелся запасной ключ от моей комнаты. Насколько я знал ключ, который лежал в кармане моего камзола до сих пор был единственным, с помощью которого можно было открыть дверь в башню и мои апартаменты.

– Достаточно всего лишь слухов и того, что кто-то назвал тебя эльфом, – как сквозь дымку донесся до меня голос отца, – когда волнение достигнет предела, то даже я не смогу сдержать праведный гнев толпы.

Конечно же, король преувеличивал. Единственная, неограниченная власть в стране принадлежала ему. Он всего лишь пытался напугать меня, чтобы впредь я был осторожнее.

– Большинство простолюдинов считают эльфов своими покровителями, – возразил я.

– А более злобное меньшинство готово устроить суд над любым, кто хоть немного отличается своей внешностью от людей.

– Это правда. Но если все так настроены против меня, то не лучше ли мне отправиться в путешествие, скажем в плавание. Меня много раз приглашали…

– Нет! – передо мной снова стоя монарх, а не отец. Правитель непреклонен и расчетлив, он помнит об условиях какой-то сделки, о которой я ничего не знаю. Интересно, Сильвия проговорилась об этом случайно или намеренно?

– Ты недоволен жизнью в замке? – вдруг спросил король. – Разве тебе чего-то не хватает. Ведь в отличие от старшего брата ты не обязан разбираться в науках, которые могут показаться в юном возрасте слишком сложными.

– Не знаю, откуда у меня берется дерзость перечить вам, но я чувствую себя пленником.

В кабинете повисла тишина, через плетение окна подул ветерок и сбросил с письменного стола несколько листов. Отец порылся в документах, подготовленных на подпись и обратил внимание на одну из восковых печатей.

– Может, хочешь отправиться на летние праздники в один из провинциальных городков. Может быть, после того, как испытаешь усталость в дороге, страсть к приключениям пройдет. К тому же в последнее время в столице слишком шумно.

Я внимательно присмотрелся к лицу короля, словно хотел найти доказательство тому, что он имел в виду то, о чем я подумал. В памяти стремительно пронеслись образа случайных встречных. Казалось, что чудовище летевшие за мной, вновь взмахнуло своими мощными крыльями и улицы города погрузились в темноту, а длинная тень накрыла шпили колокольни. В отличие от меня король хорошо умел скрывать свои эмоции. По выражению его лица трудно было догадаться, о чем он думает. К тому же корона прибавляла ее обладателю высокомерия и уверенности в том, что все подвластно ему.

Я только выразил согласие на его предложение, осторожно притворил дверь кабинета и прошел мимо двух вооруженных охранников, застывших рядом со своими алебардами. В темной и неприветливой части картинной галереи кто-то окликнул меня по имени, и снова наступила тишина. Я прошел дальше к винтовой лестнице и заметил, что по золотистой мишуре одного из гобеленов медленно ползет паук. Раньше в замке не было этих насекомых. Наверное, он выполз из трещины в стене. Если дотянуться до этой трещинки, то можно заглянуть в соседние помещение, только делать этого совсем не хотелось, потому что оттуда валил едкий дымок и неприятный запах каких-то растворов и зелий. Кто же поселился там за стеной? Прошло несколько секунд, прежде чем я вспомнил, что именно там находится тайная лаборатория астрологов. Флориан сообщил мне это по секрету, когда мы проходили мимо неприметной, запертой на висячий замок, дубовой дверцы. Даже рассмотреть, как следует, замок можно было, лишь нагнувшись и заглянув в глубокую дверную нишу. Из-за двери всегда доносилось странное шипение и бульканье, будто какая-то жидкость течет по стеклянным ретортам и шепчутся между собой старческие голоса.

Неприятный холодок пробежал по спине. Я хотел отойти от гобелена и висящего на нем крупного паука, как вдруг чьи-то цепкие с грязными ногтями пальцы, как наручник, обвились вокруг моего запястья. Я посмотрел на длинную сухую руку и только потом перевел взгляд на лицо звездочета. Его пальцы удивительным образом напоминали паучьи. Мне захотелось сбросить со своего запястья сухую клешню, но прежде чем я успел это сделать, звездочет втащил меня в низкую нишу и только потом выпустил лацкан моего камзола. Тяжелая задвижка щелкнула и сдвинулась с места, хотя звездочет, кажется, даже не коснулся ее, а только проверил, надежно ли заперта дверь.

