Нана Рай
На краю разума
Нелли не заметила, сколько прошло часов. Она бесцельно блуждала по полупустым улицам, слышала звук аэрокаров, бьющие по ушам сигналы нейромобилей, порой различала голоса. Она очнулась только возле пятиэтажки, где вчера они с Савелием вытащили нереала. Интересно, когда у него случится рецидив?
Вспомнилась Оля.
Мы плещемся на дне…
Но ведь если ты на дне, значит, путь лишь один – наверх?
Нелли моргнула. Из дома быстро выскочила Ольга в черном худи поверх выбеленных джинсов и решительно направилась в сторону проспекта. Девушка не заметила Нелли, и та сама не поняла, как ноги понесли ее следом. Оля шла, сжавшись в комочек, словно боялась привлечь внимание, но при этом твердо ступала по тротуару и не реагировала на громкие звуки. Значит, ей не впервой.
Благодаря нейро и социальным сетям многие превратились в социофобов. Поэтому так странно было следить за Ольгой, которую явно не пугал окружающий мир. Они шли друг за другом мимо закрытых магазинов, кафе. Изредка попадались работающие, что в мире плебеев редкость.
И вот Оля затормозила перед синей дверью без вывески и вошла внутрь серого углового здания. Сквозь замутненные витринные окна бывшей кофейни было ничего не разглядеть, словно их занавесили изнутри, и Нелли, не раздумывая, последовала за Олей.
Внутри пахло пылью, несмотря на то что недавно в помещении мыли полы и даже протерли барную стойку из темного дерева, и витал дух запустения. Оля куда-то исчезла, зато на рогатой вешалке висел чей-то плащ.
Почти все круглые столы составили в углу кафешки, рядом друг на друге громоздились пирамидами стулья. Парочка столиков была завалена книгами и старомодными тетрадями, рядом с ними валялись ручки. Обыкновенные шариковые.
Нелли, как завороженная подошла ближе и заглянула в записи. Она узнала переписанные от руки отрывки из книг. «Мастер и Маргарита», «Преступление и наказание», «Лолита». Старая как мир классика, которую она читала ещё в прошлой жизни. Почерк в тетради был отвратный, но читабельный. Нелли разглядывала пляшущие кривые буквы. Но она не смогла бы написать даже так. Машинопись давалась ей легко, она печатала четыреста знаков в минуту, но писать от руки не умела. Этому не обучали даже в школах аристократов, а высшее образование она не успела получить.
– Что ты здесь делаешь?
Она вздрогнула, когда ее окликнул невысокий кудрявый парень. Его пшеничные волосы вкупе с круглыми очками отсылали к школьным временам, где в каждом классе обязательно был свой ботаник-очкарик. На ушах красовались желтые клипсы. Однако выглядел незнакомец не как запуганный ученик. Он смотрел на Нелли воинственно, тыча в ее сторону пачкой цветных карандашей, словно мечом.
– Прости, что без спроса. Я шла за Олей…
– Вы знакомы? – удивился парень и оглянулся на Ольгу, которая как раз выходила из подсобного помещения. Она тащила кипу ватманов. Кажется, ребята собирались рисовать.
– Она из балансиров, – Оля бросила ношу на свободный стол и выдохнула. – Приезжала на вызов к моему брату. А сегодня следила за мной от самого дома.
Ольга выглядела иначе. На голове задорный пучок. Из глаз исчез страх потерять брата. От рецидива до рецидива люди старались жить так, словно анреалия не коснулась их или близких.
Нелли чуть поморщилась от досады, что слежку так быстро раскусили. Стало неловко.
– А-а-а, – протянул кудрявый и улыбнулся. Его боевой настрой растаял. – Удивительно, что такая красивая девушка работает балансиром. Меня зовут Стас.
– Нелли.
Комплимент резанул сердце. За последний год лишь Костя осмеливался говорить ей красивые слова при встрече.
– Что вы здесь делаете? – она постаралась отвлечься.
– Сейчас собираемся учиться рисовать, – фыркнула Оля. – До этого месяц занимались прописью, – она кивнула на тетради. – Ужасно сложно. Как раньше люди постоянно писали, и еще так много? У меня пальцы начинают ныть уже спустя пять минут, как возьму ручку.