Я оглядел стены темного помещения с низким сводчатым потолком. Здесь совсем не было окон, только узкая стрельчатая бойница, рядом с которой стоял какой-то хитроумный прибор. Видимо, этого было вполне достаточно для изучения небесных сфер. На крепких дубовых столах были расставлены склянки, колбы и стеклянные реторты, по которым текла какая-то красноватая жидкость. Несколько стеллажей, заваленных ветхими свитками пергамента, протянулись вдоль стен, и все-таки рядом с потолком был заметен узор паутины.

Астролог не позволил мне долго разглядывать свою лабораторию. Сухая сильная ладонь сжала мое запястье, развернула руку ладонью вверх, так чтобы манжеты соскользнули вниз, и проглянул узор голубоватых вен. Я хотел что-то сделать или спросить, но почему-то не решался и наблюдал за происходящим как бы со стороны до тех пор, пока во второй руке звездочета не сверкнул маленький заточенный кинжал.

– Что вам нужно? – я вырвался из цепкой хватки, но как не стремителен был рывок, а на запястье все-таки остались следы от острых ногтей.

– Тебя нужно было убить мальчишка, – пробормотал в ответ звездочет. – Избавиться от тебя задолго до того момента, как начали проявляться твои способности.

– Вы считаете, что сможете убить рыцари пусть даже с помощью отравленного кинжала, – чуть бравируя, вымолвил я. Хотя и понимал, что к оружию была присоединена иная сила, равной которой нет.

– Еще год назад мы бы смогли, – огрызнулся звездочет, но все-таки спрятал кинжал в складках одежды. – Благодаря тебе над землей проносятся полчища врагов. Взгляни на тени, нависшие над землей, на временные затмение небесных светил. Силы зла ждали тебя, а теперь ты хочешь возглавить их.

Он так пристально уставился на мое запястье, что казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Конечно же, он не мог не заметить, что ранки на моей руке стремительно затягивает новая кожица, и следы от ногтей постепенно исчезают.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – я отвел взгляд и заметил белую сову в клетке, подвешенной за крючок к потолку. – Она ручная? – я кивнул в сторону совы.

– Ручную не надо было бы сажать в клетку, – грубо ответил звездочет. Он подошел к стрельчатой бойнице, заменявшей окно, и всмотрелся в алую линию горизонта.

Воспользовавшись моментом, я отодвинул задвижку и хотел уйти, не дожидаясь возобновление пререканий.

– Из-за тебя нас преследуют несчастья, – донесся до меня голос астролога.

– Поэтому все придворные колдуны с такой ненавистью смотрят в мою сторону?

– Те, кто умеют читать по звездам могут заметить венец зла над чьей-то слишком буйной головой, – ответил он и уже тише добавил. – Надвигается буря.

Я так и не понял, что он имел в виду, морской шторм, который в ту же ночь разбил в щепки несколько снявшихся с якоря кораблей или последовавшую за ним трагедию. После того разговора я стал считать астрологов странными, почти выжившими из ума учеными и не верил ни одному их слову. Разве можно было иначе думать о людях, которые всю свою молодость загубили на изучение сложнейших наук, а остаток жизни посвятили тому, чтобы плести сеть интриг при дворе короля.