– Учитесь? – Нелли прикоснулась к тетрадям. – У вас есть учитель?
– Ага, есть.
Стас сел за стол и нажал на сенсфон. Перед ними высветилась проекция экрана. Парень раздвинул его пальцами на максимум, примерно лист А4 и быстро включил сайт с нейросетью, которую использовали в школах. А затем жестом зафиксировал экран.
– Нейросеть. То, что губит нас, то и лечит, – хихикнул Стас.
– Понятно, – Нелли покраснела, поразившись, как не догадалась сама.
Некоторое время она наблюдала, как ребята расстилают на столе ватман и зажимают углы книгами, чтобы он не скручивался. Затем они включили видео от нейросети, где подробно объяснялось, как рисовать элементарные формы: линии, круги, квадраты…
– Пока все выглядит не так страшно, – пробубнила Оля и скосила глаза на Нелли. – Будешь с нами?
– Зачем вы это делаете? – вопросом на вопрос ответила Нелли.
– Чтобы не заболеть, – усмехнулся Стас. Он приволок для нее третий стул и насильно усадил рядом. Пока он отходил от экрана, связь с сенсфоном слабела, и изображение гасло. Но стоило ему вернуться, как экран вновь возник на зафиксированном месте. – Если мозг работает, а не только потребляет продукты нейросети, он не заболеет. Факт? Факт. Высшее нам не светит, таких денег не имеется. Работа нам не светит, свободных вакансий нет, а раз так… – он хихикнул, как девчонка, – мы тратим пособие от государства на вот это все, – и Стас развел руками, указывая на заваленные столы. – Только книги из библиотеки Олиной бабки. Зачетная старуха, но пипец строгая. Я один раз руки забыл помыть перед едой, она чуть тарелку с супом мне на голову не вылила!
– Давай не будем утрировать, – осадила друга Оля.
– Но ведь это не спасет от анреалии… – нахмурилась Нелли. Историю про бабушку она пропустила мимо ушей. – Ученые пробовали, но рецидивы повторялись.
– Вот именно, рецидивы! А мы со Стасом пока что «чистые», – улыбнулась Оля. – Жаль, я не смогла убедить брата, – ее улыбка тут же померкла, и она сосредоточила взгляд на экране. – Аристократы не просто так наслаждаются «живым» искусством. Они раскусили фишку. «Живой» талант – уникален. Каждый человек особенный. Просто мы об этом забыли.
– Да, не все это понимают, – кивнул Стас. – А кто понимает, не всегда находит время и желание. Это как с правильным питанием. Тот пончик с глазурью был таким вкусным! – он блаженно закатил глаза.
– Заткнись и слушай! – Оля снова глянула на Нелли и протянула ей карандаш: – Будешь? А в обмен я не стану допытываться, зачем ты за мной следила.
Нелли посмотрела на карандаш и молча его взяла. Она не стала объяснять ребятам, что уже не «чистая». Что-то в их словах заставило ее задуматься. Возможно ли спасти нереала от смерти? Ведь у Нелли до сих не случился рецидив. И на то должна была быть причина.
***
– Ты здесь до утра или едем на вызов?
Вопрос Савы звучал обыденно, так, словно он давал Нелли выбор. Но выбора на самом деле не было.
Она подтянулась в последний раз и спрыгнула с турника. Спорт помогал ей привести мысли в порядок. Хоть ненадолго унять тревогу.
– Надеюсь, новичок?
После случая с братьями прошло две недели.
Марфа Олеговна приказала раздать всем балансирам пистолеты со снотворным. На случай «буйных». Так теперь называли нереалов, вышедших из-под контроля. Проблема заключалась в том, что никто не знал, как это скажется на пациенте. Учитывая, что мозг человека уже пребывал в анреальной коме, если нагрузить его химическим сном, это могло закончиться чем угодно, вплоть до гибели нереала. Поэтому дротики оставались условным оружием защиты, которое могли применять лишь в крайнем случае. Когда наступал крайний случай, никто не сказал.
Савелий поморщился и растрепал черно-белые волосы:
– Рецидив.
Теперь каждый раз, когда они выезжали на рецидив, внутри что-то сжималось. Сердце или душа. Нелли не могла разобраться, но, по крайней мере, понимала, что она еще хочет жить.
Она быстро приняла душ и переоделась. Не забыла надеть сенсфон на уши. Жена пациента сказала, что муж пока в коме. Ведет себя спокойно. Нелли впервые задумалась, что нереал может навредить не только балансирам, но и своим близким. Но после Еременковых все шло гладко. Возможно, это был единственный и последний раз. Возможно, такого больше не повторится. А возможно, Нелли просто хочет себя обманывать. Всю дорогу до места она изводила себя подобными мыслями.
– О, частный дом. – Сава остановился на обочине возле одноэтажного коттеджа. Кирпичи недавно выкрасили в белый цвет, во дворе перед входом была разбита клумба с желтыми хризантемами. Их пушистые шапки радовали глаза. В маленькой будке на цепи лежала дворняжка, которая почему-то не лаяла, а только смотрела на вошедших во двор Саву и Нелли черными глазами. Они странно блестели на солнце.
Сава присел на корточки перед дворняжкой и ухмыльнулся:
– Робот. Вместо камеры, – он помахал собаке рукой, затем встал и поправил на плече ремень от ящика с оборудованием.
– Вроде благополучная семья, – неуверенно произнесла Нелли.
Тишина давила на уши. В соседних домах слышались звуки, кто-то курил на крыльце и ругался по сенсфону, чуть дальше Нелли даже услышала детские крики. Так необычно. Но здесь, во дворе Алексея Николаевича, который сейчас лежал дома в анреальной коме, было слишком тихо.
– Напомни-ка, за что он цепляется в жизни? – пробубнил Сава, прежде чем постучаться.
– За свой дом, – Нелли вспомнила досье, которое читала по дороге, и еще раз обвела взглядом притихший ухоженный двор.
– Замечательно. Значит, управимся быстро.
Огромные предметы находить в коме было легче, чем маленькие. Однажды Нелли каким-то чудом нашла у старика-нереала в кармане обручальное кольцо, которое осталось от покойной жены.
Женский крик в доме словно в насмешку опроверг слова Савелия. Не раздумывая, он толкнул дверь плечом, благо она оказалась не заперта.
– Оставайся здесь, – приказал он Нелли, прежде чем скрыться в доме.
Она и не подумала его послушаться.
В доме снова закричала женщина. Сава с Нелли ворвались в просторную спальню, обставленную на винтажный манер. Пестрый красный ковер над кроватью. Кружевные занавески на окнах. Никакой электроники. И огромный мужчина весом сто сорок килограмм надвигался на крохотную, словно уменьшавшуюся в размерах жену. Она отползала от него в угол комнаты, ее губы были разбиты в кровь, очки съехали набок, обнажая живой ужас в блекло-голубых глазах.
– Стоять! – рявкнул Сава и поставил ящик на пол.
Нереал дернулся в их сторону и смерил таким взглядом, словно видел.
– Воры! – прошипел он. – Пришли ограбить мой дом. Не позволю!
Его речь звучала так четко, будто он не пребывал в коме. Но больше всего Нелли поразило то, что видения нереала явно отличались от типичных. Обычно анреальная кома погружала разум человека в сладкую негу, жизнь-мечту, откуда невозможно было вырваться самому. Олег Николаевич же явно защищал свой дом от воров. Все было иначе, и от этого осознания страх расползся по телу Нелли.
Нереал с утробным рычанием навалился на Саву, и тот, несмотря на хорошую физподготовку, не мог совладать с массивным противником. Мужчины повалились на пол. Алексей Николаевич сжал руки на горле Савелия, и тот трепыхался в толстых пальцах нереала.
Нелли в отчаянии хлопнула себя по карманам, а потом обмерла. Пистолеты остались в бардачке Нивы. Такая глупость, такая несусветная глупость! Экран на часах Савы засветился красным. «Ручная» нейросеть вызвала скорую помощь.
Время словно замедлилось, а мозг Нелли стал обрабатывать полученную информацию со скоростью нерида.
…стал напевать колыбельную, и нереал даже замер. Слушал его, как завороженный…
…«живой» талант – уникален. Каждый человек особенный…