Отец оказался прав, после длительной дороги в сопровождение неторопливого эскорта мог устать любой. Меня выводила из себя необходимость ехать медленным аллюром, чтобы мои провожатые, несколько воинов, оруженосец, паж и камергер не слишком отставали. Если бы я мог пустить коня быстрым галопом и оставить небольшую свиту далеко позади, то усталость и скука мгновенно бы перестали меня мучить. Но провожатые все время намекали на то, что без них я все равно не найду дорогу. Из этого любой смог бы заключить, что посещение летних праздников, было не самым приятным событием в моей жизни. Со мной не случилось там ничего интересного, если не считать приветственных криков в честь приезда принца и представления в маленьком театра. Когда я заснул на постоялом дворе, где все было готово к приезду именитой особы, то меня разбудили странные звуки под окном. Это была уже не музыка мандолины, однажды услышанная возле ущелья. Мальчишка – музыкант играл на скрипке, расположившись поодаль от окна. Я бросил ему монету, но он даже не поднял ее. Когда он уходил, не слышно было шума шагов.

Заблудиться на обратном пути было делом довольно сложным, даже для подвыпивших на празднике провожатых и все-таки мы умудрились свернуть ни в ту сторону. В той местности, куда мы заехали, не было ни постоялых дворов, ни дорожных указателей. Лишь благодаря моему усердию удалось отыскать, прибитую к стволу дуба табличку с полу стертой надписью. Судя по всему, там было дано название какой-то деревни и направление, в котором нужно ее искать. Камергер, который в последние время старался проявлять обо мне поистине отцовскую заботу, не без труда прочел указания и заявил, что эту деревню нам лучше объехать стороной.

– Не можем же мы заночевать в степи или сосновом бору, – я решительно направил свою лошадь по посыпанной галькой дорожке, куда как раз указывала стрелка, нарисованная мелом внизу таблички.

Вскоре впереди показались деревянные и глинобитные здания с соломенными крышами. Вокруг было на удивление тихо, всю живность хозяева давно загнали в сараи и хлева, сами крестьяне разошлись по домам, только несколько пастухов закончивших работу грелось у небольшого костра. Они указали нам местную харчевню с деревянным щитом вместо вывески.

– Может и нам пора разойтись, – спросил один из пастухов.

– Еще слишком рано, – ответил другой. – Нельзя тушить костер, огонь отпугивает их.

Я подумал, что они говорят о волках. Решил даже помочь им расправиться со стаей. Когда я предложил свою помощь, пастухи недоверчиво покосились на меня, наверное, впервые видели вельможу, который не побоялся одного упоминания о хищниках. В подтверждение своих слов, я расстегнул камзол и показал охотничий нож, которым мог воспользоваться для истребления стаи.

Самый старший из пастухов удрученно покачал седой головой.

– Вы ведь говорили о волках? – переспросил я.

– Да, волки задрали несколько овечек, – раздалось в ответ. – Вот только, дикие звери не единственная напасть. В лесу ходят хищники, намного более опасные, чем волки. Лучше ищите скорее того, кто предоставит вам ночлег? Только именно здесь в деревни, ни слушайте никого, кто предложит вам убежище за ее пределами.

Камергер осторожно тронул меня за рукав.

– Они бояться кого-то, – прошептал он. – В харчевне светлее и безопаснее.

Двери этого обычно гостеприимного заведения были закрыты до тех пор, пока хозяин не убедился, что мы не представляем для него опасности. Как обычно дело решили угрозы и монеты. После пары убедительных фраз и нескольких золотых нашлись стойла для коней и даже комнаты для постояльцев.

– Конечно же, для нас честь приезд вельможи, – раскланялся передо мной хозяин харчевни. Он безошибочно определил, что именно я самая важная персона из приехавших. Как он об этом догадался, вряд ли я мог понять. Конечно, всюду играли свою роль дорогая одежда, дань моде и некое едва заметное величие, отразившееся в речи и в манерах.

– Только вот, вы приехали не в добрый час, – извиняющимся тоном продолжал хозяин, снова закрывая двери. Редкие посетители, устроившиеся за столами, не возражали против такой предосторожности. Видимо, это были завсегдатаи, которые не приветствовали приезд новых постояльцев. Некоторые из них настороженно поглядывали на вход, будто боялись, что со стороны леса раздадутся шаги тех созданий, от которых всегда заперты двери многих домов, тех, что напрасно всю ночь стучали в дверь лесной избушки, где я спал.

По проселочной дороге, с шумом промчался элегантный экипаж. Он смотрелся довольно необычно рядом с деревенскими домиками. Отблеск дворцовой роскоши рядом с жилищами скотоводов и пастухов. Только черневший вдали лес, как будто приветствовал появления черной с позолотой кареты. Лошади пронеслись галопом, экипаж скрылся из виду, и только спустя несколько мгновений рассеялось облако, поднятой колесами дорожной пыли. Посетитель, сидевший ближе всего к двери, заволновался. Другой сплюнул через плечо, надеясь таким образом отогнать несчастье.

– Да, ладно вам, многие вельможи выезжают в каретах, не только он, – попытался приободрить их менее трезвый посетитель за соседним столиком, но его слова остались без одобрения.

– Кто? – тихо спросил я. В ответ повисло долгое, напряженное молчание. Я даже положил руку на эфес шпаги, на случай если кто-нибудь захочет накинуться с кулаками на меня или мою свиту.

Поскольку желающих помериться со мной силами все же не объявилось, я предоставил моих провожатых самим себе, а сам занял свободный стол рядом с окошком, в надежде, что если буду пристально наблюдать, то ближе к полночи увижу причину местных страхов. Единственным, кого я заметил на безлюдной деревенской улочке был все тот же мальчишка – скрипач, которой музицировал под окнами постоялого двора прошлой ночью. На этот раз он не играл, просто стучал в двери разных домов, прося ночлега.

– Может впустите его! – спросил я у хозяина харчевни, добавив к оплате ночлега еще несколько медных монет. Однако он, не смотря на склонность к взяткам у людей подобной профессии, вернул их назад.

– Музыканта, ни в коем случае нельзя впускать в дом, особенно если он пришел так поздно, – доверительно сообщил он.

– Чем скрипач так сильно отличается от ваших обычных посетителей? Почему вы не хотите его впустить, ведь ночью из леса могут выйти те, кого вы так боитесь и утащить его с собой.

Сначала хозяин немного смутился, опасливо оглянулся на своих завсегдатаев и только убедившись, что все заняты своим делом наклонился ко мне.

– Потому, что скрипка – инструмент дьявола, – тихо шепнул он, будто разглашал постороннему невесть какой секрет. Сюда бы Флориана с его начитанностью. Он рассказывал мне предание о том, как дьявол смастерил скрипку из проданных душ, но я как всегда слушал вполуха и теперь мог припомнить совсем немного.

Ближе к полуночи харчевня опустела, даже мои провожатые предпочли разойтись по своим каморкам. В таком месте, как небольшая деревушка никто не смог бы предложить нам ночлег с лучшими условиями. Мне отвели маленькую комнату на втором этаже. По высокому окну и стоявшей в углу прялке я догадался, что это светлица, где обычно так любят работать рукодельницы. Рядом с прялкой стоял еще какой-то предмет, кажется, рама для вышивания, на которой был растянут сравнительно новый кусок шелка с незаконченной вышивкой из бисера. Прямо из шелка торчала тонкая игла.

– Это забыла здесь одна …леди, – услужливо пояснил хозяин перед тем, как вручить мне ключ от замка на двери. – Девушка пришла к нам после наступления темноты, а вслед за ней появилась стая волков.

– С тех пор на ночь вы запираете двери и разжигаете костер, чтобы видеть всех кто приблизится к деревне?

– Да, огонь действует на них, как заклинатель на кобру, они пятятся назад в лес, – звякнув тяжелой связкой ключей, хозяин заковылял к лестнице. Он оказался бы гораздо более болтливым, если б не страх перед другими членами деревенской общины. Мне показалось, что они привыкли держать свои трудности в секрете от посторонних.

Я раскрыл ставни и выглянул из окна. Мне в лицо подул свежий ночной ветер вперемешку с дымом от чадящего факела. Харчевня оказалась единственным двухэтажным зданием в деревне. В случаях необходимости, она так же служила здесь постоялым двором. Другие строение с высоты второго этажа представали всего лишь морем серых крыш, над которыми повис серп месяца. Костер весело полыхал у въезда в деревню, трещали сущие ветки, сыпались в сторону леса снопы искр. Какое-то время за огнем следил один из пастухов, но потом и он куда-то отошел. Ночной ветер рано или поздно затушит пламя. Я высунулся из окна и заметил фигуру, стоявшую чуть поодаль от костра. Она, как будто материализовалась из пустоты. Может быть, это дама в пурпурной с золотыми шнурами накидке только, что вышла из леса. Она просто застыла на одном месте, словно не могла или не хотела переступить через невидимую черту.

Вдруг меня осенило, я подошел к раме для вышивания, не без труда сумел высвободить из нее кусок шелка, удивительно, как мне вообще удалось это сделать, не порвав материал, ведь с таким похожим на пяльцы изобретением я имел дело впервые.

Я вышел из своей комнаты, спустился вниз по лестнице и, несмотря на неписаный запрет местных жителей, отпер двери харчевни. В этот поздний час внизу все равно никто не сидел и некому было меня остановить. Затем быстрыми шагами я направился к костру. Казалось даже неровная почва под подошвами моих сапог отзывается болезненным стоном, значит ли это, что гномы, обосновавшиеся в своих подземных мастерских, пытаются удержать меня от рокового шага.

Все двери, мимо которых я проходил были накрепко заперты и даже ставни на окнах закрыты. Дама все еще неподвижно стояла поодаль от костра и гладила кончиками тонких пальцев отполированный корпус маленькой скрипки. Уж не на этой ли самой скрипке играл мальчишка-музыкант? Девушка отрицательно покачала головой, как будто безошибочно прочла мои мысли.

– Это ведь принадлежит вам? – я неуверенно протянул ей кусок шелка, при этом умудрившись не отходить от костра больше чем на два-три шага. Длинная тонкая рука тут же потянулась ко мне и выхватила шелк. При этом, я так и не смог рассмотреть лицо под капюшоном накидки, только золотые шнурки, завязанные узелком поблескивали в бликах от костра.

Она долго думала сыграть ли что-нибудь на скрипке или не стоит нарушать ночной тишины. Потом все-таки девушка подтянула колки, настраивая скрипку, извлекла из под накидки смычок и прижалась щекой к деке. Лицо выглянувшие из-под капюшона поражало красотой и как холодно мерцала прозрачная кожа. Изящная скрипачка держалась на расстояние от огня, словно боялась обжечься. На память пришла другая ночь, королевский порт, площадка маяка и прозрачное, эфирное существо, которое в страхе пятилось от масляной лампы. Я попытался стряхнуть с себя неприятное воспоминание и прислушаться к музыке. Какая легкость исполнения? Девушка кажется была не просто любительницей, а мастером своего дела. Красивая трогательная мелодия нарушила тишину. Казалось, что звуки достигли самого месяца и заставили его окраситься в алый цвет. Волшебство кончилось, как только в будке перед чьим-то домом протяжно завыл цепной пес. Скрипачка тут же прекратила играть и спрятала инструмент под просторной накидкой.

– Где только бродит этот мальчишка? – зло прошипела она, оглядываясь на деревенские дома.

– Вы имеете в виду музыканта? – я заметил, как тень маленького скрипача скользнула по стене глинобитного домика. Он попытался открыть ставень, но это ему не удалось.

– Почему никто не хочет впустить его? – поинтересовался я.

– Потому что он всюду размахивает своей скрипкой, несмотря на то, что здесь ее считают цыганским или дьявольским изобретением. К тому же он оделся в красное и взгляните на кончики его ушей!

– Но у вас у самой кончики ушей заострены, – я заметил ее острые ушки, выглянувшие из-под капюшона и как всегда не смог промолчать. У кого-то я уже видел точно такие же заостренные к верху уши, кажется, у пажа, который встретил меня в ущелье.

Со стороны леса засверкали круглые желтые глаза, раздалось приглушенное рычание. Несколько крупных волков сновали возле деревьев, но не решались приблизиться. На всякий случай, я обнажил шпагу и кончиком клинка подхватил, выкатившуюся из огня головешку. Я поднял ее повыше, чтобы осветить лицо скрипачки, но она тут же отпрянула в темноту, при этом что-то хрипло прошептав. Волки вышли из леса и расселись возле проезжей дороги, будто услышали команду. Почему-то я подумал, что девушка велела им броситься на меня, но они не решились сделать этого. И пугал их вовсе не блеск шпаги и огня, а нечто более опасное, притаившееся, как тень за моими плечами. Какой-то невидимый спутник, с самого рождения неотступно следовавший за мной.

Скрипачка мгновение оценивала ситуацию, а потом взмахнула полами накидки и отошла, как можно дальше от меня, давая понять, что разговор окончен. Мне осталось только вернуться в харчевню и поплотнее притворить за собой дверь.

– С вами все в порядке? – раздался голос моего камергера Жака. Он встал из-за столика, на котором стояли кувшин и два бокала.

– Все хорошо. Просто дама забыла в моей комнате платок, – отмахнулся я.

Камергер понимающе кивнул. Из его последующих извинений, я догадался, что он несколько иначе истолковал мои слова и немного смутился.

– Может нам прямо сейчас уехать отсюда? – неожиданно спросил он. – Я мог бы разбудить всех и велеть седлать коней.

– Зачем? Нам ведь некуда спешить. Да и как же твои истории про леших и блуждающих огоньков. Если верить им, то мы всю ночь можем проездить по кругу.

– Это странное место, – Жак предложил мне сесть и перегнулся ко мне через стол. – Помните, я рассказывал вам о прошлогоднем восстании, эта деревня первая начала бунтовать.

– Событие было не слишком значительным. Так называемый бунт тут же подавили, – честно говоря, я не мог понять, как крестьяне двух-трех деревушек, пусть даже с факелами и граблями могли противостоять вооруженным отрядам. Ведь всем известно, что никому кроме аристократических семей и разумеется людей, находящихся на военной службе не разрешается держать при себе оружие. Возможно, на этот раз в толпе бунтовщиков мелькнули несколько кинжалов, случайно найденных их предками на полях сражений и за ненадобностью оставленных в кладовых, но даже с таким оружием вряд ли можно противостоять умелым лучникам и рыцарям. Для меня оставалось загадкой даже то, из-за чего в деревнях бунтовали. Все это произошло в таком отдаление от столицы и крупных городов, что ни чуть не нарушило привычной жизни в центре страны.

– Они кричали, что его величество заключил тайный договор с духами земли и воды, – крепкий эль понемногу начал развязывать язык камергера. – Крестьяне не хотели мириться с тем, что по договору, часть их земель отходит к законным владельцам, тем, что поселились здесь задолго до прихода человека.

– Может их гораздо больше волновал размер налогов?

– И это тоже, – дипломатично кивнул он. – А еще кто-то из них выкрикнул, что король обещал отдать в ученики колдуну одного из своих детей. И в этот миг над землей пронесся смерч, такой сильный, что даже сорвал с деревьев листья.

Я отодвинулся от захмелевшего собеседника.

– Откуда ты об этом узнал?

– Я был там, – тут же решил похвастаться он. – Я проезжал мимо и видел все своими глазами. Это было не очень приятное зрелище, даже если наблюдать за событиями с безопасного расстояния.

– Обычно любой оказавшийся на месте схватки любит наблюдать за ней с безопасного расстояния, – мне вспомнился зал совета, злобные и колкие замечания, дыхание опасности. И никому не было дело до того, что младшего принца могут осудить лишь за то, что он имел несчастье родиться очень красивым. Советники вбили себе в голову, что любой, кто отличается осанкой и внешностью от прохожих представляет для них нежелательную помеху.

– Знаете, а ведь люди догадываются, что это вы защищаете город от ночных грабителей, – вдруг произнес Жак, – вам удалось убить вепря и остановить восстание в деревне. Только ваших ораторских способностей хватило на то, чтобы разъяренные крестьяне разошлись по домам и не приближались больше к заповедным территориям.